— Мама, уходите. Это праздник только для жены, — муж не выдержал и выгнал обнаглевшую родню

Когда три года назад она вышла замуж за Игоря, свекровь Валентина Петровна осмотрела её квартиру — ещё не их общую, а именно Ленину — и произнесла с кислой улыбкой: «Ну что ж, скромно. Но Игорёк у нас непритязательный». Золовка Марина тогда хмыкнула и добавила: «Главное, чтобы готовить научилась. А то мой братик без нормальной еды зачахнет».

Лена тогда промолчала. Она вообще часто молчала в присутствии новой родни.

Игорь был хорошим мужем — внимательным, заботливым, с чувством юмора и редким для мужчин умением слушать. Он зарабатывал прилично, помогал по дому, не считал, что жена должна ему что-то. Они смеялись над одними и теми же шутками, любили одинаковые фильмы, могли часами обсуждать всякую ерунду. Идеальная пара, говорили друзья.

Вот только была в этой идиллии трещина. И трещина эта носила имя Валентина Петровна, а иногда приходила в комплекте с приложением по имени Марина.

Первый семейный ужин, который Лена устроила для новой родни, прошёл… по-особенному. Она готовила три дня: штудировала кулинарные блоги, консультировалась с подругами, даже звонила собственной маме. Хотела произвести впечатление. Салат «Цезарь», запечённая утка с яблоками, домашний наполеон на десерт.

— Утка суховата, — заметила Валентина Петровна, отправляя в рот второй кусок. — И соли маловато. Но ничего, со временем научишься.

— А «Цезарь» какой-то не такой, — поддержала Марина. — В ресторане вкуснее. Может, майонез не тот?

— Там соус на основе анчоусов, — тихо пояснила Лена.

— Анчоусов! — фыркнула Марина. — Ну ты даёшь. Это ж какие деньги на ветер. Обычный майонез и горчица — вот тебе и соус.

Игорь тогда дёрнулся, хотел что-то сказать, но Лена под столом сжала его руку. Не надо. Первый раз. Притрутся.

Не притёрлись.

Каждый визит превращался в экзамен, который невозможно было сдать. Пирог — слишком сладкий. Борщ — недостаточно наваристый. Скатерть — «какая-то мятая, Леночка, утюгом слабо прогладить?» Даже цветы в вазе становились объектом критики: «Лилии? В доме? Они же пыльцой всё запачкают. Надо было розы купить».

А потом они шли на кухню и начинали методично упаковывать остатки в принесённые с собой контейнеры.

— Чего добру пропадать, — бодро комментировала Валентина Петровна, запихивая в пластиковую коробку половину утки. — дарёному коню в зубы не смотрят.

— И мне захвати того салата, — просила Марина. — Хоть и соус не тот, но есть можно.

Лена стояла у раковины, мыла посуду и чувствовала, как внутри закипает что-то тёмное и липкое. Игорь обнимал её за плечи после их ухода, целовал в макушку: «Прости их, солнце. Они такие. Но ты же знаешь, как я тебя люблю?»

Знала. И любила его в ответ. Но любовь любовью, а каждый такой визит выматывал больше, чем неделя на работе.

Ей снилось иногда, как Валентина Петровна стоит над её кроватью с красной ручкой и ставит оценки: «Три с минусом. Борщ не доварила. Скатерть мятая. Статус невестки под угрозой».

— Игорь, — сказала она как-то утром, когда они пили кофе на кухне, и солнце рисовало полосы на линолеуме. — Мне кажется, твоя мама меня не любит.

— Она просто… — он замялся. — Такая. Привыкла контролировать. Я же единственный сын.

— А Марина?

— Марина всегда была маминой копией. — Он вздохнул. — Но это не значит, что я их поддерживаю. Ты же знаешь.

Знала. Он никогда не присоединялся к критике. Иногда даже пытался возразить, но свекровь умела так посмотреть, что слова застревали в горле. «Игорёк, ты же сам видишь, что суховато». И он отступал, виновато пожимая плечами.

В конце октября Игорь спросил:

— Солнце, а как будем праздновать твой день рождения?

Лена отложила книгу и посмотрела на мужа. Праздновать. Её тридцатилетие. Круглая дата. Хотелось чего-то особенного. Не просто ужин дома с критикой сервировки и упакованными контейнерами.

— Я подумала… — начала она осторожно. — Может, в этот раз позовём только друзей? Снимем кафе. Без… — она запнулась. — Без твоей мамы и сестры.

Игорь замер с чашкой в руках.

— Серьёзно?

— Игорь, послушай. — Лена села ровнее. — Это мой день рождения. Один день в году. Я хочу провести его так, чтобы не волноваться, правильно ли я одета, достаточно ли солёный салат, и не слушать, какая я никудышная хозяйка. Пожалуйста. Это единственное, о чём я прошу.

Он молчал, и Лена уже готовилась услышать: «Но они же семья», «Мама обидится», «Давай как-нибудь в другой раз». Но Игорь поставил чашку на стол, обнял её и прижал к себе.

— Хорошо, — сказал он тихо. — Как ты хочешь. Это твой праздник.

Лена выдохнула и впервые за месяцы почувствовала, как напряжение отпускает плечи.

Они забронировали уютное кафе на десять человек, заказали меню, торт от кондитера, даже музыканта нашли. Лена купила новое платье — изумрудное, по фигуре, в котором она чувствовала себя красивой. Игорь смотрел на неё так, будто видел впервые, и это было приятно.

А за неделю до праздника позвонила Валентина Петровна.

— Игорёк, ну когда же вы приглашение вышлете? — её голос звучал бодро, но с нотками обиды. — Или что, совсем про мать забыли?

Игорь переглянулся с Леной. Она стояла рядом и слышала каждое слово из динамика.

— Мам, — начал он осторожно. — В этом году мы решили не праздновать. Так, по-тихому.

— Как не праздновать? — голос свекрови стал выше. — У невестки круглая дата! Тридцать лет! Это же надо отметить!

— Ну… отметим как-нибудь. Вдвоём. Просто.

— Игорь, что за глупости! — В трубке зашуршало. — Марина! Иди сюда! Игорь говорит, что не будут праздновать Ленин день рождения!

Послышались шаги, шёпот, потом в трубку вступила золовка:

— Игорёк, ты чего? Мы же каждый год приходим!

— Вот именно, — пробормотала Лена себе под нос.

— Марин, просто в этом году так решили, — повторил Игорь уже жёстче. — Без обид.

Повисла пауза.

— Понятно, — холодно бросила Марина. — Невестка так решила, да? Ну-ну. Передавай, что поздравляем. Мысленно.

Они положили трубки одновременно, и Лена обняла мужа.

— Спасибо, — прошептала она.

— Эй, я же обещал. — Он поцеловал её в лоб. — Всё будет хорошо.

День рождения выпал на субботу. Лена проснулась рано, от солнца и от щекочущих ресницы поцелуев Игоря.

— С днём рождения, моя радость, — прошептал он, и она улыбнулась, зарываясь лицом в подушку.

День прошёл идеально. Они гуляли по осеннему парку, держась за руки, пили кофе с корицей, смеялись над глупостями. К шести вечера подъехали к кафе, где уже собирались друзья. Света, Оксана, Денис с женой, Лёха со своей новой девушкой, Игоревы коллеги, Ленина сестра Катя с мужем. Двадцать человек — ровно столько, сколько нужно для уютного, тёплого праздника.

Кафе было украшено шарами и гирляндами. Столы накрыли белоснежными скатертями. В углу уютно устроился музыкант с гитарой. Лена нарядилась в изумрудное платье, и когда вышла из-за стола все зааплодировали.

— Красавица, — восхищённо протянула Света. — Глаз не отвести!

Игорь обнял жену за талию и поднял бокал:

— За мою жену! За её красоту, терпение и доброту! За то, что она делает мою жизнь лучше каждый день!

Гости подхватили, чокнулись, и именно в этот момент дверь кафе распахнулась.

Валентина Петровна стояла на пороге в своём лучшем костюме — праздничном, с массивной брошью. Рядом маячила Марина в красном платье и с каменным лицом. У обеих в руках были букеты.

Наступила гробовая тишина.

— Ой, а мы не опоздали? — бодро спросила свекровь, оглядывая зал. — Я же говорила, Мариночка, что найдём!

Лена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Игорь окаменел рядом, бокал застыл в его руке.

— Мам, — выдавил он. — Как вы… Откуда вы знаете?

— Ах, Игорёк, — Валентина Петровна прошла внутрь, цокая каблуками. — Галя Семёнова рассказала. Её дочка вроде тут работает. Кассиром, кажется. Сказала, что вы кафе сняли. Ну я и подумала — надо же, сын соврал. Значит, хотел сюрприз маме сделать!

Марина прошла следом, окинув презрительным взглядом украшения:

— Шарики какие-то дешёвые. За такие деньги можно было и получше найти.

Гости переглянулись. Катя, Ленина сестра, сжала губы и посмотрела на именинницу с сочувствием. Света тихо выругалась. Игорь всё ещё стоял столбом.

— Проходите, — наконец выдавил он. — Раз уж… пришли.

Лена хотела возразить, закричать, выгнать их сама, но язык не слушался. Она просто смотрела, как свекровь с золовкой рассаживаются за столом, критически оглядывая сервировку.

— Вилки как-то плохо отполированы, — заметила Марина. — И салфетки не те. Надо было тканевые брать, не бумажные.

— Ну ладно, не будем придираться, — великодушно разрешила Валентина Петровна. — Праздник всё-таки.

Гости неловко вернулись к разговорам, но атмосфера была испорчена. Смех звучал натянуто, шутки — вымученно. Лена сидела, стараясь улыбаться, но внутри у неё всё дрожало.

Игорь наклонился к ней:

— Прости. Я не знал. Они не должны были…

— Всё нормально, — соврала она.

Принесли закуски. Валентина Петровна попробовала салат, поморщилась:

— Опять это ваше горькое оливковое масло. Надо было классический провансаль. Я же говорила, Леночка не умеет выбирать правильные продукты.

— Мам, она не заказывала… — начал Игорь.

— А кто? Ты? — Свекровь рассмеялась. — Игорёк, ты в этом не разбираешься. Это женское дело.

Марина налила себе вина и громко добавила:

— Вообще странно, что Ленка решила в кафе праздновать. Дома дешевле вышло бы. Или стыдно перед друзьями показать свою стряпню?

Несколько гостей поперхнулись. Денис с женой быстро отвернулись. Света возмущённо всплеснула руками, но Лена остановила её взглядом. Не надо. Не портите праздник ещё больше.

Ужин прошёл в напряжённом молчании. Каждое замечание свекрови или золовки ложилось тяжёлым камнем. Музыкант играл, но его мелодии казались грустными.

А потом Валентина Петровна встала с бокалом в руках.

— Я хочу сказать тост, — объявила она громко.

Все замерли.

— За нашу именинницу, — начала свекровь, и Лена почувствовала, как похолодела спина. — За Лену. Которая, конечно, не идеальная хозяйка. И не всегда понимает, что значит быть женой. Но ничего, годы идут, может, и научится.

Катя вскочила:

— Вы вообще о чём?!

— Ой, чего ты кипятишься, — отмахнулась Валентина Петровна. — Я же правду говорю. Невестка должна уметь и готовить, и принимать, и уважать старших. А то вот праздник устроила, даже родную маму мужа не позвала! Благодарность где?

Марина поднялась рядом:

— Точно! Мы для неё стараемся, советы даём, а она нос воротит! Думает, раз замуж вышла, так теперь всё можно?

В зале стояла мертвая тишина. Лена сидела, бледная, сжимая салфетку в кулаке. Игорь побелел. Его челюсть двигалась, но слова не выходили.

А потом что-то в нём сломалось.

Он резко встал, так что стул опрокинулся назад.

— Мама, уходите. Это праздник только для жены, — муж не выдержал и выгнал обнаглевшую родню

Валентина Петровна опешила:

— Что?

— Я сказал — уходите. — Игорь шагнул к ним. — Вы не были приглашены. Вы пришли сами, против нашей воли. И вместо того чтобы радоваться за Лену, вы устроили очередной цирк.

— Игорь! — взвизгнула свекровь. — Ты с ума сошёл?! Я твоя мать!

— И именно поэтому мне так стыдно, — ответил он жёстко. — За то, как вы себя ведёте. За то, что не можете сказать ни одного доброго слова. За то, что превращаете каждый праздник в кошмар.

— Как ты смеешь! — Марина подскочила. — Выгонять родных людей!

— Родные люди ведут себя по-другому, — отрезал Игорь. — А вы — уходите. Прямо сейчас.

Валентина Петровна налилась краской. Её губы дрожали, глаза метали молнии.

— Ах так? — прошипела она. — Вот как ты с матерью разговариваешь? Это всё она! — Она ткнула пальцем в Лену. — Эта неблагодарная змея! Отвернула тебя от семьи!

— Хватит! — рявкнул Игорь.

Но Валентина Петровна уже не слушала. Она схватила бокал с красным вином и, размахнувшись, выплеснула содержимое прямо на Лену.

Изумрудное платье окрасилось бордовыми пятнами. Вино стекало по ткани, капало на пол. Лена вскрикнула и вскочила.

А Марина, словно по команде, развернулась к столу и толкнула стоявший на краю торт. Трёхъярусное кондитерское произведение искусства с кремовыми розами полетело на пол и разбилось на куски.

— Вот вам! — выкрикнула золовка. — Вот ваш праздник!

Обе развернулись и, быстро схватив сумки, выбежали из кафе.

Наступила оглушительная тишина. Потом Света тихо сказала:

— Ничего себе…

Лена стояла посреди зала в испорченном платье, смотрела на растекающийся по полу крем и чувствовала, как к горлу подкатывают рыдания. Все гости смотрели на неё с сочувствием, растерянностью, неловкостью.

— Извините, — прошептала она. — Я сейчас… Простите…

Она рванула к выходу, но Игорь перехватил её, обнял крепко:

— Стой. Не убегай. Пожалуйста.

— Игорь, посмотри, что они… — Голос предательски дрожал.

— Смотрю. И знаю. — Он прижал её к себе так сильно, что стало трудно дышать. — Прости меня. Мне так стыдно. Я должен был раньше… Но теперь всё. Хватит. Хватит им разрушать нашу жизнь.

Катя подскочила с салфетками:

— Давай платье почистим, хоть как-то.

Света подхватила:

— А торт… ну, не весь же разбился. Вот кусок целый!

Денис присел, стал собирать осколки тарелок:

— Щас всё уберём.

Лёха притащил швабру из-за барной стойки:

— Ща, минуту, сейчас пол вытрем!

И вдруг все задвигались. Гости и персонал окружили Лену, кто-то промокал платье, кто-то убирал крем, кто-то нашёл целую розочку с торта и водрузил на тарелку. Музыкант заиграл весёлую мелодию. Света притащила из машины запасную кофту — «на, прикрой пятна.

Лена смотрела на всё это, и слёзы сменились неровным смехом.

— Вы все… спасибо.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Оксана. — Это ж твой праздник! Не дадим его испортить!

Игорь развернул жену к себе:

— Слушай меня. Я обещаю — после этого моя мать и сестра не приблизятся к нашему дому. Ни на метр. Я больше не позволю им так себя вести. Никогда.

Лена посмотрела ему в глаза и увидела там решимость, твёрдость, какую не видела раньше.

— Ты уверен? Это же твоя семья…

— Ты — моя семья, — сказал он просто. — А они… пусть живут, как хотят. Но без нас.

Она кивнула, утёрла слёзы и улыбнулась.

— Ну что, — громко сказала Света, поднимая бокал, — давайте по новой! За именинницу! За Лену! За то, чтобы в её жизни были только те, кто её любит!

— За Лену! — подхватили все.

И праздник продолжился. Уже без лишних гостей, без критики и фальши. С друзьями, со смехом, с остатками торта на тарелке и пятнами на платье, которые теперь казались боевыми шрамами.

Ближе к полуночи Игорь вывел Лену на улицу подышать. Они стояли под фонарём, и первый снег кружился в воздухе, оседая на волосах.

— Знаешь, — сказала Лена тихо, — я так боялась этого дня рождения.

— Я знаю.

— А теперь думаю… может, это было нужно. Чтобы всё наконец вышло наружу.

— Возможно. — Игорь поцеловал её в висок. — Прости, что я так долго не решался.

— Ты решился сегодня. И этого достаточно.

Они стояли, обнявшись, и снег медленно засыпал город. Откуда-то из кафе доносился смех, музыка, голоса друзей.

— С днём рождения, солнце моё, — прошептал Игорь.

— Спасибо, — улыбнулась Лена. — Знаешь, это всё-таки был хороший день рождения.

— Несмотря ни на что?

— Именно поэтому.

Они вернулись в тепло, к друзьям, к остаткам праздника, и впервые за три года Лена почувствовала себя по-настоящему свободной. Не идеальной невесткой. Не вечно виноватой хозяйкой. А просто Леной. Женой, подругой, именинницей.

Той, кого любят. По-настоящему.

И этого было достаточно.