Светлана смотрела на свою двухкомнатную квартиру и не узнавала её. На диване в гостиной, застеленном чужим пледом с розочками, храпел Виктор Семёнович, свёкор. На раскладушке у балкона устроилась свекровь Галина Петровна. В спальне, на их с Андреем кровати, разместились Танька, невестка, с двумя детьми. Сами же хозяева ютились на надувном матрасе на кухне, между холодильником и столом.
Это был уже пятый приезд за полгода.
Первый раз родители Андрея приехали в марте — «к врачам хорошим попасть». Остались на неделю. Светлана отпрашивалась с работы, чтобы свозить свекровь к кардиологу, стояла в очередях в регистратуре, а вечерами готовила «нормальную еду», потому что Галина Петровна морщилась от Светланиных салатов и запеканок: «Мы люди простые, нам бы щей да картошечки».
В апреле нагрянула сестра Андрея с детьми — «на каникулах культурно отдохнуть». Таньке было тридцать пять, двое сорванцов восьми и десяти лет носились по квартире, опрокидывая цветочные горшки и размазывая по обоям шоколад. «Детей надо любить такими, какие они есть», — поучала Танька, когда Светлана попыталась деликатно намекнуть, что неплохо бы за ними приглядывать.
В мае приехал брат Андрея, Егор, с женой Ксюшей — «просто так, по магазинам пройтись». Остались на четыре дня. Ксюша таскала из ванной Светланину косметику, не спрашивая, а Егор опустошил бар с дорогим коньяком, который Андрей собирал три года.
Июнь принёс очередной визит родителей.
И вот июль. Снова все разом. Виктор Семёнович, Галина Петровна, Танька с детьми. Плюс сюрприз — Тамара Ивановна, подруга свекрови из их городка. «Тамарочка тоже в Москву хотела, мы её с собой взяли, ты же не против?»
Света была против. Очень против. Но промолчала, как молчала все предыдущие разы.
— Светик, у вас молочко есть? — В шесть утра на кухню влетела Галина Петровна в засаленном халате. — А то я не могу без молочка кофеёк пить. А, вижу, есть! Возьму пакетик. Ой, а это что, миндальное? Фи, гадость какая. Нормального молока что ли купить нельзя?
Светлана лежала на своём надувном матрасе и чувствовала, как внутри разливается раздражение. Андрей рядом сопел, повернувшись к стене.
— Доброе утро, Галина Петровна, — процедила она сквозь зубы.
— Ой, Светик, ты не спишь! А я думала, ты спишь, вот и не стала беспокоить. Слушай, а где у вас сковородка большая? Я яичницу сделаю. На всех. Вон в холодильнике яйца видела, целый десяток. У нас дома Вера Степановна перепёлок держит, вот это яйца! Зато у вас колбаса хорошая, я уже попробовала. Витёк любит с утра плотно покушать.
Светлана медленно поднялась. В отражении тостера увидела свое лицо — помятое, с тёмными кругами под глазами. Ей было тридцать два, но в этот момент она дала себе все сорок.
К восьми утра кухня превратилась в поле боя. Галина Петровна жарила яичницу из всех оставшихся яиц, которые Света купила вчера для завтрака на неделю. Виктор Семёнович, заявившийся следом, развалился за столом и требовал «чайку покрепче». Танька кормила детей хлопьями, которые Света покупала себе для перекусов на работе — органические, безглютеновые, дорогие.
— Тёть Свет, а у вас нормальных хлопьев нет? — ныл старший, Артём. — Эти какие-то странные.
— Нормальные в магазине купите, — сказала Светлана, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Ой, чего ты, — отмахнулась Танька. — Ребёнок же хочет, ему что, жалко? У вас тут Москва, всего полно.
Андрей наконец-то появился из ванной — в трусах и майке, с отпечатком шва матраса на щеке. Увидел это утреннее столпотворение и как-то виновато улыбнулся Светлане.
— Доброе утро, родные, — пробормотал он.
— Андрюш, сынок! — Галина Петровна бросилась к нему с ложкой в руке. — Ты покушай. На тебе, яичница, только с плиты. Я старалась!
Светлана посмотрела на мужа. Он избегал её взгляда.
— Мам, спасибо, — Андрей сел за стол, отодвигая детские тарелки. — А кофе есть?
— Свет, сделай мужу кофе, — не поворачивая головы, распорядилась Галина Петровна.
Светлана поставила свою чашку на стол с такой силой, что плеснуло через край.
— Сам себе сделает, — сказала она. — У него руки есть.
Повисла тишина. Все уставились на неё.
— Ты чего это? — первой очнулась свекровь. — Мужа своего обслужить не можешь?
— Обслужить? — Светлана почувствовала, как внутри начинает всё закипать. — Галина Петровна, вы в курсе, что я тоже работаю? Каждый день, с девяти до семи. А потом прихожу домой и…
— И что? — встрял Виктор Семёнович. — Семья это тебе в тягость?
— Семья — это одно, — Светлана взяла свою сумку. — А вот постоянный бесплатный хостел — это совсем другое.
— Света! — одёрнул её Андрей.
Но она уже выходила за дверь. На работу, где её хотя бы никто не заставлял притворяться счастливой.
Вечером Светлана вернулась к девяти. Специально задержалась — посидела в кафе, пролистала соцсети, просто гуляла по вечерней Москве, жадно вдыхая этот шанс побыть одной.
Дома было шумно. Из гостиной доносился звук телевизора, детский визг, чей-то громкий смех. Пахло жареной картошкой и луком.
— А, Светка пришла! — встретил её на пороге Виктор Семёнович. — Мы тут уже поужинали. Тебе оставили в сковороде. Ой, только там немного, Артёмка добавку просил, ну мы ему дали, ребёнок растёт.
Светлана прошла на кухню. На плите и правда стояла сковорода с остатками картошки. Раковина была завалена грязной посудой. На столе — хлебные крошки, луковая шелуха, пятна от чая.
— Света, а ты не могла бы посуду помыть? — выглянула из гостиной Танька. — А то мы с детьми устали, день на ногах по Третьяковке мотались.
Светлана открыла холодильник. Пусто. Совершенно. Исчезли сыр, ветчина, овощи для салата, йогурты, даже приготовленная на завтра курица.
— Вы… всё съели?
— А что такого? — удивилась Танька. — Нас тут семь человек. А холодильник у вас большой, мы думали, полный. Завтра сходишь, купишь ещё.
— Таня, — Светлана медленно закрыла холодильник. — Это была еда на неделю. Я вчера ходила в магазин, потратила семь тысяч.
— Ой, чего уж так прям семь тысяч, — отмахнулась невестка. — Преувеличиваешь небось.
— Я не преувеличиваю.
— Ну и что? Нужно было больше купить, раз гости. Или ты думала, мы сами себе готовить будем? Мы тут в гостях, на отдыхе.
Светлана посмотрела на Таньку. На её самодовольную физиономию, на растянутую майку с надписью «Все люди, как люди, а я — королева», на руки, которые явно не привыкли что-то делать по дому.
— На отдыхе, — повторила она.
— Ну да! — Танька развернулась и крикнула в гостиную: — Андрей, у тебя жена какая-то странная сегодня!
Андрей появился, виноватый и растерянный.
— Свет, ну что ты в самом деле? — начал он шёпотом. — Ну приехали родные, ну поживут немного. Нельзя же так…
— Сколько? — спросила Светлана. — Сколько на этот раз? Неделя? Две?
— Ну… дней десять, наверное. Они билеты на двадцатое купили.
— Двадцатое июля? — у Светланы перехватило дыхание. — Андрей, сегодня десятое! Ещё десять дней?!
— Тише ты! — зашипел он. — Они услышат.
— Пусть слышат! — Светлана уже не шептала. — Мне надоело! Понимаешь? Надоело быть прислугой в собственной квартире!
Из гостиной высунулась Галина Петровна.
— Что за крики? Света, ты чего орёшь на Андрюшу? Совсем стыд потеряла?
— Я? — Светлана развернулась к свекрови. — Я стыд потеряла? Галина Петровна, вы в курсе, что приличные люди предупреждают о визитах заранее? Что не приводят с собой посторонних без согласия хозяев? Что покупают продукты, а не опустошают чужой холодильник?
— Посторонних?! — возмутилась свекровь. — Тамара Ивановна мне как сестра!
— Мне она никто! — выпалила Светлана. — И я не соглашалась её принимать!
— Так это… — Виктор Семёнович тяжело поднялся с дивана. — Ты это… родню в дверь не пускаешь?
— Я не об этом! Я о том, что…
— Света, — перебил её Андрей. — Не надо. Давай потом обсудим, а?
— Не надо? — Светлана почувствовала, как внутри всё рвётся. — Андрей, я полгода молчу! Полгода терплю! Я устала жить на вокзале!
— На вокзале? — обиделась Танька. — Да у вас тут хоромы! Ты бы видела, как мы в нашем городке живём, в двушке, вчетвером!
— Так и живите в своём городке! — сорвалась Светлана. — Вас никто сюда не звал!
— Как не звал? — вмешалась Галина Петровна. — Андрей звал! Мой сын! В его квартире!
— В нашей! — крикнула Светлана. — В нашей квартире! Я плачу за неё наравне с ним!
— Ну и что с того? — огрызнулась свекровь. — Всё равно родители важнее! Ты бы ещё нам за проживание счёт выставила!
— Счёт… — Светлана остановилась. — А что, идея.
— Света, хватит! — Андрей попытался взять её за руку, но она отдёрнулась.
— Ты что, офигела?! — взревел Виктор Семёнович. — Родне деньги считать?!
— А я и не считаю, — сказала Светлана. — Я озвучиваю факты. Знаете, сколько стоит номер в приличной гостинице? От пяти тысяч за ночь. Если все десять дней у нас проживёт семь человек, это…
— Это невоспитанность! — заголосила Галина Петровна. — Андрюша, ты слышишь, что твоя жена несёт?
— Слышу, мам, — Андрей был бледный. — Света, пойдём, поговорим.
— Не пойду никуда! — отрезала Светлана. — Надоело! Вам здесь удобно, да? Бесплатно, халява? А то, что мне неудобно — не важно!
— Света, они семья! — взмолился Андрей.
— А я что, не семья? — спросила она и увидела, как он замялся.
— Ну… ты… это другое…
— Понятно, — Светлана кивнула. — Значит, я — другое. Обслуживающий персонал.
Следующий день начался с требования.
— Светочка, — сладко пропела Галина Петровна, заглянув на кухню, где Светлана пыталась выпить хоть чашку кофе до работы. — У нас тут небольшая просьбочка. Видишь ли, мы завтра на концерт собрались, Танечка давно хотела. А вещи после дороги помятые. Ты не могла бы нам постирать, а? И погладить. Ну ты же на работу только к десяти, успеешь.
Светлана медленно поставила чашку.
— Что простирать?
— Ну, вещички наши. Тут у Вити рубашки, у меня платья два, у Таньки кофточки, у детей футболки. Да немного. Ты же хозяйка, тебе не сложно. А мы пока с Тамарой Ивановной на ВДНХ сходим, чтобы время не терять.
Что-то внутри Светланы лопнуло. Как та самая перетянутая струна.
— Галина Петровна, — начала она очень тихо. — Повторите, пожалуйста, что вы сказали.
— Ну, постирать и погладить, чего непонятного? — свекровь уже раздражалась. — Или тебе трудно?
— Трудно, — кивнула Светлана. — Жалко времени, сил и нервов на обслуживание взрослых дееспособных людей, которые сами могут воспользоваться стиральной машиной.
— Ох ты, гордая какая! — ахнула Галина Петровна. — Слышь, Танька, иди сюда!
Танька примчалась мгновенно, словно ждала сигнала.
— Чего?
— Да вот, Светлана Викторовна отказывается нам помочь. Слишком важная, видите ли.
— Ничего себе, — Танька выпучила глаза. — Света, ну ты даёшь. Мы же родные!
— Вы взрослые, — сказала Светлана. — С руками, ногами и мозгами. Стиральная машина вон там, порошок под раковиной, утюг в шкафу. Пользуйтесь на здоровье.
— Ты это… ты чего?! — возмутилась Танька. — Мы гости!
И тут Светлану прорвало.
— Гости?! — она вскочила. — ГОСТИ?! Гости приходят на пару часов, приносят что-то к столу, спрашивают разрешения и благодарят за приём! А вы — вы тут квартируете! Жрёте всё, что не приколочено! Берёте мои вещи без спроса! Разваливаетесь на моей кровати! Приводите своих знакомых! А теперь ещё и требуете постирать-погладить! Вы думали у меня тут отель пять звёзд?! Вещи собрали и на выход! — Светлана сама не знала, откуда взялись эти слова, но они вырвались наружу, как прорыв плотины. — Я устала быть удобной для родни! Понимаете?! УСТАЛА!
В квартире повисла мёртвая тишина. Даже дети в комнате притихли.
Первым очнулся Виктор Семёнович.
— Ты это… того… совсем что ли? — пробормотал он. — Андрей! Андрей, ты чего молчишь! Жену свою угомони!
Андрей возник в дверях — растрёпанный, с перекошенным лицом.
— Света, ты о чём вообще?! — заговорил он, и в голосе впервые за все эти месяцы прорезалась злость. — Это мои родители! Моя сестра! Как ты можешь?!
— Как я могу? — переспросила Светлана. — А как ты можешь, Андрей? Как ты можешь наплевать на то, что твоей жене плохо? Что она превратилась в прислугу в собственном доме?
— Прислугу? — фыркнула Галина Петровна. — Да мы тебе помогаем! Я вчера полы вытерла!
— После того, как ваши внуки размазали по ним шоколад! — выпалила Светлана. — И вытерли вы тряпкой, которой я окна мою, и не постирали её потом!
— Ну вот, видите? — торжествующе сказала свекровь. — Городская! Заелась тут в столице! Нос задрала! У нас в семье такого не было никогда! Мы всегда гостеприимные были!
— Гостеприимные? — Светлана засмеялась, и смех этот был страшным. — Вы знаете, что такое гостеприимство? Это когда хозяева рады гостям, а не когда гости рады сами себе!
— Света, прекрати! — попытался вмешаться Андрей. — Ты себя слышишь? Как можно так с родителями?
— А ты себя слышишь? — развернулась к нему Светлана. — Ты меня хоть раз спросил — как я? Нормально мне? Комфортно? Или тебе всё равно?
— Я думал, ты понимаешь! — он развёл руками. — Они из глубинки, им в Москве дорого!
— А мне? — тихо спросила Светлана. — Мне не дорого содержать лишних семь человек?
— Лишних?! — взвилась Танька. — Ты нас лишними назвала?!
— Да, лишними! — отрезала Светлана. — В моей квартире, в моей жизни — вы лишние! И будете лишними, пока не научитесь уважать границы!
— Границы! — заголосила Галина Петровна. — Вот до чего дошло! Родню за границу! Витя, ты слышишь?!
— Слышу, — мрачно буркнул тесть. — Ну и ну. Андрей, сынок, ты это… может, жену свою воспитаешь? А то она того…
— Света, — Андрей подошёл ближе, попытался взять её за плечи, но она отстранилась. — Света, ну хватит. Прости. Они скоро уедут. Потерпи.
— Нет, — сказала Светлана.
— Что — нет?
— Не буду терпеть. Надоело.
Она прошла в спальню, достала из шкафа сумку, начала быстро складывать вещи. Андрей шёл следом.
— Ты куда? — он побледнел. — Света, ты что делаешь?
— Съезжаю, — коротко ответила она. — Раз дома гостиница, в которой все отдыхают, то я тоже, пожалуй, отдохну. По-человечески.
— Ты шутишь?
— Посмотрим, — Светлана застегнула сумку, достала телефон и быстро начала листать сайты отелей. — Так, «Метрополь» — хорошо, номер люкс, тридцать тысяч за ночь. Беру на неделю.
— Тридцать… — у Андрея отвисла челюсть. — Ты с ума сошла?!
— Нет, я в своём уме, — Светлана кликнула на кнопку «Оплатить» и ввела данные их общей карты. — Всё. Оплачено. Двести десять тысяч с нашего счёта.
— СВЕТА! — заорал Андрей. — Ты что творишь?!
— Отдыхаю, — она подняла на него глаза. — Как твои родственники. Между прочим, я ещё дёшево беру. Они тут семеро, едят-пьют-жируют. А я одна.
— Ты… ты отдаёшь себе отчёт?..
— Отдаю, — кивнула Светлана. — И знаешь что, Андрей? Я буду повторять это каждый раз, когда твоя родня будет приезжать без предупреждения и устраиваться тут, как дома. Каждый. Раз. Пока ты не научишься говорить им «нет». Или пока деньги не кончатся. Что наступит раньше.
Она подошла к двери. В проёме стояли все — свекровь, свёкр, Танька, даже дети выглянули.
— Света, ты бросаешь мужа?! — ахнула Галина Петровна.
— Я бросаю бардак, хамство и наглость, — ответила Светлана. — А муж пусть думает, что для него важнее — жена или перевалочная база для родственников.
— Это всё гордыня твоя, городская! — крикнула ей вслед свекровь. — Заносчивость! У нас в семье всегда уважение было, а ты!..
Светлана обернулась на пороге.
— Уважение? — переспросила она. — Галина Петровна, вы вообще знаете значение этого слова? Уважение — это когда спрашивают разрешения. Когда не залезают в чужие вещи. Когда говорят «спасибо». Вы хоть раз мне «спасибо» сказали? За еду, стирку, за то, что пускаю вас в свой дом?
Повисла тишина.
— А чего мы тебе должны? — не выдержала Танька. — Андрей твой муж, это его обязанность!
— Обязанность? — Светлана усмехнулась. — Понятно. Значит, у меня обязанность, а у вас права. Что ж, приятно знать.
Она вышла из квартиры, тщательно прикрыв за собой дверь. И только в лифте, когда никто не видел, прислонилась к стенке и выдохнула.
В «Метрополе» было тихо, светло и пахло свежестью. Светлану встретили с улыбкой, проводили в номер — высокие потолки, огромная кровать, шикарный вид из окна.
Она бросила сумку, рухнула на кровать и… заплакала. От облегчения, от усталости, от того, что наконец-то можно. Что никто не ворвётся, не потребует, не осудит.
Телефон разрывался от звонков. Андрей, Андрей, Андрей. Она сбросила несколько, потом просто отключила звук.
Первое сообщение от него пришло через час: «Света, родители в шоке. Я тоже. Давай поговорим нормально».
Она не ответила.
Второе через два часа: «Света, ну хватит обижаться. Они уедут скоро. Вернись».
Третье вечером: «Я не понимаю, что происходит. Это из-за стирки? Я сам постираю их вещи, ладно?»
Светлана смотрела на сообщения и думала — неужели он правда не понимает? Или не хочет понимать?
Она написала одно сообщение: «Андрей, дело не в стирке. Дело в том, что ты выбрал сторону. И это не моя сторона».
Ответ пришёл мгновенно: «Какие стороны? Это семья!»
«Я тоже семья. Или была», — написала Светлана и выключила телефон.
Три дня она провела в отеле. Ходила по Москве, словно заново открывая город. Сидела в кафе, читала книги, смотрела кино. Спала — о Боже, как же она спала! — десять часов подряд, без храпа, без детского визга, без скрипа раскладушки.
На четвёртый день в дверь номера постучали. Она открыла — на пороге стоял Андрей. Осунувшийся, с мешками под глазами, в мятой рубашке.
Она посторонилась. Андрей прошёл в номер, огляделся, присел на край кровати.
— Красиво тут, — сказал он.
— Но оно того стоит. Знаешь, что самое ценное? Тишина.
Андрей молчал, разглядывая свои руки.
— Они уехали, — сказал он наконец. — Вчера. Раньше срока. Мама сказала, что не может находиться в доме, где её не уважают.
— Иронично, — усмехнулась Светлана.
— Я не понимал, — Андрей поднял на неё глаза. — Правда. Я думал… ну, родные же. Ну, потерпишь немного. Они же не специально.
— Не специально? — Светлана села напротив него. — Андрей, твоя мать требовала, чтобы я постирала и погладила их вещи. Требовала! Как от прислуги. И ты не видел в этом ничего странного.
— Я… — он запнулся. — Я думал, ну, мелочь же. Ну постирать.
— Это не про стирку, — тихо сказала Светлана. — Это про то, что они считали меня обслуживающим персоналом. А ты — позволял им так считать. Каждый раз, когда молчал, пока твоя мать командовала мной. Каждый раз, когда просил потерпеть, вместо того чтобы попросить их уважать наше пространство. Каждый раз, когда выбирал их комфорт, а не моё спокойствие.
Андрей сидел ссутулившись, и она видела, как у него дёргается желвак на скуле.
— Я разговаривал с мамой, — сказал он наконец. — После того, как ты ушла. Она орала, что ты избалованная, что в их времена жёны так себя не вели. А я… я впервые сказал ей, что она не права.
Светлана молча смотрела на него.
— Я сказал, что они вели себя как свиньи, — продолжал Андрей, и голос его дрожал. — Что приезжать без предупреждения, жрать чужую еду, приводить своих знакомых — это хамство. Мама плакала. Отец сказал, что я предал семью. Танька обозвала меня подкаблучником.
— И что ты ответил? — спросила Светлана.
— Что если по-человечески относиться к жене — это быть подкаблучником, то пусть так, — Андрей посмотрел ей в глаза. — И что теперь, когда они захотят приехать, они будут снимать квартиру. Или гостиницу. Но не станут жить у нас.
— Андрей…
— Подожди, — он поднял руку. — Дай договорю. Я был идиотом. Полным, законченным идиотом.
Светлана молчала. Слова застряли где-то в горле.
— Когда ты ушла, — продолжал Андрей, — я понял, что потерял тебя. Что если ты не вернёшься — это будет справедливо. И правильно. Потому что зачем тебе муж, который не на твоей стороне?
Он остановился у окна, прислонился лбом к стеклу.
— Хочу, чтобы ты вернулась, — он обернулся. — Но не потому, что они уехали. А потому, что я обещаю — больше такого не будет. Никогда.
— Красивые слова, — сказала Светлана, и голос её дрожал.
— Я знаю, что слов мало, — Андрей шагнул ближе. — Я знаю, что должен доказать. И докажу. Просто… дай мне шанс.
Светлана смотрела на него — на мужа, с которым прожила пять лет. На человека, которого любила. На мужчину, который, кажется, впервые за долгое время смотрел на неё по-настоящему. Она улыбнулась — впервые за эти дни.
— Зато теперь ты знаешь хороший отель, — попытался пошутить Андрей. — На всякий случай.
— Знаю, — кивнула Светлана. — И деньги на счёте есть. Ещё на пару побегов хватит.
— Надеюсь, не понадобится, — он притянул её ближе. — Света, я правда понял. Мне стыдно. За себя, за них, за всё. Я был слепым эгоистом. Но я хочу исправиться. Честно.
Светлана помолчала, глядя в его глаза. Искала там фальшь, отговорки, попытку манипуляции. Не нашла. Только усталость, раскаяние и что-то похожее на страх.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но я остаюсь тут до конца недели. Мне нужно время подумать. И отдохнуть. По-настоящему.
— Конечно, — Андрей кивнул и обнял её — осторожно, словно боялся спугнуть. Она не сопротивлялась, но и не прижималась. Просто позволила.
— Я пойду, — сказал он через минуту. — Приведу квартиру в порядок. Куплю продуктов. Сделаю так, чтобы ты пришла домой, а не на поле боя.
— Спасибо.
Когда дверь закрылась, Светлана вернулась к окну. Москва внизу жила своей жизнью — огни, машины, люди, спешащие по делам. Где-то там была их квартира, которая неделю назад казалась клеткой. Где-то там была жизнь, которую надо было менять.
Через неделю Светлана вернулась домой. Квартира и правда была другой — чистой, прибранной, с полным холодильником и букетом пионов на столе.
Андрей встретил её на пороге.
— Добро пожаловать домой, — сказал он.
— Спасибо, — Светлана прошла внутрь, огляделась. — Хорошо поработал.
— Я старался
Она прошла в спальню, разложила вещи, переоделась в домашнее. Села на кровать, и вздохнула с облегчением.
Андрей постучал в дверь.
— Можно?
— Это и твоя квартира тоже, — улыбнулась Светлана.
Они посидели в тишине. За окном темнело — обычный московский вечер, без драм и скандалов.
— Давай договоримся, — сказала Светлана. — Если я снова почувствую себя дискомфортно — скажу сразу. Не буду копить.
— А если я снова начну быть идиотом — ты мне сразу скажешь. Не будешь терпеть.
— Договорились, — Светлана протянула руку.
Андрей пожал её, торжественно.
— И ещё, — добавила она. — Если твоя родня снова появится с требованиями — я не буду скандалить. Я просто сразу уеду в отель. И оплачу с нашего счёта. Пусть это будет наш семейный ритуал.
— Дорогой ритуал, — поморщился Андрей.
— Зато эффективный, — Светлана подмигнула. — Один раз — может, случайность. Два — закономерность. Три — и мы банкроты. Думаю, до трёх не дойдёт.
— Надеюсь, и до второго не дойдёт, — пробормотал Андрей.
— Ладно, муж. Что там у нас на ужин? Или после недели в отеле я должна сама готовить?
— Я заказал доставку, — Андрей вскочил. — Твоя любимая паста. Через двадцать минут привезут.
— Вот это сервис, — с улыбкой одобрила Светлана.
И когда они сидели потом на кухне, ели пасту и пили вино, Светлана думала: иногда нужно перестать быть удобной. Потому что удобная жена, удобная невестка, удобная женщина — это женщина, которая исчезает. По кусочкам, день за днём, визит за визитом родни.
А Светлана не собиралась исчезать.
Она собиралась жить.
В своей квартире. Со своим мужем. По своим правилам.
И если кто-то будет не согласен — что ж.
В «Метрополе» всегда есть свободные номера.
— Съехать из собственной квартиры?! А вы не перепутали? Это моя собственность, не ваша