Она помнила, как всё начиналось. В детстве маленькая Аня часами простаивала на табуретке возле бабушки, наблюдая, как та колдует над кастрюлями и сковородками. Запах свежеиспечённого хлеба, шипение лука на сковороде, аромат ванили в тесте — всё это казалось ей настоящим волшебством.
— Хочу быть поваром, как бабушка! — заявила она родителям в десять лет.
— Глупости, — отмахнулся отец. — Повар — это не профессия для приличной девочки. Будешь бухгалтером, стабильная работа, хорошая зарплата.
И Анна покорно пошла изучать дебет и кредит, хотя душа её по-прежнему рвалась к кулинарии. Каждый вечер после скучной работы с цифрами и отчётами она с головой погружалась в мир ароматов и вкусов. Большая кухня в квартире, доставшейся ей от бабушки, стала её королевством.
Именно кулинарный талант помог ей покорить сердце Дениса. Помнится, он пришёл к ней в гости и попробовал её фирменную лазанью.
— Боже, это же лучше, чем в ресторане! — воскликнул он тогда. — Где ты научилась так готовить?
Анна зарделась от удовольствия. Наконец-то кто-то по достоинству оценил её умение. Денис приводил её к своим родителям, и там произошло то же самое — его мать и сестра Лена были в восторге от её кулинарных шедевров.
— Таких котлет я в жизни не ела! — восхищалась свекровь, Галина Петровна. — У тебя золотые руки, доченька!
— А твой наполеон! — подхватывала Лена. — Я пыталась по твоему рецепту, но у меня получается совсем не то.
Анна купалась в похвалах. Ей нравилось видеть счастливые лица людей, которые наслаждались её едой. Готовка для неё была не просто занятием — это был способ выразить любовь и заботу.
Всё изменилось после того, как Лена попросила её помочь с организацией дня рождения.
— Анечка, ты же знаешь, как я готовлю, — жалобно попросила золовка. — А у тебя такие руки золотые! Может, поможешь? Гостей человек десять будет.
Анна согласилась с радостью. Она провела целый день на кухне, готовя изысканные блюда, украшая торт, накрывая стол. Праздник удался на славу, все были в восторге.
— Анна, ты просто волшебница! — говорили гости. — Где вы такую волшебницу нашли?
После этого случая все семейные праздники словно по умолчанию стали проходить в квартире Анны. День рождения свекрови, день рождения мужа, Новый год, 8 марта, дни рождения племянников — список рос с каждым месяцем.
Поначалу Анне это даже нравилось. Она чувствовала себя нужной, важной. Её квартира превращалась в центр семейных торжеств, а она — в главную героиню праздника. Но постепенно ситуация начала её тяготить.
Вместо того чтобы наслаждаться общением с гостями, она металась между кухней и гостями. Пока все веселились, она мыла посуду в раковине, переживая, что суп остынет или мясо пережарится. А после ухода гостей её ждала гора грязной посуды и уборка квартиры до поздней ночи.
Первый раз она попыталась мягко отказаться, когда Лена снова обратилась к ней с просьбой.
— Лен, может, в этот раз в кафе пойдём? — предложила Анна. — Я что-то устала в последнее время.
— Да что ты говоришь! — замахала руками Лена. — В кафе дорого, да и готовят там не так вкусно, как ты. Ты же знаешь, что никто не умеет готовить так, как ты. У тебя талант от Бога!
— Но я действительно устаю…
— Ну что ты, Анечка! — включилась в разговор свекровь. — Подумаешь, один денёк потрудиться. Зато как все будут довольны! Да и для тебя же польза — лишний раз похвалят твои золотые руки.
Анна сдалась. Ей стало неловко настаивать на своём, ведь родные говорили такие приятные слова. Может, она действительно просто капризничает?
Но с каждым разом становилось всё тяжелее. Денис, вместо того чтобы помочь жене, развалился в кресле с пивом, лишь изредка заглядывая на кухню с вопросом: «Ну как дела? Скоро будем есть?»
Дети Лены носились по квартире, опрокидывая стулья и размазывая крем по обивке дивана, а их мать лишь снисходительно улыбалась: «Дети есть дети!» А убирать потом приходилось Анне.
Галина Петровна восседала в гостиной, как королева, принимая поздравления, и лишь изредка появлялась на кухне, чтобы покритиковать: «А салат не слишком солёный? А может, ещё немного майонеза добавить?»
Самым болезненным для Анны было то, что «спасибо» звучало всё реже. То, что раньше воспринималось как её дар, теперь стало обыденностью. Как будто готовить изысканные блюда на всех — это её прямая обязанность, а не огромный труд.
— А почему у тебя сегодня торт не такой красивый, как обычно? — спросила однажды Лена, и Анна почувствовала, как что-то сжалось у неё в груди.
Она стала пытаться экономить силы, готовить более простые блюда, но тут же слышала недовольные комментарии:
— А где твоя знаменитая утка в апельсинах? — А помнишь, как вкусно ты делала тот слоёный салат? — Что-то ты стала менее изобретательной в последнее время.
Анна чувствовала себя в ловушке. Отказаться — значит прослыть жадной и ленивой. Согласиться — потратить выходные на готовку и уборку, изрядно потрепав нервы и облегчив кошелёк.
А ведь продукты для праздничного стола стоили немалых денег. Рыба, мясо, хороший сыр, фрукты для украшения — всё это покупала Анна на свои деньги. Когда она попыталась деликатно намекнуть, что неплохо было бы разделить расходы, Галина Петровна обиделась:
— Мы что, побирушки какие? Конечно, мы компенсируем! — но деньги так никто и не предложил.
Переломный момент наступил в обычный вторничный вечер. Анна вернулась с работы уставшая — сдавала квартальный отчёт, и голова гудела от цифр. Она мечтала просто лечь на диван с книжкой и чашкой чая.
Зазвонил телефон.
— Анечка, доченька, это я, — раздался бодрый голос Галины Петровны. — У меня к тебе разговор есть.
— Слушаю вас, — вежливо ответила Анна, предчувствуя неладное.
— Так вот, через две недели у меня юбилей. Шестьдесят лет! Круглая дата. Свой юбилей у тебя справлять буду. Гостей пригласила не много, человек двадцать. Ты же не против?
Анна опустилась на стул. Не спросила, не попросила — поставила перед фактом. Двадцать человек! Это же целый банкет организовать нужно!
— Галина Петровна, а может… может, в ресторане отметим? — слабо попыталась сопротивляться Анна. — Юбилей всё-таки, круглая дата…
— Что ты говоришь! — возмутилась свекровь. — В ресторане? Да там готовят отвратительно! А у тебя всегда так вкусно получается. Да и уютно у тебя дома, по-семейному. Нет, Анечка, я решила — только у тебя!
— Но я сейчас очень загружена на работе, и честно говоря, я плохо себя чувствую…
— Ну что ты! — беспечно отмахнулась Галина Петровна. — До юбилея ещё две недели, успеешь поправиться. Не подведёшь же ты меня в такой важный день! Ладно, дочка, я побежала, ещё надо всем позвонить, пригласить. До свидания!
Анна долго сидела с трубкой в руках, глядя в пустоту. Двадцать человек. Закуски, горячее, десерты. Уборка квартиры, покупка продуктов, готовка с утра до ночи. А потом мытьё горы посуды и приведение квартиры в божеский вид.
Через несколько дней Денис как бы между делом обронил:
— Кстати, мама намекала, что хотела бы получить на юбилей золотые серьги. Те, что мы в том магазине видели, помнишь? За сорок тысяч.
Это стала последней каплей.
Анна почувствовала, как внутри неё что-то переворачивается. Всё накопившееся раздражение, усталость, обида вырвались наружу.
— Знаешь что, — сказала она, и голос её звучал удивительно спокойно, — я готовить не буду.
Денис оторвался от телевизора:
— Что?
— Я сказала — готовить не буду. И пусть твоя мать справляет свой юбилей где угодно, только не у меня.
— Ты что, с ума сошла? — вскочил муж. — Она же уже всех пригласила!
— А меня кто-нибудь спрашивал? — Анна почувствовала, как в ней поднимается настоящая ярость. — Мне просто объявили, что я буду готовить на двадцать человек. Как прислуге!
— Ну, Аня, не сгущай краски…
— Не сгущай? — голос её становился всё громче. — Пять лет я готовлю на все ваши праздники! Пять лет я трачу свои выходные на то, чтобы стоять у плиты! Пять лет я покупаю продукты на свои деньги, мою посуду, убираю квартиру после гостей!
— Но тебе же нравилось…
— Нравилось?! — взорвалась Анна. — Мне нравилось, когда меня благодарили! Когда говорили «спасибо»! А теперь что? Теперь это моя обязанность? Я должна готовить, обслуживать, убирать, как служанка? И ещё подарки дорогие покупать?
— Да подожди ты…
— Нет, это ты подожди! — Анна размахивала руками, и годы подавленного недовольства выплёскивались наружу. — Мне надоело, что мной нагло пользуются! Мне надоело быть бесплатным поваром и уборщицей для всей вашей семьи! Мне надоело, что меня никто не спрашивает, хочу я этого или нет!
— Но мама расстроится…
— А я что, не расстраиваюсь каждый раз? — Анна чувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Мне не жалко труда, мне не жалко денег, если бы это было искренне. Но когда тобой пользуются, когда воспринимают как должное… Знаешь что? Пусть твоя мать идёт в ресторан. Или пусть Лена готовит — у неё тоже руки есть!
— Ты портишь отношения с моей семьёй…
— Я не порчу — я их прекращаю! — отрезала Анна. — Точнее, перестаю быть бесплатной рабочей силой. Если ваши отношения ко мне строятся только на том, что я готовлю, то грош цена таким отношениям!
Денис попытался ещё что-то сказать, но Анна уже ушла к себе в спальню, хлопнув дверью.
На следующий день Галина Петровна звонила трижды. Сначала удивлённо, потом возмущённо, потом обиженно. Анна была непреклонна.
— Галина Петровна, я больше не буду готовить на семейные праздники. Ничего личного, просто я устала.
— Как это ты не будешь? — не могла понять свекровь. — А кто же тогда будет?
— Не знаю. Кто-то другой. Или в ресторане отметите.
— Но ведь у тебя так вкусно получается!
— Получается. Но я больше не хочу.
— Ну что ты как маленькая! Подумаешь, один раз…
— Галина Петровна, это не один раз. Это каждый праздник на протяжении пяти лет. Извините, но тема закрыта.
Разговор с Леной прошёл ещё хуже.
— Ты что, совсем зазналась? — кричала золовка в трубку. — Мы тебя хвалили, ценили, а ты…
— А я что? — спокойно спросила Анна.
— А ты теперь важничаешь! Думаешь, если у тебя руки золотые, то можешь всех игнорировать?
— Лена, я никого не игнорирую. Я просто больше не хочу быть вашим поваром.
— Да кто ж тебя поваром считает! Мы же семья! Тебя что, упрашивать теперь надо?!
— Семья — это когда уважают твоё мнение и не воспринимают как должное. А у вас что получается? Я готовлю, трачу деньги, убираю, а вы считаете, что мне должно быть за это благодарно?
— Ну мы же всегда хвалили…
— Хвалили. А потом перестали даже «спасибо» говорить.
Лена бросила трубку.
Юбилей Галины Петровны в итоге справили в ресторане. Анну не пригласили. Она в тот вечер сидела дома с книгой и чашкой чая, и впервые за много лет чувствовала себя по-настоящему свободной.
Денис дулся неделю, потом постепенно отошёл. Отношения с его семьёй стали прохладными, но Анну это больше не беспокоило. Она поняла, что ценили в ней не её саму, а её умение готовить.
Зато готовка снова стала приносить удовольствие. Теперь Анна готовила только тогда, когда хотела. Для себя, для мужа, иногда для друзей, которые действительно ценили её старания. Она экспериментировала с новыми рецептами, пробовала необычные сочетания продуктов, радовалась удачным блюдам.
Её кухня снова стала местом творчества, а не каторжным трудом. И когда коллеги просили поделиться рецептом её фирменного пирога, Анна понимала разницу между искренней благодарностью и потребительским отношением.
Иногда ей становилось немного грустно от того, что отношения с семьёй мужа испортились. Но она не жалела о своём решении. Лучше готовить для тех, кто действительно ценит, чем быть бесплатной прислугой для тех, кто воспринимает твой труд как должное.
А в прошлом месяце произошёл забавный случай. Лена позвонила ей после полугодового молчания.
— Анечка, — голос был совсем другой, смущённый, — ты не могла бы дать рецепт твоего наполеона? Я пыталась сама, но ничего не получается…
— Могу, — спокойно ответила Анна. — Но готовить его тебе придётся самой.
— Да-да, конечно! Я понимаю…
И впервые за долгое время Анна почувствовала, что её кулинарное мастерство снова воспринимают как дар, а не как обязанность. Возможно, когда-нибудь отношения с родными мужа наладятся. Но теперь уже на других условиях — на условиях взаимного уважения.
А пока что её ждала кухня, полная ароматов и возможностей. Кухня, где она была не прислугой, а королевой. Кухня, где каждое блюдо рождалось от любви, а не от принуждения.
И это было прекрасно.
– Ты хочешь поселиться у меня только потому, что у меня нет мужа? – с иронией сказала я