Элеонора медленно отложила книгу, которую читала на балконе. Весенний воздух был прохладен, но приятен после душной зимы. Она посмотрела на мужа, стоящего в дверном проёме. Святослав выглядел решительным, даже слишком для субботнего утра.
— Что ты сказал? — переспросила она, надеясь, что ослышалась.
— Будем продавать твою квартиру и жить у моих родителей, — повторил он, входя на балкон. — Мама с папой уже всё подготовили. Комната на втором этаже, отдельный санузел. Будет удобно.
Элеонора смотрела на него, пытаясь понять — шутит он или говорит серьёзно. Три года брака научили её распознавать его настроения, но сейчас она терялась в догадках.
— Свят, это же квартира моей бабушки. Она мне её завещала.
— И что? Квартира требует ремонта, коммуналка дорогая. А у родителей дом большой, места всем хватит. Деньги от продажи положим на депозит.
— На чей депозит? — уточнила Элеонора.
— На семейный, конечно. Мама говорит, это разумное решение. Она всегда давала дельные советы по финансам.
Элеонора встала с плетёного кресла, подошла к перилам балкона. Внизу, во дворе, играли дети. Она помнила, как сама бегала здесь маленькой, когда приезжала к бабушке на каникулы.
— Твоя мама решила, что мне делать с моей квартирой?
— Не начинай, Эля. Мы же обсуждаем это спокойно.
— Обсуждаем? Ты поставил меня перед фактом.
Святослав подошёл ближе, попытался взять её за руку, но она отстранилась.
— Послушай, это же логично. Зачем нам две недвижимости? Родители стареют, им нужна помощь. А квартира… ну что в ней особенного? Обычная двушка в спальном районе.
— В ней прошло моё детство, — тихо сказала Элеонора. — Бабушка оставила её мне, потому что знала — я буду беречь каждый уголок.
— Сентиментальность — это мило, но непрактично. Мама права, нужно думать о будущем.
— О чьём будущем? Твоей мамы?
Святослав нахмурился. Он не любил, когда критиковали его родителей, особенно мать. Регина Павловна растила его одна первые десять лет жизни, пока не встретила Аркадия. С тех пор Святослав считал долгом защищать её от любых нападок.
— Эля, хватит. Решение принято. В понедельник встречаемся с риелтором.
— Какое решение? Кем принято?
— Мной. Я глава семьи.
Элеонора рассмеялась. Не весело, а горько.
— Глава семьи? Ты серьёзно? Святослав, мы с тобой равные партнёры. По крайней мере, я так думала.
— Равные партнёры не цепляются за старьё. Моя мама продала свою квартиру, когда вышла за отца. И ничего, живут счастливо.
— Твоя мама продала однушку на окраине и переехала в особняк твоего отца. Есть разница.
Святослав побагровел. Он терпеть не мог, когда ему указывали на очевидные вещи, которые он старался не замечать.
— Не смей так говорить о моих родителях!
— Я говорю правду. И ещё одна правда — квартиру я продавать НЕ БУДУ.
— Посмотрим, — процедил Святослав и ушёл с балкона.
Элеонора осталась одна. Солнце поднималось выше, согревая лицо. Она думала о бабушке Лиде, которая всю жизнь проработала врачом и копила на эту квартиру. «Элечка, — говорила она, — у женщины всегда должен быть свой угол. Помни это».
Вечером того же дня Святослав привёл родителей «на чай». Элеонора знала — это не просто визит вежливости. Регина Павловна вошла первой, окинув квартиру оценивающим взглядом.
— Да, ремонт здесь не делали лет двадцать, — констатировала она. — Обои отклеиваются, паркет скрипит. Сколько денег нужно вложить, чтобы привести всё в порядок!
Аркадий Михайлович молча прошёл в гостиную, сел в кресло. Он редко вмешивался в разговоры жены, предпочитая роль наблюдателя.
— Здравствуйте, Регина Павловна, Аркадий Михайлович, — поздоровалась Элеонора. — Чай? Кофе?
— Зелёный чай, если есть, — ответила свекровь. — И без сахара. Следим за фигурой.
Элеонора пошла на кухню. Святослав последовал за ней.
— Не дуйся, — сказал он. — Родители хотят помочь.
— Помочь в чём? В лишении меня жилья?
— Не утрируй. Ты же не останешься на улице.
— Нет, я буду жить в доме твоих родителей. Под их правилами, их распорядком.
— Что плохого в правилах? Мама просто любит порядок.
Элеонора заварила чай, поставила на поднос печенье. Руки слегка дрожали от сдерживаемых эмоций.
В гостиной Регина Павловна уже раскладывала на столе какие-то бумаги.
— Элеонора, присядьте, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — Нам нужно обсудить детали.
— Какие детали?
— Продажи квартиры, разумеется. Я навела справки. За такую недвижимость можно выручить приличную сумму. Конечно, придётся сбросить цену из-за состояния, но всё равно выйдет неплохо.
— Регина Павловна, я НЕ СОБИРАЮСЬ продавать квартиру.
Свекровь подняла брови.
— Простите? Святослав сказал, вы согласны.
— Святослав СОЛГАЛ.
— Эля! — воскликнул муж. — Мы же говорили…
— Ты говорил. Я слушала. И ответила — НЕТ.
Регина Павловна выпрямилась в кресле. Её лицо стало жёстким.
— Девочка, вы не понимаете ситуацию. Святослав — мой единственный сын. Я не позволю какой-то…
— Какой-ТО? — перебила Элеонора. — Договаривайте.
— Какой-то девушке из непонятной семьи манипулировать им.
— Манипулировать? Это я манипулирую? Не вы ли сейчас пытаетесь заставить меня продать единственное жильё?
Аркадий Михайлович кашлянул.
— Регина, может, не стоит так…
— Молчи, Аркадий! — оборвала его жена. — Я знаю, что делаю. Элеонора, будьте благоразумны. В нашем доме вам будет комфортнее. Большая кухня, сад, бассейн. Что вам ещё нужно?
— Свобода, — ответила Элеонора.
— Свобода? От чего? От семьи?
— От вашего КОНТРОЛЯ.
Регина Павловна покраснела.
— Я контролирую? Я забочусь! О сыне, о его будущем!
— О его будущем или о СВОЁМ? — спросила Элеонора. — Зачем вам деньги от продажи моей квартиры?
Повисла пауза. Регина Павловна и Аркадий Михайлович переглянулись. Святослав смотрел то на родителей, то на жену.
— Что за намёки? — возмутился он. — Эля, ты переходишь границы!
— Я задаю логичный вопрос. Если твои родители так обеспечены, зачем им деньги от продажи моей квартиры?
— Не твоей, а вашей! Вы же семья! — воскликнула Регина Павловна.
— НЕТ, — твёрдо сказала Элеонора. — Квартира записана на меня. Это МОЯ собственность.
— Эгоистка! — выпалила свекровь. — Святослав, ты видишь, на ком женился?
— Мама, успокойся…
— Не смей мне указывать! Я тебя растила, я тебе жизнь посвятила! А ты привёл в дом эту…
— Достаточно, — Элеонора встала. — Прошу ПОКИНУТЬ мою квартиру.
— Что? — опешил Святослав. — Эля, ты не можешь выгнать моих родителей!
— Могу и ВЫГОНЯЮ. Регина Павловна, Аркадий Михайлович, до свидания.
Свекровь поднялась, вся дрожа от злости.
— Святослав, идём. Если твоя жена не ценит семью, нам здесь делать нечего.
— Но мама…
— Идём, я сказала!
Святослав растерянно посмотрел на Элеонору, потом на мать.
— Эля, извинись. Ты не права.
— В чём я должна извиняться? В том, что не хочу отдавать свою квартиру?
— В том, что оскорбила мою мать!
— Это она меня оскорбила. Но ты, конечно, этого НЕ ЗАМЕТИЛ.
Святослав сжал кулаки.
— Знаешь что? Может, мама права. Ты думаешь только о себе.
— А ты думаешь только о маме. Может, тебе стоило на ней жениться?
Святослав побледнел. Регина Павловна схватила его за руку.
— Идём, сынок. Не стоит тратить время на неблагодарных людей.
Они ушли, хлопнув дверью. Элеонора осталась одна в гостиной. На столе лежали бумаги, которые принесла свекровь — распечатки объявлений о продаже квартир в этом районе, контакты риелторов, даже примерный договор купли-продажи.
«Они всё продумали заранее», — поняла Элеонора. — «Даже не сомневались, что я соглашусь».
Следующие дни прошли в молчании. Святослав демонстративно ночевал в гостиной, уходил рано утром, возвращался поздно вечером. На попытки поговорить отвечал односложно.
В четверг Элеонора вернулась с работы и обнаружила в квартире незнакомого мужчину. Он ходил по комнатам, что-то записывал в блокнот.
— Вы кто? Как вы сюда попали? — спросила она.
— Михаил Сергеевич, оценщик, — представился мужчина. — Ваш супруг дал ключи, попросил провести оценку квартиры.
— Мой супруг не имел права этого делать. Прошу вас уйти.
— Но я уже почти закончил…
— УЙТИ. Немедленно.
Оценщик пожал плечами, собрал вещи и ушёл. Элеонора набрала номер Святослава.
— Как ты посмел привести оценщика без моего ведома?
— Просто хотел узнать реальную стоимость. Ничего криминального.
— Святослав, это МОЯ квартира. Ты не имеешь права распоряжаться ею.
— Ты моя жена. Что твоё, то и моё.
— НЕТ. Это добрачная собственность.
— Формальности. Мы же любим друг друга.
— Любовь не даёт тебе права КРАСТЬ у меня квартиру.
— Красть? Ты обвиняешь меня в воровстве?
— А как ещё назвать ПОПЫТКУ продать чужую собственность?
Святослав бросил трубку. Вечером он не пришёл домой. Элеонора позвонила его другу Максиму.
— Он у меня, — сказал Максим. — Эля, что у вас происходит?
— Спроси у него.
— Он говорит, ты не хочешь идти навстречу его родителям.
— Я не хочу продавать свою квартиру. Это преступление?
— Нет, но… Может, стоит найти компромисс?
— Какой компромисс? Продать квартиры, а после быть зависимой от его матери?
Максим замялся.
— Не знаю. Но Свят расстроен. Говорит, мать плачет.
— Пусть плачет. Это не повод лишать меня жилья.
В субботу утром в дверь позвонили. Элеонора открыла — на пороге стояла незнакомая женщина в строгом костюме.
— Виктория Андреевна, юрист семьи Волконских, — представилась она. — Могу я войти?
Волконские — это фамилия Регины Павловны до замужества. Элеонора нехотя впустила женщину.
— Элеонора Дмитриевна, я здесь, чтобы обсудить ситуацию с квартирой.
— Нечего обсуждать. Квартира не продаётся.
— Понимаю вашу позицию. Но давайте посмотрим на ситуацию объективно. Вы замужем за Святославом Аркадьевичем три года. За это время семья Волконских-Семёновых многое для вас сделала.
— Например?
— Свадьба за их счёт, отдых в Турции, подарки…
— Это были подарки, а не инвестиции. Или Регина Павловна ждала возврата?
Виктория Андреевна улыбнулась.
— Регина Павловна — щедрый человек. Но она вправе рассчитывать на ответную щедрость.
— То есть ШАНТАЖ?
— Что вы, никакого шантажа. Просто напоминание о том, что семья — это взаимопомощь.
— Взаимопомощь не означает ГРАБЁЖ.
— Вы утрируете. Никто не собирается вас грабить. Деньги от продажи квартиры пойдут на семейные нужды.
— Какие именно нужды?
Виктория Андреевна замялась.
— Это внутрисемейное дело.
— Если это касается моей квартиры, это и МОЁ дело.
— Элеонора Дмитриевна, не усложняйте. Регина Павловна готова пойти на уступки. Например, выделить вам отдельную комнату с балконом в их доме.
— Как ЩЕДРО. Целую комнату в обмен на двухкомнатную квартиру.
— Плюс совместное проживание с любящей семьёй.
— С семьёй, которая пытается меня ОБОБРАТЬ.
Виктория Андреевна вздохнула.
— Вы напрасно так категоричны. Святослав Аркадьевич может подать на развод.
— Пусть ПОДАЁТ.
— И потребовать раздел имущества.
— Квартира — добрачная собственность. Она разделу не подлежит.
— Но ремонт в спальне делался в браке. На деньги Святослава Аркадьевича.
Элеонора рассмеялась.
— Поклейка обоев за пять тысяч рублей? Серьёзно?
— Любые улучшения имущества в браке могут быть основанием для признания его совместным.
— Попробуйте доказать это в суде.
Виктория Андреевна встала.
— Элеонора Дмитриевна, подумайте. Стоит ли разрушать семью из-за недвижимости?
— Семью разрушаю не я.
Юрист ушла, оставив на столе визитку. Элеонора порвала её и выбросила в мусорное ведро.
В понедельник на работе к Элеоноре подошла коллега Ксения.
— Эля, это правда, что ты разводишься?
— С чего ты взяла?
— Твой муж написал в соцсетях. Мол, жена выгнала его из дома, не ценит семью.
Элеонора открыла телефон. На странице Святослава красовался длинный пост о том, как он страдает от эгоизма жены, которая ставит материальное выше духовного.
«Я предложил ей жить в доме моих родителей, где нас ждут с распростёртыми объятиями, — писал он. — Но она предпочитает цепляться за старую квартиру, разрушая наш брак».
Под постом — десятки комментариев. Большинство поддерживали Святослава, ругали «меркантильную жену».
Элеонора набрала его номер.
— Удали пост.
— Почему? Я написал правду.
— Ты написал ЛОЖЬ. Я не выгоняла тебя. Ты сам ушёл.
— После того, как ты оскорбила мою мать.
— Святослав, УДАЛИ пост, или я напишу свою версию событий.
— Пиши. Посмотрим, кому поверят.
Элеонора сбросила вызов. Вечером она написала ответный пост, где спокойно изложила факты: попытка продать её добрачную квартиру, давление со стороны свекрови, визит юриста с угрозами.
Скандал разгорелся нешуточный. Друзья и знакомые разделились на два лагеря. Одни поддерживали Элеонору, другие — Святослава.
Через неделю Святослав пришёл домой. Выглядел он неважно — осунувшийся, с красными глазами.
— Эля, давай поговорим.
— О чём?
— О нас. О нашем будущем.
— У нас ЕСТЬ будущее?
Святослав сел на диван, обхватил голову руками.
— Я не хочу разводиться. Но мама…
— Что мама?
— Она говорит, если я не заставлю тебя продать квартиру, она лишит меня наследства.
— И что же входит в это наследство?
— Дом, счета, бизнес отца.
— То есть ты выбираешь между мной и деньгами родителей?
— Это не так просто!
— Это очень просто. Ты либо любишь меня и уважаешь моё право на собственность, либо любишь ДЕНЬГИ мамы.
— Не упрощай!
— А ты не усложняй. Святослав, ответь честно — зачем твоей маме деньги от моей квартиры?
Святослав молчал. Потом тихо сказал:
— У них ДОЛГИ.
— Какие долги? Они же богатые!
— Были богатые. Отец неудачно вложился в какой-то бизнес. Потерял почти всё. Дом заложен.
Элеонора села рядом.
— Почему ты сразу не сказал?
— Мама запретила. Сказала, это семейное дело.
— И решение — продать мою квартиру?
— Это поможет выиграть время. Расплатиться с самыми настойчивыми кредиторами.
— Святослав, это не решение. Это затыкание ДЫР.
— А что ты предлагаешь? Позволить им потерять дом?
— Предлагаю честность. Если бы твои родители сразу сказали правду, мы могли бы что-то придумать вместе.
— Например?
— Например, сдать квартиру. Доход небольшой, но стабильный.
— Мама никогда не согласится жить на съёмные деньги с твоей квартиры.
— Тогда пусть ищет другие варианты.
Святослав встал, прошёлся по комнате.
— Ты не понимаешь. Если они потеряют дом, это катастрофа. Мама этого не переживёт.
— Святослав, я сочувствую. Правда. Но я не обязана расплачиваться за чужие ошибки.
— Чужие? Это мои родители!
— Для меня — ЧУЖИЕ. Особенно после того, как они со мной обращались.
— Ты злопамятная!
— Я реалистка. Твои родители пытались меня ОБМАНУТЬ, запугать, опозорить. И теперь я должна отдать им свою квартиру?
— Не им, а нам! Мы же семья!
— НЕТ, Святослав. Семья — это доверие и уважение. А не ложь и манипуляции.
Святослав схватил куртку.
— Знаешь что? Мама была права. Ты эгоистка. Думаешь только о себе.
— А ты думаешь ТОЛЬКО о маме. Может, это и есть наша главная проблема?
Святослав хлопнул дверью. Элеонора осталась одна. На столе лежал забытый им телефон. Экран загорелся — пришло сообщение.
«Сынок, как прошёл разговор? Она согласилась?»
Элеонора не стала читать переписку. Положила телефон на полку в прихожей и пошла спать.
Утром телефон Святослава разрывался от звонков. Элеонора не отвечала. Около полудня в дверь начали стучать.
— Элеонора, откройте! Я знаю, что вы дома! — кричала Регина Павловна.
Элеонора открыла дверь, но не сняла цепочку.
— Что вам нужно?
— Телефон моего сына! И не смейте делать вид, что не знаете, где он!
— Он на полке в прихожей. Святослав забыл его вчера.
— Отдайте немедленно!
— Пусть придёт сам и заберёт.
— Он не хочет вас видеть!
— Взаимно.
Регина Павловна побагровела.
— Да как вы смеете! Я вызову полицию!
— Вызывайте. Объясните им, что вы делаете у моей двери.
— Это и дверь моего сына!
— Нет. Он здесь не прописан.
Из-за спины свекрови выглянул Аркадий Михайлович.
— Регина, пойдём. Не надо скандала.
— Молчи! Эта девка разрушила жизнь нашего сына!
— Ваш сын разрушил свою жизнь сам, когда выбрал мамины деньги вместо жены.
— Что вы знаете о выборе? Вы же…
В этот момент на лестничной площадке появились соседи — пожилые супруги Воронцовы.
— Что здесь происходит? — строго спросил Павел Иванович .
— Ничего особенного, — ответила Элеонора. — Бывшие родственники пришли за телефоном.
— Бывшие? — переспросила Валентина Петровна.
— Будущие бывшие, — уточнила Элеонора.
Регина Павловна хотела что-то сказать, но Аркадий Михайлович потянул её к лифту.
— Пойдём, Регина. Святослав сам разберётся.
Они ушли. Соседи участливо посмотрели на Элеонору.
— Если нужна помощь, обращайся, — сказала Валентина Петровна.
— Спасибо, но я справлюсь.
Вечером пришёл Святослав. Молча забрал телефон, собрал свои вещи.
— За вещами приду позже, — бросил он.
— Святослав, подожди. Нам нужно поговорить о разводе.
— Что тут говорить? Ты сделала свой выбор.
— Ты тоже.
Он остановился в дверях.
— Знаешь, я думал, ты меня любишь.
— Я тебя любила. Но любовь умерла, когда ты попытался УКРАСТЬ мою квартиру.
— Я не крал! Я хотел помочь родителям!
— За мой счёт. Это и есть кража.
Святослав ушёл. Элеонора закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Было больно, но в то же время она испытывала облегчение. Словно сбросила тяжёлый груз.
Развод прошёл быстро. Святослав не стал претендовать на квартиру, понимая бесперспективность. Элеонора не требовала алименты или компенсации.
Через месяц после развода она встретила Максима в кафе.
— Как дела у Святослава? — спросил Максим, мешая сахар в кофе.
— Понятия не имею, — ответила Элеонора. — Мы не общаемся.
— А я знаю. Они втроем теснятся в однушке на Лесной. Дом всё-таки забрали за долги.
Элеонора молча кивнула. Новость её не удивила.
— Регина Павловна теперь работает продавцом в магазине косметики, — продолжил Максим. — А Святослав стал офисным планктоном. Денег совсем нет.
— Жаль их, конечно, — сказала Элеонора, и это было правдой.
— Святослав иногда спрашивает о тебе. Говорит, что был неправ.
— Слишком поздно.
Максим допил кофе, посмотрел на неё внимательно.
— А ты счастлива?
Элеонора улыбнулась.
— Знаешь, я наконец-то починила балкон. Поставила новое кресло, развела цветы. По утрам сижу там с книгой и думаю о том, как правильно поступила.
— Не жалеешь?
— Ни минуты. Квартира бабушки стала настоящим домом только после того, как из неё ушла ложь. Теперь здесь живу только я, и мне этого достаточно. Пока достаточно.
Элеонора встала, собрала сумочку.
— Мне пора. Вечером ремонтники приходят — меняю обои в спальне. На свои деньги, в своей квартире, как и должно быть.
Она шла домой лёгкой походкой, радуясь весеннему солнцу и собственной свободе.