Анна стояла у окна своей двухкомнатной квартиры в центре города и смотрела на дождь, барабанивший по стеклу. Капли сбегали вниз извилистыми дорожками, словно соревнуясь друг с другом. Сегодня исполнялся месяц с их свадьбы с Игорем, но праздничного настроения не было совсем.
Квартира была её гордостью. Три года она копила на неё, работая программистом в крупной IT-компании, отказывая себе в походах в кафе и дорогой одежде. Каждый квадратный метр был обставлен с любовью, каждая деталь интерьера продумана. Светлые стены, уютные кресла у окна, книжные полки от пола до потолка, небольшая, но функциональная кухня — всё это было её маленьким раем.
Когда они с Игорем только начали встречаться, он восхищался её самостоятельностью и целеустремлённостью. «Какая ты умница, — говорил он, обнимая её на кухне. — Сама квартиру купила, сама ремонт сделала. Я на такой женщине точно женюсь». И женился. Скромная церемония, небольшое застолье в ресторане, медовый месяц в Турции — всё было именно таким, как они мечтали.
Проблемы начались на второй неделе совместной жизни, когда Игорь объявил:
— Анечка, родители хотят приехать в гости, познакомиться с тобой поближе. Они так рады нашей свадьбе! Мама уже месяц готовится к поездке.
Анна кивнула, хотя внутренне напряглась. Во время знакомства с родителями Игоря полгода назад она почувствовала их сдержанность. Галина Петровна, мать Игоря, педагог на пенсии, оценивающе смотрела на её простое платье и задавала вопросы о работе с плохо скрываемым недоверием. «Программист? А разве это женская профессия?» — спросила она тогда. Владимир Семёнович, отец Игоря, бывший инженер, был молчалив, но его взгляд красноречиво говорил: «Не нашего круга девушка».
— Конечно, пусть приезжают, — сказала Анна, стараясь улыбнуться. — На сколько?
— На недельку, может, чуть больше. Им хочется посмотреть Москву, а в гостинице дорого.
Неделька превратилась в три недели. Галина Петровна и Владимир Семёнович приехали с двумя огромными чемоданами и сразу заняли гостиную. Диван превратился в их постоянное спальное место, а журнальный столик — в склад их вещей.
Первые дни всё шло относительно мирно. Анна старалась быть гостеприимной хозяйкой: готовила завтраки, показывала Москву, водила по музеям. Но уже на третий день Галина Петровна начала свои «полезные советы».
— Анечка, а почему ты суп в такой маленькой кастрюльке варишь? — спросила она, входя на кухню, где Анна готовила обед. — У нас дома я всегда беру кастрюлю побольше. И овощи в суп нужно класть в определённом порядке: сначала картошку, потом морковку, а лук — в самом конце.
Анна терпеливо объяснила, что готовит именно столько, сколько они съедят за раз, и что у неё свой проверенный рецепт. Но Галина Петровна только покачала головой:
— Вижу, что тебя мама готовить не научила как следует. Ничего, я тебе покажу, как правильно.
К концу недели «советы» превратились в прямые указания. Галина Петровна переставляла посуду в шкафах («Так удобнее будет доставать»), меняла режим стирки («На этой программе лучше отстирывается»), критиковала способ уборки («Пыль нужно протирать влажной тряпкой, а не сухой»).
Владимир Семёнович тоже не остался в стороне. Он заявил, что телевизор установлен неправильно («Под таким углом вредно для глаз смотреть»), что кондиционер работает слишком сильно («Простудиться можно»), и что в квартире нужны плотные шторы («На солнце мебель выцветает»).
Игорь отмалчивался, делая вид, что ничего не замечает. Каждый раз, когда Анна пыталась с ним поговорить, он отвечал:
— Ну что ты, они же хотят как лучше. Это от любви к нам. Потерпи немножко, скоро уедут.
Но они не собирались уезжать. Более того, Галина Петровна начала намекать на то, что неплохо было бы им приезжать почаще:
— В Москве воздух лучше, чем у нас, — рассуждала она за ужином. — И врачи здесь хорошие. А тут у вас места много, можно и погостить подольше.
На третьей неделе терпение Анны начало заканчиваться. Особенно после того случая с её рабочими документами.
Она работала удалённо и часто раскладывала бумаги на обеденном столе. Однажды утром, вернувшись с пробежки, обнаружила, что все документы аккуратно сложены в стопку и убраны в сторону.
— Галина Петровна, вы видели мои бумаги? — спросила Анна.
— Я их убрала, — невозмутимо ответила свекровь, вытирая стол. — Они весь стол загромождали. Вот лежат на подоконнике.
— Но мне нужно было их разложить именно в том порядке, в каком они были! Я работаю с ними!
— Работать нужно в рабочее время и в рабочем месте, — назидательно произнесла Галина Петровна. — А стол — это для еды. У нас дома всегда был порядок.
Анна почувствовала, как внутри неё что-то сжимается от злости, но промолчала. Вечером она снова попыталась поговорить с Игорем.
— Послушай, твои родители совсем забыли, что они гости в моём доме, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Они перестраивают всю квартиру под себя, критикуют каждый мой шаг. Это невыносимо.
Игорь вздохнул:
— Аня, ну неужели так сложно потерпеть? Они люди пожилые, привыкли к своему порядку. Скоро уедут, и всё будет как раньше.
— Когда скоро? Уже две недели прошло!
— Ещё недельку, максимум две. Папа хочет к врачу сходить, а мама — в Третьяковку.
— Игорь, я покупала эту квартиру только для нас двоих, а не для того, чтобы здесь устраивали филиал своей квартиры твои родителели!
— Не говори так о моих родителях, — холодно сказал Игорь. — Они меня вырастили, дали образование. И вообще, теперь это наш дом, а не только твой.
Эта фраза ударила Анну больно. «Наш дом». Да, формально он был прав. После свадьбы квартира их домом. Но она-то помнила каждый рубль, потраченный на эти стены, каждую бессонную ночь, когда считала деньги на первоначальный взнос.
На следующий день ситуация достигла критической точки. Анна работала дома, когда услышала громкие голоса на кухне. Галина Петровна что-то объясняла подруге, которую пригласила в гости:
— Видишь, какая кухня маленькая? Я говорю Игорьку: нужно стенку снести, расширить пространство. А невестка упирается, говорит — дорого. А что такое деньги в сравнении с удобством? Вот у нас дом частный, там каждая комната просторная…
Анна замерла. Они обсуждали перепланировку её квартиры с посторонними людьми! И не просто обсуждали, а критиковали её нежелание тратиться на ремонт.
Она вышла на кухню. Галина Петровна представила её своей подруге Лидии Ивановне.
— А вот и наша хозяюшка, — сказала свекровь с несколько снисходительной улыбкой. — Лидочка, это Анечка, жена нашего Игорёчки.
— Очень приятно, — кивнула Лидия Ивановна. — Галя мне рассказывала, какую вы замечательную квартиру купили. Правда, маленькая немножко для семьи…
— Для нашей семьи она как раз подходящего размера, — сухо ответила Анна.
— Да что вы, милая! — воскликнула Лидия Ивановна. — Вот когда детки пойдут, куда их девать будете? И потом, родителям приехать негде остановиться толком. У нас сын тоже женился, так сразу трёшку купил. Говорит: «Мама, чтобы вам было где погостить».
Галина Петровна одобрительно кивала:
— То-то и оно. Я Игорьку всё время говорю: нужно думать о будущем. А пока можно хотя бы перепланировку сделать, пространство увеличить.
Анна почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она извинилась и ушла в спальню, сжав кулаки. Там достала телефон и написала Игорю: «Твоя мать обсуждает с посторонней женщиной перепланировку моей квартиры. Это уже слишком. Поговори с ней немедленно».
Игорь ответил через полчаса: «На работе. Поговорим вечером».
Но вечером разговор не получился. Игорь пришёл домой уставший и раздражённый.
— Аня, хватит уже устраивать сцены из-за каждой мелочи, — сказал он, даже не выслушав её до конца. — Родители приехали нас проведать, а ты ведёшь себя как избалованная принцесса.
— Избалованная принцесса? — переспросила Анна, не веря своим ушам. — Игорь, я три недели терплю, как твоя мать переставляет всё на кухне, критикует мою готовку, путает мои рабочие документы, а теперь ещё и планирует перепланировку! И это я избалованная?
— Мама просто хочет помочь. А ты всё воспринимаешь в штыки.
— Помочь? Она хочет переделать мой дом под себя!
— Наш дом, — поправил Игорь. — И между прочим, мои родители имеют право высказывать своё мнение.
Анна посмотрела на мужа и поняла, что он её не слышит. В его глазах она видела только раздражение и усталость. Он просто хотел, чтобы она молча терпела всё, что творят его родители, лишь бы не портить им настроение.
На следующее утро ситуация окончательно вышла из-под контроля. Анна проснулась от звуков перестановки мебели в гостиной. Выйдя туда, она обнаружила, что Владимир Семёнович передвигает её любимое кресло.
— Доброе утро, — сказал он, не прекращая работу. — Вот решил немного переставить. А то кресло стоит неудобно, свет от окна загораживает.
— Владимир Семёнович, это кресло стоит именно там, где мне удобно, — сказала Анна, стараясь сохранять спокойствие. — Пожалуйста, оставьте его на месте.
— Да что ты, девочка, — отмахнулся тесть. — Я мебель всю жизнь расставляю. Знаю, как правильно. Вот увидишь, так гораздо лучше будет.
В этот момент в гостиную вошла Галина Петровна с полотенцами в руках.
— Анечка, а где у тебя постельное белье хранится? — спросила она. — Я решила всё перестирать и по-новому разложить. В твоём шкафу такой беспорядок!
— Какой беспорядок? — удивилась Анна. — Там всё разложено по полочкам!
— Да что ты, милая, — засмеялась свекровь. — Полотенца вперемешку с простынями, пододеяльники не по размерам разложены. Я тебе сейчас покажу, как правильно хранить бельё.
И она пошла к шкафу, явно намереваясь всё переложить по-своему.
— Остановитесь! — резко сказала Анна. — Галина Петровна, это мой шкаф, моё бельё, и я сама решу, как его раскладывать!
Свекровь остановилась и удивлённо посмотрела на неё:
— Анечка, что с тобой? Я же хочу помочь. У тебя же опыта нет ведения хозяйства, а я всю жизнь дом веду.
— У меня нет опыта? — Анна почувствовала, как внутри неё закипает злость. — Я уже пять лет живу самостоятельно, у меня всегда порядок и чистота!
— Порядок? — скептически произнесла Галина Петровна. — Анечка, ну что ты говоришь. Вот кресло посреди комнаты стоит, стол для работы используется, шкаф как попало набит… Это не порядок, это так, молодёжная небрежность.
— Молодёжная небрежность? — переспросила Анна, чувствуя, как голос у неё дрожит от возмущения.
— Ну конечно! — подключился Владимир Семёнович. — Вы, молодые, не понимаете, как правильно дом обустраивать. Нам виднее, мы жизнь прожили.
— Виднее? — Анна уже не могла сдерживаться. — Вы третью неделю живёте в моей квартире, я вас кормлю, а вы мне указываете, как тут жить?
— Анечка! — возмутилась Галина Петровна. — Как ты разговариваешь со старшими! Мы же добра тебе желаем!
— Добра? Вы третью неделю превращаете мою жизнь в кошмар! Переставляете мою мебель, критикуете мою готовку, убираете мои вещи, а теперь ещё и обсуждаете с чужими людьми перепланировку моей квартиры!
— Не твоей, а вашей с Игорем! — резко возразила свекровь. — И потом, если уж мы здесь живём, то имеем право на комфорт!
Эта фраза стала последней каплей. Анна почувствовала, как что-то внутри неё лопается.
— Нечего в моей квартире правила свои устанавливать! Выметайтесь отсюда! Совсем обнаглели! — выкрикнула она, указывая на дверь.
Галина Петровна и Владимир Семёнович застыли от неожиданности. Потом свекровь возмущённо воскликнула:
— Вот это да! Вот это воспитание! Игорь, ты слышишь, как твоя жена с нами разговаривает?
Игорь, который всё это время молча завтракал на кухне, наконец вышел в гостиную. Лицо у него было мрачное.
— Анна, ты что творишь? — сказал он холодно. — Как ты можешь так разговаривать с моими родителями?
— А как они могут так себя вести в моём доме? — ответила Анна, уже не стараясь сдерживать эмоции. — Игорь, ты что, не видишь, что происходит? Они за три недели перевернули здесь всё с ног на голову!
— Они хотят помочь!
— Помочь? Они хотят переделать мою квартиру под свои потребности! Твоя мать планирует перепланировку с посторонними людьми, а отец передвигает мою мебель без разрешения!
— И что в этом такого страшного? — возмутился Игорь. — Неужели нельзя пойти навстречу родителям?
Анна посмотрела на мужа и поняла, что он действительно не понимает её чувств. Для него его родители — святые люди, которые не могут поступить неправильно.
— Знаешь что, Игорь, — сказала она устало, — если ты не видишь разницы между помощью и вторжением в чужую жизнь, то нам не о чем говорить. Я дала вашим родителям кров и пищу, а в ответ получила критику и попытки переделать мой дом. Всё, я больше не могу это терпеть.
Она повернулась к свёкрам:
— Галина Петровна, Владимир Семёнович, я прошу вас собрать вещи и уехать. Сегодня же.
— Как?! — ахнула Галина Петровна. — Игорь, ты позволишь жене выгонять твоих родителей?
Игорь выглядел растерянным. Он метался взглядом между женой и родителями, явно не зная, что сказать.
— Анна, ну нельзя же так… — начал он.
— Можно, — твёрдо сказала Анна. — И нужно. Я больше не намерена терпеть неуважение к себе в собственном доме.
— Неуважение? — возмутилась Галина Петровна. — Да мы тебя как родную дочь…
— Родную дочь так не воспитывают и не критикуют каждый день, — перебила её Анна. — Родную дочь уважают и прислушиваются к её мнению.
Владимир Семёнович, который до этого молчал, наконец подал голос:
— Игорь, сынок, если жена тебе дороже родителей, то мы, конечно, уедем. Но запомни: таких, как мы, у тебя больше не будет.
— Папа, не говори так, — взмолился Игорь.
— А что говорить? — развёл руками отец. — Видно, что нас здесь не ждали и не рады нам. Собирайся, Галя, поедем домой.
Галина Петровна всхлипнула:
— Игорёк, мы же хотели как лучше… Мы же тебя любим…
Анна смотрела на эту сцену и чувствовала одновременно облегчение и усталость. Наконец-то всё закончится. Правда, цена оказалась высокой — отношения с мужем явно дали трещину.
Через два часа свёкры собрали свои вещи. Галина Петровна плакала, Владимир Семёнович делал вид, что его это не трогает. Игорь проводил их до такси, а потом долго не возвращался домой.
Когда он наконец пришёл, в квартире стояла тишина. Анна сидела в своём любимом кресле, которое стояло теперь на прежнем месте, и читала книгу.
— Ну что, довольна? — сказал Игорь, не глядя на неё. — Выгнала моих родителей.
— Я защитила свой дом, — спокойно ответила Анна. — И своё право жить в нём так, как считаю нужным.
— Это был и их дом на эти три недели, — возразил муж.
— Нет, Игорь. Это был мой дом, где я приняла твоих родителей как гостей. Но они забыли, что они гости.
Игорь сел напротив неё:
— Аня, они же старые люди. У них свои привычки…
— И у меня есть свои, — перебила его Анна. — Игорь, пойми: дело не в возрасте и не в привычках. Дело в уважении. Твои родители ни разу за три недели не спросили моего разрешения, прежде чем что-то изменить в квартире. Они просто делали так, как считают правильным, игнорируя мои чувства.
— Они хотели помочь…
— Помощь предлагают, а не навязывают. Если я готовлю суп по своему рецепту уже пять лет, и мне нравится результат, то зачем мне объяснять, что я всё делаю неправильно?
Игорь задумался. Видимо, впервые за эти недели он попытался посмотреть на ситуацию её глазами.
— Может, они действительно перегнули палку, — признал он наконец. — Но ты могла бы поговорить с ними помягче.
— Я пыталась. Три недели я терпела, просила тебя поговорить с ними, пыталась объяснить им самой. Но меня просто не слышали. А сегодня утром они дошли до того, что начали переставлять мебель без разрешения. Это уже за гранью.
Игорь вздохнул:
— Понимаю. Но теперь они обижены.
— Игорь, я не против того, чтобы твои родители нас навещали. Но они не должны переходить черту. Это наш дом, а не их.
— Наш, — повторил Игорь и впервые за этот день улыбнулся. — Не твой и не их. Наш.
— Именно, — кивнула Анна. — Наш. И решения о том, как в нём жить, мы должны принимать вместе. А не позволять кому-то извне диктовать нам свои правила.
Они помирились той же вечер. Игорь извинился за то, что не поддержал жену раньше, а Анна — за резкость в разговоре с его родителями.
Прошла неделя. Игорь каждый день звонил родителям, но разговоры были натянутыми. Галина Петровна плакала в трубку, а Владимир Семёнович требовал извинений от «неблагодарной невестки».
— Может, всё-таки позвонишь им? — попросил Игорь однажды вечером. — Хотя бы для меня?
Анна подумала. Она не чувствовала себя виноватой, но видела, как страдает муж.
— Хорошо, — согласилась она. — Но при одном условии: если они снова приедут, то только как гости. Никаких попыток устанавливать здесь свои правила.
— Договорились, — кивнул Игорь.
Телефонный разговор с свёкрами был сложным. Галина Петровна долго не хотела разговаривать с Анной, но в итоге взяла трубку. Анна извинилась за резкие слова, но объяснила свою позицию. К её удивлению, Владимир Семёнович тоже попросил прощения.
— Может, мы действительно слишком активно включились в вашу жизнь, — признал он. — Просто хотели помочь…
— Я понимаю, — сказала Анна. — И я буду рада видеть вас снова. Но как гостей, которые приехали отдохнуть и провести время с сыном, а не переделывать нашу квартиру.
Разговор закончился примирением. Галина Петровна даже сказала, что соскучилась по Анне, а Владимир Семёнович пообещал больше не двигать мебель без разрешения.
Через месяц родители Игоря снова приехали в Москву. На этот раз они остановились в гостинице, но каждый день проводили в гостях у молодых. И всё изменилось. Галина Петровна спрашивала разрешения, прежде чем что-то сделать на кухне, а Владимир Семёнович хвалил обстановку в квартире вместо того, чтобы её критиковать.
— Видишь, как всё хорошо получилось, — сказал Игорь жене вечером, когда родители ушли в гостиницу.
— Да, — согласилась Анна, обнимая его.
Она снова стояла у окна и смотрела на дождь. Но теперь капли на стекле не казались ей слезами. Это была просто осенняя непогода, которая скоро закончится. А в квартире было тепло, уютно и спокойно. Её квартире, которая стала их домом — домом, где каждый знает своё место и уважает границы других.
За спиной послышались шаги. Игорь подошёл и обнял её.
— О чём думаешь? — спросил он.
— О том, что дом — это не только стены и мебель, — ответила Анна. — Это место, где тебя понимают и уважают. Где ты можешь быть собой.
Михаил был в затруднительном положении.