До свадьбы его привычка изучать ценники выглядела мило – заботливый мужчина думает о семейном бюджете. После регистрации брака эта черта обрела уродливые формы. Фаддей мог провести полдня в магазине с увеличительным стеклом, высматривая скидки, игнорируя сроки годности. Его вселенная сократилась до цифр на этикетках.
Рождение Тимофея превратило жизнь в кошмар. Муж свято верил: младенцу достаточно материнского молока и нескольких пелёнок.
— Зачем ему новая одежда? — недоумевал он, разглядывая Арину с театральным удивлением. — Он что, на светские рауты собрался? Валяется в кроватке целыми днями! Подрос? Ерунда! Ты просто любительница обновок, Арин. Разумные жёны в интернете ищут вещи, которые добрые люди раздают безвозмездно, покупают подержанное за гроши. Помогают мужьям экономить, а не разбазаривают деньги направо и налево.
Три года Арина существовала в режиме драконовской экономии. Спасали родители – каждый месяц они привозили продукты, одежду для малыша, иногда оставляли деньги: «Возьми, доченька, купи что-нибудь вкусненькое, не только о ребёнке думай».
Когда Тимофею исполнилось три, Арина устроила его в детский сад и вышла на работу. Тогда же, словно глоток воздуха после долгого удушья, пришло решение о разводе.
Фаддей обрадовался новости о пополнении семейного бюджета:
— Превосходно! Теперь заживём по-человечески! — воскликнул он, потирая ладони с хищным блеском в глазах. — Зарплату будешь отдавать мне, я распоряжусь правильно. У меня подход системный, продуманный! Ни рубля впустую!
Услышав это, Арина молча отправилась подавать заявление на развод.
Фаддей съезжал со скандалами, требуя раздела имущества, но делить было нечего – за пять лет брака он не вложил в её квартиру ни копейки, считая это «нерациональной тратой». Попытки забрать телевизор и компьютер Арина пресекла жёстко:
— Эти вещи приобретены на мои деньги, Фаддей, задолго до нашего знакомства. Не унижайся. Забирай свои калькуляторы и уходи.
После развода они превратились в заклятых врагов. Фаддей умолял, пытался воздействовать на жалость, лишь бы избежать алиментов:
— У меня рано или поздно появится новая семья, — хныкал он по телефону. — Как мне делить зарплату на всех? Ты же работаешь, твоих денег хватит! Ребёнок маленький, много ли ему требуется?
Арина отвечала спокойно и твёрдо:
— Сын – наш общий ребёнок, Фаддей. Ты обязан поддерживать его материально. Выбирай: либо я подаю на алименты через суд, либо заключаем мировое соглашение. Других вариантов нет.
Фаддей предпочёл игнорирование. Вскоре на его работу прибыл исполнительный лист. Суд обязал его выплачивать ежемесячно пятнадцать тысяч рублей.
Сумма показалась ему грабежом. Он немедленно набрал Арину:
— Ты совершенно спятила! Пятнадцать тысяч на одного ребёнка! Тебе не кажется это чрезмерным? Целое состояние! Большую часть на себя тратишь, уверен!
— Фаддей, — голос Арины звучал непреклонно, — ребёнок посещает детский сад, одежда и обувь изнашиваются мгновенно. Не говоря о питании, коммунальных платежах. Родители должны обеспечивать развитие, а не только выживание. Постоянно нужны канцтовары, оплата занятий. Тимоша растёт, ему необходимо полноценное питание, фрукты, витамины. Я стараюсь радовать его подарками. Это называется родительская любовь.
— Такие деньги на карандаши?! — фыркнул Фаддей с ледяным сарказмом. — Врала бы убедительнее! Я так сожалею, что связался с тобой! Настоящая финансовая катастрофа!
Тимофей рос здоровым мальчишкой. Фаддей не проявлял желания общаться с сыном, ограничиваясь принудительными выплатами. Он женился на женщине с двумя детьми, которых считал своими, начисто забыв о родном сыне. «Новые» дети освоили лесть, называя Фаддея «папой», что льстило его самолюбию и оправдывало щедрость к ним.
Арина не жаловалась; при желании она разорвала бы все связи с бывшим мужем навсегда. Мысли о лишении его родительских прав возникали, но серьёзных оснований не было – долгов по алиментам не имелось, выплаты поступали исправно, жизнь ребёнка он не портил, просто игнорировал его существование.
Однажды, вернувшись с работы позже обычного, Арина обнаружила бабушку, которая нежно гладила притихшего внука по голове. Мальчик сидел у неё на коленях, укутанный в плед.
— Жар, Ариш, — тихо сообщила мать. — Кашель сильный, лающий. Врача вызывали?
— Нет ещё, только пришла. Тимка, солнышко, зайчик мой, как самочувствие? — Арина опустилась рядом, прислонившись щекой к горячему лбу сына.
В четыре года Тимоша серьёзно заболел. Кашель усиливался, переходя в приступы, температура не спадала. Арина в панике повезла его по врачам. Педиатр прослушал ребёнка и нахмурился:
— Обструкция серьёзная. Срочно нужны антибиотики и ингаляции.
— Доктор, у нас аллергия на уколы. Можно сироп?
— Хорошо. Но необходимы ингаляции – пять раз в день. Небулайзер имеется?
— Прибора дома нет.
Врач избегал прямого взгляда:
— Попробуйте найти в интернете, иногда сдают в аренду.
Арина решила купить небулайзер. Лекарства уже опустошили кошелёк, но прибор требовался немедленно. Она написала бывшему мужу:
«Фад, привет. Тимка серьёзно болен, обструктивный бронхит. Врач назначил срочные ингаляции. Переведи, пожалуйста, деньги на небулайзер (около 2500) или купи сам. Речь о здоровье сына.»
Через минуты телефон завибрировал от звонка. Фаддей бушевал:
— У меня что, печатный станок денег? Надоела хуже горькой редьки! Жди алиментов – с них и купишь всё! Сейчас денег нет! Катастрофы не случится!
— Фаддей, три дня ждать нельзя! У него затруднено дыхание! Речь о здоровье сына!
— Нет денег! Мне двоих других детей поднимать! Надоела! Решай проблемы сама!
Он бросил трубку.
Эта бессердечность стала последней каплей. Арина разозлилась, но гнев был холодным, расчётливым. «Прекрасно, – подумала она с железной решимостью. – Теперь каждую неделю буду методично выбивать дополнительные деньги. Отправишь – хорошо. Нет – хотя бы понервничаешь».
Небулайзер купили дедушка с бабушкой: «Бери, дочка, всё необходимое, лишь бы внук поправился».
Фаддей мерил шагами комнату:
— Это уже никуда не годится! Шесть лет плачу! По пятнадцать тысяч ежемесячно! Это миллионы! За эти деньги приличную машину купить можно! Куда она их девает?
Нынешняя жена Марина поддержала:
— Фадик, обратись к юристу. Пусть объяснит, как заставить бывшую отчитываться за каждую копейку. Ты отец, имеешь право требовать чеки!
— Пожалуй, права. Где бесплатную консультацию получить? Лишние траты ни к чему.
Эвелина Юрьевна собирала документы, готовясь уйти, когда в дверь постучали.
— Можно? Хотел проконсультироваться.
— Входите. По какому вопросу?
Вошёл неопрятно одетый мужчина в шапке. На улице стоял тёплый май.
— А консультация дорого стоит? Финансы поджимают.
— Если вопрос простой, консультация бесплатна.
— По поводу алиментов. Шесть лет назад развёлся, бывшая сразу на алименты подала. Она постоянно требует дополнительных денег! То обувь сыну, то заболел, то школьный сбор! У меня новая семья, жена с двумя детьми! Подозреваю, что она алименты на себя тратит! Можно её как-то контролировать?
Эвелина Юрьевна смотрела с недоумением:
— Нет, таких норм в законе нет. Бывшая супруга не обязана отчитываться за расход алиментов.
— Можно половину прямо ребёнку переводить?
— Теоретически можете. Размер алиментов какой?
— Целых пятнадцать тысяч!
Эвелина Юрьевна едва сдержала издевательский смешок:
— Переводить на отдельный счёт имеет смысл при размере алиментов от пятидесяти тысяч. Скажите честно, вам не стыдно? Копеечные выплаты, и вы ещё хотите полного отчёта? Пятнадцать тысяч – это на карманные расходы, а не на полное содержание!
Фаддей покраснел:
— Нужно было к мужчине-юристу обращаться! Тот бы понял! Сожалею, что к вам зашёл!
Он выскочил из кабинета.
В уютной квартире Арины за столом с чаем сидели она и подруга Ольга.
— Представь, Оля, опять звонок: «Тимоша в школе сбор! Пять тысяч срочно!» На прошлой неделе кроссовки требовались. Пятнадцать тысяч – абсурд! Это стоимость пары джинсов для подростка.
Ольга покачала головой:
— Твой бывший явно отстал от реальности. Пятнадцать тысяч на подростка в городе – это выживание, не жизнь. А его требования отчётности… Где его отчёты по времени, любви, заботе?
— Он считает, что я шубы себе покупаю на эти деньги.
— Знаешь что, Ариш? Ты молодец. Как только всё выдерживаешь? — Ольга достала калькулятор. — Прожиточный минимум на ребёнка сейчас около пятидесяти тысяч. Он платит тридцать процентов от необходимого. И ещё претензии строит!
Годы текли, словно река, размывая острые углы прошлого. Арина методично строила новую жизнь, кирпичик за кирпичиком. Каждый рабочий день становился ступенькой вверх по карьерной лестнице, каждый освоенный навык – инвестицией в будущее. Когда ей наконец вручили табличку «Старший менеджер», она не испытала эйфории. Лишь глубокое удовлетворение от работы, проделанной честно.
Зарплата теперь позволяла не считать каждую копейку. Пятнадцать тысяч, которые ежемесячно приходила от Фаддея, превратились из удушающего груза в досадную, но вполне переносимую статью расходов. Она продолжала отправлять ему уведомления о дополнительных тратах Тимофея – школьные нужды, одежда, канцелярия. В ответ либо молчание, либо поток ядовитых сообщений. Арина архивировала скриншоты в папку с его именем, пожав плечами. Пусть изводит себя.
Жизнь Фаддея тем временем превращалась в карикатуру на его собственные принципы. Первые годы с Мариной казались ему образцом рационального ведения хозяйства. Он водворил в их общем доме тот же культ тотальной экономии: самые дешевые продукты, одежда «на вырост», полный запрет на развлечения. «Зачем тратить на глупости, когда можно накопить на что-то действительно важное?» – объяснял он Марине, которая поначалу кивала, принимая это за мудрую предусмотрительность.
Но «важное» почему-то не наступало. Квартира Марины, которую она добросовестно выплачивала еще до их встречи, год за годом увядала. Мебель рассыпалась, обои отваливались лоскутами, бытовая техника умирала от старости и не заменялась. Дети Марины, входя в подростковый возраст, начали стесняться приглашать одноклассников. Коллеги, случайно заглянувшие в гости, деликатно молчали, но их взгляды красноречиво скользили по потертым поверхностям и выцветшим тканям.
Родители Марины, навещая дочь, с трудом скрывали недоумение.
– Марин, милая, – осторожно говорила мать, обводя глазами комнату, где все кричало о забвении, – у тебя ведь неплохая должность… Может быть, обновим что-нибудь? Хотя бы для детей?
– Фаддей против лишних трат, – отвечала Марина, и в ее голосе уже звучала не убежденность, а оправдание. – Он говорит, копим на будущее.
Переломным моментом стала премия. Марина получила ее за успешно реализованный проект, но вместо поздравлений услышала требование:
– Замечательно! Переведи в общую копилку. Я просчитаю, как лучше использовать. Думаю, стоит поискать холодильник, может, что-то приличное найдется на вторичном рынке.
– Это моя премия, Фаддей, – ответила Марина. – Я заработала ее сама и сама решу, на что потратить. Детям давно нужна зимняя одежда, а не холодильник, который развалится через полгода.
– Как это твоя?! – возмутился Фаддей. – Мы же семья! Все должно быть общим! Ты что, превращаешься в такую же расточительницу, как Арина?!
Сравнение с первой женой оказалось фатальной ошибкой.
– Прочь! – Марина указала на дверь, и ее голос дрожал уже не от неуверенности, а от накопившейся злобы. – Немедленно убирайся из моего дома! Ты уже разрушил одну семью своей болезненной скупостью! Мою и моих детей я не позволю тебе калечить! Забирай свои тетрадки с расчетами и исчезни! И не смей больше называться их отчимом! Ты никто для нас! Просто жалкий скряга!
Конфликт был сокрушительным. Фаддей, привыкший к покорности Арины, оказался не готов к такому сопротивлению. Все его попытки надавить, пристыдить или разжалобить разбивались о непреклонную решимость Марины. Час спустя он стоял на лестничной площадке с чемоданом поношенных вещей и блокнотами, исписанными цифрами.
Оставался единственный вариант – мать. Фаддей, сгорбившись, появился на пороге родительской хрущевки.
– Мам, приюти на время… Пока найду новое жилье. Марина спятила, выставила…
Мать внимательно осмотрела сына.
– Входи. Только сразу проясним условия, – сказала она без тени сентиментальности. – Моя пенсия крошечная. Коммунальные услуги, продукты – все дорожает. Будешь здесь жить – плати половину всех расходов. За еду – отдельно. Никаких долгов и обещаний. Каждый день – деньги на стол.
Фаддей оцепенел:
– Мама! Да ты что?! Я твой сын! О чем речь?!
– А о чем была речь, когда ты считал копейки для своего собственного ребенка? – спросила мать, глядя ему в глаза. – Жизнь справедлива, Фаддей. Что посеешь, то и пожнешь. Хочешь крышу над головой – плати. Не хочешь – дверь открыта. Решай сам.
Теперь Фаддей ночевал в убогих хостелах, проклиная весь женский род: Арину за «ограбление», Марину за «измену», мать за «бессердечие». Его мирок окончательно сузился до размеров койки в общежитии и вечного пересчитывания мелочи в кармане. Навязчивые мысли о «миллионах», якобы украденных на алименты, жгли изнутри, смешиваясь с желчью и отчаянием.
Дом Арины благоухал свежими красками – они с Тимофеем только что закончили преображать его комнату. Сын возился с картонной коробкой, из которой доносился тихий скулеж.
– Мам, посмотри на него! – Тимофей аккуратно извлек пушистый комочек. Щенок, явно дворового происхождения, доверчиво тыкался влажным носом в его ладони.
– Прелесть какая! – Арина погладила шелковистую шерстку малыша. – Имя уже выбрал?
– Думаю… Может быть, Чейз? Помнишь того щенка из рекламы, которого мы видели в торговом центре?
Арина кивнула, наблюдая за сыном. В его взгляде не осталось и следа той боли, которую когда-то причинил отец. Светились жизнерадостность, доброта, готовность заботиться о беззащитном существе. Они выстояли. Рука об руку. И эта новая реальность больше не зависела от злобного ворчания, звучащего где-то вдали от их светлого настоящего.
Можно ли обгонять справа или за это оштрафуют: ставим точку в вопросе