Светлана Петровна ступила на пятый этаж хрущёвки с видом женщины, которая знает себе цену. Тяжёлая дорожная сумка в руке казалась невесомой по сравнению с грузом материнской миссии, которую она несла в своём сердце. Приехать к сыну из Тулы в Москву — дело святое. Проверить, как он живёт, накормить, навести порядок. В конце концов, кто, как не мать, должен следить за благополучием единственного чада?
Дверь открыла Алёна — невестка. Худенькая, неприметная, в домашнем халате. Светлана Петровна окинула её критическим взглядом с головы до пят и едва заметно поморщилась. Ну что за вид? Хоть бы оделась прилично к приезду свекрови.
— Здравствуйте, Светлана Петровна, — тихо произнесла Алёна, отступая в сторону.
— Здравствуй, — сухо ответила свекровь и прошла в прихожую, словно инспектор на проверку. — Где Витя?
— На работе ещё. Сказал, что к семи будет.
Светлана Петровна сбросила пальто на стул, не обращая внимания на то, что Алёна протягивает вешалку. Прошла в кухню, оглядела всё вокруг придирчивым взглядом. Посуда в мойке, крошки на столе, чайник не блестит…
— Вижу, порядка как обычно нет, — заметила она, присаживаясь на стул. — Чай будешь ставить или как?
Когда Виктор вернулся с работы, мать набросилась на него с расспросами. Хорошо ли ест, не простужен ли, достаточно ли зарабатывает. Алёна накрывала на стол, слушая их разговор. Виктор рассказывал о работе, о планах, о том, что думают купить новый холодильник. Светлана Петровна качала головой:
— Холодильник? Да у вас сначала порядок в доме навести бы. Вон, занавески какие висят — стыдоба. А обои… Когда последний раз переклеивали?
— Мам, мы недавно переехали сюда, ещё не всё успели…
— Три года уже живёте, а всё «не успели». В моё время молодые жёны дом в порядок приводили, а не ждали, пока само собой образуется.
Алёна сжала губы, расставляя тарелки чуть громче обычного. Светлана Петровна это заметила.
— И воспитание хромает. Посуду так не ставят, разобъёшь ещё!
В эту ночь Алёна долго не могла заснуть. Ворочалась, слушая, как Виктор мирно посапывает рядом. Как легко ему — он свою мать любит, она его тоже. А ей приходится терпеть постоянные уколы, делать вид, что всё нормально. Ради мира в семье, ради мужа.
За три дня пребывания свекрови Алёна уже успела привыкнуть к постоянным замечаниям. То посуда плохо вымыта, то суп несолёный, то в квартире пыльно. Каждое утро начиналось с очередного недовольного вздоха Светланы Петровны и новой порции критики.
Утро четвёртого дня началось как обычно. Алёна встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. Поставила сковороду, начала жарить яичницу. Светлана Петровна появилась на кухне в своём неизменном халате — тёмно-синем, строгом, как и она сама.
— Опять жаришь на этом масле? — первое, что она произнесла, не поздоровавшись. — Я же вчера говорила, что там холестерина много. О здоровье кто думать будет?
Алёна обернулась, держа лопатку в руке.
— Доброе утро, Светлана Петровна. Масло свежее, купила вчера.
— Свежее не значит хорошее. Надо было подсолнечное брать, а не это непонятно что. И яйца пережариваешь — видишь, края уже подгорают.
Алёна почувствовала, как внутри что-то сжимается в тугой узел. Четвёртый день подряд. Каждое её действие подвергается критике, каждый шаг контролируется.
— Виктор любит так, — спокойно ответила она, переворачивая яичницу.
— Ты что, лучше матери знаешь, что мой сын любит? — голос Светланы Петровны стал холоднее. — Двадцать семь лет я его растила, кормила, знаю каждую его привычку. А ты… три года всего.
— Но сейчас мы живём вместе, и я готовлю так, как нам нравится, — Алёна старалась сохранять спокойствие, но голос уже звучал тверже.
Светлана Петровна выпрямилась, сложила руки на груди.
— Ах вот как? Значит, моё мнение здесь ничего не значит? Я что, чужая тётка какая-то?
— Вы мать Виктора, и мы вас уважаем. Но это наш дом, и здесь мы решаем, как жить.
Воцарилась тишина. Светлана Петровна смотрела на невестку так, словно видела её впервые. Наглость! Хамство! Как она смеет так разговаривать со старшими?
— Хамка, — тихо, но отчётливо произнесла она. — Обычная хамка. Я так и знала.
Алёна выключила плиту, обернулась к свекрови. Лицо её побледнело, но голос остался ровным.
— Я не хамка. Я просто не позволю вам командовать в моём доме.
— В твоём доме? — Светлана Петровна вскочила с места. — Да ты забыла, кто ты такая? Это дом моего сына! Я его на ноги поставила, образование дала, работу помогла найти. А ты что сделала? Прилепилась к готовенькому!
— Я его люблю, — просто сказала Алёна. — И он меня. И мы вместе строим нашу семью.
— Любишь! — фыркнула Светлана Петровна. — Да знаю я таких «любящих». Пока молодость есть — любят, а потом бросают. А сын останется одинокий, никому не нужный.
— Хватит! — Алёна повысила голос впервые за эти дни. — Хватит так обо мне говорить! Я хорошая жена, я забочусь о Викторе, я…
— Ты ничего не стоящая девчонка, которая не умеет ни готовить, ни убирать, ни мужа уважать! — перебила её Светлана Петровна. — И главное — свекровь уважать не умеешь!
— А что я должна уважать? Ваши постоянные придирки? Ваше желание всё контролировать?
— Виктор! — гневно крикнула Светлана Петровна в сторону спальни. — Виктор, иди сюда немедленно!
Из спальни выскочил растрёпанный Виктор в пижаме, с заспанным лицом.
— Что случилось? Мам, что за крик?
— Вот что случилось! — Светлана Петровна ткнула пальцем в сторону Алёны. — Твоя жена мне хамит! Грубит! Не уважает! Призови её к порядку!
Виктор растерянно посмотрел на жену, потом на мать.
— Мам, а что… что именно произошло?
— Что произошло? Да она мне сказала, что я в её доме гостья и должна помалкивать! Представляешь? Мне, твоей матери!
Алёна подошла к мужу, положила руку ему на плечо.
— Витя, я просто сказала, что в нашем доме мы сами решаем, как жить. А твоя мама считает, что может всем командовать.
— Командовать? — возмутилась Светлана Петровна. — Я хочу помочь! Научить тебя хозяйничать как следует! Ты же ничего не умеешь!
— Мам, — Виктор потёр лоб рукой, — может, не стоит…
— Не стоит что? Не стоит заботиться о собственном сыне? Не стоит хотеть, чтобы он жил в чистоте и порядке?
— Мам, у нас всё в порядке. Алёна прекрасная хозяйка.
Светлана Петровна посмотрела на сына так, словно он её предал.
— Прекрасная? Ты видел, как она готовит? Как убирает? Как с матерью твоей разговаривает?
— Мам, она готовит хорошо. И убирает хорошо. А разговаривает… — Виктор глянул на жену, увидел в её глазах боль и усталость. Сколько дней она терпела? Сколько замечаний выслушивала молча? — А разговаривает она нормально. Это ты слишком много критикуешь.
Светлана Петровна не поверила своим ушам.
— Что? Ты встаёшь на её сторону? Против родной матери?
— Я встаю на сторону справедливости, мам. Алёна — моя жена. Это наш дом. И да, она здесь хозяйка.
— Витька! — голос Светланы Петровны дрогнул. — Да что ж ты делаешь? Она тебе мозги промыла? Забыл, кто тебя родил, поднял?
— Мам, я ничего не забыл. Я тебя очень люблю. Но Алёна — тоже моя семья. И я не позволю никому её обижать.
Светлана Петровна ахнула, схватилась за сердце.
— Обижать? Я её обижаю? Да я хотела как лучше! Научить, подсказать! А она… она…
— Она что, мам?
— Она мне хамит! Дерзит! Не уважает! — Светлана Петровна повернулась к Алёне. — Ты думаешь, раз сына от матери отвернула, теперь можешь всё? Думаешь, твоя взяла?
Алёна молчала, стоя рядом с мужем. Внутри всё кипело — от обиды, от гнева, от несправедливости. Три дня она терпела. Три дня слушала, как её готовку критикуют, как её уборку считают недостаточной, как её манеры называют неприличными. Три дня она кусала губы и улыбалась через силу, лишь бы не портить Виктору встречу с матерью.
— Ну и молчишь теперь? — не унималась Светлана Петровна. — Язык проглотила? А когда хамить было надо — язык нашёлся!
— Мам, прекрати, — твёрдо сказал Виктор.
— Не прекращу! Пока она передо мной не извинится! Пока не признает, что была неправа! Иначе я больше ноги моей здесь не будет!
Алёна подняла голову, посмотрела свекрови прямо в глаза. В её взгляде не было ни страха, ни раскаяния. Только усталость и решимость.
— Мне перед вами извиняться?! — её голос звенел от едва сдерживаемых эмоций. — Собирайте свои вещи и на выход! — невестка поставила на место загостившуюся свекровь одной фразой, которая висела в воздухе как приговор.
Светлана Петровна застыла с открытым ртом. Таких слов она не ожидала. Такой дерзости, такого неповиновения. Её, матери, женщины почтенного возраста, выставляют из дома какая-то девчонка!
— Ты что сказала? — прошептала она.
— Я сказала то, что думаю, — Алёна не отводила взгляда. — Три дня я терплю ваши замечания. Три дня вы критикуете каждый мой шаг. Довольно. Это мой дом, и здесь я решаю, что и как делать.
— Витя! — воззвала Светлана Петровна к сыну. — Ты слышишь, что она говорит? Ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Виктор стоял посреди кухни, переводя взгляд с жены на мать. Ситуация была патовая. С одной стороны — мать, которая его растила, любила, жертвовала ради него всем. С другой — жена, которую он выбрал, с которой строил новую жизнь.
— Мам, — медленно произнёс он, — а может, ты действительно слишком строга? Алёна старается, она хорошая хозяйка…
— Хорошая? — Светлана Петровна всплеснула руками. — Да у неё даже суп не получается! Я вчера попробовала — одна вода!
— Мне ваш суп не нравится, — спокойно сказала Алёна. — Слишком жирный. Мы привыкли к лёгкой пище.
— Слишком жирный! — Светлана Петровна была вне себя. — По этому рецепту твоего мужа выкормила! И ничего — здоровый вырос!
— Времена изменились. Сейчас другие представления о здоровом питании.
— Да что ты можешь знать о здоровом питании? Институт кулинарии заканчивала? Или в медицинском училась?
— Я читаю, изучаю, слежу за новыми исследованиями.
— Читаешь! — презрительно фыркнула Светлана Петровна. — В интернете небось! Там каждый дурак что хочет, то и пишет. А я по старинке, как бабушка учила, как мама показывала.
— Ваши методы устарели, — Алёна произнесла это тихо, но в кухне слова прозвучали как взрыв.
Светлана Петровна побагровела.
— Устарели? Мои методы? Да я полжизни на кухне провела! Сына одна растила, работала, готовила, стирала! А ты что? Замуж выскочила и думаешь, всё знаешь?
— Я не думаю, что всё знаю. Но и не думаю, что должна делать всё точно так, как вы.
— Должна! Потому что я старше! Потому что я опытнее! Потому что я мать твоего мужа!
— А я его жена! — Алёна повернулась к свекрови всем корпусом. — И мне надоело выслушивать ваши поучения! Надоело оправдываться за каждую мелочь! Надоело чувствовать себя в собственном доме виноватой!
— Ах ты…
— Мам, Алёна, пожалуйста, — попытался вмешаться Виктор.
— Нет! — Алёна не дала ему договорить. — Пусть твоя мама поймёт раз и навсегда: я не её дочь, не её подчинённая. Я твоя жена. И если ей не нравится, как я живу, как готовлю, как убираю — пусть уезжает домой!
— Да как ты смеешь! — Светлана Петровна сделала шаг вперёд. — Как ты смеешь мне указывать!
— А как вы смеете мне указывать? — Алёна тоже сделала шаг навстречу. — Три дня вы делаете мне замечания, критикуете, учите жизни. А я что — должна молчать и кивать?
— Должна уважать! Должна слушаться! Я старше, я мудрее!
— Вы просто привыкли, что все вам подчиняются! — голос Алёны сорвался. — Привыкли командовать! Но я не ваш сын! Я выросла в другой семье, у меня другие принципы!
— Какие принципы? — ядовито спросила Светлана Петровна. — Хамить старшим? Не уважать свекровь?
— Принципы самоуважения! — Алёна почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдержалась. — Я не позволю никому унижать себя в собственном доме!
— Унижать? — Светлана Петровна захохотала, но смех был злой, колючий. — Да я тебя воспитывать пытаюсь! Человеком сделать! А ты это называешь унижением!
— Ваше воспитание мне не нужно! — крикнула Алёна. — Мне двадцать пять лет! Я замужем! У меня своя голова на плечах!
— Виктор! — Светлана Петровна обратилась к сыну, который стоял в углу, бледный и растерянный. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Это твоя жена? Или дикарка из лесу?
Виктор медленно подошёл ближе. На его лице читалась внутренняя борьба. Мать ждала поддержки, жена — защиты. И выбор был только один.
— Мам, — сказал он тихо, — Алёна права.
Тишина длилась несколько секунд. Светлана Петровна смотрела на сына так, словно он ударил её по лицу.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что Алёна права. Это наш дом. И ты действительно слишком много критикуешь.
— Я… критикую? — голос Светланы Петровны стал хриплым. — Витя, да я же хочу как лучше! Я волнуюсь за тебя! За ваш быт, за вашу семью!
— Мам, мы взрослые люди. Мы сами разберёмся с нашим бытом.
— А если не разберётесь? Если она тебя бросит? Куда ты тогда придёшь? Ко мне, к старой матери!
— Мам, почему ты так думаешь про Алёну? Она любит меня, я её. Мы счастливы.
— Счастливы! — Светлана Петровна махнула рукой. — Поживите подольше, тогда поговорим о счастье. А пока она тебе мозги пудрит, настраивает против матери!
— Никто меня ни против кого не настраивает, — Виктор обнял Алёну за плечи. — Я сам вижу, что происходит. И мне не нравится, когда мою жену обижают.
— Обижают! — Светлана Петровна всплеснула руками. — Да я её воспитываю! Учу быть хорошей женой!
— А меня никто не спрашивал, хочу ли я такого воспитания, — вмешалась Алёна. — Меня устраивает, какая я есть. И Виктора тоже.
— Ага! — Светлана Петровна ткнула пальцем в воздух. — Вот она и проговорилась! Ей воспитание не нужно! Ей хорошо в своём болоте плескаться!
— Мам, хватит! — Виктор повысил голос впервые за время разговора. — Хватит оскорблять мою жену!
Светлана Петровна застыла. Сын никогда не повышал на неё голос. Никогда не защищал от неё других. Всегда был послушным, покладистым, уважительным.
— Витя, — прошептала она, — ты что… ты на меня кричишь?
— Я не кричу. Я просто прошу перестать оскорблять Алёну.
— Но я же… я же мать…
— И поэтому я тебя люблю и уважаю. Но это не даёт тебе права обижать мою жену.
Светлана Петровна почувствовала, как почва уходит из-под ног. Сын, которого она растила в уважении к старшим, в понимании того, что мать всегда права, вдруг стал на сторону чужой женщины. Стал защищать её от родной матери.
— Хорошо, — сказала она медленно. — Очень хорошо. Значит, я здесь лишняя?
— Мам, ты не лишняя. Просто давайте уважать друг друга.
— Уважать? — Светлана Петровна посмотрела на Алёну. — После того, как она мне нахамила? После того, как выгнать меня пыталась?
— Я вас не выгоняла, — тихо сказала Алёна. — Я просто попросила не вмешиваться в нашу жизнь.
— Попросила! — Светлана Петровна снова вспыхнула. — Да ты мне приказывала! Командовала! А теперь кротость изображаешь!
— Я не притворяюсь. Я просто устала от постоянных претензий.
— Претензий? — Светлана Петровна обернулась к сыну. — Витя, ты понимаешь, с кем живёшь? Она моё желание помочь называет претензиями!
— Мам, а может, это и правда не помощь, а критика?
Светлана Петровна почувствовала себя преданной окончательно. Сын, плоть от плоти её, кровь от крови, стоял рядом с этой… с этой чужой женщиной и защищал её от родной матери.
— Знаешь что, — сказала она, выпрямляясь, — если я здесь такая нежеланная, если мои советы никому не нужны, если моё мнение ничего не стоит — я уезжаю.
— Мам, не надо…
— Надо! Очень надо! Я не буду ни минуты оставаться там, где меня не ценят! Где какая-то девчёнка меня учит, как жить!
— Светлана Петровна, — подала голос Алёна, — я не хотела вас обидеть. Просто…
— Просто ты хотела мне показать, кто в доме хозяин! — перебила её свекровь. — Хотела поставить на место! Ну что ж, поставила. Поздравляю.
— Мам, остановись, — попросил Виктор. — Поговорим спокойно.
— О чём говорить? О том, как я должна на цыпочках ходить в доме собственного сына? О том, как мне рот на замок держать, когда вижу, что не так делается?
— О том, как нам всем вместе жить мирно, — сказала Алёна.
— Мирно? — Светлана Петровна посмотрела на неё с удивлением. — А это возможно? После всего, что ты мне наговорила?
— Возможно, если мы будем уважать границы друг друга.
— Границы! — Светлана Петровна махнула рукой. — Между матерью и сыном не должно быть границ! Семья — это одно целое!
— Нет, — твёрдо сказал Виктор. — Семья — это когда каждый уважает другого. И да, мам, между нами должны быть границы. Здоровые границы.
Светлана Петровна посмотрела на сына долгим взглядом. В этом взгляде было всё — боль, разочарование, обида. И ещё что-то, что она не хотела признавать. Понимание того, что сын вырос. Что он больше не тот мальчик, который во всём слушался маму.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Если так, то мне здесь действительно нечего делать.
Она развернулась и пошла в комнату собирать вещи. Виктор двинулся следом, но Алёна удержала его за руку.
— Пусть, — прошептала она. — Пусть остынет.
Через полчаса Светлана Петровна вышла из комнаты с собранной сумкой. Одета была в то же тёмное пальто, в котором приехала. Лицо каменное, губы сжаты.
— Ну что, довольна? — спросила она у Алёны. — Добилась своего?
— Я ничего не добивалась. Я просто хотела, чтобы меня уважали.
— Уважали! — Светлана Петровна покачала головой. — Уважение заслуживают, а не требуют.
Светлана Петровна развернулась и пошла к выходу. Последнее слово осталось за ней. А Витя и Алёна промолчали, оставив ей эту маленькую победу.
– Выбилась в люди? Теперь помоги купить мне квартиру, – наглый брат решил пожить за мой счет