Рита молча сгребала с пола рассыпавшуюся гречку. Свекровь стояла над ней, тяжело дыша после крика, и смотрела, как невестка на четвереньках собирает крупу по одному зернышку.
— Ну что ты как черепаха ползаешь?! — не выдержала Валентина Петровна. — Веником подмети и всё! Или тебе жалко моей гречки?
Рита ничего не ответила, только сжала губы покрепче. Поднялась, взяла веник, смела остатки крупы в совок. Валентина Петровна фыркнула и ушла в комнату смотреть свой сериал.
А началось всё с пустяка. Рита готовила ужин, а свекровь решила проверить, как она варит гречку. Полезла в кастрюлю ложкой, стала мешать, приговаривая, что Рита опять всё делает не так, как надо. Пакет с крупой стоял рядом на столе, Валентина Петровна задела его локтем, и вся гречка высыпалась на пол.
— Вот видишь! — накинулась она на невестку. — Из-за твоей неаккуратности! Зачем пакет на краю поставила?!
Рита хотела сказать, что пакет стоял посреди стола, что это свекровь его задела, но промолчала. Как всегда. За три года замужества она так и не научилась отвечать Валентине Петровне. Проще было терпеть, кивать, соглашаться и делать по-своему, когда никто не видит.
Муж Игорь пришел домой поздно, усталый и голодный. Рита подогрела ему ужин, поставила на стол, села рядом.
— Как дела? — спросил он, не поднимая глаз от тарелки.
— Нормально.
— Мама что-нибудь говорила?
— Нет, ничего особенного.
Игорь кивнул и продолжил есть. Он никогда не спрашивал подробно, а Рита никогда не жаловалась. Зачем портить мужу настроение после тяжелого дня? Валентина Петровна всё равно его мать, и выбирать между ними он не станет.
После ужина свекровь вышла на кухню, посмотрела на грязную посуду в раковине.
— Рита, ты чего сидишь? Посуду помой, а то утром опять будет вонять.
— Сейчас помою, Валентина Петровна.
— Не сейчас, а сразу надо было. Игорь поел — и сразу убирать. Порядок в доме должен быть.
Рита встала, включила воду. Валентина Петровна не ушла, стояла рядом и наблюдала.
— Губку новую взяла? Старой ты их не отмоешь. И моющего средства не жалей, я видела, как ты по капельке льешь.
— Хорошо.
— А вилки отдельно мой, у них зубчики грязные остаются. Сколько раз тебе говорить?
Рита кивнула. Валентина Петровна вздохнула и наконец ушла.
Игорь сидел в комнате с телефоном, листал новости. Рита помыла посуду, протерла стол, поставила чайник. Хотела заварить себе чай, посидеть немного в тишине, но услышала голос свекрови:
— Рита! Иди сюда!
Она вошла в комнату. Валентина Петровна лежала на диване, укрытая пледом.
— Принеси мне таблетки от давления. И воды стакан. Что-то голова разболелась.
— Какие таблетки?
— В тумбочке лежат, в коробочке белой. Ты что, не знаешь, где мои лекарства?
Рита пошла за таблетками. В тумбочке оказалось несколько коробочек, все белые. Она взяла одну, принесла свекрови.
— Да не эти! — возмутилась Валентина Петровна. — Это от сердца! Ты что, меня убить хочешь? Я же сказала — от давления!
— Извините, я сейчас принесу правильные.
— Господи, какая ты безответственная! Лекарства — это не игрушки! Игорь! — позвала она сына. — Объясни своей жене, где мои таблетки лежат!
Игорь поднял глаза от телефона, недовольно посмотрел на жену.
— Рита, ну что ты как маленькая? Мама сто раз показывала, где что лежит.
— Я перепутала коробочки, они одинаковые.
— Тогда спрашивай, а не хватай первую попавшуюся.
Валентина Петровна торжественно кивнула:
— Вот именно! Надо думать головой!
Рита принесла нужные таблетки и воду. Свекровь выпила лекарство, откинулась на подушки.
— Всё, теперь можешь идти. И не топай так, у меня голова болит.
Рита прошла в спальню, села на кровать. За стенкой слышался голос Валентины Петровны — она рассказывала сыну что-то про соседей, жаловалась на цены в магазине, советовала купить новую стиральную машину. Игорь изредка отвечал «да», «конечно», «посмотрим».
Рита лежала в темноте и думала о том, как они с Игорем познакомились. Он работал в той же фирме, что и она, только в другом отделе. Месяц ухаживал, дарил цветы, водил в кафе. Говорил, что она не такая, как все остальные девушки — тихая, спокойная, домашняя. Ему нравилось, что она не капризничает, не требует дорогих подарков, не устраивает сцен.
Про маму он рассказывал мало. Говорил только, что она живет одна после смерти отца, что ей тяжело, что он единственный сын и должен о ней заботиться. Рита кивала, понимала. У неё самой родители жили в другом городе, и она знала, как важно не бросать близких.
Когда Игорь предложил пожить у его мамы первое время, пока не накопят на собственную квартиру, Рита согласилась. Думала, что это ненадолго. Думала, что найдет общий язык со свекровью. Думала, что Валентина Петровна будет рада, что сын наконец женился.
Но с первого же дня всё пошло не так. Валентина Петровна встретила невестку холодно, оглядела с ног до головы, поджала губы.
— Худая какая, — сказала она сыну, когда Рита ушла разбирать вещи. — И бледная. Может, она больная?
— Мам, при чём тут это? Рита хорошая девушка.
— Хорошая — это когда руки золотые и характер покладистый. А у этой что?
— У этой тоже всё нормально.
— Посмотрим, — многозначительно произнесла Валентина Петровна.
И стала проверять. Каждый день, каждую минуту. Как Рита готовит, как убирает, как стирает, как с мужем разговаривает. Делала замечания, учила, поправляла. Рита сначала пыталась спорить, объяснять, что привыкла делать по-другому. Но свекровь каждый раз находила аргумент:
— Это мой дом, и здесь мои правила. Не нравится — никто не держит.
А Игорь всегда вставал на сторону матери. Говорил, что надо идти навстречу, что она пожилая, что привыкла по-своему. Рита смирилась. Стала молчать, кивать, делать, как велят.
Утром Валентина Петровна встала раньше всех, прошла на кухню проверить, как Рита приготовила завтрак.
— Яичница пересолена, — объявила она, даже не попробовав. — И хлеб не тостировали. Игорь любит поджаренный.
— Я спросила, он сказал, что обычный.
— Не спросила, а должна была знать. Жена должна изучить вкусы мужа.
Рита молча поставила хлеб в тостер. Игорь пришел завтракать, сел за стол.
— Вкусно, — сказал он, съев ложку яичницы.
— Пересолено, — возразила мать. — Рита опять переборщила с солью.
Игорь пожевал еще немного, кивнул:
— Да, пожалуй, немного солоновато.
Рита почувствовала, как щеки вспыхнули от обиды. Секунду назад он говорил, что вкусно!
— В следующий раз буду меньше солить, — тихо сказала она.
— Не меньше, а по норме, — поправила Валентина Петровна. — На два яйца — щепотка соли. Запомни.
После завтрака Игорь ушел на работу, а Рита осталась со свекровью. Валентина Петровна села за стол с чашкой кофе и стала составлять план на день:
— Сегодня надо в поликлинику съездить, талон взять к кардиологу. Потом в магазин за продуктами. Потом дома уборку сделать, я вчера пыль на шкафу видела. И ужин приготовить, Игорь рано придет.
— Хорошо, Валентина Петровна.
— И постель мою поменяй, пора уже. Белье в шкафу лежит, только не трогай верхнюю полку — там мои вещи.
Рита кивнула. Валентина Петровна допила кофе, встала.
— Я пока к Нине Сергеевне схожу, она вчера звонила. А ты начинай убираться. Только пылесос не включай, у соседей снизу маленький ребенок, будет плакать.
Она ушла, и Рита наконец осталась одна. Села на кухне, налила себе чай, попыталась расслабиться. Но через пять минут дверь открылась — Валентина Петровна вернулась за забытой сумочкой.
— А ты что сидишь? — удивилась она. — Я же сказала убираться!
— Я просто чай допью.
— Чай можешь и после уборки выпить. Работа не ждет.
Рита поставила чашку в раковину, взяла тряпку. Валентина Петровна наблюдала еще несколько секунд, потом кивнула и ушла.
В поликлинике пришлось простоять в очереди два часа. Валентина Петровна всё это время жаловалась на врачей, на систему, на молодежь, которая не уважает стариков. Рита слушала молча, изредка кивая.
— Вот у Нины Сергеевны невестка — та другая, — говорила свекровь. — Внимательная, заботливая. Каждый день спрашивает, как дела, что болит. А ты молчишь постоянно, как немая.
— Я спрашиваю, Валентина Петровна.
— Когда спрашиваешь? Утром «здравствуйте» сказала и всё. Это не интерес, а формальность.
— А что вы хотите, чтобы я спрашивала?
— Как спала, как себя чувствую, не болит ли что. Нормальные вещи.
Рита про себя вспомнила, как несколько раз пыталась расспросить свекровь о самочувствии, а та отвечала, что всё нормально, не приставать с глупыми вопросами.
В магазине Валентина Петровна выбирала продукты долго и придирчиво. Каждый помидор ощупывала, каждую упаковку молока проверяла на срок годности.
— Рита, возьми творог, но не этот, а тот, что справа. Видишь, жирность другая? Игорь любит жирненький.
— Может, этот полезнее? В нем меньше жира.
— Кто у нас диетолог — ты или я? Я Игоря тридцать лет кормлю, знаю, что ему нужно.
У кассы Валентина Петровна пересчитала сдачу три раза, потом недовольно покачала головой:
— Обсчитали на пять рублей. Рита, иди разбирайся.
Рита посмотрела на чек — всё было правильно. Но спорить не стала, просто сказала, что кассир всё правильно посчитала.
— Конечно, будешь их защищать, — фыркнула Валентина Петровна. — Тебе же не свои деньги тратить.
Дома Рита принялась за уборку. Валентина Петровна устроилась в кресле с газетой и время от времени давала указания:
— Под диваном не забудь, там всегда пыль скапливается. И батареи протри, а то стыдно перед гостями.
— У нас же гости редко бывают.
— А если придут? Нина Сергеевна вчера спрашивала, можно ли зайти на чай. Что я ей скажу — извините, у нас грязно?
Рита протерла батареи, пропылесосила под диваном, вымыла пол. Потом стала менять постельное белье в комнате свекрови.
— Наволочки не те взяла, — заметила Валентина Петровна. — Я синие не люблю, бери белые.
— Но синие чистые, а белых нет.
— Тогда белые постирай. Что за проблема?
— Я вчера стирала, сегодня не хочется опять машинку включать.
— Не хочется? — Валентина Петровна подняла брови. — А мне не хочется на синих простынях спать. Что важнее — твое хочется или мой комфорт?
Рита пошла стирать белые наволочки. Пока стиральная машина работала, начала готовить ужин. Решила сделать котлеты с картошкой — Игорь любил это блюдо.
— Что готовишь? — заглянула на кухню Валентина Петровна.
— Котлеты.
— Опять? Вчера тоже котлеты. Разнообразия никакого. Сделай лучше рыбу, полезнее.
— Рыбы нет, мы не покупали.
— Тогда завтра купим, а сегодня что-нибудь другое. Может, плов?
— Для плова нужен рис, его тоже нет.
Валентина Петровна вздохнула, как будто Рита создавала проблемы на пустом месте:
— Ну тогда котлеты так котлеты. Только не пережарь, как в прошлый раз.
К вечеру пришел Игорь. Рита накрыла на стол, позвала всех ужинать. Игорь попробовал котлету, одобрительно кивнул:
— Вкусно получилось.
— Нормально, — согласилась Валентина Петровна. — Но можно было и поменьше жарить.
— Мне нравится, — сказал Игорь.
— Тебе многое нравится, ты неприхотливый, — улыбнулась мать. — А здоровье беречь надо. Жареное вредно.
После ужина Рита убрала со стола, помыла посуду. Игорь с мамой смотрели телевизор в комнате, иногда комментировали передачи. Рита слышала их голоса и чувствовала себя лишней. Как будто она прислуга, которая живет в доме, обслуживает хозяев, но не входит в семью.
Перед сном Валентина Петровна зашла в спальню к сыну и невестке. Рита лежала в постели с книгой, Игорь смотрел в телефон.
— Игорь, завтра не забудь лампочку в коридоре поменять, — сказала свекровь. — И посмотри кран в ванной, он подкапывает.
— Хорошо, мам.
— И еще. Рита, нам нужно поговорить.
Рита отложила книгу, посмотрела на свекровь.
— О чем, Валентина Петровна?
— О детях. Вы уже три года женаты, а детей нет. Это не нормально.
Рита почувствовала, как краснеет лицо. Игорь тоже поднял глаза от телефона.
— Мам, это наше личное дело.
— Какое личное? Я бабушкой хочу стать, пока еще силы есть помогать с внуками. А вы всё откладываете.
— Мы не откладываем, — тихо сказала Рита. — Просто пока не получается.
— А вы к врачу обращались? Может, что-то лечить надо?
— Валентина Петровна, давайте не будем об этом сейчас.
— А когда будем? Время не ждет! Мне уже шестьдесят восемь, кто знает, сколько еще проживу. Хочется хоть одним глазком на внучков посмотреть.
Игорь положил руку на плечо матери:
— Мам, всё будет. Не переживай.
— Конечно, переживаю! Соседи уже внуками хвастаются, а я что скажу?
Валентина Петровна ушла в свою комнату. Игорь выключил свет, повернулся к жене:
— Не обращай внимания, она просто волнуется.
— Игорь, а давай поговорим о квартире. Может, пора съехать?
— Куда съехать? На что снимать? Зарплата же не такая большая.
— Но мы можем попробовать. Или ипотеку взять.
— Рита, зачем торопиться? Мама одна, ей тяжело. Поживем еще немного, деньги накопим, а там видно будет.
Рита хотела сказать, что им и раньше говорил «поживем еще немного», что так можно жить всю жизнь. Но промолчала. Повернулась к стене и закрыла глаза.
Но заснуть не могла. Думала о том, что происходит с ней. Раньше она была другой — веселой, общительной. Встречалась с подругами, ходила в театры, читала книги. А теперь целый день убирает, готовит, выслушивает замечания. И молчит, молчит, молчит.
На следующий день всё повторилось. Завтрак с замечаниями, уборка под контролем, поход в магазин с подробными инструкциями. Валентина Петровна была особенно активна — то и дело находила новые недостатки в работе невестки.
— Рита, ты пол помыла? — спросила она, когда Рита убрала швабру.
— Да.
— А под столом? Я там крошки видела.
— Я протирала везде.
— Тогда плохо протирала. Иди еще раз.
Рита взяла тряпку, опустилась на колени, протерла под столом. Крошек там не было.
— Вот теперь нормально, — сказала Валентина Петровна. — Сразу бы так.
Вечером позвонила мама Риты. Давно не разговаривали, Рита обрадовалась, взяла трубку на кухне.
— Как дела, доченька? — спросила мама.
— Хорошо, всё нормально.
— А Игорь как? И свекровь?
— Тоже нормально.
— Что-то ты какая-то грустная. Не болеешь?
— Нет, не болею. Просто устала немного.
— На работе много дел?
— Да, на работе.
Рита не хотела жаловаться маме, расстраивать её. Родители жили далеко, ничем помочь не могли, только переживать будут.
— Когда к нам приедете? — спросила мама. — Давно не видела вас.
— Не знаю, посмотрим. Игорь очень занят на работе.
— А ты одна можешь приехать на несколько дней.
Рита подумала о том, что скажет Валентина Петровна, если она захочет уехать. Наверняка будет недовольна — кто готовить будет, кто убирать?
— Посмотрим, мама. Пока не получается.
После разговора Рита сидела на кухне и думала о доме, о родителях. Хотелось поплакать, но она не позволяла себе. Слезы — это слабость, а слабость Валентина Петровна не прощала.
— С кем разговаривала? — спросила свекровь, заходя на кухню.
— С мамой.
— Долго болтали. О чем?
— Так, обо всем понемногу.
— Надеюсь, не жаловалась на нас?
— Нет, конечно. О чем жаловаться?
— О том и говорю. Нечего языком трепать по пустякам.
На следующий день Валентина Петровна встала в плохом настроении. Давление скакало, голова болела, да еще и соседи сверху всю ночь топали.
— Рита! — крикнула она с утра. — Иди сюда!
Рита прибежала, еще в халате, с мокрыми волосами — только из душа вышла.
— Что с тобой? Почему мокрая?
— Я мылась, Валентина Петровна.
— А завтрак кто готовить будет? Игорь на работу опоздает!
— Я сейчас оденусь и приготовлю.
— Сейчас, потом… Надо было раньше вставать! Нечего до одиннадцати валяться!
Рита посмотрела на часы — было половина восьмого утра.
— Валентина Петровна, сейчас половина восьмого.
— Не важно! Важно, что завтрака нет!
Рита быстро оделась, побежала на кухню. Поставила чайник, достала яйца, хлеб. Руки дрожали от нервов — Валентина Петровна стояла рядом и комментировала каждое движение:
— Масло не жалей, а то яичница прилипнет. Хлеб нарезай ровнее. Чай заваривай покрепче, Игорь любит крепкий.
Игорь пришел завтракать, сел за стол. Попробовал яичницу, поморщился:
— Что-то невкусно сегодня.
— А что именно? — спросила Рита.
— Не знаю, какая-то пресная.
— Соли мало, — подтвердила Валентина Петровна. — Я же говорила — щепотка на два яйца!
— Но вчера вы сказали, что пересолено.
— Вчера пересолено, сегодня недосолено. Надо чувствовать меру!
Игорь доел завтрак молча, поцеловал жену на прощание и ушел. Рита начала убирать со стола, а Валентина Петровна села в кресло с газетой.
— Рита, мне надо в поликлинику. Анализы сдать.
— Хорошо, во сколько пойдем?
— В девять. И после поликлиники в банк зайдем, пенсию получить.
— А на сегодня у меня была запись к парикмахеру.
— Отложи на завтра.
— Но там очередь, завтра может не быть свободного времени.
— Тогда в другой день сходишь. Мои дела важнее твоей прически.
Рита хотела возразить, что записывалась две недели назад, что волосы уже отрасли и выглядят неопрятно. Но промолчала. Отменила запись, пошла собираться.
В поликлинике очередь оказалась огромной. Валентина Петровна взяла талончик, села на скамейку и стала ждать. Рита устроилась рядом с книгой.
— Что читаешь? — поинтересовалась свекровь.
— Роман, интересный.
— Какой?
— Про любовь.
— Ерунда всё это. Лучше бы что-то полезное почитала. Кулинарную книгу, например.
— Я умею готовить.
— Умеешь — не значит хорошо умеешь. Вон, вчера борщ несоленый был.
— Игорь же сказал, что вкусный.
— Игорь из вежливости сказал. Мужчины не любят расстраивать жен.
Рита закрыла книгу, убрала в сумку. Читать при постоянных комментариях было невозможно.
Анализы сдали быстро, но в банке снова была очередь. Валентина Петровна получила пенсию, пересчитала деньги несколько раз.
— Опять мало дают, — вздохнула она. — Хорошо, что Игорь помогает, а то как бы я жила?
На обратном пути зашли в магазин. Валентина Петровна покупала продукты на несколько дней вперед, тщательно выбирала каждую мелочь. У молочного прилавка стояла знакомая — Нина Сергеевна.
— О, Валя! — обрадовалась она. — Как дела? А это твоя невестка?
— Да, Рита. Рита, поздоровайся с Ниной Сергеевной.
— Здравствуйте, — кивнула Рита.
— Ой, ну прямо модель, а не девушка, — любезно улыбнулась Нина Сергеевна. — Наверное, Игорь на руках носит?
Валентина Петровна усмехнулась:
— Ой, носит… если бы. Всё приходится самой за порядком следить. Молодёжь нынче какая-то несобранная, ленится. Всё не так, всё не вовремя.
Рита почувствовала, как напряглись плечи. Хотелось уйти, спрятаться, исчезнуть — лишь бы не стоять под этим взглядом, не слушать, как её снова обсуждают в третьем лице.
— Ну ладно, мы пойдём, — сказала она тихо. — Нас дома ждут дела.
— Да, — подхватила Валентина Петровна. — Прощай, Ниночка, потом созвонимся.
Они вышли из магазина. Рита несла тяжелые сумки, свекровь шла впереди налегке. Дома, пока Рита раскладывала продукты, Валентина Петровна включила телевизор и снова начала комментировать:
— Зачем столько яблок купила? Они быстро портятся. Надо было взять морковь, полезнее. И яйца, опять десяток… Игорь столько не ест. Деньги не с неба падают!
Рита молчала. Она даже не помнила, когда в последний раз просто сидела с чашкой чая и смотрела в окно. Когда была собой.
Вечером, когда Игорь вернулся, Рита предложила:
— Может, всё-таки подумаем о съёме квартиры?
— Опять ты за своё, — отмахнулся он. — Мы же договорились — копим.
— Но ведь мы не копим. Ты каждый месяц даёшь деньги маме, а я — на еду. У нас не остаётся.
— Мама — не чужой человек. Она нас приютила.
— Она меня не приютила, Игорь. Она мной помыкает.
Игорь резко встал со стула:
— Не перегибай! Она пожилая женщина. Помыкает — это сильно сказано.
— Ты слышал, как она сегодня говорила обо мне при Нине Сергеевне? Как будто меня рядом нет.
— Ты просто обидчивая. Надо быть мудрее. Терпеть. Это временно.
— Это длится три года!
— Значит, потерпи ещё немного.
Рита легла, но уснуть не могла. В полночь она встала, на цыпочках прошла на кухню, села за стол. Достала старую тетрадь, в которую когда-то записывала рецепты, планы, мечты. Открыла первую страницу: «Хочу, чтобы у нас с Игорем был свой дом. Чтобы по утрам он пил кофе, улыбался. Чтобы мы вместе встречали гостей. И чтобы никто не говорил, что я всё делаю неправильно».
Рита смотрела на слова, написанные ею три года назад, и почувствовала, как сердце сжимается. Она больше не мечтала. Только выживала.
На следующее утро всё пошло по привычному кругу. Завтрак, критика, уборка, список поручений. Но что-то внутри неё изменилось.
Когда Валентина Петровна снова сказала: «Протри пыль получше, а то только вид создаёшь, что работаешь», — Рита вдруг ровным голосом ответила:
— Валентина Петровна, я сделала всё, что нужно. Я больше не буду переделывать одно и то же.
Свекровь замерла, как будто не поверила своим ушам.
— Что?
— Я сказала: хватит. Я устала. Я не обязана угождать вам каждую минуту. У меня есть своя жизнь.
— Ах вот как? — взвизгнула Валентина Петровна. — Это всё перед матерью своей нажаловалась, да? Взбунтовалась?
— Нет, — спокойно сказала Рита. — Просто я наконец поняла, что тону. И никто меня не спасёт, кроме меня самой.
В этот момент в кухню зашёл Игорь.
— Что здесь происходит?
Рита обернулась:
— Я уезжаю.
— Куда?
— Домой. К родителям. Мне нужно подумать. О себе, о нас, обо всём.
— Подумать?! — вспыхнула свекровь. — Значит, сбежать решила? Бросить мужа, обязанности?!
— Я не сбегаю, Валентина Петровна. Я ухожу, чтобы не сломаться окончательно.
Игорь попытался заговорить, но Рита уже направилась в комнату. За пять минут собрала вещи, положила в сумку только необходимое. Вышла в коридор. Муж стоял с растерянным видом.
— Ты правда так всё решила?
— Правда. Если ты меня любишь — ты поймёшь.
Она надела куртку, открыла дверь.
— А если не поймёшь… что ж. Я всё равно больше не могу жить в чужом доме с ощущением, что сама — чужая.
И вышла.
Автобус отъезжал от остановки. За окном мелькали знакомые улицы. Рита смотрела на них, впервые за долгое время чувствуя лёгкость. Было страшно, неясно, что будет дальше, но впервые за три года — это была её дорога.
А дома её ждали. Настоящие.
Для чего шоферы СССР на грузовики между колес ставили ремень