Станислав Белозёров улыбался своей фирменной снисходительной улыбкой. Той, что предназначалась детям, собакам и, видимо, тещам.
— Все равно в настоящий интернет вам, с вашим-то опытом, путь заказан.
Он не знал, что тридцать лет опыта Вера Игоревна Сокольникова имела не с вязальными спицами, а с серверными стойками в закрытом НИИ. Она молча приняла подарок.
Планшет был легким, холодным. Идеально собранный кусок стекла и металла. В нем не было души, только функции.
Как и в ее зяте.
Катерина, ее дочь, стояла рядом. Бледная, с поджатыми губами. Она видела эту сцену, но промолчала, как и всегда. Привыкла.
Вечером, когда молодые уехали в свою спальню, Вера Игоревна включила устройство. Экран вспыхнул ярким, безжизненным светом. Она не стала регистрироваться в «Одноклассниках».
Ее пальцы, привыкшие к совершенно другим клавиатурам, начали бесшумно летать над экраном. Она не искала рецепты или сериалы. Она разворачивала защищенную сеть, прокладывая туннель в чужую, самодовольную реальность.
Найти пароль оказалось делом техники и наблюдательности. Станислав был слишком высокомерен, чтобы придумать что-то сложное.
В его кабинете, на пробковой доске среди графиков и визиток, висел маленький стикер с надписью: «Главный актив ’91 + Главный проект ’15». Для постороннего — бессмыслица.
Но Вера Игоревна знала, что его «главный актив» — это его любимая машина Audi, а «главный проект» — дочь Алиса, родившаяся в 2015-м. Комбинация тщеславия и сентиментальности. Самая уязвимая из всех.
Первое же письмо, которое она открыла, было не от друга и не по работе.
Оно начиналось со слов: «Мой тигр, жду тебя в пятницу. Катя снова уезжает к своей маме-мумии…»
Вера Игоревна не почувствовала ровным счетом ничего. Хирург не чувствует боли, когда делает точный разрез. Она просто создала на рабочем столе новую папку. Аккуратную, неприметную.
И назвала ее «Диагноз».
Дни потекли, как вязкая, мутная вода. Утром Станислав за завтраком громко рассказывал о своих успехах на работе.
Катерина подливала ему кофе и кивала. Ее глаза были уставшими.
— Мам, вы хоть разобрались со своим новым гаджетом? — спрашивал он Веру Игоревну. — А то Катя говорит, вы по ночам не спите. Смотрите, не нахватайте вирусов.
Он смеялся. Он всегда смеялся над тем, чего не понимал.
А Вера Игоревна каждую ночь, когда дом затихал, погружалась в его цифровую жизнь. Папка «Диагноз» росла. Это была не просто переписка с одной женщиной. Это была целая экосистема лжи.
Была «Оленька-котенок» — для поездок на «рыбалку». Была «Марина-бизнес» — коллега, с которой он делился идеями, украденными у подчиненных. И была «Светлана_фитнес».
Он не просто изменял. Он жил несколькими жизнями, подпитывая каждую грань своего раздутого эго.
Вера Игоревна работала без эмоций. Копировала, систематизировала, архивировала. Она вскрывала его облачные хранилища, выписки по кредитным картам, историю браузера.
Однажды вечером Катя подошла к мужу с бумагами.
— Стас, нам пришел большой счет за электричество. Ты не знаешь, почему?
Он оторвался от телефона, и лицо его стало брезгливым.
— Катя, я решаю глобальные вопросы. А ты лезешь ко мне со своими квитанциями. Не будь мелочной.
— Но сумма действительно большая… Может, где-то утечка?
— Утечка у тебя в голове, — отрезал он. — Я же просил не загружать меня бытом.
Катерина сжалась, кивнула и молча ушла.
Вера Игоревна, сидевшая в кресле с книгой, знала про майнинг-ферму, которую Станислав собрал в подвале, чтобы «делать легкие деньги». Деньги, которые шли на «Оленек» и «Светлан».
Она видела, как ее дочь, умная, образованная женщина, превратилась в тень, привыкшую сомневаться в собственной адекватности.
Просто сказать ей правду — значило бы сломать ее. Ей нужны были не слова. Ей нужны были доказательства, холодные и неопровержимые, как медицинское заключение.
Той ночью Вера Игоревна закончила свою работу. Она собрала все в один файл. Переписки, фотографии, билеты, чеки, схемы вывода денег. Каждое предательство было каталогизировано.
Это был подробный протокол распада личности. Его личности. И почти состоявшегося распада личности ее дочери.
Она переименовала финальный файл. Теперь он назывался «Эпикриз». Оставалось назначить дату операции.
Операция была назначена на субботу. Утром, за завтраком.
— Кстати, Станислав, — Вера Игоревна поднялась из-за стола, держа в руках планшет. — Хочу поблагодарить за подарок. Очень полезная вещь. Я даже научилась выводить изображение на телевизор.
Он снисходительно хмыкнул. Катерина удивленно подняла брови.
Вера Игоревна нажала пару кнопок. Большой экран на стене гостиной зажегся белым светом. Посередине было одно слово: «Эпикриз».
— Что за чертовщина? — нахмурился Станислав.
— Это история болезни, — спокойно пояснила Вера Игоревна. — Твоей. Я позволила себе собрать небольшой анамнез.
Она провела пальцем по экрану. На телевизоре появилась фотография. Станислав, целующий блондинку у входа в отель. Внизу — дата и копия счета.
Лицо Кати застыло. В памяти всплыл тот самый день. Стас звонил, говорил, что задерживается на «важнейших переговорах». А она в это время, волнуясь, готовила его любимый ужин.
Улыбка сползла с лица зятя.
— Это… это фотошоп! Мама, вы что, с ума сошли на старости лет? Куда тебе в интернет, старая, ты же там ничего не понимаешь! Катенька, ну ты же видишь, это бред!
Но Вера Игоревна уже сменила слайд. Скриншоты переписки с «Оленькой-котенком». Обсуждение «мамы-мумии».
Катя вспомнила, как в тот уикенд Стас уговорил ее поехать к матери, ссылаясь на то, что ему нужно «поработать в тишине».
Следующий слайд. Отчет о тратах. Переводы «на благотворительность» на счет «Марины-бизнес».
Еще один. Схема майнинг-фермы. Тот самый разговор о «утечке в голове» прозвенел в ушах Кати с оглушительной ясностью.
Вера Игоревна перелистывала слайды методично, без комментариев. Станислав перешел от отрицания к ярости. Он вскочил, опрокинув чашку.
— Прекрати это! Ты взломала мою почту! Это незаконно! Я подам на тебя в суд!
— Подавай, — пожала плечами Вера Игоревна. — Только учти, что материалы также будут переданы в налоговую службу. Уверена, им будет интересна твоя «благотворительность» и доходы от майнинга.
Он замер, тяжело дыша. И тогда он повернулся к Кате.
— Катя! Ты будешь молча смотреть, как эта… женщина разрушает нашу семью? Ты веришь ей, а не мне?
Катерина все это время сидела неподвижно. Каждая фотография, каждая строчка переписки была не просто информацией.
Это был ключ к десяткам ситуаций, где она чувствовала себя виноватой, глупой, неадекватной. Это была не просто правда о нем. Это была правда о ней самой, о годах самообмана.
И когда она наконец подняла глаза, в них не было ни слез, ни истерики. Только холодная, кристальная ясность.
— Я верила тебе, Стас, — сказала она очень тихо. — Каждое твое слово. Каждое оправдание. Я верила, когда говорила себе, что я все придумываю.
Она медленно поднялась.
— Спасибо, мама, — сказала она, все так же глядя на мужа. — За то, что провела диагностику.
Она взяла свою сумочку и ключи от машины.
— Лечение будет простым. Ампутация. У тебя есть час, чтобы собрать свои вещи.
Этот час превратился в концентрированный хаос. Станислав не собирал вещи — он метался по дому, как раненый зверь.
— Ты пожалеешь об этом, Катя. Ты без меня — ноль. Ты даже не знаешь, как оплачивать эти счета.
Он выдергивал провода, бросал на пол рубашки. Это была не попытка собрать необходимое, а акт осквернения пространства, которое перестало ему подчиняться.
Вера Игоревна молча наблюдала. Катя стояла у окна, спиной к нему. Ее молчание было страшнее любой ругани.
Когда он, наконец, вытащил свои чемоданы за дверь, то обернулся в последний раз.
— Вы еще приползете ко мне. Обе. Старая ведьма и ее глупая дочка.
Дверь за ним захлопнулась.
В доме воцарилась непривычная пустота. Катя медленно повернулась от окна. Она не зарыдала. Она просто села на пол, прямо там, в коридоре, и обхватила колени руками. Ее плечи мелко затряслись.
Вера Игоревна подошла и села рядом, на холодный паркет. Просто была рядом.
— Мама… я такая дура, — прошептала Катя. — Столько лет…
— Ты не дура, — так же тихо ответила Вера Игоревна. — Ты просто умела верить. Он этим пользовался. Это не твоя вина. Это его болезнь.
Прошел почти год.
Дом изменился. Из подвала исчез гул майнинг-фермы. Катя выбросила все, что напоминало о нем.
Она перекрасила волосы. Записалась на курсы по ландшафтному дизайну. Ее маленькая фирма «Зеленая Логика» набирала обороты.
Однажды вечером Вера Игоревна застала ее в гостиной. Катя стояла перед большим экраном, на котором была сложная программа для 3D-моделирования.
— Ух ты, — сказала Вера Игоревна. — Сложная штука.
— Да нет, — улыбнулась Катя. — Разобралась. Тут все логично. Гораздо логичнее, чем пытаться понять, почему человек, который клянется тебе в любви, врет тебе в глаза. Мам, а что с… материалами?
— В надежном месте. В зашифрованном облаке. Это не компромат. Это страховой полис.
Она подошла к дочери.
— Знаешь, в чем главный парадокс? Он думал, что интернет — это место для его грязных игр. А оказалось, что это просто место, где все оставляет след. Нужно только знать, где искать.
Катя кивнула, сохраняя свой проект.
— Спасибо, что нашла.
— Я не искала, — покачала головой Вера Игоревна. — Я просто ввела правильный запрос. А ты теперь учишься строить. Не искать чужие ошибки, а создавать свое. Это гораздо интереснее.
Вера Игоревна сидела на террасе. Перед ней на столике стоял тот самый планшет.
На экране была развернута шахматная партия с гроссмейстером из Аргентины. Из сада доносился смех Кати.
Станислав пытался судиться. Но когда его юрист получил анонимное письмо с файлом «Эпикриз.zip», все претензии были сняты. Он просто исчез.
Катя подошла к террасе.
— Опять побеждаешь аргентинцев? — улыбнулась она.
— Пытаюсь, — кивнула Вера Игоревна, делая ход.
— Мам, я тогда так и не спросила. Зачем ты все это сделала? Так холодно, так методично.
Вера Игоревна на секунду задумалась.
— Потому что ложь — это не чувство. Это структура. И разрушить ее можно не эмоциями, а только более сильной и логичной структурой. Я не мстила ему. Я просто исправляла системную ошибку.
Она отложила планшет.
— Он подарил мне эту штуку, чтобы я почувствовала себя старой. А в итоге, этот планшет стал инструментом, который вернул тебе твой мир. Ирония.
Катя взяла ее за руку.
— Дело не в планшете, мам. Дело в тебе. Спасибо.
Вера Игоревна посмотрела на дочь — уверенную, спокойную, счастливую. Ошибка была исправлена. Система работала стабильно.
— Вот ваши контейнеры с объедками, выпивку тоже забирайте, только проваливайте! — нервно гаркнула хозяйка родне