Сынок, может, я с тобой съезжу на море, пока Даша в больнице? Что ж путёвкам-то зря пропадать?

— Ну наконец-то у меня в доме женщина появилась, — смеялась она, хлопая Дашу по плечу. — А то с двумя мужиками я тут совсем одичала, всё сама да сама. Теперь будем вместе пироги печь!

Даша улыбалась в ответ и чувствовала, как искренне к ней тянется свекровь. Сама она была сирота, родителей потеряла рано, и потому ласковое «доченька», которое произносила Нина Викторовна, грело её особенно сильно.

Первый год семейной жизни пролетел быстро и почти незаметно. Молодые обустраивали свою двушку, радовались каждому новому предмету мебели, выбирали шторы, спорили о цвете пледа в гостиную. Вечерами они часто заходили к Нине Викторовне на чай: она, вместе с младшим сыном жила недалеко, в соседнем квартале. В доме всегда пахло выпечкой, и на столе обязательно стоял самовар — привычка, сохранившаяся у неё ещё с молодости.

— Артёмка у меня ещё с детства чай литрами пьёт, — рассказывала она задорно, подливая кипятка. — Я уж думала, что у него в венах не кровь, а заварка течёт.

Артём хмыкал, делал вид, что обижается, но чашку подставлял всегда. Даша сидела рядом, слушала их разговоры и радовалась: у них в семье всё так ладно, без тех вечных ссор и обид, о которых она слышала от подруг.

Прошёл год. С приходом весны Даша предложила супругу:

— Тёма, а давай летом на море съездим? Мы же ни разу вместе толком не отдыхали.

Предложение хоть было неожиданным, но Артём поддержал жену:

— Отличная мысль! На работе как раз пока еще можно отпуск согласовать на нужную дату. Давай путёвки подберём.

Они целый вечер просидели за ноутбуком, выбирая, куда бы поехать. То Сочи, то Анапа, то Крым — фотографии пляжей мелькали на экране одна за другой. Даша уже представляла, как будет сидеть у самой кромки воды, щурясь от солнца и чувствуя под ногами горячий песок.

О своих планах они, конечно же, рассказали свекрови. Нина Викторовна слушала внимательно, кивала, а потом вдруг всплеснула руками и артистично сомкнула ладони:

— Вот бы и мне с вами съездить… Я ведь всего один раз в жизни море видела. Совсем девчонкой была, лет семнадцать мне было. И с тех пор всё мечтаю ещё хоть разок побывать.

Повисла пауза. Даша неловко улыбнулась, Артём замялся. Он понимал, что мать говорит искренне, но отпуск они всё же представляли провести вдвоём.

— Мам, — осторожно начал он, — давай поступим так: мы сейчас съездим, а тебе я отдельно путёвку куплю. Позже. Обязательно. Обещаю. Просто сейчас мы хотели отдохнуть вдвоём… Понимаешь?

— Да я всё понимаю, — поспешно отмахнулась Нина Викторовна. — Я ж не маленькая. Конечно, молодым вдвоём надо побольше времени проводить. Вы езжайте, я за вас только рада буду.

Сказала вроде спокойно, но в глазах мелькнула тень — то ли сожаление, то ли досада. Даша заметила, но промолчала. Решила, что это естественно: любому обидно, когда кто-то едет отдыхать, а ты остаёшься дома.

На этом вроде бы и порешили. Даша с Артёмом продолжили готовиться к поездке. По вечерам обсуждали, какие экскурсии посетят, где попробуют местную кухню. Даша смеялась, что непременно будет есть кукурузу на пляже, хоть это и банально. Артём обещал, что непременно покатает её на катамаране.

Их маленькая квартира в эти дни ожила по-новому: в прихожей стоял чемодан, на диване громоздилась гора вещей, Даша постоянно что-то перекладывала, примеряла, крутилась перед зеркалом. Артём в шутку ворчал:
— У нас как будто целая экспедиция на Луну намечается, а не отпуск на две недели на море.
— Ничего ты не понимаешь, — улыбалась она. — Женщина на море без этих мелочей -как рыба без воды.

Они смеялись, строили планы, спорили о мелочах — всё это было так по-домашнему и радостно.

За несколько дней до поездки неожиданно позвонила Нина Викторовна. Голос её звучал торжественно, даже слегка взволнованно.

— Артём, приезжайте с Дашей в гости. У меня есть повод.
— Какой повод? — удивился он.
— Секрет! — засмеялась мать. — Потом расскажу, только приходите обязательно.

Вечером они пришли. Нина Викторовна встретила их на пороге с таким сияющим лицом, что Даша сразу подумала: неужели у неё появился мужчина? Но оказалось другое: свекровь с гордостью объявила, что устроилась на удалённую работу. Теперь ей не нужно вставать рано, бежать куда-то, времени свободного станет гораздо больше.

— Я давно мечтала об этом, — призналась она, разливая чай. — Вот теперь сбылось. Сижу за компьютером, и деньги капают. Красота!

Она смеялась, оживлённо жестикулировала, и казалось, что сама помолодела на несколько лет.

На столе стоял большой румяный пирог, от которого шёл сладковатый аромат. Нина Викторовна с гордостью поставила его в центр и сказала:
— Вот, сама пекла, по старому семейному рецепту. Угощайтесь, мои дорогие!

Атмосфера была самая тёплая. Пили чай, разговаривали, смеялись. Артём то и дело вставлял остроумные шутки, Даша поддерживала разговор. Казалось, всё идёт прекрасно.

И всё же в какой-то момент Даше показалось, что Нина Викторовна слишком пристально смотрит на неё, словно чего-то ждёт. Она быстро отогнала мысль — ну что за глупости! Просто у свекрови настроение приподнятое.

Даша положила кусочек пирога на тарелку, и сладкий аромат стал ещё ярче. Она откусила небольшой кусочек, запила горячим чаем и улыбнулась свекрови:

— Очень вкусно, спасибо!

Артём тоже похвалил мать:

— Мам, ну ты, как всегда на высоте.

Пирог действительно был мягкий, нежный и очень вкусный. Но не успела Даша съесть весь свой кусок, как почувствовала странное першение в горле. Она сначала решила, что обожглась горячим чаем, но неприятное ощущение быстро усиливалось.

— Что-то… горло саднит, — прошептала она и подняла глаза на мужа.

Артём нахмурился:

— Ты нормально? Может, воды?

Но уже через минуту Даше стало трудно дышать. Лицо побледнело, по коже пошли красные пятна.

— Дашка! — вскрикнул Артём, вскочив со стула.

Она пыталась вдохнуть, но воздух словно не проходил. Губы начали синеть.

— Господи, да что это с ней?! — закричала Нина Викторовна, схватившись за голову.

— Аллергия… — прохрипела Даша, прежде чем окончательно потеряла возможность говорить.

Артём понял мгновенно. Он сорвался с места, на руках вынес жену в коридор и буквально бегом понёс к машине.

В голове гудело, сердце билось так сильно, что, казалось, вырвется из груди. Он знал: у Даши с детства тяжёлая аллергия на мёд. Ещё в интернате она попадала в больницу, тогда врачи еле откачали её. Потом был ещё один приступ уже когда они встречались с Артёмом, правда не такой тяжелый, но Артём запомнил на всю жизнь – даже капля мёда может вызвать страшные последствия, они мать свою предупреждал.

С каждой секундой Даше становилось хуже: глаза закатывались, дыхание сбивалось. Он держал её руку и повторял, будто заклинание:

— Терпи, родная, сейчас, сейчас, ещё чуть-чуть…

Дождь хлестал по лицу, но Артём даже не замечал. В голове билась одна мысль: быстрее, только бы успеть.

До ближайшей больницы пришлось ехать десять минут, но казалось, что прошла вечность. Даша хрипела, хватала воздух ртом, её тело сотрясала дрожь.

— Ничего, ничего, мы уже рядом, — успокаивал её Артём, хотя сам был близок к панике.

Вбежав в больницу с Дашей на руках, он с порога закричал:

— Врача! Срочно! Аллергия!

Ему навстречу выбежали медсестра и врач в белом халате. Они быстро уложили Дашу на каталку, Артёма оттеснили в сторону.

Артём слышал только обрывки фраз: «давление падает», «кислород», «ставьте капельницу». Его сердце готово было выскочить из груди. Он метался по коридору, не находя себе места, и всё время ловил себя на том, что руки предательски дрожат.

Вдруг за спиной услышал быстрые шаги — это Нина Викторовна прибежала, запыхавшись.

— Артём! Что с ней? — в глазах матери был настоящий страх.

— Мама, — он обернулся к ней с лицом, искажённым болью, — ты же знала! Знала, что у Даши аллергия!

Она замахала руками:

— Артёмка, ну я же… я не подумала! Совсем из головы вылетело! — зачастила она. — Рецепт старый, ещё бабушки моей, я ведь всегда туда мёд добавляла!

Сын сжал кулаки, но промолчал. В этот момент из реанимации вышел врач.

— Состояние крайне тяжёлое, — сказал он строго. — Но мы сделали всё необходимое. Вашей жене повезло, что вы привезли её так быстро. Теперь только наблюдать и ждать стабилизации.

Артём кивнул, едва удерживая слёзы.

Часы в коридоре тикали громко и гулко, словно удары молота. Время от времени мимо проходили врачи и медсёстры, но для Артёма мир сузился до одной лишь двери.

Нина Викторовна сидела рядом, шептала молитвы. Потом осторожно сказала:

— Сынок… а может, раз уж так вышло, я с тобой съезжу на море, пока Даша в больнице? Что ж путёвкам-то зря пропадать?

Артём обернулся к ней с таким взглядом, что у неё перехватило дыхание.

— Ты серьёзно? — его голос был низкий и хриплый. — Даша там, между жизнью и смертью, а ты про море думаешь?!

Нина Викторовна опустила глаза и больше не произнесла ни слова.

Ночь была долгой. Артём так и не ушёл из больницы, он сидел на стуле, не отрывая взгляда от двери. Когда, наконец, разрешили зайти, он увидел Дашу под капельницей, бледную, но живую.

— Родная моя, — прошептал он, взяв её за руку. — Ты меня слышишь?

Она едва заметно кивнула. Слёзы облегчения сами покатились по его щекам.

Постепенно состояние Даши улучшалось. Отёк спал, дыхание стало ровнее. Артём всё это время был рядом: то приносил воду, то поправлял подушку, то просто сидел, держа её за руку.

Нина Викторовна тоже приходила. Она плакала, просила прощения, клялась, что это была случайность.

— Доченька, прости меня, старую дуру, — говорила она, утирая слёзы. — Совсем из головы вылетело, что тебе мёд нельзя. Ну что ж я за мать такая, что не уследила! Я виновата, я знаю… но ведь не со зла, не со зла! Поверь, я бы и врагу не пожелала такого…

Слова текли потоком, она всхлипывала, вытирала глаза платком. Но между этими словами всё же проскользнуло другое:

— Жаль, что отпуск сорвался… Зря Артём отказался поехать со мной.

Даша слушала молча, но внутри у неё всё холодело. Она уже не могла верить в то, что это была простая забывчивость.

Когда силы начали возвращаться, Даша впервые решилась заговорить об этом с Артёмом:

— Знаешь, Тём, я решила, что больше к твоей маме в гости не пойду. И есть её угощения я тоже больше не стану. Даже если ты обидишься за это.

Артём сел рядом, взял её за руку.

— Конечно. Я и сам больше не хочу, чтобы ты туда ходила.

Она кивнула, и на глазах у неё блеснули слёзы.

— Спасибо, что ты рядом.

Артём сжал её руку сильнее, словно клялся никогда не отпускать.

Путёвки они сдали. О море речи больше не шло. Все дни Артём проводил возле жены, забыв про работу, про дела.

— Главное, чтобы ты была жива и здорова, — сказал он Даше,— А отпуск… мы обязательно поедем, как только ты окрепнешь.

Нина Викторовна звонила, справлялась о здоровье, приходила с фруктами и соками, но Даша больше не брала из её рук ни крошки.

Когда Дашу выписали из больницы, Артём буквально носил её на руках: готовил, убирал, не позволял лишний раз напрягаться.

Даша постепенно приходила в себя: гуляла по вечерам с Артёмом, снова радовалась мелочам — запаху липы в парке, забавному фильму, новой книге. Про море Даша даже не заикалась, но вот, однажды вечером, Артём подошел к ней с телефоном в руках:

— Смотри, что я нашёл. Есть хорошие туры на август. Мы ещё успеем.

— Ты серьёзно? — она округлила глаза.

— Абсолютно. Я не хочу, чтобы это лето осталось в памяти только больницей и слезами. Мы заслужили свой отпуск.

И вот они уже шли по шумной набережной, держа друг друга за руки. Теплый ветерок трепал игриво волосы, умиротворяющий шум прибоя заглушал все ненужные мысли, настраивая на безмятежную легкость. Даша сняла босоножки и пошла босиком по горячему песку.

— Вот оно, счастье! — Произнесла она и рассмеялась.

На море они провели неделю. Купались, загорали, фотографировались. Даша впервые за долгое время чувствовала себя свободной и по-настоящему счастливой.