Галина стояла на кухне, сжимая в руках мятые купюры — всего восемьсот рублей. В углу на табуретке громоздились неоплаченные счета, красные цифры которых, казалось, светились в полумраке.
— Отдал маме на лекарства, — буркнул Сергей, не поднимая глаз от телевизора. — Она больная, не могу же я отказать родной матери!
— Лекарства? — Голос Галины дрожал от возмущения. — А что дети завтра в школу понесут? Воздух жевать будут?
— Ты всегда преувеличиваешь! Найдётся что-то.
Галина рывком открыла холодильник. На полках сиротливо стояли бутылка прокисшего кефира и засохший кусок хлеба.
— Вот оно, твоё «что-то»! — Она швырнула хлеб на стол. — А ты в последний раз детям что покупал? Когда?
Сергей поморщился:
— Не ори на меня! Я для семьи стараюсь.
— Для какой семьи?! Для маминой?
В коридоре послышались шаги — дети возвращались из школы. Галина быстро вытерла глаза рукавом халата.
— Мам, есть хочется, — жалобно проговорила двенадцатилетняя Катя.
— Сейчас, солнышко, — Галина достала из шкафчика пачку макарон. — Максим, садись делать уроки.
Шестнадцатилетний сын молча прошёл мимо отца, даже не поздоровавшись. Этот холод между ними длился уже полгода.
На следующий день Галина встретилась с подругой Леной в кафе рядом с банком, где та работала. У Лены был обеденный перерыв, а у Галины — окно между основной работой в магазине и вечерней уборкой офисов.
— Галь, у тебя вид как у побитой собаки, — прямо сказала Лена, размешивая кофе. — Опять твой Сергей деньги матери отнёс?
— Лен, я больше не могу… Третий год одна тяну семью. Встаю в пять утра, домой прихожу в десять вечера. А он всё отдаёт этой… святой своей матери.
— А он хоть понимает, что творит?
— Понимает! — Галина горько усмехнулась. — Говорит: «Семья — святое». Только про нашу семью забывает. Вчера опять двадцать тысяч маме отнёс. На «жизненно важные лекарства».
— Двадцать тысяч? Галя, это же половина твоей зарплаты!
— А что я могу сделать? Скандал закачу — он два дня молчит, потом начинает: «Ты бессердечная, эгоистка. Мать всю жизнь для меня жертвовала».
Лена покачала головой:
— И долго ты так будешь? Дети видят, что происходит.
— Максим уже открыто отца ненавидит. А Катюшка всё время спрашивает, почему мы живём хуже всех в классе.
— Может, пора поставить вопрос ребром?
Галина отвернулась к окну, где за стеклом серел октябрьский дождь:
— Мне сорок пять, Лен. Куда я пойду с двумя детьми?
Вечером в четверг Сергей пришёл домой с виноватым лицом. Галина сразу поняла — случилось что-то серьёзное.
— Мне мама звонила, — начал он издалека. — У неё проблемы со здоровьем. Серьёзные.
— Какие ещё проблемы? — устало спросила Галина, отрываясь от глажки Катиной школьной формы.
— Ей операция нужна. Срочная. Пятьдесят тысяч.
Утюг выпал из рук Галины, со стуком ударившись о гладильную доску.
— Пятьдесят тысяч?! Ты с ума сошёл? У нас таких денег нет!
— Есть. Я уже в банке договорился. Кредит дают.
— Без моего согласия?!
— Я мужчина в семье, я и решаю!
Галина опустилась на стул. За стенкой слышалось, как Максим что-то объяснял Кате — видимо, помогал с математикой.
— Серёжа, — тихо проговорила она, — мы уже три кредита выплачиваем. На ипотеку денег еле хватает. Если ещё один возьмёшь…
— Мать умрёт — на твоей совести будет!
— А дети? Они что, не твои?
Сергей отмахнулся:
— Дети не умирают. А мать одна.
На следующий день он принёс справку из банка — кредит одобрен под двадцать процентов годовых. Галина молча подписала документы. На что спорить, если он всё равно своего добьётся?
Через месяц позвонила золовка Светлана.
— Галин, передай Серёже — мне помощь нужна. Тридцать тысяч на машину. У меня дети, их в школу возить надо.
— Света, — попыталась возразить Галина, — нам самим кредиты платить нечем…
— Слушай, у меня дети! — перебила золовка. — Мне машина жизненно необходима! А ты что, работать не можешь? Другие жёны и по три работы имеют!
— Я уже на двух работаю…
— Ну так найди третью! Мой брат не должен из-за твоей лени страдать!
Вечером Сергей молча взял документы и ушёл в банк. Вернулся с новой справкой — ещё тридцать тысяч кредита.
— Только не говори мне ничего, — предупредил он сразу. — Света права. Ей машина нужна для детей.
— А нашим детям что нужно? — спросила Галина.
— Наши не ездят — и ладно. Ноги здоровые.
В ноябре Галина решила навестить свекровь — узнать, как прошла операция. Тамара Ивановна встретила её в новом бархатном халате, в гостиной красовался огромный кожаный диван.
— Как самочувствие, Тамара Ивановна? Операция успешно прошла?
Свекровь на мгновение растерялась:
— Какая операция? Ах, это… Отложили. Врачи сказали, можно и без неё. Зато мебель обновила, видишь какая красивая?
У Галины потемнело в глазах:
— На наши деньги покупали?
— На какие ваши? — возмутилась Тамара Ивановна. — Серёжа мне помог, как положено хорошему сыну. А ты, Галочка, жадная какая-то стала. Видно, возраст сказывается.
По дороге домой Галина зашла к Светлане. Во дворе блестела новенькая иномарка, а сама золовка встретила её в дорогой шубе.
— Красивая шуба, — сухо заметила Галина.
— Спасибо! На распродаже взяла. Правда, дорогая, но что поделаешь — зима же.
— А детям машину купили?
Светлана засмеялась:
— Да какая машина? Я же не сумасшедшая — на своих детей тратиться. Лучше себе что-то красивое куплю.
Галина вернулась домой и молча села на кухне. Максим, увидев её лицо, осторожно спросил:
— Мам, что случилось?
— Ничего, сынок. Всё как всегда.
В декабре пришло письмо из банка. Потом второе. Третье. Красные конверты громоздились на кухонном столе, как приговор.
— Серёжа, мы три месяца не платим по кредитам, — сказала Галина, показывая мужу уведомления. — И ипотеку задерживаем.
— Ну и что я могу сделать? — раздражённо ответил он. — Зарплату не повысили.
— Может, попросишь у матери или Светы? Они же на наши деньги обновки покупали!
Сергей посмотрел на неё как на умалишённую:
— Ты предлагаешь мне у матери деньги просить? Она пенсионерка!
— С новой мебелью и шубой в кредит!
— Это другое дело. Это были подарки.
В январе к ним пришёл судебный пристав — плотный мужчина в тёмной куртке, с папкой под мышкой.
— Документы на квартиру есть? Опись имущества составлять буду.
— Какую опись? — не понял Сергей.
— Исполнительное производство. За долги по кредитам. Квартира под арестом, продавать будем.
Галина опустилась на диван, ноги больше не держали. Катя, услышав чужой голос, выглянула из своей комнаты и испугано спросила:
— Мама, а дядя кто?
— Никто, доченька. Иди к себе.
Пристав методично записывал: «Диван трёхместный, телевизор, холодильник…»
— Постойте, — взмолилась Галина, — у нас дети! Куда мы пойдём?
— Не мой вопрос. Долги надо было вовремя платить.
Когда пристав ушёл, Сергей сел на помеченный диван и закрыл лицо руками.
— Это всё из-за тебя! — вдруг выкрикнул он. — Ты мало зарабатываешь! Если бы больше работала, никаких проблем не было бы!
— Из-за меня?! —Галина не верила своим ушам. — Ты матери пятьдесят тысяч отдал на диван! Свете тридцать на шубу! А виновата я?!
— Они — семья! А ты должна была больше зарабатывать!
Максим выскочил из комнаты:
— Хватит орать! — крикнул он отцу. — Мама надрывается на двух работах, а ты только и знаешь, что у неё деньги отбирать! Я тебя ненавижу!
— Не смей так говорить с отцом! — рявкнул Сергей.
— Каким отцом?! Настоящий отец детей защищает, а не на улицу выгоняет!
В отчаянии Галина схватила телефон и набрала номер свекрови:
— Тамара Ивановна, нас из квартиры выселяют! Помогите, пожалуйста!
— А мне что делать? — холодно ответил голос в трубке. — Я пенсионерка, у меня самой денег нет.
— Как нет?! Мы вам полгода деньги носили!
— Это были подарки от любящего сына! А теперь ничего у меня не просите. Это ваши проблемы.
Трубка замолчала.
Светлана тоже отказалась помочь:
— Слушай, Галь, я свои деньги уже потратила. Сама выкручивайся.
Подруга Лена дала им временный приют в своей однокомнатной квартире. Четыре человека в одной комнате — это была пытка для всех.
— Максим, убери свои учебники со стола! — нервничала Лена после работы.
— А куда их убирать?! — огрызался подросток. — Мы тут как в коммуналке живём!
— Галь, может, найдёте что-то своё? — осторожно предложила подруга. — Я тоже устаю…
— Мы ищем, Лен. Но без денег и справок о доходах никто не сдаёт.
Сергей большую часть времени проводил у матери, заявляя, что «не может находиться в этом хаосе». По вечерам звонил и требовал, чтобы Галина «наконец решила жилищный вопрос».
— Мам, а папа к нам вернётся? — спросила как-то Катя.
Галина гладила дочь по волосам:
— Не знаю, солнышко…
— А я не хочу, чтобы возвращался! — выкрикнул Максим. — Он нас предал! Пусть живёт со своей драгоценной бабушкой!
Через месяц Лена не выдержала:
— Галь, прости, но я больше не могу. Соседи жалуются, участковый приходил. Найди другой выход.
Социальная служба размещалась в старом советском здании с облупившимися стенами. Галина сидела в очереди с двумя детьми, сжимая пакет с документами.
— Семья Кузнецовых, — позвала сотрудница.
В кабинете пахло затхлостью и безнадёжностью. За столом сидела женщина лет пятидесяти с усталыми глазами.
— Итак, временное жильё для малоимущих… — Она пролистывала бумаги. — Муж где?
— Ушёл к матери.
— Понятно. Алименты подавать будете?
— Наверное…
— Жильё предоставляем на полгода. Потом нужно будет съехать или найти постоянное место.
Катя тихо плакала, уткнувшись Галине в плечо. Максим сидел мрачный, сжав кулаки.
— Мама, — прошептал он, — я никогда не буду как он.
Галина подписывала бумаги и думала о том, что из счастливой семьи они превратились в социальный случай. Тридцать лет назад она мечтала о белом платье и верной любви.
А получила штамп в паспорте и комнату в общежитии для бездомных.
Муж, свекровь и золовка решили обmаnуtь Алёну с квартирой, раzvод, иzгnаniе, иzmена, что дальше?