— Наконец-то нормальная девушка! — громко объявила свекровь на всю квартиру. — А то всё какие-то странные у него были.
Вика покраснела, а Андрей смущённо улыбнулся. С тех пор она действительно стала частью этой семьи. Воскресные обеды у свекрови превратились в традицию. Вика пекла пироги, которые все нахваливали, помогала Лене с выбором платьев, давала Максиму советы по ремонту. Она любила эту большую шумную семью, так непохожую на её собственную — мать-одиночку, которая работала на двух работах и редко бывала дома.
Первые два года замужества они с Андреем жили скромно. Вика работала менеджером в небольшой компании, Андрей — инженером. Денег хватало на них двоих, но без излишеств. На семейные праздники каждый приносил что-то своё: кто-то салаты, кто-то выпечку, кто-то фрукты.
Всё изменилось, когда Вика перешла в крупную западную компанию. Зарплата выросла втрое. Она помнила тот день, когда увидела первую новую цифру на карте. Сидела на кухне, смотрела в телефон и не могла поверить. Андрей обнял её со спины, поцеловал в макушку.
— Ты молодец, — сказал он. — Ты это заслужила.
На следующее воскресенье они пришли к свекрови с дорогим тортом и бутылкой хорошего вина. Все ахнули.
— Вика, что ты! Зачем так тратиться? — забеспокоилась свекровь.
— Да ладно, мам, — Андрей гордо обнял жену за плечи. — У нас теперь получше с деньгами. Вика карьеру делает.
Лена с восхищением смотрела на неё.
— Ты такая умница! Я бы так никогда не смогла. Я же только парикмахер.
— Ленка, не говори ерунду, — Вика сжала её руку. — Ты хороший специалист. У тебя руки золотые.
С тех пор как-то само собой сложилось. Когда отмечали дни рождения или собирались на шашлыки, Вика и Андрей стали покупать мясо. Потом вино. Потом и мясо, и вино, и фрукты, и закуски. Сначала Вика не придавала этому значения. Ей нравилось видеть радость на лицах родных. Ей нравилось чувствовать себя щедрой, успешной. Свекровь каждый раз причитала: «Ой, детки, ну что вы, ну зачем так тратитесь!» — но не отказывалась.
Андрей был счастлив. Он с гордостью рассказывал коллегам, что его жена делает карьеру, хорошо зарабатывает. Вика видела, как это важно для него, и старалась ещё больше.
Первым попросил взаймы Максим. Это было весной, на майские праздники. Они сидели на даче у свекрови, жарили шашлыки. Максим отозвал Андрея в сторону, они о чём-то тихо говорили. Потом Андрей подошёл к Вике.
— Слушай, Максу нужны деньги. У него машина сломалась, надо в ремонт.
— Сколько?
— Тридцать тысяч. Он через месяц вернёт, обещает.
Вика тогда не задумываясь кивнула. Тридцать тысяч для неё уже не были большими деньгами. Максим благодарил её так искренне, обещал обязательно вернуть, как только получит премию.
Месяц прошёл. Потом второй. Вика не напоминала. Ей было неловко. Это же семья.
Следующей попросила Лена. Ей нужно было оплатить обучение дочки на курсах английского. Пятнадцать тысяч. Конечно, Вика не отказала. Лена плакала от благодарности, клялась, что отдаст через два месяца.
Потом свекровь попросила помочь с лечением. Нужные исследования не входили в полис. Двадцать пять тысяч. Вика даже не думала отказывать. Это же здоровье.
Деньги не возвращались. Точнее, возвращались символически — тысяча здесь, две там. С извинениями, с обещаниями отдать остальное совсем скоро. Вика копила эти обещания, как фантики от конфет.
Она молчала. Молчала, потому что не хотела портить отношения. Молчала, потому что видела, как Андрей гордится тем, что они могут помогать семье. Молчала, потому что боялась показаться мелочной, жадной.
Но внутри что-то начало раздражать. Особенно когда на очередном семейном ужине Лена показывала новую сумку.
— Ленка, классная сумка! — сказала Вика, стараясь, чтобы голос звучал искренне.
— Да, правда? Я увидела в магазине и не удержалась. Со скидкой взяла, всего восемь тысяч.
Восемь тысяч. При том, что долг так и не был возвращён.
Или когда Максим рассказывал про отпуск в Турции. Или когда свекровь жаловалась, что пенсия маленькая, а через неделю хвасталась новым телевизором.
Андрей не замечал. Или делал вид, что не замечает. Когда Вика однажды осторожно намекнула, что неплохо бы Максу вернуть долг, он отмахнулся:
— Да ладно тебе. У него сейчас трудности. Потом вернёт.
— Он в Турцию съездил, — не выдержала Вика.
— Ну так путёвку же заранее покупал, ещё до того, как машину чинил.
Логика железная. Только Вика чувствовала, что с каждым разом верёвочка её терпения натягивается всё туже.
Она начала подсчитывать. Максим — тридцать тысяч, вернул пять. Лена — пятнадцать тысяч, вернула две. Свекровь — двадцать пять, не вернула ничего, но зато регулярно звонила с просьбами купить то лекарства, то продукты. Итого шестьдесят пять тысяч чистого долга, не считая всех этих праздников, шашлыков, подарков.
Шестьдесят пять тысяч. Это квартплата за полгода. Это…
Она пыталась остановить эти мысли. Нельзя так думать о семье. Нельзя считать. Это же не посторонние люди. Это родные Андрея.
Но червячок сомнения уже поселился внутри и грыз, грыз, грыз.
Всё рухнуло в октябре.
Андрей пришёл с работы мрачнее тучи. Вика готовила ужин, услышала, как он тяжело вздохнул в прихожей.
— Что случилось?
Он прошёл на кухню, сел на стул, потёр лицо руками.
— Лену уволили.
— Как уволили?
— Салон закрылся. Хозяин обанкротился. Всех разом уволили, без выходного пособия. Лена в панике. У неё же дочка, квартира в ипотеке.
Вика отложила нож, которым резала овощи. У неё внутри всё похолодело. Она уже знала, что сейчас будет.
— Мама звонила, — продолжал Андрей, не глядя на неё. — Говорит, Лене надо помочь. Хотя бы на первое время, пока она работу не найдёт.
— Ага.
— Я думаю… Ну, мы же можем, правда? У тебя хорошая зарплата. Лена же не просто так, она реально в беде.
Вика молчала. Внутри всё кипело.
— Вик? — Андрей наконец посмотрел на неё. — Ты же не против?
— А сколько?
— Ну… Ей нужно тридцать тысяч в месяц. Квартира, ребёнка кормить.
— Тридцать тысяч в месяц, — повторила Вика. — И как долго?
— Ну, пока работу не найдёт. Ну, пару месяцев, наверное.
— Пару месяцев по тридцать тысяч. Шестьдесят тысяч.
— Вика, это же моя сестра!
И тут что-то щёлкнуло. Как будто лопнула та самая верёвочка терпения.
— Ага, сейчас! — Вика почувствовала, как голос её срывается на крик. — Мне не хватало только ещё и за твою сестру ипотеку платить!
Андрей замер с открытым ртом.
— Ты что?
— Я что? — Вика развернулась к нему. Руки тряслись. — Я тебе скажу, что! Я уже плачу за всю твою семью! Я плачу за каждый ваш праздник! Я оплачиваю твоему брату ремонт машины! Я оплачиваю твоей сестре английский для дочки! Я оплачиваю твоей матери лечение! И ничего из этого мне не вернули!
— Они вернут…
— Когда?! — Вика не узнавала свой голос. — Когда они вернут, Андрей? Максим твой в Турции отдыхал на мои деньги! Лена сумки покупает на мои деньги! А я, дура, молчу, потому что не хочу показаться жадной!
— Вика, при чём тут это? Лена действительно в беде сейчас!
— А я не в беде, да? Мне легко эти деньги даются? Я вкалываю по десять часов в день! Я ночами сижу над отчётами! Я нервы трачу на этих клиентов! А вы все думаете, что у меня денежное дерево в кабинете растёт!
— Никто так не думает…
— Думаете! Именно так и думаете! Потому что если бы не думали, то давно бы уже вернули долги!
Андрей встал. Лицо у него было красное.
— Ты сейчас серьёзно из-за денег устраиваешь скандал? Когда моя сестра осталась без работы?
— Это не из-за денег! Это из-за того, что меня используют! Все вы меня используете! И ты тоже!
— Я тебя использую? — Андрей усмехнулся. — Это я тебя использую? Вика, очнись. Мы семья. Семья друг другу помогает.
— Семья друг другу помогает, — медленно повторила Вика. — Хорошо. Замечательно. Тогда пусть семья вернёт мне шестьдесят пять тысяч, которые я ей одолжила. Вот тогда появятся деньги. Вот из них и поможем Лене.
— Ты сейчас о чём?
— О том, что я больше не дам ни копейки, пока мне не вернут всё, что я уже дала.
Андрей смотрел на неё так, будто увидел впервые. С недоверием. С разочарованием.
— Я не ожидал от тебя такого, — тихо сказал он. — Я думал, ты другая.
— Какая другая? Которую можно бесконечно доить?
— Которая понимает, что значит семья.
— Я понимаю, что значит семья, Андрей. Но, похоже, мы понимаем это по-разному. Для тебя семья — это когда я даю всем деньги и не прошу обратно. А для меня семья — это когда нет односторонней эксплуатации.
Он стоял, сжав кулаки. Потом резко развернулся и вышел из кухни. Хлопнула дверь в спальню.
Вика осталась стоять посреди кухни. Овощи на разделочной доске. Недоваренная паста на плите. И пустота внутри.
Следующие два дня они почти не разговаривали. Андрей был подчёркнуто холоден, отвечал односложно. Вика чувствовала себя виноватой, но одновременно и оскорблённой. Почему она должна чувствовать себя виноватой? Почему она плохая, если отказалась быть бездонным кошельком?
На третий день позвонила свекровь.
— Виктория, — голос был напряжённым. — Можно тебя попросить приехать? Нам нужно поговорить.
Вика сразу поняла, что Андрей всё ей рассказал.
Они приехали вечером. В квартире свекрови уже были Лена и Максим. Атмосфера — как перед вызовом к директору. Все сидели за столом с серьёзными лицами.
— Садитесь, — свекровь указала на стулья.
Вика села рядом с Андреем. Он демонстративно отодвинулся.
— Виктория, — начала свекровь, и по её тону Вика поняла, что сейчас начнётся воспитательная беседа. — Андрюша рассказал мне о вашем… разговоре. Я, честно говоря, в шоке.
Вика молчала.
— Мы всегда считали тебя своей. Мы тебя приняли в семью, как родную. И вот сейчас, когда моей дочери плохо, ты отказываешь помочь.
— Я не отказываюсь помочь, — Вика старалась говорить спокойно. — Я просто предложила другое решение.
— Какое решение?
— Мне должны шестьдесят пять тысяч рублей. Если их вернут, мы из них поможем Лене.
Повисла тишина. Лена смотрела в стол. Максим сверлил взглядом окно.
— Ты серьёзно сейчас об этом? — тихо спросила свекровь. — О каких-то долгах, когда Лена с ребёнком на улице может оказаться?
— Света на улице не окажется, — возразила Вика. — У неё есть работоспособные руки, она найдёт новую работу. Это вопрос времени. Я не против помочь на это время. Но почему всегда я должна быть той, кто помогает?
— Потому что у тебя есть возможность! — Андрей не выдержал. — У тебя хорошая зарплата!
— И что? Это значит, что я обязана содержать всех? Макс, ты у меня год назад занял тридцать тысяч. Обещал вернуть через месяц. Где деньги?
Максим поёрзал на стуле.
— Вика, ну я же не специально. Просто постоянно что-то случается. То одно, то другое. Я вернул же частично.
— Пять тысяч из тридцати. Это не частично, Макс. Это двадцать процентов за год.
— Я верну, честно. Просто дай время.
— Лена, — Вика повернулась к сестре мужа. — Пятнадцать тысяч на английский для Ани. Вернула две тысячи. Где остальное?
Лена покраснела.
— У меня и так денег никогда нет…
— Но на сумку за восемь тысяч нашлось.
— Это был подарок! Мне Серёжа подарил!
— Серёжа? Тот Серёжа, с которым ты встречаешься второй месяц?
Лена вспыхнула ещё сильнее.
— Ты сейчас о чём вообще?
— При том, что если у тебя есть бойфренды, которые тебя спонсируют, может, появилась возможность долги отдать?
— Хватит! — свекровь стукнула ладонью по столу. — Виктория, я не узнаю тебя. Ты превратилась в какого-то бухгалтера, который считает каждую копейку!
— Если бы вы считали копейки, может, и долгов у вас не было бы.
— Это наглость! — свекровь была уже почти в ярости. — Мы тебя в семью приняли, как родную! А ты сейчас нас в чём-то обвиняешь!
— Я вас ни в чём не обвиняю. Я просто хочу, чтобы долги возвращали. Это нормально, нет?
— Нормально — это помогать семье, не считая! — выкрикнула свекровь. — А ты только и знаешь, что считать, кто кому сколько должен!
Вика чувствовала, как внутри всё обрывается. Она посмотрела на Андрея. Он сидел, отвернувшись, с каменным лицом.
— Андрей, — позвала она.
Он не ответил.
— Андрей, скажи что-нибудь.
— А что мне говорить? — он наконец повернулся к ней. Глаза холодные. — Ты сама всё сказала. Ты не хочешь помогать моей семье. Твоё право.
— Я хочу помогать! Но не хочу, чтобы меня использовали!
— Никто тебя не использует. Это твои фантазии.
Вика встала. Ноги подкашивались.
— Хорошо, — сказала она. — Давайте посмотрим друг другу в глаза и решим, кто сколько может вернуть. Хоть что-нибудь. И вот из этого мы и поможем Лене. Всё честно.
Никто не ответил.
Вика достала блокнот.
— Я всё записала, — сказала она. — Максим, тридцать тысяч, год назад. Вернул пять. Долг — двадцать пять. Лена, пятнадцать тысяч, восемь месяцев назад. Вернула две. Долг — тринадцать. Мама, двадцать пять тысяч на лечение, полгода назад. Не вернула ничего. Долг — двадцать пять.
— Вика, ну зачем ты это… — начал Андрей.
— Подожди. Итого шестьдесят три тысячи рублей. Лене нужно тридцать тысяч в месяц. Это два месяца полной помощи. Если вы вернёте долги, Лена сможет спокойно искать работу, не переживая за деньги. Вопрос: кто сколько может вернуть прямо сейчас?
Тишина была такая, что слышно было, как по окнам стучит дождь.
— Я не могу сейчас, — первым подал голос Максим. — У меня кредит на машину…
— Который ты взял уже после того, как занял у меня.
— Ну да, но машина же нужна для работы…
— Макс, — Вика посмотрела ему в глаза. — Сколько ты можешь вернуть? Хоть что-то?
Он помялся.
— Ну… Тысяч пять, наверное.
— Пять тысяч из двадцати пяти. Хорошо. Мама?
— Виктория, милая, — свекровь заговорила умоляющим тоном. — Ну откуда у меня деньги? У меня пенсия тринадцать тысяч. Я еле-еле сама живу.
— Но на телевизор хватило.
Вика медленно обвела взглядом всех сидящих за столом. Максим изучал рисунок на скатерти. Лена вытирала слёзы. Свекровь обиженно поджала губы. Андрей смотрел в окно.
— То есть из шестидесяти трёх тысяч я могу получить пять? — подвела итог Вика. — Пять тысяч рублей.
— Вика, ну ты же понимаешь… — начал Андрей.
— Что я понимаю? — она повернулась к нему. — Объясни мне, что я должна понимать?
— Ну у людей нет сейчас денег!
— А как они собирались отдавать, а?
— Это не одно и то же!
— Почему?
Андрей не нашёлся, что ответить.
Вика посмотрела на Лену. Та плакала, размазывая тушь по щекам.
— Лен, — позвала Вика.
Лена подняла на неё красные глаза.
— Я правда не хочу, чтобы ты страдала. Правда. Я понимаю, что остаться без работы — это страшно. Особенно с ребёнком. Но пойми и ты меня. Все эти годы я молча вкалывала, давала деньги, улыбалась и говорила «да, конечно, не вопрос». А когда я попросила вернуть долги, оказалось, что я жадная и чёрствая. Справедливо?
Лена всхлипнула.
— Я не думала… Я не знала, что ты так это воспринимаешь…
— А как я должна была это воспринимать?
— Я думала, мы семья. Что в семье просто помогают друг другу.
— Помогают, Лен. Друг другу. А здесь все помогают только в одну сторону. Я вам. А обратно?
Лена молчала.
Вика достала кошелёк, отсчитала купюры.
— Двадцать пять тысяч рублей, — сказала она, кладя деньги на стол перед Леной. — Это на один месяц. Пять тысяч Макс вернёт мне через неделю, правда, Макс?
Максим быстро закивал.
— Да, конечно, обязательно.
— Из этих пяти ты отдашь Лене. Это на оплату коммуналки хотя бы. На второй месяц — не знаю. Посмотрим.
Лена взяла деньги дрожащими руками.
— Спасибо, — прошептала она.
— Не благодари меня, — устало сказала Вика. — Благодари Макса, что он нашел хоть что-то.
Она встала из-за стола. Домой ехали молча.
Наконец Андрей нарушил молчание.
— Ты довольна? — спросил он, не поворачивая головы.
— Чем я должна быть довольна?
— Ты их унизила.
— Я их унизила? — Вика повернулась к нему всем корпусом. — Андрей, посмотри на меня.
Он повернул голову. Глаза красные.
— Почему всегда помогать должна только я? Почему, все рассчитывают только на меня, освобождая себя от этой обязанности? И эти люди могут судить меня за то, что я прошу вернуть долги? Я просто хочу, чтобы они слезли с моей шеи. Вот и всё.
Ты не можешь продать эту дачу — я уже обещал ее своему другу, — заявил муж, игнорируя мое возмущение