Алина стояла у окна кухни, наблюдая, как осенние листья медленно опадают на асфальт внутреннего двора. За спиной слышались знакомые звуки: детский смех, шарканье тапочек по паркету, хлопанье дверцы холодильника. Она не оборачивалась — знала, что увидит ту же картину, что и каждый день последние три месяца.
Инга снова пришла. С детьми, разумеется. Пятилетний Артём уже успел растянуться на диване с планшетом, а трёхлетняя Соня исследовала содержимое нижних кухонных шкафчиков. Сама Инга, как всегда, устроилась за обеденным столом с чашкой кофе и печеньем из Алининых запасов.
— Серёж, а у вас есть ещё что-нибудь к чаю? — донёсся голос золовки из кухни. — А то детей покормить нечем.
Алина сжала кулаки. «Детей покормить нечем» — это про тех детей, которых мать привезла сюда в десять утра, не предупредив, не спросив, удобно ли? И которые, судя по всему, собирались провести здесь весь день, пока папа на работе зарабатывает деньги, а мама отдыхает от домашних хлопот.
— Конечно, в холодильнике есть творожки, — отозвался Сергей, поднимая голову от ноутбука. — Алин, покажешь, где лежат?
Алина повернулась. Её муж сидел в гостиной на своём любимом кресле, работал удалённо. Инга развалилась на диване, листая ленту в телефоне. Дети… дети делали то, что всегда: превращали квартиру в филиал детского сада.
— Показывать не нужно, — ровно сказала Алина. — Инга уже третий месяц знает расположение всех шкафов лучше меня.
В комнате повисла неловкая тишина. Сергей поднял бровь, Инга наконец оторвалась от экрана телефона.
— Алинка, ты что-то не в настроении сегодня? — с напускной заботой произнесла золовка. — Может, голова болит? У меня есть хорошие таблетки…
— Настроение у меня нормальное, — отрезала Алина. — Просто удивляюсь, как это ты до сих пор не запомнила, где что лежит. При таком-то количестве визитов.
Сергей откашлялся, явно пытаясь разрядить обстановку:
— Девочки, не ссорьтесь. Инга, ты же знаешь, Алина много работает, устаёт…
— Да я не ссорюсь! — возмутилась Инга. — Я просто пришла в гости к родному брату. Или теперь нельзя?
«Гости», — мысленно усмехнулась Алина. Гости обычно предупреждают о своём приходе. Гости приносят что-то к столу. Гости не позволяют детям рисовать на обоях и не оставляют грязную посуду в раковине.
— Конечно, можно, — вмешался Сергей. — Инга, ты всегда желанная гостья.
Алина посмотрела на мужа долгим взглядом. «Желанная гостья». Для кого желанная? Для него — может быть. Он не убирает за детьми игрушки, не отмывает пятна от сока с дивана, не покупает продукты, которые исчезают с космической скоростью.
Она развернулась и пошла в спальню. Нужно было успокоиться, взять себя в руки. Не устраивать сцены при детях.
В спальне Алина присела на край кровати и достала телефон. Сообщение от подруги Светы: «Как дела? Инга опять пришла?»
Света знала ситуацию. Алина жаловалась ей не раз, пытаясь найти поддержку и совет. Света была категорична: «Скажи мужу чётко — или он решает вопрос с сестрой, или ты решишь сама».
Но Алина пока не решалась на жёсткие меры. Всё-таки семья. Всё-таки дети ни в чём не виноваты. И потом, Сергей так дорожит отношениями с сестрой… После смерти родителей они стали особенно близки.
Из гостиной донеслось что-то вроде грохота и детский плач. Алина вздохнула и поспешила посмотреть, что случилось.
Картина была предсказуемой: на полу лежало разбитое кашпо с орхидеей, которой Алина так гордилась. Редкий вариегатный вид, красивые белые цветы с фиолетовыми прожилками. Она специально купила роскошное керамическое кашпо с ажурными отверстиями для корней. Теперь растение лежало в куче земли и осколков керамики.
— Что случилось? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
— Артёмка нечаянно зацепил, когда мяч кидал, — виновато пробормотала Инга, поднимая плачущего сына. — Ну что ты ревёшь, не специально же!
— Не специально, — повторила Алина тихо.
Сергей уже поднялся с кресла, принёс веник и совок:
— Не страшно, Алин. Купим новую орхидею. Даже лучше найдём.
— Эта была особенная, — сказала Алина, опускаясь на корточки рядом с разбитым горшком. — Редкий экземпляр. Я её два года растила.
— Мам, я не хотел! — всхлипывал Артём. — Мячик сам полетел!
Алина посмотрела на мальчика. Нет, конечно, он не хотел. Но почему в квартире вообще можно играть мячом? Где была мать в этот момент? А где дядя, который разрешает племянникам всё что угодно?
— Ничего, Артёмка, — мягко сказала она. — Бывает.
Инга облегчённо выдохнула:
— Ну слава богу, что ты адекватная. А то я уже испугалась, что скандал будет.
«Адекватная», — мысленно повторила Алина, собирая осколки. Да, очень адекватная. Настолько адекватная, что позволяю превратить свой дом в проходной двор.
— Серёж, поговори с Ингой, — тихо сказала она мужу, когда они остались вдвоём на кухне. — Пусть предупреждает о визитах. И следит за детьми получше.
— Алин, не утрируй, — отмахнулся Сергей. — Дети есть дети. А Инга в декрете, ей тяжело одной с двумя малышами.
— Мне тоже тяжело, — резко ответила Алина. — Только у меня ещё и работа есть.
— Так никто не заставляет тебя убирать за ними. Инга сама приберёт, если попросить.
Алина хотела возразить, но промолчала. Сколько раз она уже просила? Сколько раз объясняла, что грязная посуда в раковине её раздражает, что разбросанные игрушки мешают, что исчезающие продукты напрягают? Инга кивала, извинялась, обещала — и ничего не менялось.
— Хорошо, — сказала Алина. — Поговори с ней. И орхидею новую купи.
— Конечно, солнце, — улыбнулся Сергей, обнимая жену за плечи. — Всё решим.
Но время шло, а ничего не решалось. Инга по-прежнему появлялась каждый день, причём теперь у неё были ключи — Сергей сделал дубликат «на всякий случай». Орхидею муж так и не купил, отмахиваясь: «Да забыл, в выходные съездим в садовый».
А в понедельник случилось то, что переполнило чашу терпения.
Коллега Марина привезла из командировки в Бельгию коробку конфет ручной работы — тех самых, с марципановой начинкой, которые Алина обожала. Таких в у них не продавалось, это был редкий деликатес, подарок для настоящего ценителя.
Алина аккуратно донесла коробку до дома, как особо ценный груз. Планировала попробовать на выходных, за чашкой хорошего чая, когда можно будет спокойно насладиться вкусом.
Но когда она на следующий день вернулась с работы, обнаружила только пустую разорванную коробку в мусорном ведре.
— Где конфеты? — спросила она у мужа.
Сергей виновато развёл руками:
— Инга приходила с детьми. Они увидели коробку, ну и… Ты же знаешь, как сложно объяснить детям, что нельзя.
— Сложно объяснить детям, что нельзя брать чужое? — медленно переспросила Алина.
— Да не чужое же, семья всё-таки. Инга говорит, что купит тебе новые.
— Где она купит бельгийские конфеты ручной работы?
— Ну… другие купит. Хорошие.
Алина смотрела на мужа и понимала: он не понимает. Не понимает, что дело не в конфетах. Дело в том, что её границы топчут, её дом превратили в филиал чужой семьи, а её мнение не имеет веса.
Она ничего не сказала. Просто кивнула и пошла в спальню.
На следующий день Алина взяла отгул и отправилась в строительный магазин. Купила хороший замок,. нашла слесаря, который согласился приехать в тот же день.
— Замок хороший, — одобрил мастер, осматривая покупку. — Надёжный. Хотите, и звонок поменяю? А то у вас старый какой-то.
— Не нужно, — ответила Алина. — Только замок.
Работа заняла полчаса. Слесарь ушёл, оставив Алине новые ключи — комплект для неё и комплект для Сергея.
Вечером, когда муж вернулся с работы, он долго возился с ключами у двери, потом начал звонить.
Алина открыла не сразу. Дала ему постоять, подумать.
— Алин, что за чёрт? — возмутился Сергей, входя в прихожую. — Замок сломался? Ключ не поворачивается!
— А я замок поменяла, твоей сестре тут делать нечего, — спокойно сказала Алина, закрывая дверь. — Я устала терпеть наглую золовку и её семейку.
Сергей остановился как вкопанный:
— Ты что?!
— Поменяла замок, — повторила Алина, проходя в кухню. — Хочешь чай?
— Какой чай?! Ты поменяла замок?! Без меня?!
— С тобой советоваться не стала, — Алина достала чайник, налила воды. — Ты же не советовался со мной, когда ключи сестре дал.
— Это совсем другое дело!
— Да? А в чём разница?
Сергей растерянно молчал. Алина поставила чайник на плиту, повернулась к мужу:
— Сережа, я три месяца просила тебя поговорить с Ингой. Объяснить ей, что у нас тоже есть своя жизнь. Что нельзя приходить без предупреждения каждый день. Что нужно следить за детьми. Ты обещал, но ничего не делал.
— Я собирался…
— Собирался. А орхидею новую тоже собирался купить? И конфеты мои собирался защитить от чужих детей?
— Алин, это же дети! Им нельзя объяснить…
— Можно, — твёрдо сказала Алина. — И нужно. Но твоя сестра считает, что ей здесь всё можно. А ты её в этом поддерживаешь.
— Я не поддерживаю! Просто… она одна с детьми, ей тяжело…
— А мне легко? Мне легко каждый день приходить домой и обнаруживать здесь чужую семью? Мне легко покупать продукты на четверых взрослых и двоих детей? Мне легко убирать за детьми, которые даже «спасибо» не говорят?
Сергей опустил голову:
— Я не думал, что тебе так тяжело…
— А я думала, что ты сам догадаешься. Но нет.
Чайник закипел. Алина заварила чай, достала печенье. Обычные действия, знакомые до автоматизма.
— И что теперь? — тихо спросил Сергей. — Инга же не поймёт. Обидится.
— Пусть обижается, — пожала плечами Алина. — Я не обязана терпеть неуважение к себе ради чьих-то чувств.
— Но она семья…
— Семья — это когда уважают границы друг друга. Когда считаются с интересами. А когда один человек решает, что другому должно быть всё равно — это не семья. Это паразитизм.
Сергей сел за стол, взял чашку чая:
— Хорошо, я поговорю с ней.
— Нет, — покачала головой Алина. — Теперь разговор будет другой. Ты объяснишь ей, что теперь она может приходить только по приглашению. В удобное нам время. И с детьми обязана следить сама.
— А если она не согласится?
— Тогда пусть не приходит вообще.
— Алин, ты же понимаешь, что так нельзя? Мы близкие люди…
— Близкие люди уважают друг друга, — повторила Алина. — А твоя сестра меня не уважает. И ты, получается, тоже.
Сергей хотел возразить, но посмотрел в лицо жене и промолчал. В её глазах была такая твёрдость, такое спокойное решение, что стало ясно: отступать она не собирается.
— Хорошо, — вздохнул он. — Я всё объясню Инге.
Разговор с сестрой был тяжёлым. Инга не понимала, возмущалась, плакала. Обвинила Алину в чёрствости, а брата — в предательстве. Говорила, что после смерти родителей рассчитывала на его поддержку, что чувствует себя брошенной.
— Инга, я не бросаю тебя, — терпеливо объяснял Сергей. — Но у нас с Алиной тоже есть право на личную жизнь. Приходи в гости, но давай договариваемся заранее. И за детьми следи, пожалуйста.
— Значит, теперь мне к родному брату по записи ходить? — всхлипывала Инга.
— Не по записи, а по договорённости. Это нормально.
Инга обиделась и две недели не появлялась. Потом позвонила, сухо спросила, можно ли прийти в субботу на пару часов. Пришла, вела себя подчёркнуто правильно: дети сидели тихо, посуда была помыта, даже принесла торт к чаю.
Постепенно отношения наладились. Инга нашла удалённую работу — оказалось, что сидеть дома ей действительно было скучно, а постоянные визиты к брату были способом убить время. Теперь у неё появилось дело, новые интересы.
А Алина наконец получила то, что хотела: дом, где она могла отдыхать после работы, где её вещи оставались целыми, а продукты не исчезали загадочным образом.
— Знаешь, — сказал как-то Сергей, обнимая жену на кухне. — Ты была права насчёт замка.
— Я знала, — улыбнулась Алина. — Просто иногда нужно действовать решительно.
— И зачем я так долго тянул?
— Потому что боялся обидеть сестру. Это понятно.
— А ты не боялась?
Алина задумалась:
— Боялась. Но больше боялась потерять саму себя. Когда постоянно подстраиваешься под чужие потребности, в какой-то момент перестаёшь понимать, где твои границы.
— И как поняла, что пора действовать?
— Когда поняла, что никто не собирается что-то менять. Тогда стало ясно: либо я сама решу проблему, либо буду терпеть до бесконечности.
Сергей крепче обнял жену:
— Прости, что не услышал тебя сразу.
— Зато теперь услышал. Это главное.
За окном уже совсем стемнело. В квартире было тихо и уютно. Алина стояла в объятиях мужа и думала о том, как важно уметь защищать свои границы. Иногда это требует жёстких мер. Но без этого невозможно сохранить себя и своё пространство.
А новая орхидея — редкий сорт с фиолетовыми прожилками — уже прижилась на подоконнике и подарила первый цветонос.
— Как это мой дом теперь ваш? Только потому, что вы родители моего мужа? — я не могла поверить в наглость свекрови