Сергей стоял у открытого холодильника, пил воду прямо из бутылки и даже не посмотрел в её сторону.
— Кто? — спросил он равнодушно, будто не понимал, о ком речь.
— Ну не соседка же с третьего этажа! Твоя мама, Сергей. В шесть утра она мне в дверь звонила, ты уже ушёл. Я думала, пожар или кто умер.
Сергей закрыл холодильник, медленно повернулся и посмотрел на неё, как на капризного ребёнка.
— Мама принесла мне витамины. Что в этом такого?
— В шесть утра, Серёжа. Шесть! — Ира прижала ладони к лицу. — Я даже кофе не успела сварить, а она уже сидит на кухне, рассказывает, что «всё не так» и что я «плохо выгляжу».
— Ну и что? Она заботится.
— Заботится? — Ира усмехнулась. — Или контролирует?
— Опять начинаешь… — Сергей устало вздохнул. — Она просто беспокоится обо мне.
— Она беспокоится обо мне! — резко перебила Ира. — Потому что сказала, что я «стала раздражительной».
— А ты стала, — спокойно ответил он.
Ира отступила на шаг. В груди будто что-то хрустнуло.
Он сказал это без тени сомнения. Как будто это не он забыл, когда в последний раз поцеловал её перед уходом на работу, не он неделями не замечает, что она живёт как призрак.
— Ты слышишь себя? — тихо сказала она. — Ты оправдываешь то, что твоя мама приходит ко мне домой без спроса, проверяет холодильник, перебирает вещи и вытирает пыль?
— Она просто хочет помочь!
— Мне не нужна её помощь! — сорвалась Ира. — Мне нужен муж, а не контролёр с прицепом из свекрови.
Повисла тишина. Только часы на стене тихо щёлкали.
Сергей отвернулся, достал из шкафа банку кофе и начал молча пересыпать порошок в турку, будто разговор закончился.
— Я не против твоей матери, — наконец сказала Ира, стараясь не повышать голос. — Но я не обязана терпеть, как она лезет во всё. Пусть хотя бы предупреждает, что собирается прийти.
Сергей бросил на неё короткий взгляд.
— Это моя мать. Она не обязана спрашивать разрешения, чтобы видеть сына.
— А я — твоя жена. И я обязана жить с постоянным ощущением, что в любой момент в мой дом войдёт человек, который меня ненавидит?
— Она не ненавидит тебя, — отмахнулся он. — Ей просто тяжело. Ты не понимаешь.
— Да я всё понимаю! — голос Иры задрожал. — Она одинока, ей скучно, но почему я должна быть виновата, что ты не можешь ей отказать?
Сергей медленно повернулся. На лице — раздражение, смешанное с жалостью.
— Ира, мама стареет. У неё никого нет, кроме меня.
— Да она бодрее нас обоих! — вырвалось у неё. — Вчера видела, как она в магазине торговку довела до слёз из-за рубля сдачи.
— Не начинай, — отрезал Сергей.
— А ты не закрывай глаза! — крикнула Ира. — Она мной манипулирует, а ты позволяешь.
Он поставил чашку на стол, с глухим звуком.
— Ты просто ревнуешь.
— Что? — Ира оторопела. — К твоей матери?!
— Да. Тебе не нравится, что я уделяю ей внимание.
— Господи, — прошептала Ира, — ты серьёзно?
Сергей пожал плечами, будто не видел в своих словах ничего странного.
Она смотрела на него и не узнавала. Перед ней стоял не тот человек, с которым она когда-то мечтала о детях и поездках на юг. Это был другой Сергей — холодный, уверенный, что его мать неприкосновенна, а жена — просто «фактор неудобства».
— Послушай, — Ира выдохнула. — Я не прошу тебя выбирать. Просто… держи дистанцию. Пусть она хотя бы звонит, прежде чем приходить. Это не преступление.
— Для тебя — нет, — тихо сказал он. — А для неё — обида.
— Знаешь, — она кивнула, — тогда пусть обижается. Я тоже живой человек, я не обязана быть удобной.
Он усмехнулся. Горько, зло.
— Вот и сказала всё, что думала.
— А ты хоть раз подумал, что чувствую я?
— А ты хоть раз подумала, что чувствую я, когда вижу, как ты нападаешь на мою мать?
— Я не нападаю! Я защищаю свой дом!
— Твой дом… — Сергей усмехнулся снова. — Да, я помню, квартира на тебя оформлена. Напоминать не обязательно.
Ира почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Ты сейчас несправедлив.
— А ты — неблагодарная.
— За что я должна быть благодарна? За то, что твоя мама следит, как я готовлю и пыль вытираю?
— Она просто хочет, чтобы тебе было легче.
— Чтобы ей было спокойнее, — парировала Ира. — Чтобы контролировать. Чтобы чувствовать, что всё по её правилам.
Сергей молчал. Только сжимал пальцами чашку так, что та едва не треснула.
— Я не позволю тебе говорить о ней в таком тоне, — наконец сказал он.
— А я не позволю ей унижать меня в моём доме, — ответила Ира. — Мы с тобой уже давно не семья, а поле боя.
Он резко поднялся, стул скрипнул.
— Прекрати драматизировать.
— Это не драма. Это реальность.
Она отвернулась к окну. На улице серел ноябрь: мокрый снег, серые куртки, старушки с сумками на колёсиках. Всё как всегда. Только у неё внутри — буря.
В кармане зазвонил телефон. Сергей взял трубку.
— Мам, привет, — его голос сразу стал мягче. — Да, дома… Нет, всё нормально.
Ира закрыла глаза. Даже по интонации можно было понять, что он готов бросить всё и бежать.
— Конечно, мам, — сказал он в трубку. — Завтра заеду. Или, может… ты к нам приходи, да.
Ира резко повернулась.
— Сергей! — воскликнула она. — Только попробуй!
Он покосился на неё, прикрыв микрофон ладонью.
— Мам, потом перезвоню, — сказал он тихо и отключился.
— Ты с ума сошла? — спросил он холодно. — Я разговариваю с матерью, а ты устраиваешь сцены.
— Сцены? — Ира шагнула ближе. — Она тебе уже сказала, что я «устала» и «вредная», да?
Сергей напрягся.
— Откуда ты знаешь?
— Так она вчера мне это в глаза сказала. Только мягче, конечно, с улыбочкой. А ты повторяешь. Один в один.
Он не ответил. Только отвернулся и включил воду в раковине, делая вид, что занят.
— Сергей, — сказала Ира тихо. — Я чувствую, как она тебя от меня отдаляет. Ты даже не замечаешь, что уже на её стороне.
— У меня нет «сторон», — бросил он. — Есть мать, которой нужна помощь, и жена, которая постоянно ноет.
— Поняла, — кивнула она. — Вот теперь всё стало ясно.
Она пошла в спальню, закрыла за собой дверь и опустилась на край кровати.
Слёзы не шли — внутри было пусто.
Она вспомнила, как когда-то он говорил: «Ты — мой дом».
Теперь оказалось, что дом — это мама.
С кухни донёсся звон чашки, звук холодильника, потом — хлопок двери.
Сергей ушёл. Не сказав ни слова.
— Мам, ну ты не стой там, заходи уже, — сказал Сергей, притворяя входную дверь.
Ира замерла в коридоре. Она знала этот голос. Мягкий, почти ласковый — таким он с ней не говорил уже месяцы.
— Привет, Иринка, — протянула Валентина Петровна, появляясь в дверях. На ней был длинный пуховик и аккуратно повязанный шарфик, в руках — два чемодана. — Не пугайся, я ненадолго.
— Чемоданы — это “ненадолго”? — спокойно спросила Ира, глядя на громоздкие баулы.
Сергей отвёл взгляд.
— Мам, поставь пока в коридоре. Потом решим, куда.
— Решим? — переспросила Ира. — Ты серьёзно, Сергей?
Валентина Петровна хлопнула ресницами, изобразив на лице удивление.
— Что значит «серьёзно»? Сын сказал, что у меня давление, жить одной опасно. Вот и приехала к вам.
Ира усмехнулась, хотя внутри всё сжалось.
— Давление? Интересно. А вчера, когда вы в «Магните» спорили с кассиршей, выглядели вполне бодрой.
— Я? — возмутилась свекровь. — Это же надо, клевета прямо с порога!
Сергей встал между ними.
— Хватит. Мам, не обращай внимания.
— Сергей, — Ира шагнула ближе. — Мы же вчера говорили. Я просила…
— Ты запрещала, — перебил он. — А я не мальчик, чтобы слушаться.
— Это не «слушаться». Это — уважать.
— Я уважаю всех, — отрезал он. — И особенно свою мать.
Ира почувствовала, как её трясёт. Не от злости — от бессилия.
— Хорошо, — сказала она. — Тогда скажи прямо: она теперь живёт здесь?
Сергей встретился с ней взглядом.
— Да. Во второй комнате.
Тишина. Только капает вода из крана на кухне.
У Иры будто вырвали кусок воздуха из груди.
— Ты не спросил. Просто решил.
— Потому что иначе ты бы не дала согласия, — спокойно ответил он. — А я устал от твоих «нет».
Валентина Петровна театрально вздохнула.
— Деточки, не ссорьтесь из-за меня. Я ведь, если мешаю, могу и в прихожей спать. На коврике.
— Мам, перестань, — мягко сказал Сергей.
— Конечно, перестань, — подхватила Ира, — это же идеальная роль — мученица.
— Ирина! — вскрикнул он. — Достаточно!
Она молчала.
А потом просто пошла к себе в комнату и закрыла дверь.
Следующие дни тянулись как затяжной кошмар.
Валентина Петровна не просто «жила» — она захватила территорию.
На кухне появились её банки с солёными огурцами, в холодильнике — непонятные кастрюли, а в ванной — её халат висел на крючке, где раньше был Ирин.
— Ира, а зачем ты стираешь белое с цветным? — спрашивала свекровь, проходя мимо. — Так ведь ткань портится.
— Я двадцать лет стираю, справлюсь, — отвечала Ира, не поднимая головы.
— Ну-ну, — вздыхала Валентина Петровна. — Молодёжь теперь всё знает лучше.
Ира считала секунды до того, как хлопнет дверь и свекровь уйдёт хотя бы в аптеку. Но та не уходила.
Она была вездесущей. Как запах дешёвых духов, который въедается в стены.
Сергей, конечно, ничего не замечал.
— Мам, не обращай внимания, — говорил он вечерами. — Ира просто устала.
А Ира сидела в спальне, слушала их голоса и думала, как странно: в её квартире теперь живут двое чужих людей.
Однажды вечером она пришла домой с работы — и застала их обоих на кухне.
Валентина Петровна жарила котлеты, Сергей резал салат. Смех, запах масла, уют — только без неё.
— О, хозяйка пришла! — сказала свекровь весело. — Проходи, Ириша, садись, кушай с нами.
— Спасибо, я поела.
— Где? — спросил Сергей.
— На работе.
— А-а, — протянула Валентина Петровна. — На работе. Ну да, конечно, у современных женщин карьера важнее семьи.
— Мама, ну зачем ты… — начал Сергей, но Ира перебила.
— Нет, пусть говорит. Это ведь правда. Я теперь просто «гостья» здесь.
— Не утрируй, — буркнул Сергей.
— Тогда объясни, почему на кухне меня нет? Почему ты даже ужин готовишь не со мной, а с ней?
— Потому что ты приходишь домой, как будто в тюрьму возвращаешься, — вспыхнул он. — Постоянно напряжённая, недовольная.
— А ты попробуй пожить со своей мамой под одной крышей — посмотрим, насколько ты будешь расслаблен.
— Перестань, — отрезал он.
— Нет, Серёжа, не перестану. Ты хочешь, чтобы я делала вид, будто всё нормально? Что твоя мама — это милое недоразумение с чемоданами и комментариями о моих тарелках?
Валентина Петровна замерла с лопаткой в руке.
— Господи, как же тяжело жить с женщиной, у которой одни претензии…
— А вам, Валентина Петровна, никто не обещал, что будет легко, — сказала Ира холодно. — Это мой дом, и я хочу здесь тишины.
— Мой сын — тоже часть этого дома, — резко ответила свекровь. — И если тебе что-то не нравится, значит, проблема в тебе.
— Может быть, — сказала Ира. — Только я эту проблему решу.
— И как же? — усмехнулась та.
— Очень просто. Завтра ты съезжаешь.
— Что?! — Сергей даже поставил тарелку. — Ты с ума сошла?
— Нет. Просто вспомнила, кто владелец квартиры.
— Ты не смеешь… — начал он, но Ира уже пошла к себе.
Ночь была долгой.
Сергей не заходил в спальню, спал на диване в гостиной.
В три часа Ира проснулась от тихого разговора — мать и сын шептались на кухне.
— Мам, потерпи немного, — говорил Сергей. — Я с ней поговорю.
— Сыночек, — всхлипнула Валентина Петровна, — я больше не могу. Она смотрит, как на врага. Я ведь не ради себя… Я ради тебя сюда приехала.
— Я знаю, мам.
Ира слушала, не двигаясь.
Ради него.
Всегда ради него.
А он даже не замечает, что она просто не хочет быть одна — и использует его.
Утро началось с чемоданов.
Ира сидела на диване, когда услышала звук — застёжка, колёсики по полу.
Вышла в коридор — и застыла.
Валентина Петровна стояла у двери, в пальто, рядом — Сергей с пакетом.
— Мам, подожди… — сказал он, будто оправдываясь перед кем-то. — Мы просто немного поживём у тебя, пока всё не успокоится.
— У тебя? — переспросила Ира. — То есть вы уезжаете?
Он кивнул.
— Да. Так будет лучше.
— Лучше — для кого? — спросила она тихо.
— Для всех.
— Ты сбегаешь, Сергей.
— Я ухожу, — поправил он.
Она подошла ближе. Смотрела прямо в глаза.
— Помнишь, ты говорил, что семья — это доверие?
— Да.
— Тогда почему ты поверил не мне, а ей?
Он ничего не ответил. Только пожал плечами и взял чемодан.
Валентина Петровна тихо сказала:
— Прости, Иринка, я не хотела. Просто сердце старое, не выдерживает одиночества.
Ира улыбнулась.
— А мне, значит, выдержит.
Дверь хлопнула.
Прошло два дня.
Тишина в квартире была густая, почти физическая.
Без их голосов стены будто выдохнули.
Она не плакала. Ни разу.
Просто сидела вечерами на кухне, глядя на остывший чай.
Иногда ловила себя на мысли, что даже скучает. Не по Сергею — по привычке быть вдвоём, даже если вдвоём было плохо.
Телефон молчал.
Сергей не писал, не звонил.
В воскресенье пришло сообщение:
«Мы с мамой пока у неё. Надо время всё обдумать».
Ира улыбнулась.
«Не торопись. У тебя теперь есть с кем всё обсудить».
Она выключила телефон.
Пошла к окну, посмотрела вниз: во дворе старушки с собаками, кто-то тащит пакеты из «Пятёрочки», жизнь идёт.
А у неё — новая глава.
Без лишних людей.
И впервые за долгое время она вздохнула свободно.
Не победа — просто возвращение к себе.
Но глубоко внутри всё равно кольнуло:
в каждом браке есть трое — муж, жена и тень той, кто не умеет отпускать.
Финал.
Советский автомобильный двигатель, который любили и уважали во всей Европе