— Здесь у меня каждая вилка на своём месте. Сразу говорю: не терплю хаоса.
Андрей тогда засмеялся, прижал её к себе и сказал, что хаос ему тоже не нужен. Ну да, говорил красиво, пока речь шла только о нём.
Галина Петровна, его мать, появилась в их квартире осторожно, как будто случайно. Сначала — в гости на чай, потом — «принесла котлеток», потом — «остановлюсь на пару ночей, ремонт у соседей, сверлят с утра до ночи». Света, как воспитанный человек, возражать не стала. Но заметила: ночей этих становилось всё больше, а сумки с вещами свекрови начали перекочёвывать в прихожую.
— Мам, ну ты бы хоть предупредила, — осторожно сказал Андрей, когда в ванной вдруг появился её халат с цветочками.
— А что? — Галина Петровна посмотрела так, словно её обидели смертельно. — Я же мать. Я же не чужая.
Света промолчала. Не хотелось устраивать сцену.
Но маленькие детали начали раздражать. Салфетки на кухонном столе исчезли, зато появились какие-то кружевные подставки — «чтобы не пачкать». В шкафу специи вдруг поменяли местами: куркума к чёрному перцу, лавровый лист в баночке для сахара.
— Мам, зачем ты всё переставила? — спросил Андрей с лёгкой улыбкой.
— Так удобнее, — отрезала она.
Андрей пожал плечами: мол, пустяк. А для Светы это был не пустяк. Это была территория.
Однажды, вернувшись с работы, Света обнаружила, что её любимое кресло у окна — то самое, где она вечерами читала — стоит посередине комнаты, а на его месте гордо красовался телевизор.
— Что это? — голос у неё дрогнул.
Галина Петровна стояла рядом, довольная, руки в боки:
— Ну что, переставила по уму. Ты же сама жаловалась, что шея болит, когда смотришь. Вот теперь идеально.
— Это моё кресло, — Света еле сдержалась, чтобы не закричать. — Оно стоит у окна.
— Светочка, ну не будь ребёнком. Мы же семья, надо думать о комфорте всех.
Андрей в этот момент как назло пришёл, посмотрел на них и сказал:
— Ну, мам права, так реально удобнее.
Света почувствовала, как у неё внутри что-то щёлкнуло. Она села прямо на пол, уткнулась в колени и подумала: «Всё. Началось».
Первые серьёзные ссоры были именно из-за мелочей. Света просила Андрея поговорить с матерью, объяснить, что квартира — её, что у неё есть свои правила. Но Андрей упрямо уходил от разговора:
— Ты преувеличиваешь. Мама просто помогает. Она добрая.
— Добрая? — Света фыркнула. — Добрая не лезет в чужие шкафы.
— Свет, ну что ты как маленькая.
Она замолчала, потому что знала: спорить бесполезно.
Капля переполнила чашу в конце октября.
Света вернулась домой поздно вечером. В руках сумка с продуктами, голова тяжёлая после работы. Она открыла дверь и почувствовала запах — не её запах, чужой. В квартире пахло жареным луком и какой-то дешёвой тушёнкой. На кухне Галина Петровна колдовала у плиты, вокруг — гора грязной посуды.
— Я решила приготовить, — весело сообщила свекровь. — У вас холодильник пустой, как у холостяков.
— Я собиралась сварить суп, — тихо сказала Света, ставя сумку на стол.
— Да зачем, я всё сделала, — и добавила, как бы невзначай: — Светочка, я вот подумала… Мне надоело мотаться туда-сюда. Я хочу прописаться у вас. Чтобы по закону всё было правильно.
Света застыла.
— Что?
— Ну а что? Я же мать Андрея. Мне и положено. Тут семья, тут мои внуки будут, — Галина Петровна махнула рукой.
— Мам, ну подожди, — вмешался Андрей, но как-то вяло.
Света почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она скинула пальто, бросила сумку прямо на пол и резко сказала:
— Нет. В этой квартире прописана только я. И никто больше.
— Ты что, изверга? — вскинулась свекровь. — Родную мать мужа на улицу?
— У неё есть своя квартира! — сорвалась Света. — Почему она должна здесь жить?
Андрей сжал губы:
— Свет, ты перегибаешь.
— Я перегибаю?! — Света подняла голос. — Это мой дом! Мой! Я его одна тянула, когда ты ещё по подворотням шатался!
Тишина повисла тяжёлая, как свинец. Галина Петровна театрально утерла глаза краем фартука:
— Господи, с кем ты связался, сынок…
Света смотрела на мужа. Она ждала, что он встанет на её сторону. Но Андрей только пожал плечами.
— Мама права. Надо же как-то решать.
И тогда Света сорвалась. Она схватила кастрюлю с тушёнкой, грохнула крышкой так, что посыпались брызги, и закричала:
— Всё! Хватит! Никто здесь не будет прописываться! Никто!
Квартира задрожала от её крика. Соседи сверху начали стучать по батарее.
Галина Петровна вытерла руки о фартук, смерила её взглядом сверху вниз и сказала ледяным голосом:
— Посмотрим, Светочка. Посмотрим.
И ушла в комнату, хлопнув дверью.
Андрей остался стоять у плиты, глядя на жену как на сумасшедшую.
Света села на табурет, уткнулась лицом в ладони и впервые за всё это время подумала: «Я их отсюда не выпущу. Никогда. Это мой дом. И я его не отдам».
Света всю ночь ворочалась в постели. Андрей сопел рядом, как ни в чём не бывало, а в её голове крутилось одно и то же: «Прописка. Она хочет прописку». Это уже не про подставки и специи. Это серьёзно. Это про собственность, про закон.
Она знала: если свекровь хотя бы пальцем подпишется в паспортистке, потом фиг выпишешь. Суд, нервы, годы. И всё это на её же территории. Нет уж.
Утро началось с того, что Галина Петровна бодро разгуливала по квартире в халате и тапочках Андрея. На плите кипела каша, телевизор орал с гостиной, а на кухонном столе лежали её документы. Света увидела среди них паспорт и справку о регистрации по месту жительства.
— Это что? — холодно спросила она, глядя на бумаги.
— Светочка, не кипятись. Я просто собрала всё, чтобы потом не искать. Нам же к нотариусу всё равно идти, Андрюша говорил.
— Андрюша говорил? — Света повернулась к мужу, который ковырял ложкой кашу. — Ты что, с ней обсуждаешь, как прописывать её у нас?
Андрей вздохнул:
— Свет, не кричи. Я просто сказал, что это возможно. У мамы проблемы со здоровьем, ей нужно быть рядом.
— У неё есть своя квартира! — Света почти сорвалась на визг.
— Там лестница крутая, ей тяжело.
— А мне что, с инвалидным креслом носиться за ней?
Галина Петровна сделала вид, что её это не касается.
— Светочка, не надо драматизировать. Мы же одна семья.
— Нет, — резко сказала Света. — У нас разные семьи. У вас своя, у нас с Андреем — своя.
— Ах вот как? — глаза свекрови сверкнули. — Значит, ты мужа от матери отрываешь?
— Да, — твёрдо ответила Света. — Если мать считает, что может хозяйничать в нашей квартире.
Разговор закончился тем, что Андрей хлопнул дверью и ушёл «подышать». Света осталась с Галина Петровной наедине.
Вечером он вернулся с цветами. Протянул букет, виновато улыбнулся:
— Свет, давай не будем ссориться.
Она смотрела на эти несчастные хризантемы и понимала: он слабак. Он никогда не встанет на её сторону.
Дальше всё пошло быстрее.
Света специально убирала чужие вещи — халаты, крема, тапочки — в пакет и выставляла к двери. Утром находила их снова в ванной и шкафах.
Она выкинула те самые кружевные подставки — на следующий день на столе лежали новые, ещё более уродливые.
Однажды Света пришла домой и обнаружила, что в спальне на её тумбочке стоит фотография Андрея в детстве. В рамке, с бантиками.
— Это что за музей? — взорвалась она.
— Ну что ты, — спокойно ответила Галина Петровна. — Я хотела, чтобы внуки знали, какой у них папа был хорошенький.
Света схватила рамку и с силой поставила обратно.
— Уберите это. Сейчас же.
А потом произошла сцена, после которой всё окончательно пошло под откос.
Галина Петровна сидела в их комнате, рылась в комоде.
— Что вы здесь делаете? — Света даже не сразу поверила, что видит.
— Да так, бельё перекладываю. У тебя всё неправильно сложено.
Света сорвалась. Она схватила свекровь за руку и резко вытащила из комнаты.
— Ещё раз залезете — вылетите отсюда.
— Ах ты дрянь! — Галина Петровна вспыхнула, как спичка. — Да я на тебя в суд подам!
— Подайте! — крикнула Света, толкая её к прихожей.
В этот момент Андрей влетел в квартиру. Увидел мать, увидел жену.
— Вы что творите?!
— Спроси у своей мамы! — Света кричала уже не своим голосом. — Она шарится по моим вещам!
— Она хотела помочь! — Андрей схватил жену за плечи и резко дёрнул.
— Не трогай меня! — Света оттолкнула его, и он чуть не ударился о стену.
Галина Петровна, держась за сердце, театрально присела на табурет:
— Сынок, она меня бьёт…
— Я тебя не била! — Света чувствовала, что всё выходит из-под контроля.
Андрей посмотрел на неё так, будто впервые видит.
— Света, ты перегнула.
— Я? — она рассмеялась нервно. — Это я перегнула? Да она хочет у нас прописаться, Андрей! Ты понимаешь, чем это кончится?!
Он отвернулся. Молчал.
И в этот момент Света сделала то, чего сама от себя не ожидала. Она открыла дверь и закричала:
— Вон отсюда! Оба!
Тишина была мёртвая.
— Ты серьёзно? — Андрей обернулся медленно.
— Абсолютно.
Он пошёл в комнату, собрал спортивную сумку, помог матери подняться и, не сказав ни слова, вышел.
Дверь хлопнула.
Света осталась одна в своей квартире.
Она села на пол в прихожей и вдруг почувствовала странное облегчение. Да, страшно. Да, впереди скандалы, выяснения, возможно, развод. Но главное — её дом остался её.
Но это было только начало. Потому что уже на следующий день Андрей позвонил и сказал:
— Свет, мы будем разговаривать. Если ты не передумаешь, я вынужден буду подать заявление. И, кстати, мама собирается оформить завещание на меня. Так что подумай, кто здесь кого выгонит.
Света никогда не думала, что её жизнь будет походить на затяжной сериал про «Свекровь против невестки». Но именно так оно и было.
После того как она выставила Андрея и Галину Петровну за дверь, в квартире воцарилась странная тишина. Первые два дня Света наслаждалась этим покоем: ни чужих тапочек, ни запаха тушёнки, ни скрипучего кашля в ванной. Она ходила по квартире босиком, громко включала музыку, готовила что хотела, а главное — знала, что каждое движение в доме принадлежит только ей.
Но неделя прошла — и затишье обернулось бурей.
Андрей пришёл вечером. В руках — пакет с документами. На лице — ледяное выражение.
— Свет, надо поговорить.
— Поздно, — ответила она.
— Нет. Ты не понимаешь. Мама подала заявление в паспортный стол. Я подписал согласие.
Света застыла.
— Что ты сделал?
— Я не мог иначе. Она же мать.
— Ты подписал без меня?! — голос у неё сорвался.
— Я прописан здесь, у меня есть право.
Света почувствовала, как у неё дрожат руки.
— Ты в своём уме? Ты что, решил меня с моей же квартиры вышвырнуть?
— Никто тебя не вышвырнет, не драматизируй, — холодно сказал Андрей. — Просто мама теперь тоже будет жить здесь официально.
В тот вечер они поссорились так, что стены дрожали. Света швыряла на пол тарелки, Андрей держал её за руки, Галина Петровна, которая вошла вместе с ним, снова присела «с сердцем» и стонала на весь коридор.
— Выбирай, Андрей, — выкрикнула Света, вырываясь. — Мать или я!
Он посмотрел на неё, и всё стало ясно без слов.
— Мама.
Света вдруг успокоилась.
— Отлично. Тогда собирай свои вещи. Сейчас.
— Ты не сможешь одна, — он усмехнулся. — Ты же слабая.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Я? Слабая? Это ты у мамки под юбкой живёшь. А я свою жизнь сама тянула и дальше потяну.
Он ушёл. На этот раз — окончательно.
Через неделю Света получила повестку: иск о разделе имущества. Андрей требовал признать за ним половину квартиры как за супругом.
Она знала: закон на её стороне. Квартира была её до брака, и суд подтвердил это. Но сам факт предательства жёг изнутри.
Когда всё закончилось — развод, суд, бумажки, — квартира снова стала её крепостью. Чистой, светлой, дышащей. Она поставила кресло обратно к окну. Она убрала все чужие вещи. Она восстановила порядок.
Вечером, заварив чай, Света села в кресло и посмотрела на пустую комнату. Было тихо. Было одиноко. Но впервые за много месяцев ей стало спокойно.
И где-то внутри, глубоко, родилось чувство, что она выстояла.
Она не проиграла. Она осталась в своём доме.
И это была её победа.
Конец.
— Меняй билеты. Моя сестра поедет с нами, — заявил муж, узнав про сюрприз от жены