— Проведите меня к столику, забронированному на имя Владимира Петрова, пожалуйста. Там юбилей пятидесятилетия.
Бедняга проводил меня через весь зал, и я чувствовала на себе взгляды всех присутствующих. Знаете, когда идёшь, а у тебя такое ощущение, что звук твоих шагов разносится на всю округу? Тапочки мои шлёпали по паркету, халат развевался, а помпоны весело подпрыгивали при каждом шаге.
Но обо всём по порядку.
Всё началось утром, в день юбилея Вовы. Я проснулась в семь, как обычно, сразу мысленно прокрутила план на день: в десять записалась к парикмахеру, в час — маникюр, в три — забрать торт, в четыре — уже быть в ресторане, чтобы проверить сервировку и встретить первых гостей. Вова ещё спал, раскинувшись на всю кровать, и я подумала, какой же он всё-таки увалень по утрам. Пятьдесят лет мужику, а встаёт как подросток — через силу и с недовольной мордой.
Кофе ещё не успел завариться, как зазвонил телефон. Смотрю — Галина Петровна. В восемь утра. Свекровь моя, надо сказать, дама пунктуальная, но звонить в такую рань — это что-то новенькое.
— Леночка, доброе утро, — её голос звучал подозрительно сладко. — Не разбудила?
— Нет-нет, Галина Петровна, я уже встала. Готовлюсь к празднику.
— Вот об этом я и хотела поговорить. У меня к тебе такая… деликатная просьба.
Я уже насторожилась. Когда свекровь начинает со слов «деликатная просьба», жди подвоха. За четырнадцать лет брака я это усвоила крепко.
— Слушаю вас.
— Ты знаешь, сегодня такой важный день для Вовочки. Круглая дата, гости, всё внимание должно быть приковано к нему…
Она помолчала, и я почувствовала, как что-то неприятное начинает шевелиться внутри.
— И вот я подумала… а не могла бы ты сегодня, ну как бы это сказать… не светиться особо? Дать сыну побыть главным героем дня?
Я чуть кофе не поперхнулась.
— Простите, как это — не светиться
— Ну, ты понимаешь… — голос стал ещё более обтекаемым. — Не привлекать к себе лишнего внимания. Ты ведь такая яркая, активная, все тебя сразу замечают. А сегодня пусть все смотрят на именинника.
Я молчала, пытаясь переварить услышанное. А Галина Петровна, видимо, решив, что я согласилась, продолжила:
— Я так рада, что ты меня понимаешь! Ты же умная девочка, знаешь, как важно мужчине чувствовать себя главным.
— Галина Петровна, а что именно вы имеете в виду под «не светиться»?
— Да ничего особенного, милая. Просто будь сегодня поскромнее. Не берись за всё подряд, дай другим проявить инициативу.
Другим — это кому? Ей что ли? Которая за все годы нашего брака ни разу не организовала даже семейного ужина, зато всегда находила что покритиковать в моих блюдах?
— Понятно, — сказала я. — Хорошо, Галина Петровна.
— Вот и замечательно! До встречи, дорогая.
Она повесила трубку, а я так и стояла с телефоном в руке, глядя в одну точку. «Не светиться. Не привлекать внимания. Быть скромнее.»
В этот момент внутри меня зародилась тихая ярость. Знаете такое состояние? Когда внутри всё кипит, а снаружи ты абсолютно спокойна.
Я вспомнила, как месяц назад начала готовиться к этому юбилею. Обзвонила всех друзей и родственников, выбирала ресторан, согласовывала меню, заказывала торт в кондитерской на другом конце города, потому что только там делают его любимый «Наполеон» с правильным кремом. Заказывала музыканта, продумывала программу.
А ещё, вспомнила день рождения самой Галины Петровны в прошлом году. Как я накрывала стол, встречала гостей, следила, чтобы у всех были полные бокалы. А она сидела в центре стола в своём новом платье с блёстками и принимала поздравления. И когда тётя Зина сказала: «Галя, какой у тебя замечательный стол!», свекровь улыбнулась и ответила: «Стараюсь для дорогих гостей!»
Стараюсь. Я стараюсь, а заслуги получает она.
И сейчас, значит, я должна «не светиться». Чтобы не затмить её сына. Моего мужа, между прочим.
Вошёл Вова, растрёпанный, в одних трусах, почесывая живот.
— С кем говорила? — пробурчал он, направляясь к кофеварке.
— С твоей мамой.
— М-м-м. Что она хотела?
Я посмотрела на него внимательно. На этого мужчину, ради которого я четырнадцать лет терплю колкости его матери. Который никогда не вступается за меня, когда она начинает свои игры. Который всегда говорит: «Да не обращай внимания, она у нас такая».
— Попросила меня сегодня «не светиться».
Вова поднял глаза от чашки.
— Как это?
— А вот так. Не привлекать к себе внимания. Дать тебе побыть главным героем.
Он фыркнул.
— Брось, Лен. Не обращай внимания, она у нас такая. Ты же знаешь.
Знаю. Конечно, знаю.
— Вова, а как ты думаешь, что она имела в виду?
Он пожал плечами, уже теряя интерес к разговору.
— Да кто её знает. Наверное, чтобы ты не командовала всеми, как обычно.
Не командовала, как обычно. То есть не организовывала всё, чтобы ему было хорошо и комфортно.
— Понятно, — сказала я.
И пошла в спальню. Открыла шкаф, достала новое платье — фисташкового цвета, элегантное, которое купила специально для этого дня.
И тут меня осенило.
Хотите, чтобы я не светилась? Пожалуйста. Я выполню вашу просьбу в точности.
Я отложила платье в сторону и надела домашний халат. Тот самый, морковного цвета, который Вова мне подарил на прошлый Новый год со словами: «Чтобы дома красивая ходила». Халат, честно говоря, жуткий — яркий, с какими-то непонятными рюшами по краям. Но зато очень домашний, очень «невыразительный».
Позвонила мастерам — отменила парикмахера и маникюр. Волосы растрепала. Никакой косметики. И в довершение — домашние тапочки. Те самые, с розовыми помпонами, которые мне подарила на день рождения племянница. Я их никогда не носила — стеснялась. А тут подумала: а что стесняться? Сегодня же я не свечусь.
В два часа начала собираться. Вова уже был готов — новый костюм, запонки, хорошо пах. Увидел меня и опешил.
— Лен, ты что, больная?
— Нет, почему?
— Ты… это… в чём идёшь-то?
— В халате.
— Как в халате?! На мой юбилей?!
— Вова, твоя мама попросила меня не светиться. Вот я и не свечусь.
Он стоял, хлопая глазами.
— Лена, это же мой юбилей! Что люди подумают?
— А что они подумают?
— Что у меня жена… того!
— Или что у тебя жена, очень прислушивается к просьбам твоей мамы! Разве не этого она хотела?
Вова попытался было ещё что-то сказать, но я уже направилась к двери.
— Поехали, опаздываем.
В ресторане я сразу прошла к нашему столику. Гости ещё не собрались, только официанты суетились, расставляя блюда. Один из них — тот самый, который меня встретил, — всё косился в мою сторону, видимо, до сих пор не мог поверить своим глазам.
Первыми пришли Вовины коллеги с жёнами. Я их встретила как обычно — улыбкой и радостными возгласами. Светлана, жена его начальника, просто остолбенела.
— Лена? Это… ты?
— Конечно, я. Проходите, садитесь.
— А ты… это… заболела что ли?
— Нет, просто решила не светиться сегодня.
Они переглянулись, но ничего сказать не решились.
Потом подтянулись остальные. Мои подруги, Вовины друзья, коллеги, дальние родственники. Реакция была примерно одинаковая — сначала удивление, потом недоумение, потом попытки понять, шутка это или что-то серьёзное.
А я держалась молодцом. Улыбалась, здоровалась, усаживала гостей, но на все вопросы о своём внешнем виде отвечала одно и то же:
— Попросили не светиться — вот и не свечусь.
И тут появилась она. Галина Петровна, во всём своём великолепии. Новое платье, украшения, причёска — одним словом, при полном параде. Она вошла, оглядела зал, помахала рукой знакомым и только потом увидела меня.
Я видела, как её лицо менялось. Сначала недоумение, потом что-то вроде ужаса, а потом — злость. Чистая, неприкрытая злость.
Она подошла ко мне быстрым шагом.
— Елена, что это значит?
— Что именно, Галина Петровна?
— Это! — она показала на меня рукой. — В чём ты пришла?!
— В халате и тапочках, — спокойно ответила я. — А что не так?
— Как что не так?! Это юбилей моего сына! Что люди подумают?!
— А что они подумают? — повторила я её же слова.
— Что у него жена… — она запнулась, видимо, не решаясь произнести то, что думала.
— Странная? — подсказала я. — Или что у него жена, которая выполняет ваши просьбы?
— Какие ещё просьбы?!
Я улыбнулась.
— Галина Петровна, сегодня утром вы попросили меня не светиться. Вот я и не свечусь. Разве не этого вы хотели?
Она побледнела.
— Я не это имела в виду!
— А что именно? — я говорила тихо, но так, чтобы слышали соседние столики. — Объясните мне, пожалуйста, что значит «не светиться»?
Галина Петровна оглянулась по сторонам. Разговоры за столиками потихоньку затихали, гости прислушивались к нашему диалогу.
— Ну… я имела в виду… не выпендриваться…
— Не выпендриваться как? Конкретно. Чтобы я понимала.
— Не… не командовать всеми! Не строить из себя хозяйку!
Повисла тишина. Даже официанты притихли.
А я улыбнулась ещё шире.
— Понятно. Значит, я не должна командовать и устраивать из себя хозяйку. Тогда, может быть, вы возьмёте это на себя? Гости пришли, а программы нет, музыкант не знает, когда начинать, официанты спрашивают про порядок подачи блюд…
Галина Петровна растерялась.
— Я… я то откуда это должна знать?
— Но ведь вы же хотели, чтобы я не командовала. Значит, командовать будете вы.
Тут в разговор вмешался Вова. Он подошёл к нам красный как рак.
— Мам, Лен, прекратите, пожалуйста. Гости смотрят.
— Вова, — сказала я, поворачиваясь к нему. — Твоя мама утром попросила меня не светиться на твоём юбилее. Я выполняю её просьбу. Что не так?
Он посмотрел на меня, потом на неё, потом снова на меня. И вдруг… рассмеялся. Сначала тихо, потом громче.
— Мам, — сказал он, глядя на Галину Петровну. — Ты попросила Лену не светиться?
— Я… ну да… но не в таком же смысле!
— А в каком? — Вова всё ещё смеялся. — Лена, ну это гениально! Мама попросила не светиться — ты и не светишься. Буквально.
Галина Петровна стояла с открытым ртом.
— Володя, ты что, её поддерживаешь?!
— Мам, ты получила именно то, о чём просила. Лена сегодня точно не затмит меня своим внешним видом. Теперь все внимание на мне, как ты и хотела.
И тут произошло что-то удивительное. Сначала засмеялась Светлана, жена Вовиного начальника. Потом Вовкин друг Серёга. Потом ещё кто-то. И через минуту весь зал хохотал.
А я посмотрела на своего мужа и подумала, что всё-таки он молодец. Пусть он не всегда меня защищает, но хотя бы способен признать абсурд ситуации.
— Ладно, — сказала я. — Пойду переоденусь. В машине у меня лежит запасной наряд.
— Какой ещё запасной? — удивился Вова.
— А ты как думал? Я же всё-таки организатор этого праздника. Должна была предусмотреть все варианты развития событий.
Я направилась к выходу, а за спиной услышала голос Галины Петровны:
— Володя, она это специально!
— Конечно, специально, мам. А ты что хотела?
Когда я вернулась в своём фисташковом платье, с наспех уложенными волосами и макияжем, праздник был в самом разгаре. Музыкант играл, гости веселились, а Галина Петровна сидела тихо, как мышка, и больше не пыталась мне ничего указывать.
За весь вечер ко мне подошло человек десять с вопросами типа «А что это было?» или «Лена, ты молодец, я бы так не смогла». А одна Вовина тётка даже сказала:
— Знаешь, Лен, а я тебя поддерживаю. Пора было поставить Галину на место.
Праздник прошёл прекрасно. Вова произнёс речь, гости поздравляли, музыкант играл любимые песни. А я сидела и думала о том, что иногда самый эффективный способ показать человеку абсурдность его просьб — это выполнить их в точности.
Галина Петровна больше не звонит мне с «деликатными просьбами». А если и просит о чём-то, то формулирует очень чётко и конкретно. Видимо, поняла, что я склонна понимать слова буквально.
А ещё она перестала пытаться руководить семейными праздниками. Теперь она приходит как обычная гостья, садится за стол и ждёт, когда её покормят и развлекут. И знаете что? Стало гораздо удобнее и легче жить.
Теперь, когда кто-то просит меня «не светиться» или «быть поскромнее», я всегда уточняю: «А что именно вы имеете в виду?». И если они не могут объяснить, чего хотят, значит, и сами не знают. А я не экстрасенс, чтобы угадывать.
Иногда самый лучший способ решить проблему — это просто сделать именно то, о чём тебя просят. Буквально.
— Да мне напевать, что ты хочешь, дорогой мой! Я не собираюсь тратить состояние на эту никому ненужную лодку