— У тебя есть дочь. Ей семь лет. Кирилл чуть не уронил телефон. Голос Тани после восьми лет молчания. – Таню? Это ты? – Да. Нам нужно встретиться. Срочно. – Но… какая дочь?
О чем ты? — Приезжай в кафе на Крещатике. Через час. Я все объясню. Гудки. Кирилл стоял посреди офиса, словно в него попала молния. Дочь? От Тани? Но ведь они разошлись восемь лет назад! Домой позвонил – сказал, что задержится на работе.
Ира, как всегда, недовольно пробормотала что-то об ужине. Тимофей, вероятно, снова в компьютере. Пятнадцать лет парню, а интересуют только игры. В кафе Таня сидела у окна. Очень похудела. Синяки под глазами. Платок на голове. — Привет, Кирилл.
– Привет. Ты… что с тобой? – Рак. Четвертая стадия. Жить осталось два, может, три месяца. Кирилл сел напротив. Ком в горле. – Боже, Таня… — Не надо жалости. Я не за этим позвала. У меня есть дочь. Киро. Твоя дочь. – Как моя? Мы же… мы же осторожны! — Не всегда срабатывает. Узнала о беременности через месяц после разрыва. Ты уже вернулся к жене. – Почему не сказала?
– Зачем? Ты выбрал семью. Своего сына. Я не желала разрушать. Кирилл молчал. Вспоминал этот год. Как устал от Иры с ее вечными притязаниями, требованиями денег, новых вещей. Как встретил Таню — легкую, веселую, не требовавшую ничего, кроме любви. Три месяца счастья. А потом Ира приперла к стене – или возвращаешься, или больше не увидишь сына. Тимофею тогда было семь. Парень плакал, просил папу вернуться. Вернулся. К Тане больше не пришел. Даже не попрощался как следует — по телефону сказал, что все кончено.
– Покажи фото. Таня получила телефон. На экране – девочка. Светлые волосы, серые глаза. Его глаза. — Боже… Да ведь она копия меня в детстве. – Да. И твой характер. Упрямо, но хорошо. – Где она сейчас? – Дома. С соседкой. Кирилл, я умираю. Родственников у меня нет. Если ты не признаешь отцовство, Киру отправят в детдом. — Конечно, признаю! Какой детдом?
Это мой ребенок! – А жена? Сын? — Разберусь как-нибудь. – Кирилл, хорошо подумай. Это не игрушка. Ребенок потеряет мать. Травмированная, испуганная. Твоя семья может ее не принять. – Это моя дочь.
Точка. Таня заплакала. Тихо, беззвучно. – Спасибо. Я так боялась, что ты откажешься. – Когда можно увидеть Киру? – Хоть сейчас. Но лучше подготовиться. И семью предупредить. Вечером дома Кирилл собрал семейный совет. Ира сидела с каменным лицом. Тимофей уткнулся в телефон. — У меня есть дочь. От другой женщины. Ей семь лет.
Тишина. Потом – взрыв. – Что?! Ты мне изменял? — Восемь лет назад. Когда мы были на грани развода. – Мы не были на грани! Ты убежал в шлюху! – Ира, не надо так. Таня умирает. У ребенка никого не останется. – И что? Это наши проблемы? – Это моя дочь! – Нагуляна дочь! Я ее в дом не пущу! Тимофей поднял голову. – Папа, а зачем она нам? – Она твоя сестра.
– Да никакая она не сестра! Чужая девка! Кирилл смотрел на жену и сына. Чужие. Когда они стали таковыми? – Я заберу Киру. С вашего согласия или без него.
– Тогда выбирай – или мы, или она! – Ира, ты серьезно? — Совершенно. Либо семья, либо твой урод. – Не смей так называть ребенка! – Как хочу, так и называю! В моем доме! – Это и мой дом тоже. – Недолго. Через неделю Таню уложили в хоспис. Кирилл приехал забирать Киру. Девочка стояла в прихожей с маленьким чемоданчиком. Худенькая, бледная, глаза большие. – Добрый день. Вы мой папа? – Да, солнышко. Я отец. – Мама сказала, вы меня заберете. – Уберу. Теперь будешь жить со мной.
– А мама? Она поправится? Кирилл присел на корточки. – Кира, мама очень больна. Она… может не поправиться. — Умрет? – Возможно. Девочка кивнула. Не заплакала. Наверное, уже все понимала.
– Я собрала вещи. Немного. Мама сказала, вы купите новые. – Куплю. Все что захочешь. Дома Ира встретила их в прихожей. — Это твой отродье? – Ира, при ребенке! — Какая разница? Пусть знает свое место. Спать будет в амбаре. — В амбаре? Ты с ума сошла? – А где еще? Лишних комнат нет. – В гостевой комнате. – Это мой кабинет!
— Теперь детская. Кира стояла, прижавшись к стене. Глаза полны страха. — Папа, может, я лучше в детдом? — Никаких детдомов! Ты мой ребенок, будешь жить здесь.
– Посмотрим, – прошипела Ира. Первая неделя была адом. Ира игнорировала Киру. Тимофей дразнил ее, называл «нахапанной». Девочка ела раздельно, после всех. Спала на раскладушке в гостевой
— Ира отказалась покупать кровать. — Зачем тратиться? Может, не приживется. Кирилл пытался защищать дочь, но на работе исчезал целыми днями. А дома – война.
Таня скончалась через месяц. Кирилл взял Киру на похороны. Девочка стояла у могилы, не плакала. Лишь губы кусали до крови. – Папа, мама на небе? – Да, солнышко. – Она меня видит? – Конечно. – Тогда я буду хорошей. Чтобы она не расстраивалась. Дома стало еще хуже. Ира открыто издевалась над девочкой. Не давала есть, когда Кирилла не было. Вынуждала убирать весь дом. Тимофей подхватил — прятал ее вещи, портил тетради. Кирилл пытался вмешаться. – Ира, прекрати! Она ведь ребенок!
– Чужая ребенок! Пусть знает свое место!
– Это мой ребенок! – Твой – Тимофей! А это твоя ошибка! Переломный момент наступил через три месяца. Кирилл вернулся раньше с работы. Дома – крики. Поднялся вверх. В комнате Киры
– Тимофей. Бьет девочку ремнем. – Будешь знать, как мои вещи трогать! – Я не трогала! – рыдала Кира. — Врешь, сучка! Кирилл влетел в комнату. Выхватил ремень, оттолкнул сына. — Ты что делаешь, ублюдок? – Она мой планшет взяла! – Я не брала! – Кира забилась в угол, вся в синяках. — Даже если брала — какое ты имеешь право ее бить?
– Мама сказала, надо воспитывать! – Мама сказала? Кирилл пошел вниз. Ира на кухне, пьет чай. – Это ты позволила бить Киру? — Воспитывать. Ничего чужого братья. – Она ребенок! Семи лет!
– Ну и что? Пусть привыкает. – Все. Хватит. Я ухожу. И Киру забираю. – Да, пожалуйста! Только помни – Тимофей останется со мной. – Пусть остается. Если ты вырастила из него садиста – мне такой сын не нужен. Собрал вещи через час. Кира сидела на кровати, дрожала. — Папа, из-за меня? — Нет, солнышко. Из-за них. Уехали отсюда.
– А брат? – Это не брат тебе. Брат так не делает. Арендовали квартиру. Двухкомнатная на окраине. Кира впервые улыбнулась, увидев комнату. — Действительно моя? — Действительно. Обустроим, как захочешь. – Можно розовые обои? — Можно хоть золотые. Развод был тяжелым. Ира требовала все. Квартиру поделили, машину продали. Алименты на Тимофея – четверть зарплаты.
Но Кирилл не жалел. Видел, как расцветает Кира. Как перестает бояться. Как начинает смеяться. В школе сначала было тяжело – новенькая, замкнутая. Но учительница случилась хорошая, помогла адаптироваться.
— Папа, у меня появилась подружка! — В самом деле? Как зовут? – Маша. Она пригласила меня на день рожденья! – Прекрасно! Купим подарок.
Прошел год. Тимофей позвонил. — Папа, можем встретиться? – Зачем? – Поговорить хочу. Встретились в парке. Сын повзрослел, возмужал. Но глаза грустные. — Папа, прости меня. – За что? – За Киру. Я был неправ. – Был. – Мама говорила, что она нам чужда. Что из-за нее ты нас покинул.
– Я вас не бросал. Я ушел от жестокости. – Знаю. Теперь знаю. Мама нашла нового мужчину. Он меня тоже воспитывает. Ремнем. – И что? – Понял, как это было Кири. Можно его увидеть?
– Спрошу у нее. Кира согласилась не сразу. Боялась. Но Кирилл уговорил: может, брат изменился. Встретились в кафе. Тимофей принес огромного плюшевого медведя. – Киро, извини. Я был дураком. – Ничего. Все бывают дураками. – Ты… ты действительно моя сестра? — Действительно. По папе. – Можно иногда встречаться? Кира посмотрела на отца.
Тот кивнул. – Можно. Если больше не будешь бить. – Никогда! Обещаю! Начали видеться. Сначала редко, потом почаще. Тимофей привязался к сестре. Защищал в школе, помогал с уроками.
Когда ему исполнилось восемнадцать, переехал к отцу. – Мама, я иду. — К этому изменнику? – К папе. И сестры. – Она тебе не сестра! – Сестра. Родная. А ты… ты просто злой человек. Ира осталась одна. Новый муж ее бросил – нашел младшую. Тимофей не звонил. Кирилл платить алименты перестал – сын совершеннолетний.
А в двухкомнатной квартире на окраине было тесно, но счастливо. Кира росла, училась отлично. Тимофей поступил в университет, подрабатывал. Вечером все вместе сидели на кухне.
Пили чай, разговаривали, смеялись. – Папа, – как-то сказала Кира. – Спасибо, что забрал меня. – Это тебе спасибо. – За что? – За то, что появилась. Показала, что действительно важно в жизни. – А что важно? — Любовь. Не имущество, не статус. Любовь. Тимофей кивнул. — Папа прав. Я понял это, когда мама выбрала нового мужика, а не меня.
– Она просто несчастна, – сказала Кира.
– Почему ты ее защищаешь? После всего? — Потому что разрушает злость. Того, кто злится. Мама это мне говорила. Настоящая мама. Кирилл обнял дочь.
– Умная у тебя мама была. – Была. Но у меня есть отец. И брат. Это тоже семья.
— Настоящая семья, — добавил Тимофей. Это была правда. Не всегда кровь делает семью. Иногда – выбор. Выбор быть вместе, несмотря ни на что.
— А зачем тебе машина? Тебя и так муж возит, — съязвила свекровь, узнав о моей премии