Андрей сидел за кухонным столом, перебирая в руках распечатанные документы санатория «Здравница». Вечернее солнце косо падало через окно, освещая его усталое лицо. Он знал, что сейчас придёт Лена, и разговор будет непростым. Но он надеялся, что она поймёт.
За две недели до этого мать позвонила ему на работу. Голос у неё был слабый, надрывный — тот самый, который он помнил с детства, когда она жаловалась на здоровье и говорила, что скоро умрёт, оставив его сиротой.
— Андрюша, — сказала она тогда в трубку, — я тут была у врача. Он говорит, что мне срочно нужно в санаторий. Сердце совсем плохое, давление скачет. Если не поеду — может быть инфаркт.
Андрей знал этот тон. Знал, что сейчас последует долгий монолог о том, как она всю жизнь работала для него, как экономила каждую копейку, чтобы дать ему образование, как теперь живёт одна в своей трёхкомнатной квартире на пенсию в двадцать тысяч рублей.
— Но мама, санаторий же дорого стоит, — попытался возразить он.
— Что ты мне говоришь про деньги? — голос матери стал жёстче. — Я тебя растила одна, отец ушёл, когда тебе было три года. Я работала на двух работах, чтобы ты ни в чём не нуждался. А теперь, когда мне плохо, ты считаешь копейки?
Андрей закрыл глаза. Ему было тридцать пять лет, но перед матерью он по-прежнему чувствовал себя виноватым ребёнком.
— Сколько стоит путёвка? — спросил он, уже зная, что проиграл.
— Восемьдесят тысяч. Но это же здоровье, Андрюша. Твоя мать ещё нужна тебе, правда?
Восемьдесят тысяч. Почти вся его премия за успешно завершённый проект. Те самые деньги, на которые они с Леной планировали поехать в Турцию. Лена уже даже внесла предоплату за туры на двоих — она тоже получала премию и была так счастлива, когда рассказывала ему о своих планах.
— Я подумаю, мама, — сказал он.
— Что тут думать? — голос матери стал обиженным. — Я думала, что воспитала благодарного сына. Но, видно, ошибалась.
После этого звонка Андрей долго сидел за своим столом, глядя в окно. Коллеги расходились по домам, поздравляя друг друга с успешным завершением проекта. А он думал о том, как объяснить Лене, что их совместный отпуск снова откладывается.
Это было не в первый раз. Три года назад, когда у них наконец появились деньги на нормальный отпуск, мать сломала ногу. Точнее, поскользнулась на даче и слегка подвернула щиколотку, но рассказывала всем, что сломала ногу. Тогда их отпуск превратился в две недели ремонта дачного туалета и покраски забора.
Два года назад у матери «обострился радикулит», и она не могла оставаться одна. Лена тогда даже не возражала — просто молча отменила бронь в отеле и провела отпуск, готовя компоты и убирая в материнском доме.
В прошлом году мать вдруг решила, что ей необходимо срочно поменять сантехнику, потому что «старую вот-вот прорвёт и затопит соседей». Андрей потратил все отпускные на сантехника и новую ванну.
А теперь санаторий.
Дверь квартиры хлопнула — пришла Лена. Андрей услышал, как она ставит сумку в прихожей, снимает обувь. В её движениях была особая лёгкость — она была счастлива. Наверное, думала о море, о том, как они будут гулять по набережной и пить вино на закате.
— Привет, дорогой! — Лена вошла на кухню, сияя улыбкой. — Я сегодня окончательно всё оформила. Нам нужно только страховки купить, а потом…
Она остановилась, увидев его лицо.
— Что случилось?
Андрей протянул ей документы санатория.
— Лен, мне мама звонила. Ей врач сказал, что срочно нужно лечиться. Сердце у неё совсем плохое.
Лена взяла документы, пробежала глазами. Он видел, как менялось выражение её лица.
— Восемьдесят тысяч? — переспросила она тихо.
— Да. Я понимаю, что это много, но…
— А наша Турция?
— Лен, мы можем поехать в следующем году. Или взять что-то подешевле. Помнишь, как мы ездили в Сочи? Тоже было неплохо.
Лена медленно опустилась на стул. Андрей видел, как у неё дрожат руки.
— Андрей, — сказала она очень тихо, — мне тридцать два года. Последний раз я была в нормальном отпуске семь лет назад. Семь лет, ты понимаешь?
— Лен, ну что ты. Мы же ездили…
— Куда мы ездили? — голос её стал громче. — На дачу к твоей матери! Мыть полы, красить заборы, копать грядки! Это ты называешь отпуском?
— Это тоже отдых. Свежий воздух…
— Отдых? — Лена встала, глаза её заблестели от слёз. — Знаешь, что я делала в прошлом отпуске? Перебирала твоей маме картошку! Три дня перебирала гнилую картошку в сыром подвале! А потом варила компоты из падалицы, которую она набрала под яблонями!
Андрей попытался взять её за руку, но она отдёрнула её.
— Лен, пойми, она старая. Одинокая. У неё только я есть.
— А у тебя есть жена! — крикнула Лена. — Или ты забыл? У тебя есть жена, которая тоже работает, которая тоже устаёт, которая тоже мечтает иногда отдохнуть!
— Мама меня растила одна…
— И что? Это означает, что ты должен всю жизнь чувствовать себя виноватым? Что ты должен жертвовать своей семьёй ради её прихотей?
— Это не прихоти! Она больна!
— Больна? — Лена засмеялась горько. — Андрей, твоя мать бегает по участку как молодая, таскает мешки с картошкой, рубит дрова. А как только дело доходит до денег — сразу становится при смерти!
Андрей почувствовал, как внутри поднимается злость. Как она смеет так говорить о его матери?
— Ты не знаешь, каково это — быть одному. Мама всю жизнь была одна…
— А я? — перебила его Лена. — А я что, не одна? Ты знаешь, как я провела выходные? Одна! Потому что ты поехал к маме чинить смеситель. А в прошлые выходные? Тоже одна — ты возил ей продукты. А позавчера вечером? Правильно, ты три часа разговаривал с ней по телефону!
— Она звонила, потому что ей плохо было…
— Ей всегда плохо, когда ты дома! — Лена уже кричала. — Удивительно, как точно у неё случаются приступы именно тогда, когда мы планируем что-то вместе!
Андрей встал, лицо его побледнело.
— Ты намекаешь, что она притворяется?
— Я не намекаю — я прямо говорю! Твоя мать — манипулятор. И ты этого не видишь, потому что привык чувствовать себя виноватым с детства!
— Лена!
— Что — Лена? Правда глаза режет? Хочешь, я тебе расскажу, что она говорила мне на кухне в прошлый раз, когда ты отлучился в магазин?
Андрей молчал, но по его лицу Лена поняла, что попала в цель.
— Она сказала, что я тебя избаловала. Что ты раньше каждые выходные приезжал к ней, а теперь всё реже. Что я плохо влияю на тебя и настраиваю против родной матери.
— Она беспокоится…
— Она ревнует! — выкрикнула Лена. — Она не может смириться с тем, что ты взрослый мужчина со своей семьёй! Для неё ты навсегда останешься маленьким мальчиком, который должен её слушаться!
Андрей отвернулся к окну. В груди у него всё сжалось. Он не хотел выбирать между матерью и женой. Почему женщины не могут понять, что есть вещи важнее денег?
— Мама растила меня одна, — повторил он упрямо. — Она многим пожертвовала ради меня.
— И теперь ты должен пожертвовать всем ради неё? А как же наша семья? Как же наши планы?
— Мы ещё молодые, у нас ещё будет время…
Лена вдруг замолчала. Когда Андрей повернулся, он увидел, что она плачет. Но это были не обычные слёзы — в них была какая-то страшная решимость.
— Знаешь что, — сказала она, вытирая лицо, — мне тридцать два года. И я устала ждать. Устала быть второй после твоей мамочки. Устала проводить каждый отпуск на грядках.
— Лен, ну что ты…
— Что?! Ты на свою премию купил путёвку матери? Ну тогда и отдыхать будешь у неё на даче! Больше ты за мой счёт в отпуск не поедешь!
Слова эти прозвучали как приговор. Лена развернулась и вышла из кухни. Андрей слышал, как она ходит по спальне, что-то достаёт из шкафа.
Он пошёл за ней. Лена укладывала вещи в чемодан.
— Ты что делаешь?
— Собираюсь. Полечу в Турцию.
— Как это? А деньги на двоих?
— Возьму номер получше. За свои деньги. Одна.
— Лен, подожди. Мы же можем взять что-нибудь попроще. В Сочи, например. Или в Крым. Там тоже море, и намного дешевле.
Лена остановилась, держа в руках летнее платье.
— В Сочи? — переспросила она. — В тот же отель, где мы были три года назад? Где текла крыша, а в душе не было горячей воды?
— Не везде же такие условия…
— Андрей, я каждый день работаю по десять часов. Я веду сложные переговоры, решаю проблемы, стрессую. И всё, о чём я мечтаю — это неделя нормального отдыха. Не на даче у твоей матери с лопатой в руках, а где-то, где мне будут подавать коктейли и я смогу просто лежать у бассейна.
— Но мама…
— Твоя мама здоровее нас обоих! — взорвалась Лена. — В прошлом месяце она сама таскала по огороду мешки с удобрениями. А в позапрошлом — перекапывала грядки. Но для тнбя она сразу становится немощной старушкой!
— Ты несправедлива к ней.
— Несправедлива? — Лена с силой закрыла чемодан. — А она справедлива ко мне? Когда в последний раз она спросила, как дела у меня? Когда интересовалась моей работой, моими планами? Для неё я просто препятствие между тобой и ней!
Андрей сел на кровать. Ему казалось, что мир вокруг рушится. С одной стороны — мать, которая действительно всю жизнь посвятила ему. С другой — жена, которую он любил и которая была права во многом.
— Лен, давай спокойно поговорим. Может быть, мы найдём компромисс.
— Компромисс? — Лена развернулась к нему. — Андрей, мы уже семь лет ищем компромиссы. И каждый раз этот компромисс означает, что твоя мать получает всё, что хочет, а я довольствуюсь объедками.
— Это нечестно…
— Нечестно? Хочешь цифры? В прошлом году ты отдал ей пятнадцать тысяч на лекарства, хотя у неё есть льготы. Двадцать тысяч на ремонт дачи. Тридцать тысяч — помнишь, она «срочно» захотела новый холодильник. И каждый месяц ты даёшь ей по пять тысяч «на жизнь».
Андрей молчал. Он никогда не считал эти деньги. Для него это было естественно — помогать матери.
— А знаешь, сколько мы потратили на себя за прошлый год? — продолжала Лена. — На отпуск, на развлечения, на то, чтобы просто порадовать себя? Ноль. Потому что всё уходило либо твоей маме, либо на коммунальные платежи.
— Мы не бедствуем…
— Мы выживаем! — крикнула Лена. — Мы работаем как лошади и выживаем! А твоя мама живёт лучше нас! У неё квартира больше, чем наша, у неё дача, у неё новая бытовая техника, которую мы ей покупаем!
— Она пенсионерка…
— Которая получает доходы от сдачи двух комнат в своей квартире! — Лена достала телефон. — Думаешь, я не знаю? Думаешь, я слепая? Я видела объявления в интернете!
Андрей замер. Он действительно не знал, что мать сдаёт комнаты.
— Она мне не говорила…
— Потому что тогда было бы сложнее просить у тебя деньги! Андрей, опомнись! Ты содержишь женщину, которая зарабатывает больше тебя!
Он почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Неужели мать действительно его обманывала?
— Может, у неё есть причины…
— Причины есть — жадность и желание контролировать тебя! — Лена села рядом с ним, взяла за руки. — Андрей, я не прошу тебя бросить мать. Я прошу просто начать жить своей жизнью. Мы с тобой семья, у нас должны быть свои планы, свои мечты.
— Но если ей действительно плохо…
— Тогда пусть едет в санаторий на свои деньги! Или хотя бы доплачивает! Почему она должна ехать в самый дорогой санаторий за твой счёт?
Андрей молчал. В глубине души он понимал, что Лена права. Но отказать матери было выше его сил.
— Я уже дал согласие, — сказал он наконец.
Лена отпустила его руки.
— Понятно.
Она встала и продолжила укладывать чемодан. Андрей смотрел, как она аккуратно складывает купальники, летние платья, крем от загара.
— Лен, подожди. Давай ещё раз всё обсудим. Может быть, мама согласится на более дешёвый санаторий…
— Андрей, — Лена не поднимала головы, — я устала обсуждать. Я устала быть понимающей. Я устала жертвовать своими желаниями ради женщины, которая даже не пытается скрывать, что считает меня помехой.
— Она тебя не считает помехой…
— Нет? А почему тогда она каждый раз, когда я прихожу, начинает жаловаться на здоровье? Почему обязательно находит какую-то срочную работу именно в выходные, когда мы планируем побыть вместе?
Андрей хотел возразить, но вспомнил последние месяцы. Действительно, мать как будто чувствовала, когда у них планы, и тут же у неё что-то случалось.
— Может быть, это совпадение…
— Семь лет совпадений? — Лена захлопнула чемодан. — Андрей, я тебя люблю. Но я не могу больше жить в роли соперницы твоей матери за твоё внимание.
Она пошла к двери, таща за собой чемодан.
— Ты куда?
— У подруги поживу. А потом в аэропорт.
— Лен, постой!
Она остановилась у порога.
— Знаешь, что самое обидное? — сказала она, не оборачиваясь. — Ты даже не попытался найти компромисс. Ты сразу выбрал её. Как всегда.
— Это неправда…
— Правда. И в следующий раз будет так же. И через год, и через десять лет. Потому что ты не умеешь ей сказать «нет».
Дверь хлопнула. Андрей остался один в квартире, которая вдруг показалась ему огромной и пустой.
Он долго сидел на кровати, глядя на разбросанные по полу вещи — те, что Лена не взяла с собой. В шкафу остались его рубашки и её платья, висящие рядом, как символ жизни, которая могла быть, но которой больше не будет.
Телефон зазвонил. Мама.
— Андрюша, спасибо тебе большое. Я уже всё оформила, завтра еду. Ты такой хороший сын.
— Мам, а ты действительно сдаёшь комнаты?
Молчание. Потом осторожно:
— А кто тебе сказал?
— Лена видела объявление.
— Ах, Лена… — в голосе матери появились стальные нотки. — Андрюша, эти деньги не большие. Коммунальные платежи польшие, продукты подорожали…
— Мам, почему ты мне не сказала?
— А зачем расстраивать тебя? Ты и так много работаешь…
Андрей закрыл глаза. Лена была права. Мать действительно его обманывала.
— Мам, может быть, доплатишь за санаторий? Хотя бы половину?
— Андрюша! — голос матери стал обиженным. — Я думала, сын будет рад помочь матери! Что это за разговоры про деньги?
— Мам, просто у нас тоже планы были…
— У тебя планы важнее материнского здоровья? Ну хорошо, хорошо. Я тогда вообще никуда не поеду. Буду дома умирать. Не хочу быть обузой…
И снова этот тон. Тон обиженной мученицы, перед которым он был бессилен с детства.
— Мам, я не это имел в виду…
— Нет-нет, я всё поняла. Лена тебя настроила против меня. Она хочет, чтобы я умерла, и ты был бы только её.
— Мам, прекрати!
— Ладно, сынок. Я не буду тебя больше беспокоить. Отменю путёвку и буду сидеть дома. Авось доживу до осени…
Телефон повис в руке. Андрей понимал, что мать использует против него те же приёмы, что и двадцать лет назад. Но знание этого не делало их менее действенными.
Он позвонил Лене.
— Что? — голос у неё был холодный.
— Лен, давай ещё раз поговорим…
— Не о чем говорить. Ты сделал выбор.
— Я попытался объяснить маме…
— И что она сказала?
Андрей молчал.
— То-то же, — сказала Лена. — Слушай, я приеду завтра забрать остальные вещи.
— Ты… ты уходишь?
— Пока не знаю. Съезжу в отпуск, подумаю.
— Лен, не надо принимать поспешных решений…
— Андрей, мне нужно время. Подумать о том, чего я хочу от жизни. О том, готова ли я ещё тридцать лет делить тебя с твоей матерью.
— Мы можем всё решить…
— Можем. Если ты наконец решишь, кто важнее — мать или жена.
— Это нечестный выбор…
— Это жизнь, — сказала Лена и повесила трубку.
Андрей провёл бессонную ночь, мучаясь сомнениями. К утру он принял решение. Позвонил матери и сказал, что не может оплатить путёвку целиком — пусть доплатит половину из своих денег.
— Значит, она тебя всё-таки настроила против меня, — сказала мать холодно. — Ну что ж, я всё поняла. Обойдусь без санатория.
— Мам, я готов заплатить половину…
— Не нужно мне твоих подачек. Видно, чужая женщина тебе дороже родной матери.
Она повесила трубку. Андрей понимал, что теперь последуют дни обиженного молчания, потом слёзы, потом рассказы всем знакомым о неблагодарном сыне.
Но он впервые в жизни сказал матери «нет». И это было страшно, и освобождающе одновременно.
Он позвонил Лене.
— Лен, я отказался оплачивать маме путёвку.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Сказал, что могу доплатить только половину.
Молчание.
— И что она ответила?
— Обиделась. Сказала, что обойдётся без санатория.
— Андрей… — голос Лены стал мягче. — Ты понимаешь, что сейчас она будет давить на тебя ещё сильнее?
— Понимаю.
— И что ты будешь делать?
— Не знаю, — честно признался он. — Впервые в жизни не знаю.
— Слушай, — Лена помолчала, — а давай всё-таки съездим вместе. Возьмём что-нибудь среднее по цене. Не элитный отель, но и не совковый санаторий.
Андрею показалось, что солнце снова взошло.
— Правда?
— Правда. Но с условием.
— Каким?
— Твоя мать не должна знать, куда мы едем и когда возвращаемся. И если у неё что-то случится, пока мы в отпуске — это не повод лететь домой.
Андрей задумался. Он никогда не скрывал от матери своих планов.
— Хорошо, — сказал он наконец.
Сынок, она совсем не умеет вести хозяйство, я научу её быть хорошей женой! – пообещала свекровь, не зная, что я все слышала