— Что вы ко мне-то пришли?! У вас же есть любимая дочь, которой вы квартиру подарили!

Сегодня проблема поднялась на лифте и сейчас сидела в приёмной, ожидая, когда секретарь проводит её в кабинет.

— Наталья Сергеевна, ваши родители пришли, — голос Алины прозвучал деликатно, но с лёгким недоумением. За три года работы она впервые видела чьих-то родственников в офисе.

— Знаю. Дай мне пять минут.

Наталья повернулась к столу, машинально поправила папки с документами, хотя они и так лежали идеально ровно. Глубокий вдох. Выдох. Она научилась контролировать эмоции ещё в детстве, когда поняла, что слёзы и обиды не меняют ничего. Только делают тебя слабее.

Родители. Забавно, как это слово до сих пор вызывало лёгкое покалывание где-то под рёбрами, словно занозу, которую никак не вытащить. Наталья давно перестала обижаться на них. Она понимала, что они старались сделать как лучше, как им тогда казалось. Но некоторые вещи забыть не получалось.

Её злоключения начались ещё до того, как она родилась.

Мама рассказывала эту историю редко, обычно после двух бокалов вина на каком-нибудь семейном празднике, когда язык развязывался, а контроль ослабевал. «Мы с твоим отцом не собирались жениться, — говорила она, глядя куда-то в сторону. — Мы просто встречались. Я училась в институте, хотела стать учителем литературы. Он работал на заводе, хотел поступать в институт. А потом оказалось, что я беременна. Твоя бабушка сказала, что это позор, если мы не распишемся. Вот и сыграли свадьбу в загсе, человек двадцать гостей, торт и шампанское. Не скажу, что мы тогда были счастливы».

Наталья хорошо помнила квартиру, где провела детство. Хрущёвка на окраине, две комнаты, низкие потолки, и вечная теснота. Отец работал на двух работах, мама репетитором и уборщицей. Денег всё равно не хватало. Она помнила, как они шептались по ночам на кухне, как мама иногда плакала, как отец раздражённо хлопал дверью.

— Из-за тебя я не закончила институт, — однажды сказала мама, когда Наталье было лет девять. Сказала не со злостью, просто констатировала факт, как сообщают о погоде. — Пришлось бросить на третьем курсе. Денег не было.

Наталья тогда не поняла, почему эти слова так обожгли. Но запомнила. И много лет спустя осознала: она была незапланированным ребёнком, который здорово изменил жизнь своих родителей. Они не любили друг друга, но сыграли свадьбу, когда узнали, что будет ребёнок. Им обоим пришлось работать вместо того, чтобы получить образование.

Было тяжело.

Но со временем всё наладилось. Отец получил повышение, мама устроилась на завод. Квартиру обменяли на трёшку в более приличном районе. Наталье было тогда одиннадцать. И именно тогда появилась Алиса.

Вторую дочь ждали. Планировали. Покупали игрушки, обустраивали комнату, выбирали имя. Когда Алиса родилась, родители словно забыли обо всех прошлых трудностях. Наталья помнила, как отец часами катал коляску по парку, как мама пела колыбельные, склонившись над кроваткой. Они смотрели на Алису с таким обожанием, с каким никогда не смотрели на старшую дочь.

— Пусть у неё всё будет лучше, чем у нас, — говорил отец. — Пусть выучится, станет кем-то. Мы постараемся.

И они старались. Алису отдали в музыкальную школу, на английский, на танцы. Покупали ей красивую одежду, игрушки, книги. А Наталье говорили:

— Ты же взрослая уже, понимаешь. На двоих не хватает.

Наталья понимала. И молчала. Она научилась быть тихой, незаметной, не требовать ничего. После школы она готовила ужин, мыла полы, сидела с Алисой, пока родители работали. В четырнадцать лет она уже вела домашнее хозяйство практически самостоятельно.

— Помоги сестре с уроками. Приготовь поесть. Сходи в магазин. — Вот и всё внимание, которое ей доставалось.

А Алису баловали. Той покупали новые платья, когда Наталья донашивала старые. Алисе разрешали гулять допоздна, когда от Натальи требовали быть дома к восьми. Алиса росла в любви и внимании, как цветок в оранжерее.

В старшей с раннего детства жила злость на несправедливый мир. Сначала это была детская обида: почему ей нельзя, а сестре можно? Почему родители улыбаются Алисе, а на неё смотрят устало и требовательно? Потом обида превратилась в тихую, холодную ярость. И злость эта оказалась той силой, которая толкала её вперёд.

«Я вам докажу, — думала Наталья, склонившись над учебниками за полночь, когда в соседней комнате родители читали Алисе сказки. — Я вам всем докажу».

Она училась отлично. Не потому что любила учёбу, а потому что это был её шанс. Золотая медаль, бюджетное место в университете, красный диплом. Всё это она добыла сама, без помощи, без поддержки. Родители приходили на выпускной в университет и гордо говорили знакомым: «Это наша старшая дочка, видите, какая молодец». Наталья улыбалась натянуто и думала: «Где вы были, когда мне было страшно, когда я не спала ночами перед экзаменами, когда мне нужны были слова поддержки?»

Она получила хорошую работу в крупной компании. Работала по двенадцать часов, брала дополнительные проекты, не отказывалась от командировок. Карабкалась вверх упорно и методично. В двадцать восемь стала руководителем отдела. В тридцать два — директором филиала. В тридцать пять возглавила региональное представительство.

А Алиса… Алиса выросла красивой, избалованной и абсолютно не приспособленной к жизни. Она поступила в институт, но бросила через год. Работала в модном магазине, потом в салоне красоты, потом вообще нигде. Она меняла парней, как перчатки, тратила деньги на одежду и развлечения, и постоянно приходила к родителям с очередной просьбой.

— Мама, мне нужно на курсы визажистов, это всего сорок тысяч. — Пап, я хочу в Турцию, все подруги едут. — Мне нужно новое пальто, старое уже вышло из моды.

И родители давали. Отказывали себе во всём, но давали. Потому что Алиса была их надеждой, их любимицей, их маленькой принцессой, которая почему-то не хотела взрослеть.

Наталья смотрела на это со стороны. Она давно съехала от родителей, купила себе квартиру, построила карьеру. Она встречалась с родителями на семейных праздниках, дарила дорогие подарки, но держалась отстранённо. Не холодно, но и не тепло. Вежливо. Формально.

Она простила их. Но близости между ними никогда не было.

А родители продолжали баловать младшую дочь. И Алиса выросла требовательной, капризной и эгоистичной. Ей было нужно всё больше, она выросла, но продолжала требовать от родителей. Только требования стали дороже.

Когда Алисе исполнилось двадцать восемь, она заявила, что хочет свою квартиру.

— Я не могу вечно жить с вами, — сказала она за семейным ужином. — Мне нужно личное пространство. Свой дом.

Наталья тогда промолчала, но подумала: «В двадцать восемь она хочет, чтобы родители купили ей квартиру? Серьёзно?»

Но родители восприняли это как должное.

— Конечно, доченька, — сказала мама. — Мы что-нибудь придумаем.

И придумали. Они разменяли свою трёхкомнатную квартиру на две. Ту, что поменьше и похуже — себе. Однушку на окраине, в старом доме, где не работал толком лифт, а из окон был вид на промзону. Побольше и получше — любимой дочери. Алиса получила однокомнатную квартиру в центре, после ремонта, с новой мебелью.

Когда Наталья узнала об этом, она просто покачала головой.

— Вы серьёзно? — спросила она маму по телефону.

— Ну что мы могли сделать? — защищалась мама. — Она же просила. Ей нужна квартира.

— А вам? Вам что нужно?

— Мы проживём. Нам уже немного осталось.

Наталья положила трубку и больше к этой теме не возвращалась. Какой смысл? Они сами сделали свой выбор. Как всегда.

Прошло два года. Наталья слышала от общих знакомых, что Алиса живёт хорошо, часто выкладывает фотографии из кафе и салонов красоты. Работает ли она, никто толком не знал. Родители виделись с ней редко — им было неудобно ездить через весь город.

А потом заболел отец.

Сначала это была просто слабость, потом одышка, потом боли. Врачи долго не могли поставить диагноз. Когда наконец поставили, оказалось, что нужна операция. Сложная, дорогая. Платная, потому что по квоте пришлось бы ждать полгода, а времени не было.

Родители собирали деньги как могли. Продали дачу, на которую когда-то копили десять лет. Взяли кредиты. Просили в долг у знакомых. Всё равно не хватало.

Операцию сделали. Отец выжил, но потребовалось долгое лечение. Реабилитация, лекарства, процедуры. Оказались в долгах. Пенсии маленькие. Из них половина уходила на лекарства, треть — на оплату кредита.

Наталья узнала обо всём этом случайно, от соседки матери.

— Что же вы молчали? — спросила она, приехав к родителям.

Они сидели на старом диване в своей тесной квартирке. Отец осунулся, постарел лет на десять. Мама выглядела измученной.

— Не хотели беспокоить, — тихо сказала мама. — Ты и так много работаешь.

— А Алиса?

Мама отвела взгляд.

— Алиса… у неё сейчас тоже трудности.

Наталья усмехнулась.

— Какие трудности? Она же в центре живёт, в вашей квартире, которую вы ей отдали.

— У неё свои расходы, — защищалась мама. — Коммуналка, продукты. Она не может.

Наталья молчала. Она хотела закричать, хотела спросить: «А как же я? Я что, должна была?» Но промолчала. Вместо этого она открыла банковское приложение.

— Сколько вам нужно?

— Наташа, не надо, мы не можем…

— Сколько?

Она оплатила долги. Все. Оставила денег на лекарства на три месяца вперёд. Организовала доставку продуктов раз в неделю. Наняла сиделку, чтобы приходила помогать отцу.

— Спасибо, доченька, — мама плакала, обнимая её. — Спасибо.

Наталья стояла с каменным лицом. Она помогла не из любви. Не из чувства долга даже. Просто потому что могла. И потому что, как ни крути, это были её родители.

Но спокойствия это не принесло.

Прошло полгода. Отцу стало лучше, он начал понемногу ходить. Наталья изредка звонила, спрашивала, как дела, переводила деньги. Но близости не было. Была обязанность.

И вот сегодня они пришли к ней в офис.

Наталья выпрямилась, разгладила юбку и кивнула в сторону двери.

— Проводи их.

Родители вошли неуверенно, словно боялись, что их сейчас выгонят. Отец опирался на трость, мама держала в руках какой-то пакет. Они выглядели маленькими и потерянными в этом просторном кабинете со стеклянными стенами и современной мебелью.

— Садитесь, — Наталья указала на кресла для посетителей.

— Наташенька, мы знаем, что ты занята, — начала мама, комкая ручку сумки. — Мы ненадолго.

— Говорите.

— Видишь ли… — мама замялась. — У нас опять проблемы.

Наталья сцепила руки на столе и ждала.

— Твоему отцу нужна ещё одна операция. Врачи говорят, что без неё… в общем, нужна. Она стоит дорого. Очень. Мы пытались найти деньги, но… Банк больше не даёт кредит.

— Сколько?

— Почти пятьсот тысяч, — голос мамы дрогнул. — Мы понимаем, что это много. Мы постараемся вернуть, как-нибудь…

— А Алиса?

Повисла тишина.

— Алиса… — мама посмотрела на отца. — Мы к ней обращались.

— И?

— Она сказала, что у неё нет таких денег. Что ей самой тяжело. Она недавно машину в кредит взяла…

— Машину, — медленно повторила Наталья. — Понятно.

Она встала, подошла к окну. Город внизу жил своей жизнью, безразличный к чужим драмам. Пятьсот тысяч. Для неё это была сумма, которую она зарабатывала меньше чем за два месяца. Она могла просто сделать перевод. Могла решить проблему одним движением руки.

Но что-то внутри вдруг сжалось в тугой узел.

— Скажите мне честно, — она повернулась к родителям. — Почему вы пришли ко мне?

— Наташа, ты же… ты у нас такая успешная, ты можешь…

— Почему вы пришли именно ко мне? — повторила она громче. — У вас же есть любимая дочь, которой вы квартиру подарили! Которую вы баловали всю жизнь, в которой души не чаяли, ради которой от всего отказывались! Почему вы пришли не к ней?

— Наташа, пожалуйста…

— Нет! — она почувствовала, как годы сдержанности, молчаливого терпения, подавленной боли вдруг вырвались наружу. — Нет, я хочу услышать! Что вы ко мне-то пришли?! У вас же есть любимая дочь, которой вы квартиру подарили! Которой вы покупали всё, что она хотела! Которая, между прочим, живёт в ВАШЕЙ квартире, пока вы ютитесь в однушке на окраине! У которой есть новая машина, которую она может продать!

— Доченька, успокойся…

— Я не доченька! — голос Натальи зазвенел от ярости. — Доченька — это Алиса! Я была девочкой, которая готовила ужин и мыла полы! Я была той, о которой вспоминали, когда нужна была помощь! А где вы были, когда мне было тяжело? Когда я одна сдавала экзамены, одна искала работу, одна пробивалась?

Мама плакала. Отец сидел, опустив голову.

— Мы… мы думали, что ты сильная, — тихо сказал он. — Что ты справишься сама. А Алиса… она такая ранимая, такая…

— Избалованная? Эгоистичная? Неспособная о себе позаботиться?

— Мы хотели как лучше, — прошептала мама. — Мы старались…

— Старались? — Наталья засмеялась горько. — Вы старались вырастить из одной дочери прислугу, а из другой — инфантильную принцессу. Поздравляю, у вас получилось. И теперь, когда принцесса отказалась помочь вам, вы пришли к прислуге.

— Наташа, мы понимаем, что были неправы, — отец попытался встать, но сил не хватило. — Мы понимаем. Прости нас. Но я… мне нужна эта операция. Без неё я не доживу до весны.

Тишина повисла тяжёлая, звенящая. Наталья стояла, чувствуя, как внутри борются две силы: та злость, что копилась годами, и что-то другое. Не любовь. Не жалость. Может быть, просто осознание того, что эти два пожилых, сломленных человека — всё, что у неё есть из семьи. И что после них останется только Алиса, с которой у неё вообще нет ничего общего.

Она вернулась к столу, взяла телефон. Ввела сумму, нажала “Отправить”.

— Это на операцию и на лечение после. Больше не приходите.

— Наташенька…

— Я сказала — больше не приходите. Я помогу отцу, потому что не хочу его смерти на своей совести. Но я не хочу вас видеть. Ни вас, ни Алису. Я устала быть запасным вариантом. Устала быть той, к кому идут, когда больше не к кому.

— Мы вернём, — отец опустил глаза вниз. — Обязательно вернём.

— Не надо, — Наталья отвернулась к окну. — Алина проводит вас.

Когда за ними закрылась дверь, Наталья опустилась в кресло. Руки дрожали. В груди было пусто и тяжело одновременно.

Она сделала правильно, говорила она себе. Помогла, потому что могла. Потому что у неё хватило сил заработать эти деньги. Потому что она не такая, как Алиса, которая берёт и ничего не даёт взамен.

Но почему же так больно?

Телефон завибрировал. Сообщение от мамы: «Спасибо, доченька. Прости нас. Мы любим тебя».

Наталья долго смотрела на экран. Город внизу продолжал жить. Машины ползли по проспектам, люди спешили по своим делам.

Она простила родителей. Давно простила. Но некоторые вещи нельзя забыть. И нельзя вернуть.

Наталья провела рукой по лицу, выпрямилась и открыла ноутбук. У неё через час совещание, а вечером презентация нового проекта. Жизнь продолжалась. Как всегда. Она справится. Она всегда справлялась.

Одна.