Декрет по-мужски

— Слушай, Виталик, ну ты совсем офигел? — Колька так сильно стукнул кружкой по столу, что пенное плеснуло на клеенку. — Какой декрет? Ты что, баба?

Виталий вздохнул и посмотрел на своего друга детства. Вот уже третий вечер подряд он пытался объяснить свое решение близким людям, но каждый раз натыкался на стену непонимания.

— Коль, ну подумай сам. У Кристины оклад сто восемьдесят, плюс премии. Она недавно руководителем отдела стала. А я в своей конторе тридцать пять получаю, и то не всегда. Какая логика мне сидеть на работе, если можем в три раза больше денег иметь?

— Логика? — Николай покраснел. — Логика в том, что ты мужик! Кормилец! А не нянька!

За соседним столиком трое мужчин откровенно прислушивались к разговору. Один из них, лысоватый дядька лет пятидесяти, даже газету отложил.

— Вот молодежь пошла, — громко сказал он своим спутникам, но так, чтобы Виталий точно услышал. — Бабы работают, а мужики в памперсах ковыряются. Стыдобища.

Виталий сжал зубы, но ничего не ответил. Зачем? Все равно не поймут.

А началось всё три месяца назад, когда Кристина на восьмом месяце беременности получила предложение от директора.

— Витя, послушай, — она нервно теребила край одеяла. Они сидели на диване в их съемной однушке. — Евгений Павлович говорит, что если я через два-три месяца после родов выйду, меня повысят. Это совсем другие деньги. Мы сможем быстрее взять ипотеку на новую квартиру.

— Кристь, ты серьезно? Ребенок родится, грудное вскармливание, ты же сама говорила, что хочешь кормить…

— Хочу, — кивнула она. — Буду сцеживаться. Витя, это наш шанс! Понимаешь? Мы годами будем платить, или… Или ты возьмешь декрет, а я выйду. Всего на полтора года. Потом я в декрет вернусь, если захочу.

Тогда это казалось легким решением. Просто перераспределение обязанностей. Рациональный подход.

Реальность оказалась куда сложнее.

Кристина вышла на работу, когда их дочке Маше исполнился ровно месяц. Виталий помнил то утро до мелочей. Кристина стояла у зеркала в прихожей, поправляла строгую блузку и плакала.

— Я не могу, — шептала она. — Витя, я чувствую себя ужасной матерью. Что я делаю? Оставляю своего ребенка…

— Ты оставляешь ее со мной, — мягко сказал он, обнимая жену. — С ее отцом. Всё будет хорошо, я разберусь.

Но первые недели были кошмаром. Маша кричала, отказывалась от бутылочки, Виталий чувствовал себя совершенно беспомощным. В интернете он читал форумы для мам, смотрел видео про колики и правильное прикладывание к груди — вернее, к бутылочке со сцеженным молоком.

А Кристина возвращалась поздно, уставшая. Она хваталась за дочь, плакала, а потом сидела со сцеживающим аппаратом.

— Молока всё меньше, — говорила она, и в голосе звучало отчаяние. — Скоро совсем пропадет. Я плохая мать, да?

— Нет, — Виталий гладил ее по голове. — Ты лучшая. Ты делаешь это для нас. Для нашей семьи.

Но окружающие думали иначе.

Первой в атаку пошла мама Виталика. Галина Николаевна нагрянула без предупреждения, когда Кристины не было дома.

— Виталий, открой немедленно! — стучала она в дверь.

Он открыл с Машей на руках. Дочка орала во всю мочь — началась вечерняя колика.

— Что ты с ней делаешь?! — женщина буквально вырвала ребенка из его рук. — Господи, она вся мокрая! Ты вообще умеешь памперсы менять?

— Мама, я только что поменял, — устало сказал Виталий. — У нее живот болит, это нормально …

— Нормально?! — Галина Николаевна прижала внучку к себе. — Знаешь, что нормально? Нормально, когда мать рядом с ребенком! А не где-то в своем офисе важничает!

— Она работает…

— Работает! — передразнила Галина Николаевна. — А муж ее тут в домохозяйки играет! Витя, ты мужчина или кто? У тебя руки есть, ноги? Иди нормальную работу найди, а Кристину пусть домой забирают, к ребенку!

Маша кричала всё громче. Виталий чувствовал, как внутри всё сжимается от бессилия и обиды.

— Мама, уйди, пожалуйста, — тихо сказал он. — Отдай мне дочь и уйди.

Галина Николаевна посмотрела на него с таким презрением, что Виталию захотелось провалиться сквозь землю.

— Я своего сына не узнаю, — процедила она. — Превратился в тряпку. А всё она, эта твоя карьеристка!

После ее ухода Виталий долго сидел с Машей на руках, укачивая ее, и впервые за все эти недели позволил себе заплакать.

На следующий день пришлось идти в поликлинику. Массаж для младенцев, записал еще неделю назад. В очереди сидели одни мамы с колясками. Виталий с Машей сразу привлек внимание.

— Ой, какая прелесть! — женщина лет тридцати с любопытством заглянула в слинг. — А где мама?

— На работе, — коротко ответил Виталий.

— Как на работе? — женщина округлила глаза. — Ребенку сколько?

— Два месяца.

— Два?! — теперь на них смотрели уже все. — И она на работе? Господи, а как же грудное вскармливание?

— Сцеживается, — Виталий почувствовал, как краснеют уши. — Это не ваше дело, собственно.

— Фу, какой грубый, — женщина демонстративно отвернулась. — Бедный ребенок. Мать бросила ради карьеры, а отец хамит.

— Я не хамлю, я просто…

— А вы мужчина вообще или как? — встряла пожилая бабушка с другого конца очереди. — Мужики работать должны, семью кормить! А вы тут с детьми сидите, как нянька какая!

Виталий молчал. Спорить было бесполезно. Он обнял Машу покрепче и уткнулся носом в ее макушку. Она сопела во сне, такая теплая, родная. Ради нее он готов был вытерпеть любые оскорбления.

Но хуже всего оказалась встреча с Кристининой мамой.

Тамара Леонидовна приехала из другого города специально посмотреть на внучку. Она сидела на кухне с дочерью, пила чай, и Виталий слышал их разговор из комнаты, где укладывал Машу.

— Кристиночка, ну объясни мне, старой дуре, зачем? — голос тещи дрожал. — Зачем тебе эта работа? Ты же родила! У тебя ребенок!

— Мама, я же говорила. Кредиты, ипотека…

— Так пусть муж зарабатывает!

— На что? На тридцать пять тысяч? Мама, мы еле концы сводили!

— И что? — Тамара Леонидовна всхлипнула. — Все так живут! Кристя, доченька, да что люди-то скажут? Я уже своим подругам не могу в глаза смотреть! Все спрашивают, как внучка, когда приезжать, а я что скажу? Что ты на работе, а зять в памперсах копается?

— Мама, при чем тут люди? Это наша жизнь!

— Твоя жизнь! — теща стукнула ладонью по столу. — Но ты мне про свою карьеру не рассказывай! Женщина должна быть с ребенком! Это природа, понимаешь? Природа!

Вечером Кристина плакала в ванной. Виталий слышал ее сдавленные всхлипы сквозь дверь.

— Крис, открой, пожалуйста.

— Не хочу…

— Открой, я хочу быть рядом.

Она открыла. Глаза красные, тушь размазана.

— Витя, может, они правы? — прошептала она. — Может, я чудовище? Какая мать бросает двухмесячного ребенка?

— Ты не бросаешь, — он обнял ее. — Ты обеспечиваешь ей будущее. Нам — будущее. Крис, ты же понимаешь, что это временно? Что мы накопим, купим квартиру, и тогда…

— А если я потеряю связь с ней? — Кристина всхлипнула. — Витя, она тянется к тебе больше, чем ко мне. Ты это видел? Когда я беру ее на руки, она плачет, а с тобой успокаивается. Она привыкла к тебе!

— Это не так…

— Так! Она тебя больше любит!

— Крис, ей три месяца. Она любит того, кто рядом, кто кормит, меняет подгузники, укачивает. Это не значит, что ты плохая мать.

Но сам Виталий иногда в это не верил.

Особенно когда однажды на детской площадке встретил бывшую одноклассницу. Жанна гуляла с двойняшками, сыновьями-погодками.

— Виталька? — она едва не выронила телефон. — Ты?! С ребенком?!

— Привет, Жанна. Да, это моя дочь. Маша.

— Какая лапочка! — она заглянула в коляску. — А жена где? Тоже гуляет?

— Нет, работает.

— В выходной?

— У нее не выходной. Она в декрет не ушла.

Лицо Жанны вытянулось.

— Не ушла? То есть как?

— Вот так. Я ушел. Она работает.

— Виталь, ты серьезно? То есть ты… ты сидишь дома, как… — она запнулась, подбирая слово.

— Как отец, который заботится о своей дочери, — жестко сказал он. — Да, вот так.

— Не, ну ты реально крутой! — неожиданно выпалила Жанна. — Я бы на такое не решилась! То есть мой муж. Он бы ни за что! Говорит, это не мужское дело.

— А что мужское? Пахать за копейки, пока жена, зарабатывающая втрое больше, сидит дома, потому что «так положено»?

Жанна задумалась.

— Не, ну если подумать… Слушай, а как ты? Не психуешь? Честно?

— Психую, — признался Виталий. — Особенно когда все вокруг говорят, что я ненормальный.

— Знаешь, — Жанна присела на лавочку рядом. — А может, они и не правы? У меня вот муж вкалывает с утра до ночи, приносит деньги, а я дома с детьми. И знаешь, что я тебе скажу? Это тяжелее любой работы. Сидеть с детьми — это ад. Ты не спишь, не ешь нормально, всегда на нервах. А мужики думают, что мы тут в шоколаде! Виталь, ты молодец. Правда. Не каждый на такое способен.

Впервые за много недель Виталий почувствовал что-то похожее на облегчение.

Ситуация начала меняться к концу четвертого месяца Машиной жизни.

Виталий уже освоился в роли домохозяина. Научился готовить простые блюда, наладил режим, вступил в несколько родительских чатов, где, кстати, оказалось еще трое пап в декрете. Они даже встречались иногда на площадке — назвали себя «Клуб декретных пап».

Один из них, Денис, рассказал свою историю.

— У меня жена врач, — говорил он, укачивая сына. — Хирург. Двадцать лет учиться, стажироваться, а потом на год-два выпадать из профессии? Нет уж. Я в IT работал, на удаленке. Часть заказов беру, когда ребенок спит. Нормально всё, только родня достала. Мать моя до сих пор не здоровается.

— А как жена справляется? — спросил Виталий.

— Первые месяцы надрывалась. Плакала, что бросила ребенка. Потом прошло. Поняла, что сын со мной в безопасности, что я справляюсь. Главное — не слушать окружающих. Это наша жизнь, брат. Наша семья. Какое им дело?

Эти слова засели в голове.

Вечером, когда Кристина вернулась с работы, Виталий встретил ее у порога.

— Крис, нам надо поговорить.

— Что-то случилось? — она испуганно взглянула на него.

— Нет, всё хорошо. Просто давай прямо сейчас решим: мы будем слушать всех вокруг и чувствовать себя виноватыми, или будем жить так, как удобно нам?

Кристина сняла туфли, прошла в комнату, посмотрела на спящую Машу в кроватке.

— Витя, но они не понимают…

— И не поймут. Никогда. Крис, ты каждый день приходишь и плачешь. А я каждый день выслушиваю, какой я не мужик. Может, хватит? Может, нам просто плевать на всех?

— А если они правы?

— А если нет? — Виталий подошел, обнял жену. — Маша здорова, накормлена, счастлива. Ты делаешь карьеру, приносишь деньги. Я забочусь о дочери и не чувствую себя неполноценным. Разве это плохо?

Кристина долго молчала, потом кивнула.

— Ты прав. Чёрт, ты прав. Пора перестать оправдываться.

И они перестали.

Когда свекровь в очередной раз позвонила с претензиями, Кристина спокойно сказала:

— Мама, я благодарна за беспокойство, но это наше решение. Если хотите видеть внучку — приезжайте. Если нет — ваше право.

Когда Виталия на улице начинала отчитывать очередная бабушка за то, что «жена бросила ребенка», он улыбался и говорил:

— Спасибо за мнение, но у нас всё отлично.

Прошло полтора года. Маша пошла в садик — ведомственный, от Кристининой компании, с хорошими воспитателями. Виталий вышел на работу — нашел удаленную позицию с приличной зарплатой. Кристина получила еще одно повышение.

И они купили квартиру. Не большую, двушку в новостройке, но свою. Впервые за годы совместной жизни — свою.

— Витя, — сказала Кристина, когда они стояли посреди пустой гостиной, а Маша носилась по комнатам с воплями восторга. — Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что не побоялся. За то, что не послушал всех этих людей. За то, что был рядом с нашей дочерью, когда я не могла.

— Крис, я ее отец. Это нормально.

— Нормально, — кивнула она. — Но не для многих. Ты знаешь, мне на работе недавно коллега сказала, что завидует. У нее муж даже памперсы поменять не может, говорит, это не его обязанность. А у нас…

— У нас всё правильно, — закончил Виталий.

На новоселье пришли родители — и его, и ее. Свекровь, правда, всё еще смотрела косо, но уже помалкивала. Особенно когда увидела, какая квартира, в каком районе.

— Ну надо же, — пробормотала Галина Николаевна. — Значит, у вас получилось…

— Получилось, — кивнул Виталий.

Теща же, к удивлению всех, обняла зятя.

— Витенька, прости меня, дурочку старую. Я много чего наговорила тогда. Просто не понимала. А теперь вижу: вы всё правильно сделали. И Машенька у вас чудесная, счастливая.

Вечером, когда гости разошлись, а Маша уснула в своей новой комнате, Виталий и Кристина сидели на кухне и пили чай.

— Знаешь, что самое смешное? — сказал Виталий. — Коля мне позвонил на днях. Помнишь, который в баре орал, что я не мужик?

— Ну?

— Попросил совета. У них жена зарабатывает больше, тоже карьеру делает. И он подумывает, может, самому в декрет пойти со вторым ребенком.

Кристина рассмеялась.

— Серьезно?

— Серьезно. Говорит: «Витёк, а ты как справлялся? А как людей посылал?»

— И что ты ответил?

— Что нужно просто плевать на мнение окружающих и делать то, что правильно для твоей семьи.

Они помолчали, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

— Ты жалеешь? — тихо спросила Кристина.

— О чём?

— Что пошел в декрет. Что провел полтора года дома, а не на работе.

Виталий задумался.

— Знаешь, я видел, как Маша в первый раз улыбнулась. Как села, как поползла, как встала, как сказала первое слово. Я был рядом с ней каждый день. Я знаю, какие сказки она любит, какую кашу предпочитает, как засыпает и что ей снится. Крис, это бесценно. Я не жалею ни секунды.

— Я тоже не жалею, — прошептала она. — Хотя мне было адски трудно. Но теперь я понимаю: мы сделали то, что было нужно. Не то, что принято. А то, что нужно нам.

За окном зажигались огни города. Их город. Их квартира. Их жизнь — построенная не по шаблонам и чужим советам, а по собственным правилам.

И это было правильно.