— Тётя Лена, мы к тебе до конца лета! А что у тебя вкусненького есть? А то мы проголодались!

Дача в Подмосковье досталась ей от родителей. Небольшой домик с участком в шесть соток стал её убежищем после развода и увольнения из института. Здесь она могла работать в тишине, выращивать овощи и цветы, читать по вечерам на веранде. Соседи были тихие, интернет работал исправно — идеальные условия для фрилансера.

Всё изменилось три года назад. Тот июньский день Лена помнила в деталях: как резко сжалось что-то в груди, как подкосились ноги, как она рухнула на пол кухни, чувствуя, что дышать становится невозможно. Сознание плыло, а в ушах звучал собственный хриплый голос, вызывающий скорую.

— Приедем через час-полтора, — сказал диспетчер. — Все машины на выезде. Ждите.

Час-полтора. При инфаркте это могла быть вечность.

И тут появилась Света — племянница покойного мужа. Приехала на дачу за черешней, которую Лена обещала. Увидела тётю на полу, не растерялась, тут же запихнула её в свою «Ладу Калину» и помчалась в ближайшую больницу. В приёмном покое врачи сказали: ещё полчаса — и было бы поздно.

Света спасла ей жизнь. Это был неоспоримый факт.

— Лена Михайловна, вы как семья для меня, — говорила Света, сидя у больничной койки. — Дядя Саша был таким добрым, всегда нас, детей, конфетами угощал. А вы пироги пекли на дни рождения. Помните?

Лена помнила. После смерти мужа связь с его роднёй почти прервалась, но иногда Света звонила, поздравляла с праздниками.

— Спасибо тебе, — шептала Лена, чувствуя, как слёзы застилают глаза. — Если бы не ты…

— Да что вы! — отмахнулась Света. — Я же не могла иначе.

Первый раз после выписки Света приехала в июле. С мужем Вадимом и двумя детьми — семилетним Димой и пятилетней Машей.

— Как вы себя чувствуете, Лена Михайловна? — заботливо спросила она, обнимая тётю. — Мы тут рядом проезжали, решили навестить.

Лена обрадовалась. Приготовила обед, напекла блинов. Дети носились по участку, Вадим помог починить забор, Света рассказывала новости. Вечером гости уехали, оставив после себя гору немытой посуды, раскиданные по дому игрушки и ощущение, что в доме словно прошёл ураган.

Но Лена не возмущалась. Света спасла ей жизнь.

Следующий визит состоялся через две недели.

— Лена Михайловна, мы опять к вам! — весело объявила Света. — Дети так просились на дачу, а у нас дома духота невыносимая.

На этот раз остались на три дня. Дети требовали постоянного внимания, нужно было готовить завтрак, обед, ужин, придумывать развлечения. Лена отстала от графика работы, но что поделаешь — долг платежом красен.

Потом визиты стали регулярными. Почти каждые выходные чёрная «Калина» поворачивала к дому Лены. Света всегда находила повод: то дети соскучились по тёте Лене, то нужно проветриться на природе, то в городе невозможная жара.

— Вы не против, Лена Михайловна? — спрашивала Света, но это был риторический вопрос.

Лена покупала продукты на всю семью, готовила, убирала, развлекала детей. Работать приходилось по ночам, когда дом наконец затихал. Заказчики начали жаловаться на задержки, несколько контрактов она потеряла. Сбережения таяли на глазах — кормить четверых оказалось накладно.

Но как отказать? Света спасла ей жизнь.

— Дети так привыкли к вам, — говорила Света, наблюдая, как Лена моет посуду после очередного семейного обеда. — Вы для них стали как бабушка. Правда, дети?

— Да! — хором кричали Дима и Маша. — Тётя Лена самая лучшая!

И Лена улыбалась, хотя спина болела от бесконечной готовки и уборки, а в голове стучала мысль о несделанных переводах.

В мае этого года Света приехала одна.

— Лена Михайловна, я к вам с просьбой, — сказала она, присаживаясь за кухонный стол. — У нас ремонт начался, пыль, грязь, дети кашляют. Нельзя ли их на недельку к вам отправить?

Неделька превратилась в две. Дети носились по дому, ломали цветы на клумбах, постоянно требовали есть и пить. Лена не успевала готовить — приходилось покупать полуфабрикаты, что здорово било по бюджету. Срок сдачи крупного заказа прошёл, заказчик отказался от услуг, найдя другого переводчика.

— Мама говорила, что может нас в лагерь отправить, но мы не хотим, — сообщил Дима, поедая третью порцию макарон с сосисками. — У вас лучше. И кормите вкусно.

Когда Света наконец приехала за детьми, Лена попыталась деликатно намекнуть:

— Знаешь, Света, мне становится тяжеловато… Возраст, здоровье…

— Да что вы, Лена Михайловна! — отмахнулась Света. — Вы молодец какая, энергии хоть отбавляй! А дети вас просто обожают.

Лето началось плохо. Переводческих заказов стало меньше — рынок переполняли молодые специалисты, работающие за копейки. Лена с трудом сводила концы с концами. Огород зарастал сорняками — времени на прополку не хватало.

А потом случился тот вечер в середине июня.

Лена работала над срочным переводом инструкции к медицинскому оборудованию, когда услышала знакомый звук мотора. Сердце ухнуло вниз. Нет, только не сейчас. Заказ нужно было сдать завтра утром, а она ещё даже половины не перевела.

Но «Калина» уже поворачивала к дому.

Света выскочила из машины, быстро обняла тётю и направилась к багажнику.

— Лена Михайловна, такое дело! — говорила она на ходу, вытаскивая детские сумки. — Мне горящую путёвку предложили, в Турцию, представляете? Такая удача! Завтра утром вылет.

Лена стояла как громом поражённая, наблюдая, как Света выгружает из машины детские вещи.

— А дети? — наконец выдавила она.

— А дети к вам! — весело сообщила Света. — Дима, Маша, вылезайте!

Из машины показались знакомые физиономии. Дима тащил рюкзак с игрушками, Маша прижимала к себе потрёпанного плюшевого зайца.

— Тётя Лена, мы к тебе до конца лета! — радостно объявил Дима. — А что у тебя вкусненького есть? А то мы проголодались!

Лена почувствовала, как земля уходит из-под ног.

— Света, постой, — попыталась она остановить племянницу. — Я не могу…

— Что не можете? — удивилась Света, продолжая разгружаться. — Дети же к вам привыкли. А мне такая возможность может больше не представиться. Путёвка почти даром досталась!

— Но до конца лета… — Лена растерянно посмотрела на детей. — Это же полтора месяца…

— Ну и что? — Света захлопнула багажник. — Вам же нравится с детьми возиться. Помню, вы всегда говорили, что детей не хватает в доме.

Лена такого не помнила. Но возражать было поздно — Света уже садилась в машину.

— Я вам денег оставлю на продукты, — крикнула она в окно. — В сумке Димы тысяча рублей лежит.

Тысяча рублей на полтора месяца для двоих детей. Лена мысленно прикинула расходы и похолодела.

— Света, подожди! — крикнула она, но «Калина» уже разворачивалась.

— Мам, а как же наши планы на море? — спросила Маша, глядя вслед уезжающей машине.

— Какое море, дурочка, — фыркнул Дима. — Мама же сказала — мы тут до сентября торчим.

Лена стояла посреди двора с двумя чемоданами у ног и смотрела на исчезающую вдали машину. В голове металось: завтра утром сдавать перевод, а он не готов и наполовину. В кошельке три тысячи рублей. В холодильнике — остатки прошлогодних заготовок да пачка пельменей.

А в доме теперь поселились два голодных ребёнка, которых нужно кормить, поить, развлекать полтора месяца.

— Тётя Лена, есть хочется, — напомнила Маша, дёргая её за руку.

Лена вздохнула и повела детей в дом. Света спасла ей жизнь. Но почему за это приходится расплачиваться каждый день?

Следующие недели стали кошмаром. Дети вставали в шесть утра и требовали завтрак. Потом начинались игры, крики, беготня. Лена пыталась работать урывками, пока дети смотрели мультики или играли во дворе, но сосредоточиться было невозможно.

Продуктов катастрофически не хватало. Тысяча рублей испарилась за первую же неделю. Лене пришлось одолжить денег у соседей. В магазине она покупала самое дешёвое — каши, макароны, сосиски. Дети жаловались, что дома мама покупала йогурты, фрукты, мороженое.

— А почему у тебя нет мороженого? — обиженно спрашивала Маша.

— А почему мы всё время едим эти противные сосиски? — возмущался Дима.

Лена молчала. Что ей сказать? Что ваша мама бросила вас на произвол судьбы? Что у меня нет денег на нормальную еду?

Заказы срывались один за другим. Заказчики не желали слушать про семейные обстоятельства — им нужен был результат в срок. Лена потеряла троих постоянных клиентов. Репутация, которую она выстраивала годами, рушилась на глазах.

По ночам, когда дети наконец засыпали, она сидела за компьютером с красными от усталости глазами и пыталась хоть что-то перевести. Но производительность была нулевая — мозг отказывался работать.

Дети тем временем обустраивались как дома. Разбросали свои вещи, поломали любимую Ленину орхидею, покормили рыбок в садовом пруду хлебом — от переедания половина рыб погибла.

— Мы же не знали, — оправдывался Дима. — А дома у нас рыбок нет.

Дома у них многого не было. Не было тёти Лены, которая будет кормить, поить и терпеть.

Света звонила раз в неделю.

— Как дела, Лена Михайловна? Как детки? — сладким голосом интересовалась она.

— Нормально, — коротко отвечала Лена. Что ещё можно было сказать?

— А у меня тут такие экскурсии! Вчера на яхте катались, завтра в Каппадокию летим. Жалко, что дети не могли поехать, но зато они у вас на природе, на свежем воздухе.

На свежем воздухе дети дрались, кричали и требовали развлечений. Лена не помнила, когда последний раз спокойно сидела на веранде с книгой. Теперь каждую свободную минуту она проводила либо в магазине, либо на кухне, либо за уборкой.

К концу июля Лена была на грани нервного срыва. Деньги кончились, новых заказов не было, дети превратили дом в руины. Дима разбил оконное стекло футбольным мячом, Маша изрисовала холодильник фломастерами, и оба постоянно ныли, что им скучно.

— Когда мама вернётся? — каждый день спрашивала Маша.

— Скоро, — отвечала Лена, хотя Света в последнем разговоре намекнула, что может продлить отпуск ещё на неделю.

И тут случилось то, чего Лена боялась больше всего. У неё начались проблемы с сердцем — те же симптомы, что и три года назад. Резкая боль в груди, нехватка воздуха, слабость. Она еле добралась до аптеки за лекарствами, оставив детей одних.

Вернувшись, обнаружила разгром. Дима с Машей устроили «войну подушками» в гостиной. Пол был усыпан перьями из разорванных наволочек, картины висели криво, ваза с цветами валялась в осколках.

— Мы играли! — весело объявил Дима, увидев побелевшую тётю.

Это была последняя капля.

В середине августа Света наконец вернулась. Загорелая, отдохнувшая, с кучей сувениров.

— Лена Михайловна, как я соскучилась! — обняла она тётю. — Как дети? Небось уже совсем большие выросли?

Дети выросли. А вот Лена постарела лет на десять. Лицо осунулось, под глазами залегли глубокие тени, руки дрожали от усталости.

— Нужно поговорить, — сказала Лена, ведя Свету на веранду.

— Конечно, конечно! — щебетала Света. — Я столько всего хочу рассказать! Вы знаете, в отеле…

— Света, — прервала её Лена. — Больше ты не можешь приезжать ко мне.

Света замолчала, недоумённо глядя на тётю.

— То есть как это?

— Так, как я сказала. — Лена села в кресло, чувствуя, как колотится сердце. — Ты не можешь больше приезжать сюда и оставлять детей.

— Но почему? — Света выглядела искренне удивлённой. — Что случилось?

— Случилось то, что я больше не могу, — твёрдо сказала Лена. — У меня нет денег кормить детей. У меня нет сил за ними ухаживать. Из-за них я потеряла работу.

— Лена Михайловна, но вы же… — Света запнулась.

— Да, я тебе благодарна. Ты спасла мне жизнь три года назад. Но это не значает, что я должна всю оставшуюся жизнь расплачиваться за это.

— Расплачиваться? — Света вскочила с места. — Да как вы можете так говорить! Мои дети вас обожают!

— А я их, честно сказать, нет. — Лена произнесла эти слова тихо, но чётко. — Они разрушили мой дом, съели мои сбережения и лишили меня заработка. И ты это прекрасно знала.

— Я думала, вам нравится! — Света всё ещё не могла поверить в происходящее. — Вы же никогда не жаловались!

— А что толку жаловаться? Ты всё равно делала по-своему.

Света молчала несколько минут, потом резко повернулась к Лене:

— Знаете что, Лена Михайловна? Я думала, мы родные люди. А оказалось — нет. Если так, то детей я заберу, и больше вы нас не увидите.

— Договорились, — спокойно ответила Лена.

Через час «Калина» увезла Свету с детьми. Дима и Маша недоумённо оглядывались, не понимая, почему так быстро закончилось их дачное лето.

А Лена впервые за месяцы почувствовала облегчение. В доме стояла тишина. Никто не кричал, не требовал еды, не разбрасывал вещи.

Она поставила чайник, достала любимую чашку и устроилась на веранде с недочитанной книгой. Вечерело. В саду пели птицы. В пруду плескались оставшиеся рыбки.

За окном была её жизнь. Трудная, небогатая, но своя. И никто больше не имел права распоряжаться ею.

Света действительно больше не звонила. Лена не жалела об этом. Она знала цену спасённой жизни — но теперь знала и цену собственного покоя.

А на следующий день ей позвонил новый заказчик. Крупный перевод, хорошие деньги, месячный срок выполнения.

— Сможете взяться? — спросил он.

— Смогу, — уверенно ответила Лена и впервые за долгое время улыбнулась