Анна захлопнула дверцу архивного шкафа чуть резче обычного. Телефон звонил уже третий раз за час — мелодия врезалась назойливым сверлом.
— Где ты пропадаешь? — голос Михаила прорезал тишину хранилища. — Опять играешь в свои бумажки?
— Я на работе, — ответила Анна, не отрываясь от документов.
— На работе! — он засмеялся язвительно. — Копаешься в пыльных папках за гроши. Когда ты наконец поймёшь, что это не карьера, а жалкое времяпрепровождение для неудачниц?
— Эти «бумажки» хранят историю нашего города, — возразила Анна спокойно. — Возможно, это превышает твоё понимание ценностей.
— Не умничай со мной! — рявкнул Михаил. — Твоя «история» не принесёт нам денег. Ты живёшь в мире иллюзий!
Анна молча отключила телефон. Шесть лет в краеведческом архиве, признание коллег, благодарности исследователей — всё это Михаил называл «игрой в бумажки». Её диплом историка с отличием для него был просто украшением стены, а диссертация — пустой тратой времени.
Дверь хранилища открылась. Вошла незнакомая женщина лет сорока, элегантная, уверенная.
— Простите, вы Анна Викторовна? Я Екатерина. Бывшая жена вашего мужа.
— О! — Анна подняла брови. — Неожиданно. Проходите. Надеюсь скандала не будет?
— Нет. — Екатерина посмотрела вокруг. — Мне неловко так вторгаться, но у нас с вами есть что обсудить. Где можно поговорить?
— Есть кафе неподалёку. Там спокойно. Только прошу без эмоций.
Екатерина села напротив неё в небольшом кафе рядом с архивом, изящно сняла перчатки.
— Михаил рассказывал вам обо мне? — спросила она, размешивая сахар в чашке.
— Да, говорил, что вы не сошлись характерами. Версия лаконичная до безобразия.
— Характерами? — Екатерина усмехнулась с горечью. — Изящная формулировка. Я преподаватель литературы. Была им шесть лет. Когда познакомилась с Михаилом, он восхищался моей эрудицией, цитированием классиков, называл меня «своей музой».
Анна отложила ложечку, внимательно слушая.
— А через год начал называть меня неудачницей, которая не может заработать нормальные деньги. «Зачем тебе эти мёртвые поэты?» — говорил он. «Займись чем-то полезным!»
— Знакомые нотки, — заметила Анна с сарказмом. — У него весьма ограниченный репертуар.
— Он специально выбирает таких, как мы, — продолжала Екатерина. — Образованных женщин из социально значимых профессий. Сначала восхищается интеллектом, потом систематически разрушает самооценку. Музейщицы, библиотекари, учителя — мы все для него одинаковые. Умные, но «непрактичные».
— Зачем вы мне это говорите? — спросила Анна, хотя ответ уже формировался в голове.
— Потому что после развода я вернулась к преподаванию. Сейчас заведую кафедрой в университете. Оказывается, я вовсе не неудачница. Просто жила с человеком, который убеждал меня в обратном.
— И что изменилось?
— Всё. Когда ядовитый голос замолкает, ты вдруг понимаешь, что можешь дышать полной грудью, — Екатерина улыбнулась. — Мои студенты получают гранты, мои статьи публикуют в рейтинговых журналах. А Михаил до сих пор считает, что литература — это баловство.
— Похоже, его мнение о гуманитарных науках непоколебимо, — Анна покачала головой.
— Дорогая, он боится образованных женщин. Но ещё больше боится нашей независимости. Поэтому сначала приручает, а потом ломает.
После обеда, Пётр Александрович, заведующий архивом, вошёл в кабинет с конвертом в руках и торжественным выражением лица.
— Анна Викторовна, у меня для вас предложение. Региональная телекомпания планирует документальный цикл о местной истории. Им нужен консультант и автор сценариев.
Анна открыла конверт. Сумма гонорара превышала её месячную зарплату в три раза.
— Они хотят именно вас, — продолжал Пётр Александрович с гордостью. — Ваша способность превращать архивные документы в живые истории впечатлила продюсеров. Проект рассчитан на год с возможностью продления.
— Заманчиво, — призналась Анна. — Мне нужно подумать.
— Анна, это шанс не только для вас, но и для всего архива. Региональная история получит широкую аудиторию. Люди узнают, какие сокровища хранятся в этих стенах.
— Вы правы. Это возможность показать ценность нашей работы.
— И развеять миф о том, что история — это скучно. В ваших руках она оживает.
Дома Анна осторожно рассказала о предложении, заранее готовясь к буре. Реакция Михаила была предсказуемой, но превзошла ожидания.
— Ты с ума сошла! — он вскочил с дивана, лицо исказилось от злобы. — Будешь выставляться на всю область? Люди подумают, что я не могу прокормить жену! Что у меня баба работает на телевидении!
— Это моя профессия, Михаил. И довольно престижная, между прочим.
— Профессия? Ты копаешься в бумагах за копейки! И теперь хочешь опозорить меня на телевидении, рассказывая про каких-то мертвецов?
— Опозорить? — Анна посмотрела на него с удивлением. — Я буду рассказывать о культурном наследии нашего региона. Где здесь позор?
— Где позор? — он схватился за голову. — Да все мои коллеги будут смеяться! «Смотри, жена Михаила корчит из себя учёную!» Ты что, не понимаешь?
— Понимаю, что ты больше заботишься о мнении коллег, чем о моих достижениях, — спокойно ответила Анна.
— Я запрещаю тебе позорить нашу семью!
Анна спокойно достала телефон и набрала номер продюсера.
— Принимаю ваше предложение, — сказала она, глядя прямо на Михаила.
— Ты немедленно перезвонишь и откажешься! — он схватил её за руку. — Я запрещаю! Ты меня слышишь? Запрещаю!
— Нет.
Слово прозвучало тихо, но твёрдо. Михаил замер, не веря услышанному.
— Что ты сказала? Повтори!
— Нет. Я не откажусь. И убери руки.
— Ах, вот как! — глаза Михаила сузились. — Тогда выбирай: либо это дурацкое телевидение, либо семья! Либо твои мёртвые документы, либо живой муж!
Анна посмотрела на него — красивого, успешного менеджера, который четыре года убеждал её в собственной никчёмности. Теперь она видела в его глазах не уверенность, а страх. Он боялся её самостоятельности.
— Знаешь, что забавно? — произнесла она задумчиво. — Ты называешь мою работу мёртвой, а сам боишься живой женщины.
— Что? Какую ерунду ты несёшь?
— Я выбираю свободу, Михаил. И это оказалось проще, чем я думала.
За полчаса Анна собрала вещи. Удивительно мало накопилось за четыре года — Михаил считал её покупки ненужными тратами, книги — хламом, а хобби — глупостью.
— Ты пожалеешь! — кричал он вслед. — Без меня ты никто! Вернёшься ползком через месяц!
— Посмотрим, — бросила Анна через плечо. — У меня есть контракт с телевидением. А что есть у тебя?
Дверь захлопнулась. Анна не испытывала страха, только облегчение — словно сняла тесную одежду после долгого дня.
Валентина Петровна, ветеран архивного дела, встретила Анну с пониманием и горячим чаем.
— Живи, сколько нужно, дорогая, — сказала пожилая женщина. — Я сама разводилась в твоём возрасте. Знаю, каково это — начинать жизнь заново.
— Спасибо, Валентина Петровна. Я быстро найду жильё.
— Никуда не торопись. Одиночество после семейного ада — это роскошь, которую нужно распробовать.
На следующий день позвонила журналистка Светлана:
— Анна Викторовна, у меня предложение. В областном центре открывается культурный центр. Ищут руководителя исторического отдела. Зарплата достойная, служебное жильё, перспективы роста.
— Звучит интересно. Я заинтересована.
— Отлично! Ваши работы по региональной истории произвели впечатление на комиссию. Особенно статья о купеческих династиях. Когда сможете приехать на собеседование?
— Хоть завтра. Ограничений больше нет.
Через неделю Михаил явился с букетом роз и слезами на глазах — классический набор раскаявшегося тирана.
— Прости меня, Анечка, — он упал на колени прямо в прихожей. — Я понял свои ошибки. Буду поддерживать твою карьеру, обещаю! Даже в этом телевидении!
— Встань, — спокойно сказала Анна. — Нам не о чем говорить.
— Но… Я осознал, что был неправ! Ты можешь работать где угодно!
— Ты осознал, что потерял контроль. Это разные вещи, дорогой.
— Анечка, ну что ты! Мы же любим друг друга! Четыре года вместе!
— Нет, Михаил. Ты любил во мне послушную игрушку. А я четыре года играла навязанную роль. Спектакль окончен.
— Ты что, поехала крышей? Из-за какой-то работы ломаешь семью!
— Из-за работы? — Анна усмехнулась. — Милый, ты так ничего и не понял. Я ухожу не к работе, а от тебя.
В областном центре Анна обрела новую жизнь. Культурный центр предоставил неограниченные возможности для творчества: выставки, конференции, международное сотрудничество. Она открыла в себе способности к руководству, о которых не подозревала.
Финансовая независимость позволила снять хорошую квартиру, путешествовать, встречаться с интересными людьми. Старые друзья, от которых её изолировал Михаил, с радостью возобновили общение.
— Ты расцвела, — сказала подруга Марина за ужином. — Я не видела тебя такой живой много лет.
— Знаешь, оказывается, я не серая мышь, — засмеялась Анна. — Просто долго жила в сером мире.
— А как дела с телепроектом?
— Замечательно! Первые выпуски получили отличные отзывы. Зрители пишут благодарности. Оказывается, людям интересна история родного края, если подать её живо.
— И никто не смеётся над «копанием в бумажках»?
— Наоборот. Меня приглашают на конференции, консультации. В прошлом месяце выступала в университете — студенты слушали с открытыми ртами.
Тем временем Михаил, следуя привычной схеме, через полгода начал встречаться с Ольгой — молодым искусствоведом из музея. Как и прежде, сначала восхищался её образованностью и культурностью, словно примеряя новую маску для очередного акта своего театра одного актёра.
Однажды на конференции в областном центре Анна встретила Ольгу. Девушка выглядела уставшей, но старалась держаться.
— Вы Анна? — девушка подошла во время перерыва, в её голосе слышалась неуверенность. — Михаил рассказывал о вас. Говорил, что вы просто не сошлись характерами, что у вас разные взгляды на жизнь.
— Понятно, — улыбнулась Анна с лёгкой иронией. — Интересно, а как складываются ваши отношения? Всё так же романтично, как в начале?
— Честно? — Ольга понизила голос, оглядываясь по сторонам. — Он начал называть мою работу бесперспективной блажью. Говорит, что искусствоведение — это дорогое хобби для неудачниц, которые боятся реальной жизни. Ещё добавляет, что я живу в мире иллюзий.
— А как же ваша образованность, которой он так восхищался? — в голосе Анны прозвучала едва заметная насмешка.
— Теперь он называет это показухой. Мол, умничаю я только для того, чтобы казаться лучше других.
Анна вспомнила свой разговор с Екатериной, а также собственные мучения последних лет отношений.
— Ольга, позвольте мне рассказать вам кое-что важное. То, что может спасти вам несколько лет жизни.
— Я слушаю, — девушка напряглась.
— Самое коварное в его методах? Он начинает с восхищения именно тем, что потом будет методично разрушать. Сначала вы — образованная и утончённая натура, потом — заносчивая выскочка. Сначала ваша работа — призвание, потом — никчёмная трата времени.
— Но ведь он говорит, что хочет мне помочь стать лучше…
— Дорогая, мужчина, который действительно любит, не пытается переделать женщину под себя. Он принимает её такой, какая она есть, и помогает расцвести, а не завянуть.
Через три дня Ольга позвонила.
— Анна, благодарю вас от всего сердца. Я разорвала отношения с Михаилом. После нашего разговора всё встало на свои места, как пазл, который наконец сложился.
— Как он отреагировал на ваше решение? Наверняка было непросто.
— Сначала пытался угрожать, говорил, что я пожалею об этом до конца дней. Потом перешёл к мольбам, клялся, что изменится, что я неправильно всё поняла. А в конце начал обзывать меня неблагодарной дурой, которая променяла настоящего мужчину на феминистические бредни.
— А вы устояли?
— Да, и знаете что? Это оказалось проще, чем я думала. Когда видишь всю картину целиком, манипуляции становятся до смешного примитивными.
— Вы сделали правильный выбор. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на тех, кто нас не ценит.
— Анна, а как вы справились с чувством вины? Он так убедительно говорил, что я разрушаю наше счастье…
— Дорогая, единственное, что вы разрушили — это его планы по превращению вас в удобную марионетку. А это, поверьте, заслуживает аплодисментов, а не слёз.
Михаил, лишившись возможности управлять третьей подряд женщиной, потерял привычную опору. Он начал метаться между работами, ссориться с коллегами, терять друзей одного за другим. Привычная схема дала серьёзный сбой — образованные женщины больше не поддавались его изощрённым манипуляциям.
Спустя месяц он попытался связаться с Анной, оставив несколько голосовых сообщений.
— Анна, это Михаил. Послушай, я понимаю, что между нами всё кончено, но зачем ты настраиваешь против меня других женщин? — его голос звучал раздражённо. — Ольга рассказала, что ты с ней разговаривала. Что за детский сад? Мы же взрослые люди.
Анна не стала отвечать на первое сообщение. Второе пришло через неделю:
— Ты знаешь, Аня, может, я действительно был не прав в чём-то. Может, стоит встретиться, поговорить? Я скучаю по нашим беседам, по твоему уму. Ты же понимаешь, что таких, как ты, больше нет.
И третье, уже откровенно злое:
— Ну и правильно, что мы расстались! Ты превратилась в озлобленную феминистку, которая не может устроить собственную жизнь и поэтому портит чужие! Ольга была глупой, что тебя послушала. Но ничего, она ещё поймёт, какую ошибку совершила!
Последний раз она видела Михаила в супермаркете через полгода после разрыва. Он выглядел постаревшим, растерянным, в его глазах читалась какая-то обречённость. Заметив её, попытался подойти, но Анна спокойно прошла мимо, даже не замедлив шаг.
— Анна, подожди! — крикнул он ей вслед. — Ну неужели мы не можем поговорить по-человечески?
Она обернулась, посмотрела на него ровным взглядом:
— Михаил, у нас нет общих тем для разговора. Желаю тебе найти себя и перестать искать виноватых в собственных неудачах.
— Ты стала такой чёрствой… — пробормотал он.
— Нет, — спокойно ответила Анна. — Я стала честной. И это большая разница.
Игра в разрушение закончилась навсегда.
Вода или пена: что лучше использовать первым на мойке с/о