— В твоей квартире будет жить моя сестра, а мы поживём на съёмной, — такого предложения жена не ожидала

— Привет, — бросил он, развешивая куртку на крючок возле входа. Анна заметила, что он избегает её взгляда, сосредоточенно изучая носки своих ботинок.

— Как дела? — спросила она, продолжая наводить порядок. В маленькой квартире любая мелочь, оставленная не на своём месте, сразу бросалась в глаза. За три года совместной жизни она научилась ценить каждый сантиметр пространства.

— Нормально, — Михаил прошёл на кухню, где на плите его ждал разогретый ужин. — Слушай, я сегодня заехал к маме.

Анна почувствовала, как внутри что-то кольнуло. Визиты к свекрови редко приносили хорошие новости. Обычно это означало очередную просьбу о помощи для Лены, тридцатилетней сестры Михаила, которая всё никак не могла встать на ноги после развода.

— И что? — Анна отложила тряпку и повернулась к мужу.

— Мы с мамой тут подумали… — Михаил помешивал ложкой суп, не поднимая головы. — Ленке надо как-то устраивать личную жизнь. А как она это сделает, живя с мамой и Димкой?

Семилетний Димка, племянник Михаила, был милым ребёнком, но факт оставался фактом — Лена, мать-одиночка, жила на шее у свекрови уже четыре года. Работала от случая к случаю, постоянно искала «того самого» мужчину, который решит все её проблемы разом.

— И что вы решили? — В голосе Анны послышались настороженные нотки.

Михаил наконец поднял глаза. В них читалась смесь решимости и неловкости.

— В твоей квартире будет жить моя сестра, а мы поживём на съёмной, — такого предложения жена не ожидала.

Анна оцепенела. Секунд десять она молча смотрела на мужа, пытаясь понять, правильно ли она его расслышала.

— Что? — наконец выдавила она.

— Ну подумай сама, — Михаил отставил ложку и повернулся к ней лицом. — Ей тридцать лет. Как она познакомится с нормальным мужиком, если живёт с мамой? А если у неё будет своя квартира…

— Моя квартира, — резко перебила Анна.

— Ну да, формально твоя. Но мы же семья. А Димке нужен отец. Чем быстрее Ленка устроит свою жизнь, тем меньше проблем у всех нас.

Анна прислонилась к стене. Головокружение накрыло её волной — то ли от возмущения, то ли от шока. Эта квартира досталась ей от бабушки. Здесь она выросла, здесь сделала первые шаги во взрослую жизнь. Двадцать восемь лет её жизни были связаны с этими стенами.

— Миша, ты понимаешь, что говоришь? — Голос дрожал, несмотря на все попытки сохранить спокойствие.

— Конечно понимаю. Мы давно хотели переехать в квартиру побольше. Сделать здесь ремонт, сдать за хорошие деньги, а самим снять двушку где-нибудь подальше от центра. Так давай начнём со съёма квартиры.

— А если не найдём съёмную? А если что-то случится с моей квартирой, пока там будет жить твоя сестра?

— Ничего не случится. Лена не маленькая.

— Лена за четыре года не смогла устроиться на нормальную работу! — Анна почувствовала, как в груди поднимается волна гнева. — Лена каждый месяц просит деньги то на отпуск Димке, то на школьные принадлежности, то на что-то ещё!

— И что, мне не помогать племяннику? — Михаил тоже повысил голос. — Ребёнок не виноват, что у него нет отца.

— Не виноват! Но Лена виновата в том, что не работает! Мы откладываем деньги на ремонт уже полтора года, а они уходят на твою сестру. И теперь ты предлагаешь отдать ей мою квартиру?

— Не отдать — предоставить на время, пока она не устроится.

— Сколько это время? Год? Два? Пять лет?

Михаил встал и принялся расхаживать по кухне — три шага в одну сторону, три в другую.

— Аня, ну будь человеком. У неё ребёнок. Ей нужна помощь.

— А мне что, помощь не нужна? — Анна почувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Мы и так живём в однушке почти втроём, если считать постоянные визиты твоей мамы и сестры. Я мечтаю о нормальной ванне, где можно полноценно помыться, о кухне, где поместится больше одного человека. И вместо того чтобы работать ради нашей общей цели, ты предлагаешь отдать всё сестре?

— Не всё, а на время.

— На время! — Анна рассмеялась горько. — Ты же знаешь Лену. Она въедет сюда и будет жить, сколько захочет. А если мы попросим съехать, она скажет, что мы выгоняем её с ребёнком на улицу.

— Ты слишком негативно к ней относишься.

— Я реалистично к ней отношусь! — Анна не выдержала и повысила голос. — За четыре года она ни разу не проработала дольше полугода на одном месте. Димка фактически живёт у твоей мамы, а Лена бегает по свиданиям, ищет богатого мужика, который решит все её проблемы.

— И что, ей так и оставаться одной?

— Ей нужно взять ответственность за свою жизнь! Устроиться на работу, снять жильё, воспитывать сына. А не сидеть на шее у родных, ожидая, что кто-то всё устроит за неё.

Михаил остановился и посмотрел на жену долгим взглядом.

— Знаешь, что я думаю? — В его голосе появились холодные нотки. — Ты жадная. И чёрствая. У тебя есть квартира, а ты не хочешь поделиться даже с семьёй.

Эти слова ударили Анну, как пощёчина. Четыре года она помогала его семье — покупала подарки Димке, приглашала всех на праздники, никогда не жаловалась на тесноту, когда к ним приезжали гости. И теперь она — жадная и чёрствая?

— Уйди, — тихо сказала она.

— Что?

— Уйди отсюда. Прямо сейчас. Иди к своей сестре с мамой, раз моя квартира всё равно должна достаться Лене.

— Аня, ты чего?

— Я серьёзно. Собирай вещи и уходи. Если считаешь меня такой плохой женой, то зачем здесь оставаться?

— Не неси чушь…

— Это не чушь! — Анна схватила его куртку с крючка и протянула. — Это моя квартира, моё решение. И я не обязана отдавать своё жильё кому бы то ни было.

Они смотрели друг на друга молча. Михаил взял куртку, медленно надел, сунул ноги в ботинки.

— Ты пожалеешь, — сказал он, уже стоя в дверях.

— Увидим, — ответила Анна и закрыла дверь за ним на все замки.

Первые два дня прошли как в тумане. Анна ходила на работу, возвращалась домой, готовила ужин на одного. Квартира казалась одновременно слишком пустой и удивительно просторной. Она могла оставить чашку на столе, не беспокоясь о том, что займёт чужое место. Могла смотреть телевизор лёжа на диване, растянувшись во весь рост.

В четверг вечером зазвонил телефон.

— Аня, это я, — голос Михаила звучал устало. — Можно поговорить?

— Говори.

— Не по телефону. Можно прийти?

Анна помолчала. За эти дни она много думала. О браке, о семье, о том, где проходят границы компромисса и где начинается самоотречение.

— Можешь прийти, — сказала она наконец. — Но на моих условиях.

— Каких условиях?

— Приходи, узнаешь.

Через полчаса он стоял на пороге с пакетом вещей и букетом хризантем.

— Проходи, — Анна отступила в сторону.

Они сели за кухонный стол. Михаил выглядел помятым, усталым. Несколько дней у мамы с сестрой явно не пошли ему на пользу.

— Я подумал о том, что ты говорила, — начал он. — И, наверное, ты права насчёт Лены. Она действительно должна сама решать свои проблемы.

— Не наверное, а точно права, — спокойно ответила Анна. — Но дело не только в Лене.

— А в чём?

— В том, что ты принял решение за меня. Даже не посоветовался. Просто пришёл и поставил перед фактом.

Михаил опустил голову.

— Мама сказала, что это единственный выход…

— Мама сказала, — повторила Анна. — А что ты сам думаешь? Что чувствуешь? Или для тебя важно только мамино мнение?

— Не только. Но она старше, опытнее…

— Она не живёт с нами в этой квартире каждый день. Она не знает, как я к ней отношусь, что для меня значит этот дом.

Они помолчали. Михаил вертел в руках ложку, не решаясь поднять глаза.

— Какие у тебя условия? — спросил он наконец.

— Во-первых, никаких больше решений за меня. Всё, что касается нашей жизни, обсуждаем вместе.

— Хорошо.

— Во-вторых, материальная помощь твоей семье — только с моего согласия. И только в пределах суммы, которую мы заранее обсудим.

— А если что-то срочное?

— Тогда спрашиваешь меня. Я не монстр, Миша. Если случится что-то действительно серьёзное, мы поможем. Но не каждый месяц и не на всё подряд.

Михаил кивнул.

— В-третьих, мы остаёмся в этой квартире. Делаем ремонт, но живём здесь. Не сдаём, не меняем, не отдаём во временное пользование.

— Но она же маленькая…

— Зато наша. И если нам станет совсем тесно, мы накопим на первоначальный взнос по ипотеке и купим квартиру побольше. А эту я всё равно оставлю себе.

Михаил долго молчал, обдумывая её слова.

— А если я не соглашусь? — спросил он тихо.

— Тогда живи отдельно. Я не собираюсь быть заложницей чужих решений в собственном доме.

Он посмотрел на неё внимательно, словно видел впервые.

— Когда ты стала такой… независимой?

— Я всегда была независимой. Просто старалась идти на компромиссы ради семьи. Но у компромиссов есть границы.

— Хорошо, — он протянул руку через стол. — Согласен на твои условия.

Анна пожала его ладонь, но не спешила улыбаться. Слова — это одно, а поступки — совсем другое.

Следующие несколько месяцев прошли относительно спокойно. Михаил старался держать слово — советовался с женой по всем важным вопросам, ограничил помощь сестре разумными рамками. Лена поначалу возмущалась, но потом смирилась и даже устроилась на работу в салон красоты.

В начале весны случилось то, чего никто не ожидал. Лена познакомилась с разведённым мужчиной, который владел двухкомнатной квартирой недалеко от центра. Роман развивался стремительно — уже через месяц они начали жить вместе, а ещё через два месяца сыграли скромную свадьбу.

— Представляешь, — рассказывал Михаил, вернувшись как-то от сестры, — Игорь сказал, что готов усыновить Димку. У них всё серьёзно.

Анна улыбнулась, нарезая овощи для салата. За окном светило майское солнце, квартира наполнялась тёплым светом.

— Мама теперь говорит, что это судьба, — продолжал муж. — Что всё так и должно было случиться.

— Может быть, и судьба, — согласилась Анна. — Главное, что Лена счастлива.

— И знаешь что? — Михаил обнял её за плечи. — Я думаю, мы правильно сделали, что остались здесь. В твоей квартире.

Анна прислонилась к нему, глядя на знакомые до мельчайших подробностей стены. Конечно, эти метры — немного по меркам больших городов. Но это было их пространство, их выбор, их дом.

— Конечно, правильно, — сказала она. — Это наша квартира. И мы сами решаем, что с ней делать.

За окном кто-то включил музыку, дети играли во дворе, жизнь продолжалась. А в их маленькой квартире воцарился мир — не идеальный, но честный. Мир, основанный на взаимном уважении и понимании того, что у каждого есть право на собственные границы.

Даже в семье. Особенно в семье.