Алексей разбирал документы, когда Светлана вошла в кухню и бросила на стол медицинские справки.
— Врачи сказали — операция неизбежна. Шестьсот тысяч рублей, — она опустилась на стул, массируя поясницу. — Продаём дачу.
— Какую дачу? — Алексей поднял глаза от бумаг.
— Не прикидывайся. Отец твой умер десять лет назад, а я живая. Мне нужна помощь сейчас.
— Дача — это святое. Отец построил её своими руками в семьдесят пятом году. Это единственное, что у меня от него осталось.
— А я что, не единственная? — Светлана вопросительно посмотрела в глаза мужа. — Или доски для тебя важнее живого человека?
Алексей отложил документы.
— Найдём другой способ. Займём, рассрочку попросим…
— Другой способ? — Светлана встала, опираясь на стол. — Я уже год на обезболивающих сижу! Каждое утро просыпаюсь и думаю — дотяну ли до вечера!
— Может, стоит поискать другую клинику или лекарства поэффективнее? — предложил Алексей неуверенно. — Получить второе мнение…
— Я уже у трёх врачей была! — Этот разговор Светлана подумала уже не первый раз. — Все говорят одно и то же. Операция или инвалидность.
— Но шестьсот тысяч… Это же огромные деньги. А если не поможет?
— Если не поможет, я хотя бы попробую! — Светлана схватилась за спину. — А если не сделаю, точно останусь калекой!
— Пойми, дача — это не просто недвижимость. Это память об отце, это…
— Это кирпичи и брёвна! — перебила она. — А я — живой человек, твоя жена!
***
Следующие три дня напоминали войну. Светлана методично приводила аргументы, Алексей упорно отказывался.
— Заложим твою машину, — предложила она в среду вечером.
— Машину? — Алексей вскочил. — На чём я на работу буду ездить?
— На автобусе, как нормальные люди! — крикнула Светлана. — Или твоя Toyota важнее моей жизни?
— Не ори на меня! Я не виноват, что у тебя проблемы со здоровьем!
— Проблемы? Ты считаешь мою болезнь проблемой?
— Операция — это риск. А если не поможет? Деньги на ветер, дачи нет, машины нет… Может, подождём ещё немного?
— Подождём? — Светлана прислонилась к стене. — А я тем временем буду корчиться от боли? Глотать таблетки горстями?
— Медицина развивается, может, через год появится что-то новое…
— Через год я могу не дожить до новых методов! — она говорила всё тише. — Ты хочешь, чтобы я умерла ради твоих воспоминаний?
— Не драматизируй, — Алексей отвернулся к окну. — Врачи всегда преувеличивают.
— Преувеличивают? — Светлана подошла к столу, взяла снимки. — Хочешь посмотреть на преувеличения? Вот мои позвонки, вот защемлённые нервы…
— Убери это! — он махнул рукой. — Не хочу видеть.
— Конечно, не хочешь. Легче закрыть глаза и делать вид, что всё нормально.
Светлана замолчала. Долго смотрела на мужа, потом молча вышла из кухни.
Больше они не разговаривали. Светлана пропадала с утра до вечера. Алексей находил в доме записки о том, что она взяла дополнительные пары в институте, начала репетиторство, продала свои украшения.
Через месяц он увидел на её пальце отсутствие обручального кольца.
— Продала? — спросил он.
— Не твоё дело, — ответила она, не поднимая глаз от компьютера.
— Но это же наше кольцо… символ нашего брака…
— Символ? — она горько усмехнулась. — Какого брака? Того, где муж бросает жену умирать?
— Я тебя не бросаю! Просто ищу другие варианты…
— Какие? — она наконец подняла глаза. — За месяц ты хоть что-то предложил конкретное?
Алексей молчал.
— Вот и я о том же, — Светлана вернулась к компьютеру. — Зато я уже накопила сорок тысяч.
Ещё через месяц исчезла книжная коллекция из гостиной. Потом — её зимнее пальто, которое она носила три года.
Алексей пытался заговорить:
— Свет, может, всё-таки обсудим…
— Обсуждать нечего. Я сама справлюсь.
— Но я же твой муж! Должен помогать!
— Должен? — она остановилась в дверях. — Странно, что ты об этом только сейчас вспомнил.
— Я думал о продаже дачи… может, найти покупателя, который заплатит больше…
— Не надо, ты так будешь продавать её лет шесть, — голос Светланы стал безразличным. — Я уже поняла, на кого могу рассчитывать.
В сентябре она взяла кредит и легла в больницу. Алексей узнал об этом от её подруги Марины.
— Операция завтра, — сказала Марина холодно. — Если что-то случится, вы хотя бы знаете.
— Почему она мне не сказала? — растерянно спросил Алексей.
— А зачем? — Марина смотрела на него с презрением. — Чтобы вы снова заговорили о своей драгоценной даче?
— Я могу приехать, побыть с ней…
— Не нужно. Она попросила никого не пускать. Сказала, что привыкла полагаться только на себя.
Операция прошла успешно. Светлана вернулась через две недели — худая, бледная, но живая. Алексей попытался помочь с сумками.
— Не нужно, — она отстранилась. — Я привыкла всё делать сама.
— Свет, я понимаю, что повёл себя…
— Ты не понимаешь ничего. И не надо.
— Но я же волновался! Каждый день думал о тебе…
— Думал? — она медленно поднялась по ступенькам. — И что, помогало?
— Я хотел приехать в больницу, но Маринка сказала…
— Марина сказала правду. Я не хотела тебя видеть.
— Почему? Я же твой муж!
— Муж? — Светлана остановилась, придерживаясь за перила. — Мужья не оставляют жён умирать ради досок и гвоздей.
— Дача — это не просто доски! Это память об отце, это…
— Это важнее меня. Я поняла.
Следующие полгода она восстанавливалась, методично отдавая долги. Работала по четырнадцать часов в день, брала любые подработки.
Алексей пытался разговаривать, приносил чай, предлагал помощь. Светлана отвечала односложно, принимала только необходимое.
— Как дела с кредитом? — спросил он в декабре.
— Нормально. Осталось двести тысяч.
— Может, я помогу? Продам машину…
— Поздно, — она не подняла глаз от документов.
— Но я же хочу помочь сейчас!
— Сейчас мне помощь не нужна. Нужна была полгода назад.
— Я думал, что найдём другой способ…
— Нашли, — она убрала бумаги. — Я нашла.
В феврале Светлана получила премию и закрыла кредит досрочно. Алексей принёс цветы.
— Поздравляю! — он протянул букет. — Ты молодец!
— Спасибо, — она поставила цветы в вазу. — Действительно, я молодец.
— Теперь можно и отдохнуть. Съездить на дачу, например…
— На дачу? — Светлана повернулась к нему. — На твою святую дачу?
— Ну… просто отдохнуть…
— Я лучше в отпуск съезжу. Одна.
В марте она подала на развод.
— Зачем? — спросил он. — Операция же прошла хорошо, ты здорова…
— Я здорова, — согласилась она. — И я свободна. От твоих проблем, от твоей «святой» дачи, от тебя.
— Но мы же семья…
— Семья — это когда поддерживают в трудную минуту. А ты выбрал доски.
— Я могу измениться! — Алексей схватил её за руку. — Давай попробуем ещё раз!
— Нет, — она освободилась. — Я увидела, кто ты есть на самом деле. Этого не забыть.
— Но я же люблю тебя!
— Любишь? — она горько усмехнулась. — Любовь — это когда готов отдать самое дорогое. А ты не готов был отдать даже недорогое.
— Дача была для меня важна…
— Важнее меня. Вот об этом я и говорю.
Развод оформили быстро. Алексей собрал вещи, понимая, что квартира принадлежала матери Светланы.
— Куда мне теперь? — растерянно спросил он.
— На дачу, — ответила она, не поднимая глаз от документов. — К отцу.
— Света, может, дадим друг другу время? Я понимаю, что был не прав…
— Время? — она подняла глаза. — У меня было время умирать от боли. У тебя было время думать о даче. Времени было достаточно.
— Но ведь всё закончилось хорошо! Ты здорова, операция прошла успешно…
— Без твоей помощи. Это главное.
Алексей переехал в съёмную квартиру. Первые месяцы мучился угрызениями совести, винил себя, пытался дозвониться Светлане. Потом привык.
Коллеги отвернулись от него после того, как Марина рассказала всем историю. Друзья перестали приглашать на встречи. Остались только мать и дача.
— Может, я и правда поступил жестоко, — сказал он матери за обедом.
— Может? — мать покачала головой. — Сын, ты бросил жену умирать ради деревянного дома.
— Но дача — это память об отце…
— Отец бы первым продал эту дачу, если бы это спасло жизнь. Он человека от доски отличать умел.
— Я думал, что найдём другой способ…
— Думал? Или не хотел расставаться с дачей?
Алексей молчал.
— Вот и я о том же, — мать вздохнула. — Светлана правильно сделала, что от тебя ушла.
Через год Алексей узнал, что Светлана получила повышение, купила машину, путешествует.
— Зря я тогда согласился на развод, — сказал он матери. — Она же здорова теперь.
— Здорова, — согласилась мать. — И умна. Поняла, кто ты есть на самом деле.
— Но я же исправился! Теперь бы точно помог…
— Теперь? — мать посмотрела на него строго. — Теперь поздно. Доверие не восстанавливается.
— Может, попробовать с ней встретиться?
— Зачем? Чтобы она ещё раз убедилась в правильности своего решения?
Алексей пожал плечами и поехал на дачу. Дом отца постепенно ветшал, но это было его наследство. Единственное, что у него осталось.
Он сидел на крыльце, смотрел на заросший сад и думал о том, стоило ли оно того. Дача требовала ремонта, денег на который не было. Крыша протекала, фундамент трещал. Через пять лет дом мог просто рухнуть.
— Может, и правда стоило продать, — пробормотал он себе под нос. — Светлана была бы жива и здорова, и мы были бы вместе.
Но было поздно. Дача осталась при нём, а жена нашла силы справиться сама.
А в это время Светлана сидела в своей квартире, ощущая покой.
— А я съезжаю, корми свою родню сам! — супруга поставила нерешительного мужа перед фактом