Лена сидела за кухонным столом, перебирая стопку квитанций и чеков. Каждый листок бумаги был аккуратно подшит в папку, каждая дата проставлена её рукой. Банковские выписки, справки о переводах, копии документов по ипотеке – всё было разложено по датам. Она делала это каждый месяц уже четыре года подряд, с того самого дня, когда получила ключи от их однокомнатной квартиры в новостройке на окраине города.
Из гостиной доносился привычный звук телевизора – Витя смотрел очередной боевик, развалившись на диване с пакетом чипсов. Он пришёл с работы полчаса назад, скинул ботинки прямо у двери (как всегда не на место), бросил куртку на стул и сразу включил телевизор. Лена успела за это время разогреть ужин, накрыть на стол и даже помыть посуду после завтрака, которую он оставил в раковине с утра.
– Витя, ужинать будешь? – крикнула она из кухни.
– Потом, – отозвался он, не отрывая глаз от экрана. – Сейчас самое интересное.
Лена вздохнула. Всегда «потом», всегда «самое интересное». Она взглянула на часы – половина восьмого. К тому времени, когда он соизволит оторваться от экрана, еда окончательно остынет.
– На завтра театр билеты взяла, – сказала она, входя в гостиную. – На «Ромео и Джульетту». Давно хотела посмотреть.
Витя поморщился.
– Театр? Серьёзно? У меня завтра футбол, я с Серёгой договорился посмотреть. Да и вообще, эти твои спектакли… Скучно же.
– Когда мы в последний раз куда-то вместе ходили? – Лена села на край дивана. – Кроме твоих походов в бар с друзьями, конечно.
– А что, дома плохо? – Витя наконец оторвался от экрана и посмотрел на неё. – Зачем тратить деньги на всякую ерунду?
– Ерунда? – голос Лены стал выше. – Это культура, развитие. Мы же не роботы, должны же мы иногда…
– Слушай, если хочешь в театр – иди, – перебил он. – Никто не запрещает. А я лучше дома посижу.
Лена встала и прошла к окну. За стеклом темнел февральский вечер, фонари освещали заснеженный двор, где гуляли соседские дети. Ей вдруг отчаянно захотелось быть где-то далеко отсюда – в том театре, например, в красивом зале, в окружении людей, которые ценят искусство.
– А ты не забыл, что у нас ипотека? – сказала она, не поворачиваясь. – Двадцать седьмого число платить.
– Не забыл, – буркнул Витя. – Ты же сама всем этим занимаешься.
– Сама, да. Уже четвёртый год сама.
Она вспомнила тот разговор – первый их серьёзный конфликт после свадьбы. Лена тогда так мечтала о собственной квартире, копила деньги ещё со студенческих лет, работала в две смены, отказывала себе во всём. А когда заговорила с мужем о покупке жилья, он только пожал плечами.
«Зачем? У твоих родителей нормально живём. А деньги лучше на жизнь тратить – телефон новый купить, в отпуск съездить…»
«Но мы же семья теперь, – убеждала его тогда Лена. – И дети когда-то будут. Нам нужна своя квартира!»
«Если тебе так хочется – покупай сама. У меня денег нет, и брать кредит я не собираюсь.»
И она купила сама. Оформила ипотеку на своё имя, внесла первоначальный взнос из своих накоплений. Каждый месяц ровно в срок переводила банку почти всю свою зарплату. Витя зарабатывал примерно столько же, но его деньги уходили на продукты, коммунальные услуги и его личные расходы. А их было немало: новый телефон каждый год, игровая приставка, дорогие кроссовки, походы в рестораны с друзьями.
– Кстати, – Витя повернулся к ней, – я тут думал, может, на майские в Турцию слетаем? Серёга путёвки горящие нашёл, недорого совсем.
– Недорого? – Лена обернулась. – Сколько?
– Ну, на двоих тысяч сто семьдесят где-то…
– Сто семьдесят тысяч?! – она чуть не задохнулась. – Ты с ума сошёл?
– Ну и что? Жить же надо! Всё время только работа да платежи, работа да платежи. Когда отдыхать будем?
Лена почувствовала, как внутри неё что-то сжимается. Этот разговор они вели уже сотни раз. Витя не понимал или не хотел понимать, что каждый рубль на счету, что ради этой квартиры она отказывается от всего – от новой одежды, от походов в кафе, от путешествий.
– А помочь мне с домашними делами ты не думал? – спросила она, глядя на крошки от чипсов по всему дивану. – Я тоже работаю, между прочим. И зарабатываю не меньше твоего.
– При чём тут домашние дела? – Витя вернулся к телевизору. – У женщины это лучше получается. Мама всегда говорила, что мужчина должен зарабатывать, а женщина – дом вести.
– Твоя мама! – взорвалась Лена. – Всегда твоя мама! Она тебе тапочки до сих пор покупает, а ты уже взрослый мужик! И зарабатываем мы одинаково, между прочим!
– Не ори, – буркнул он. – И вообще, не нравится – можешь валить.
Лена застыла. Эти слова он произнёс так спокойно, как будто предложил ей чай попить.
– Что?
– Говорю, можешь уходить, если тебе не нравится. Никто не держит.
Что-то щёлкнуло в голове у Лены. Четыре года брака, четыре года терпения, четыре года надежды, что он изменится, что поймёт, что они – семья…
– Знаешь что, – сказала она тихо, – ты прав. Мне действительно не нравится. Мне не нравится жить с эгоистом, который думает только о себе. Мне не нравится убирать за взрослым мужчиной, как за ребёнком. Мне не нравится тащить на себе всю ответственность за наше будущее.
Витя наконец выключил телевизор и повернулся к ней.
– И что ты хочешь этим сказать?
– То, что мне надоело. Окончательно надоело. Собирай вещи и уходи.
Он медленно встал с дивана, и Лена увидела в его глазах что-то новое – удивление, смешанное с испугом.
– Как это уходи? Это же моя квартира тоже.
– Твоя? – Лена рассмеялась, но смех вышел горьким. – С чего это вдруг?
– Мы в браке, квартира куплена в браке, значит, всё общее. По закону квартира принадлежит нам обоим.
– Ах, по закону! – Лена пошла в кухню и вернулась с папкой документов.
Она швырнула папку на журнальный столик, и оттуда высыпались десятки чеков и квитанций.
– Каждый платёж, каждый перевод, каждый рубль! – Лена перебирала бумаги дрожащими руками. – Вот справка о первоначальном взносе – мои деньги! Вот первый платёж по ипотеке – мой счёт! Вот второй, третий, десятый, двадцатый!
Витя смотрел на неё широко раскрытыми глазами.
– Лен, ну что ты…
– Что я?! – она вскочила. – Квартиру поделить решил?! А с чего это вдруг? Ты же ни рубля за неё не выплатил!
В наступившей тишине было слышно только их тяжёлое дыхание. Витя опустился обратно на диван, словно ноги не держали его.
– Я… я же живу здесь, – пробормотал он. – Мы же муж и жена… Я телевизор покупал, приставку, колонки.
– Были, – поправила его Лена. – Были мужем и женой. А теперь – просто соседи.
Она начала собирать разбросанные документы. Каждый листок был свидетельством её самостоятельности, её ответственности, её жертв.
– Лена, давай поговорим спокойно, – Витя попытался взять её за руку, но она отдёрнула.
– О чём говорить? – она посмотрела на него с такой болью в глазах, что он невольно отшатнулся. – О том, как я одна тащила этот дом, эту семью, эти планы на будущее? О том, как ты спустил на развлечения столько денег, сколько стоит половина этой квартиры?
Витя молчал. Впервые за годы их брака он не знал, что сказать.
– Я думала, что мы команда, – продолжала Лена, складывая документы обратно в папку. – Я думала, что работаем на одну цель. А оказалось, что я одна работаю, а ты просто пользуешься результатами.
– Но я же… я же тоже работаю, – слабо возразил он.
– Да, работаешь. На себя. На свои удовольствия. А семья… семья тебе не нужна, Витя. Признайся честно – она тебе никогда не была нужна.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли. Потому что где-то в глубине души он понимал – она права.
Лена встала и пошла к шкафу. Достала большую спортивную сумку и швырнула Вите.
– Собирайся, – сказала она устало. – К родителям, к друзьям, куда угодно.
– Лена, ну подожди, – он схватил её за руку. – Может, мы ещё можем всё исправить? Я понимаю, что был не прав…
Она посмотрела на него долго и внимательно. В её глазах не было ни злости, ни обиды – только бесконечная усталость.
– Четыре года, Витя. Четыре года я ждала, что ты поймёшь. Что станешь мужем, а не большим ребёнком. Что захочешь строить будущее вместе со мной, а не просто плыть по течению.
– Но теперь я понял! – в его голосе зазвучала мольба. – Теперь всё будет по-другому!
Лена грустно улыбнулась.
– Знаешь, что самое печальное? Ты понял не потому, что любишь меня. А потому, что испугался остаться без бесплатного жилья и бесплатной домработницы.
Эти слова ударили его как пощёчина. Он хотел возразить, но понял, что возразить нечем.
Лена прошла в спальню и начала складывать его вещи. Делала это аккуратно, даже с какой-то нежностью – всё-таки четыре года жизни.
– Завтра подам на развод, – сказала она, не поворачиваясь. – Имущество делить не будем. Телевизор с приставкой можешь забрать.
– А вдруг суд решит по-другому? – спросил он тихо.
Лена обернулась и показала на папку с документами.
– Видишь эту папку? Там копии всех документов о том, что квартира куплена на мои деньги, мною. Плюс свидетели – все наши друзья знают, кто платил за жильё. Даже твои родители знают.
Витя сидел на диване и смотрел, как исчезает его жизнь последних четырёх лет. Вещи в сумке, документы в папке, холодный взгляд жены – всё говорило о том, что назад дороги нет.
– Я действительно так плохо с тобой обращался? – спросил он.
Лена остановилась, держа в руках его любимую футболку.
– Не плохо, – сказала она медленно. – Ты обращался со мной как с мамой. А мне нужен был муж.
Она закрыла сумку и поставила её рядом с ним.
– Может, с кем-то другим у тебя получится по-другому, – добавила она. – С кем-то, кто согласится играть роль твоей мамы. Но я больше не могу.
Витя взял сумку и медленно пошёл к двери. У порога остановился.
– Лен, а если я правда изменюсь?
– Поздно, – ответила она просто. – Слишком поздно.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Лена прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. В квартире стало удивительно тихо – без звука телевизора, без его шагов, без его присутствия.
Она прошла в кухню, заварила себе чай и села за стол с документами. Завтра нужно будет идти к юристу, подавать заявление на развод, менять замки… Много дел, но все они казались лёгкими по сравнению с тяжестью этих четырёх лет.
Лена открыла папку и ещё раз пересмотрела все чеки и квитанции. Каждый листок был доказательством её самостоятельности, её силы, её права на эту квартиру и на свою жизнь.
В углу лежали билеты в театр на завтра. Она взяла их и улыбнулась – первый раз за много месяцев улыбнулась искренне. Завтра она пойдёт смотреть «Ромео и Джульетту» одна. И это будет прекрасно.
За окном засветились первые звёзды. Лена выключила свет в кухне и прошла в гостиную. Здесь всё ещё пахло его одеколоном и чипсами, но это пройдёт. Всё пройдёт.
Она включила классическую музыку – негромко, для себя – и села в кресло с книгой. Завтра начнётся новая жизнь. Её жизнь. Та, которую она заслужила своим трудом, своими жертвами, своим терпением.
А эта квартира – её крепость, её дом, её будущее – будет ждать её каждый день. Без упрёков, без требований, без эгоизма. Просто дом, который она создала своими руками и защитит от любого, кто попытается им распоряжаться.
В папке лежали документы – неопровержимые доказательства того, что некоторые вещи в этой жизни принадлежат тому, кто за них заплатил. И не только деньгами, но и годами своей жизни.
— Ты зачем замки поменяла? — муж не смог попасть домой, но жена объяснила, почему теперь эта квартира принадлежит ей