— Мне мама запретила квартиру сдавать, давай лучше ты как-то сама на машину заработаешь, — одёрнул меня муж

— Повтори, — тихо попросила она, хотя прекрасно расслышала с первого раза.

— Лен, ну что ты… — Андрей обернулся, и в его взгляде была та неловкость, которая появляется у человека, осознавшего, что сказал что-то не то. — Мама считает, что квартира должна оставаться в семье. Вдруг что случится, понимаешь? А машину мы купим, когда накопим. Ты же умничка, найдёшь подработку.

Лена медленно опустилась на край дивана. В голове крутились цифры: тридцать пять тысяч в месяц — именно столько можно было получать с однушки в их районе. Этого хватило бы на кредит за приличный автомобиль, да ещё и осталось бы. А ей нужна была машина не для прихоти — после повышения на работе её постоянно отправляли проверять подрядчиков по всем районам. На автобусах не наездишься, да и выглядело это несолидно.

— Андрей, — начала она осторожно, — твоя квартира пустует. Пыль там собирается, плитка в ванной потрескалась от перепадов температуры. Какой смысл держать её закрытой?

— Мама говорит, что чужие люди могут что-то сломать, или… ну, ты понимаешь, там всякое может случиться.

— Твоя мама. — Лена почувствовала, как внутри что-то скручивается в тугой узел. — А мнение жены тебя не интересует?

Андрей подошёл и сел рядом, попытался взять её за руку, но Лена отодвинулась.

— Лен, не надо так. Мама не хочет делать нам плохо. Просто она переживает. Помнишь, как у Светки из нашего подъезда квартиросъёмщики холодильник продали и съехали? Или как у тёти Вали всю проводку спалили?

— У тёти Вали проводка сама спалилась, ей сто лет было! — Лена встала и принялась ходить по комнате. — А Светкина история — это просто страшилки для домохозяек. Андрей, мы могли бы оформить всё через агентство, проверить арендаторов, сделать договор…

— Мама считает…

— Мама, мама! — взорвалась Лена. — Я твоя жена или твоя мама? Мне двадцать семь лет, я работаю с восьми утра до семи вечера, плюс командировки, плюс дом, плюс готовка, потому что твоя драгоценная мамочка в пятьдесят пять лет вдруг разучилась готовить! А теперь ещё и подработку искать должна, чтобы купить машину, которая нужна мне для работы!

Андрей побледнел. Он явно не ожидал такой реакции.

— Лена, успокойся. Соседи услышат.

— А мне плевать на соседей! — Но голос её сам собой стал тише. Действительно, стены в маминой квартире тонкие, а Галина Петровна, его мать, сейчас была дома. — Послушай меня внимательно. Я предлагаю разумный выход из ситуации. У нас есть пустующая недвижимость, которая может приносить доход. Мне нужна машина для работы. Логично было бы эти два факта связать, не правда ли?

— Но мама…

— Твоя мама живёт в собственной квартире! — Лена схватилась за голову. — При чём здесь она?

В этот момент дверь в гостиную приоткрылась, и появилась Галина Петровна. Невысокая, полная женщина с аккуратной химической завивкой и вечно недовольным выражением лица.

— Что тут за крики? — спросила она, но по тону было ясно, что она слышала весь разговор.

— Галина Петровна, — Лена развернулась к свекрови, — объясните мне, пожалуйста, почему вы против того, чтобы сдать Андрееву квартиру?

— А зачем мне что-то объяснять? — Галина Петровна прошла в комнату и села в своё любимое кресло. — Это наша семейная квартира. Досталась от бабушки, она ещё пригодится.

— Для чего пригодится?

— Всякое в жизни бывает. — Свекровь многозначительно посмотрела на неё. — Молодые семьи часто не складываются. Хорошо, что у сына будет куда вернуться.

Лена почувствовала, как кровь приливает к лицу.

— То есть вы рассчитываете на наш развод?

— Я ни на что не рассчитываю. Просто говорю, как есть. А машину… — Галина Петровна пожала плечами. — Машину купишь, когда заработаешь. Не умрёшь ведь пока на автобусах.

— Мам, — попытался вмешаться Андрей, но мать его оборвала:

— Не мамкай мне тут! Я правильно говорю. Жена должна мужа поддерживать, а не требовать, чтобы он имущество разбазаривал.

— Сдача в аренду — это не разбазаривание! — Лена уже не старалась сдерживаться. — Это инвестиция! Вы хоть понимаете, о чём говорите?

— Понимаю больше твоего, — холодно отвезла Галина Петровна. — Я жизнь прожила, квартиры имела, когда ты ещё под стол пешком ходила. И скажу тебе так: чужие люди в доме — это всегда проблемы. Всегда. А если уж так хочется работать, то работай больше, авось и на машину накопишь.

Лена посмотрела на мужа. Тот стоял, опустив голову, и молчал. Ждал, когда буря пройдёт.

— Андрей, — позвала его она. — Скажи что-нибудь.

— Что сказать? — он поднял глаза. — Мама права. Квартира — это подушка безопасности. А машину мы купим, когда накопим денег.

— Как накопим? — Лена рассмеялась нервно. — На мою зарплату? Твоя же зарплата уходит на продукты и коммунальные. У меня, кстати, тоже есть расходы, если ты забыл.

— Найдёшь подработку, — повторил Андрей. — Ты умная, справишься.

И тут до Лены дошло. Дошло окончательно и бесповоротно. Она смотрела на этих двух людей — мужа и свекровь — и понимала, что для них она всего лишь удобное дополнение к их размеренной жизни. Кто-то, кто готовит, убирает, приносит зарплату и не особенно рыпается. А если рыпается — то должна работать больше, чтобы решить свои проблемы самостоятельно.

— Знаете что, — сказала она спокойно, — вы правы.

Андрей и Галина Петровна переглянулись с удивлением.

— То есть как это? — не поверила свекровь.

— Я справлюсь. Найду подработку, накоплю на машину. — Лена улыбнулась. — Только вот готовить больше не буду. И убираться тоже. И зарплату свою потрачу на себя. Справитесь как-нибудь сами.

— Лена! — Андрей схватил её за руку. — Что с тобой?

— Со мной всё в порядке. Я просто поняла, что вышла замуж за маменькиного сынка. — Она высвободила руку. — И поняла это вовремя.

На следующий день Лена позвонила маме.

— Мам, можно я к тебе перееду? На время.

— Что случилось? — в голосе Татьяны Михайловны сразу прозвучала тревога.

Лена рассказала. Коротко, без лишних эмоций. Мать выслушала молча.

— Приезжай, — сказала она просто. — Вещи завтра заберёшь.

— Мам, а может, я неправильно поступаю? Может, надо было уступить, найти компромисс?

— Леночка, — мать помолчала. — А скажи мне, какой компромисс может быть между «нет» и «да»? Между «мама запретила» и «я взрослая женщина»? Ты мне лучше скажи другое: ты хочешь всю жизнь спрашивать разрешения у чужой тётки?

— Она не чужая…

— Чужая, дочка. И всегда будет чужой. А муж… — мать вздохнула. — Муж должен быть на стороне жены. Всегда. Если это не так, то зачем такой муж?

Вечером Лена собирала вещи. Андрей сидел на кровати и смотрел, как она аккуратно складывает в чемодан свою жизнь.

— Лен, ну не надо так кардинально, — попытался он ещё раз. — Мы же договоримся.

— О чём договоримся? — она не оборачивалась. — О том, что ты будешь спрашивать у мамы разрешения, прежде чем принимать семейные решения? Или о том, что я буду работать в три смены, чтобы купить машину для работы, пока ваша квартира простаивает?

— Это не так…

— Именно так. — Лена закрыла чемодан и повернулась к нему. — Андрей, я тебя любила. Может, даже сейчас люблю. Но я не могу быть замужем за человеком, который в тридцать лет не может принять решение без маминого одобрения.

— А если мама умрёт? — вдруг спросил он.

Лена остановилась.

— Что ты сказал?

— Ну, мама уже не молодая. Вдруг с ней что-то случится? Тогда мы заживём, как хотим.

Лена смотрела на него несколько секунд. Потом подняла чемодан.

— Вот именно поэтому я ухожу. Ты даже в этой ситуации думаешь не о нас, а о том, когда исчезнет препятствие для нашей нормальной семейной жизни. Ты готов ждать смерти собственной матери, но не готов просто сказать ей «нет» в вопросе, который касается только нас двоих.

В прихожей её ждала Галина Петровна.

— Уходишь? — спросила она с удовлетворением.

— Ухожу.

— И правильно делаешь. Не пара вы.

Лена остановилась у двери.

— Галина Петровна, а вы никогда не думали о том, что лишаете сына возможности стать взрослым мужчиной?

— Мой сын и без тебя прекрасно справится.

— Ваш сын в тридцать лет не может принять решение о сдаче собственной квартире без вашего разрешения. Это нормально?

— Это забота о семье. Ты этого не понимаешь.

— Понимаю. Понимаю, что для вас семья — это вы и он. А жена — так, временное неудобство. — Лена взялась за ручку двери. — Знаете, что самое печальное? Он мог бы быть хорошим мужем. Если бы отвязался от вас.

Через месяц Лена подала на развод. Андрей не возражал — наверное, мама сказала, что так будет лучше. Лена хотела просто забыть этот год как страшный сон.

А ещё через месяц её перевели в другой город — открылось хорошее место в региональном управлении. Зарплата была в два раза больше прежней. На машину она накопила за полгода.

Татьяна Михайловна помогала дочери собираться.

— Не жалеешь? — спросила она.

— О чём?

— О том, что не попыталась бороться за семью.

Лена сложила в коробку последние книги.

— Мам, а за что бороться? За право принимать решения в собственной семье? За то, чтобы муж считался с моим мнением? Это же не завоёвывается в борьбе. Это должно быть по умолчанию.

— А может, он изменится?

— Может. Когда поймёт, что потерял. — Лена заклеила коробку скотчем. — Но я уже не буду этого ждать.

За окном был серый октябрьский день. Лена стояла у окна и смотрела на двор, где она выросла, где играла в детстве, где мечтала о большой любви и крепкой семье. Мечты не сбылись, но это не значит, что жизнь закончилась.

— Знаешь, мам, — сказала она, — может, это и к лучшему. Хорошо, что мы не успели детей завести. Представляешь, каково было бы им расти в семье, где папа боится маму обидеть, если скажет бабушке «нет»?

— Леночка, а ты думаешь встретить ещё кого-то?

— Думаю. — Лена улыбнулась. — Обязательно встречу. Только теперь я знаю, на что обращать внимание. Если парень в тридцать лет живёт с мамой не потому, что ей нужна помощь, а потому что мама так хочет — это первый звоночек. Если он советуется с мамой по любому поводу — второй. А если он говорит: «Мне мама запретила квартиру сдавать, давай лучше ты как-то на машину заработаешь», — то это уже не звоночки. Это набат.

Мать обняла дочь.

— Умница моя. Главное — не злись на всех мужчин.

— Нет конечно. — Лена прижалась к маминому плечу. — Просто стану разборчивее.

А в это время, в трёхкомнатной квартире на другом конце города, Андрей мыл посуду. Галина Петровна сидела на кухне и пила чай.

— Что молчишь, сынок? — спросила она.

— Думаю.

— О чём?

Андрей поставил чашку на сушилку и обернулся к матери.

— Мам, а может, зря мы тогда…

— Зря что?

— Ну, с квартирой. Может, действительно можно было сдать её.

Галина Петровна поставила чашку на стол с таким стуком, что Андрей вздрогнул.

— Андрей! О чём ты говоришь? Мы же обо всём договорились. Она была неподходящая. Требовательная. Хорошо, что ушла.

— Но она же права была…

— Права? — мать встала. — Права была требовать, чтобы ты пошёл против моего мнения? Права была кричать на меня в моём доме? Андрюша, она хотела нас поссорить!

Андрей молча доставал посуду из мойки. Он вспомнил, как Лена готовила по утрам завтраки, как смеялась над его глупыми шутками, как засыпала у него на плече, когда они смотрели фильмы. Как светились её глаза, когда она получила повышение. И как погасли в тот день, когда он рассказал про мамин запрет.

— Мам, — сказал он тихо, — а что если я всё-таки позвоню ей?

— Зачем?

— Попробую объяснить…

— Андрюша! — Галина Петровна подошла и взяла сына за руки. — Сынок мой, она же ушла! Ушла без разговоров, без попыток наладить отношения. Разве так поступает женщина, которая любит? Забудь её. Найдёшь другую, лучше.

Андрей кивнул. Мама знала лучше. Всегда знала.

А Лена в это время ехала в поезде в новый город, к новой работе, к новой жизни. У окна мелькали огни, и она думала о том, что иногда потерять что-то привычное — это единственный способ найти что-то лучшее.

В сумочке лежал телефон, и на нём было несколько пропущенных звонков от Андрея. Но она не перезванивала. Некоторые разговоры заканчиваются навсегда. И это тоже нормально.

В новой квартире было тихо и просторно. Лена поставила чайник и села у окна. За стеклом начинался новый город, новые люди, новые возможности. А где-то далеко, в трёхкомнатной квартире, мужчина мыл посуду и слушал, как мама объясняет ему, почему жена была неправа.

И может быть, когда-нибудь он поймёт. А может быть, нет. Это уже было не её проблемой.