Я открыла дверь ключом, который как-то сам по себе никогда не скрипел, а сегодня решил проявить инициативу. На площадке было тихо, в квартире тоже, и я уже шагнула в коридор, когда из кухни долетел шёпот мужа и бодрый голос свекрови.
— Так и делаем, Илюша, — говорила она. — Детскую освобождаем, я туда кровать поставлю. Коля на диване поживёт, мальчик не сломается.
— Ма, ну не так резко, — шептал Илья. — Надо Лене сказать мягко. И деньги из её заначки забрать аккуратно. На «Крету» как раз хватит предоплаты.
Я стояла, держала кроссовки в руках и думала, что, конечно, давно надо было купить кроссовки без белой подошвы: грязь бы меньше выдавала моё присутствие. А ещё думала, что у меня, оказывается, есть «заначка», которой пора попрощаться. Вот радость. Кто бы мог подумать: копила на окно в кухне, а купят машину. Мужчине же надо.
— Лена никуда не денется, — уверенно сказала свекровь. — Я к вам временно, на полгодика. У меня там ремонт обещали… ну хоть где-то пообещали. А машины мы давно хотели. Ты же муж. Ты решай.
Я молча разулась, шнурки в карман, телефон в другой. И постояла ещё минуту, пока Илья не добавил:
— Только надо её уговорить. Скажем, что для всех лучше. И не спорить с тобой. Ты же мать.
Внутри что-то щёлкнуло. Это не была ревность. И не обида. Это была усталость, которой надоело притворяться спокойной. И да, я редко признаюсь себе, но выбирать между «муж» и «мать» Илья умеет давно. Угадайте, кого он выбирает чаще. Секрет на миллион.
Я с шорохом повесила куртку, специально кашлянула и вошла на кухню.
— А чего шепчемся? — спросила я и поставила пакет с хлебом на стол, будто только что была в «Пятёрочке», а не под дверью.
— Лена! — вскрикнула свекровь. — Ты уже? Ой, мы тут… чай обсуждали.
— Конечно, — сказала я. — Чай. Который в нашей семье никто не пьёт.
Илья уставился в телефон, как в спасательный круг. Свекровь выдохнула:
— Ладно. Я скажу прямо. Я переезжаю к вам. Временно. Полгодика. У меня с соседями там… В общем, ты же не против? Детскую мы под меня, Коля на диванчике. И машину берём. И всё будет хорошо.
— Да погоди ты, — вмешался Илья. — Мы ещё обсуждаем форматы.
— Форматы, — повторила я. — Модные слова у вас сегодня. А деньги? На предоплату машины откуда?
— У нас общая семья, — сказала свекровь. — Какие ещё вопросы?
— У нас — да. А у машины — нет, — сказала я. — Илья, можно слово без мамы?
— Без тайных заговоров, — треснула свекровь, — я всё слышу.
— Привыкайте, — ответила я. — У нас в квартире стены тонкие.
Это был момент, когда обычные семьи делают вид, что они любят друг друга. Мы в этот момент сделали вид, что понимаем, о чём говорим. Это честнее.
План «минус детская»
Мы с Ильёй ушли в комнату. Свекровь осталась на кухне и громко двигала стул, чтобы мы не забывали, кто здесь главная.
— Лен, — начал он, нервно дёргая молнию на худи. — Ситуация такая. Маме тяжело одной, ты же знаешь. У неё там… соседи кричат, потолок течёт. Она временно к нам. Полгодика.
— И машину, — напомнила я. — У нас же приоритеты. Мама, потом машина, а потом, если останется, Коля.
— Не начинай. — Он вздохнул. — Ты серьёзно хочешь спорить? Ты видишь, как мама устала?
— Вижу, — сказала я. — И вижу, как ты устал объяснять мне, что я не права. А где я в этом плане? Я — человек, у которого забирают детскую. И деньги на окно. И говорят: «Не спорь, это же семья».
— Да мы ж не забираем, — замахал он руками. — Просто временно. Окно подождёт. А машина нам нужна: на дачу ездить, маму возить. Это же и тебе лучше.
— Конечно, лучше, — кивнула я. — Только маленький вопрос: почему «лучше» всегда означает «ты терпи, Лена, ты ведь понимающая»?
Он замолчал. И это был честный ответ.
— Слушай, — сказал Илья, — ну не загоняй. Деньги в семье не должны лежать без дела. Мы потом всё вернём.
— Когда «потом»? — спросила я. — После полгодика? После кредита? После того, как Коля вырастет и сам на диване останется? Илья, я не согласна.
— Ты… — он поднял брови, — ты против мамы?
— Я против того, чтобы моим сыном стелили дорожку. И чтобы моими деньгами покупали твою игрушку.
— Игрушку? — он обиделся. — Машина — это необходимость.
— Для кого? Для человека, который домой на метро приезжает? — спросила я. — Ты же не водишь толком.
— Научусь, — буркнул он. — Я записался уже.
— На чьи? На мои?
Он отвёл взгляд. И это тоже был ответ.
Я смотрела на нашего сына — его рюкзак стоял у стены. На рюкзаке пришит косой коврик из «Леруа», который мы когда-то искали весь вечер, потому что Коля «хочет именно с акулами». Мы тогда смеялись. Сегодня было не смешно.
— Ладно, — сказала я. — Давай так. Сегодня никаких решений. Завтра поговорим втроём, но не так, как сейчас. Нормально. С цифрами. С вещами по месту.
— А сейчас?
— А сейчас мне надо подумать.
— Ты только не нагнетай, — попросил он. — Мама и так на нервах.
— Я на них родилась, — сказала я и вышла на балкон, чтобы позвонить.
Звонок соседке был практичный. Катя из пятой квартиры знала всю нашу подъездную аналитику лучше любой управляйки.
— Катя, привет. Выручишь? — спросила я. — На пару дней заберёшь у себя детские коробки со шмотками? У нас тут переезд мебели. Временно.
— Ты серьёзно? — отозвалась она. — С мамой вашей?
— Угу.
— Тогда вези прямо сейчас, — сказала Катя. — Пока «временно» не стало «навсегда».
Иногда юмор лучше любого ножа. Катя это умела.
Запас в кастрюле
Вечером я села с тетрадкой. Да, я та самая, у которой «заначка». Потому что если не считать, тебя посчитают. Я сложила на листе: аренда однушки возле школы — 28 тысяч плюс коммуналка, доставка на первое время — 1200, такси, если ночью прижмёт — 600. Детскому кружку оставим 1500, иначе он сойдёт с ума без своих шахмат по пятницам. И ещё — страховка на телефон, потому что он у меня как паспорт.
— Что ты делаешь? — спросил Илья, заглядывая через плечо.
— Считаю, — сказала я. — Ты ж сам предлагал «с цифрами».
— Подожди, ты куда-то собралась? — он напрягся.
— Я ещё никуда. Но я не позволю завтра проснуться у плиты для твоей мамы, в комнате, где была детская, — сказала я. — Я знаю, как это бывает. «Временно» — это до тех пор, пока не станет удобно.
— Ты перегибаешь.
— Нет, я ровняю, — ответила я. — И вообще, давай сделаем вид, что мы взрослые: завтра встретимся у стола, без выкриков. Можешь даже составить план. Любишь же «форматы».
Он ушёл. А я перепрятала свою «кастрюлю» — металлическую банку из-под печенья, где лежали купюры. Наивно? Да. Но удобнее, чем спорить с чужой совестью. И на всякий случай перевела с карты часть накоплений в Тинькофф на отдельный счёт. Банки — вот кто никогда не делает вид, что любит тебя. Их честность мне ближе.
Ночью я почти не спала. Не от драмы — от практики. Что взять первым? Документы, зарядки, Колины учебники, запас носков, аптечку. Я составила список в заметках. И проснулась с готовым решением. Не героическим. Просто взрослым.
Семейный совет «по-взрослому»
Утром мы сели за стол. Свекровь устроилась во главе. Илья рядом с ней. Я напротив. Коля в школе, у него сегодня технологии.
— Итак, — сказала свекровь тоном телеведущей. — Я поживу у вас. Полгода. Я же не прошу роскоши. Кровать, шкаф, нормальные условия. Внуку не помешает женская рука. А деньги мы направим на правильные вещи. На машину. Без машины сейчас никак.
— Мама, — начал Илья, — давай спокойно. Лена попросила обсудить конкретику.
— Вот конкретика, — отрезала она. — Детскую освобождаем сегодня. Вечером привезут мою кровать. Я заказала у соседей грузчиков. За машину предоплата завтра, Илюша. Звони меня будить в девять.
— Ма, да подожди… — Илья почесал шею. — Лена… ну ты не против?
— Я против, — сказала я. — И давайте так: сначала обсудим, где будет спать ребёнок. Второе — за чей счёт банкет. Третье — кто чем занимается дома.
— Банкет? — фыркнула свекровь. — Ты что, хочешь деньги считать? У мужа деньги — это общие.
— У жены — тоже, — сказала я. — Но у нас странная арифметика: общими считаются только мои. Поэтому давайте честно: на машину из моих денег ни копейки. Детская не освобождается. Места для проживания у нас нет. И я не буду ухаживать за взрослым человеком, потому что кто-то так решил. У меня есть работа и ребёнок.
— Ты меня выгоняешь? — подняла голос свекровь.
— Нет, — ответила я. — Я говорю «нет» твоему плану. Если тебе действительно негде жить, давай искать варианты: хостел, пансион при поликлинике на время ремонта, съём комнатки в соседнем доме — у нас доска объявлений в «ВКонтакте» забита. Я помогу звонить. Но у нас двушка в Екатеринбурге, а не санаторий.
— Это как ты с матерью мужа разговариваешь? — вскинулась она. — Я тебе что, чужая?
— Когда речь про детскую и мои деньги, ты становишься очень деловой, — сказала я. — Давай и я стану. Где твои варианты проживания? Я слушаю.
— Да что тут слушать, — махнула она рукой. — Я к сыну. У меня давление, ты же знаешь.
— Справка есть? — вдруг спросила Катя, высунувшись из дверного проёма кухни: оказывается, она принесла наш противень, который брала на пирог, и застряла в неловком моменте. — Ой, извините…
— Катя, заходи, — сказала я. — Ты как раз вовремя. Мы тут семейный формат прорабатываем.
— Я потом, — покраснела Катя, но свекровь её уже уцепила.
— Вот, соседи заходят, все знают. Позор на весь подъезд, — начала она.
— Мама, — перебил Илья, — хватит. Давайте действительно по цифрам. Сколько стоит снять комнату рядом? Сколько стоит хранение твоей мебели на складе? Я готов помочь. Но детская остаётся Колина. Машину — подождём.
Он говорил без героизма, но на редкость внятно. Я удивилась. Видимо, он впервые взвесил не только «маме» и «мне». Там ещё был «Коля». И я, кстати.
— Ты что, против матери? — свекровь повернулась к нему.
— Я за сына, — сказал он. — И за семью. Машину потом. Мам, я помогу с комнатой. Я узнаю объявления.
— Ты подкаблучник, — выплюнула она.
— Я отец, — ответил он.
Звучит красиво? Не обольщайтесь. Через минуту он уже пытался сгладить:
— Мам, ну правда. Мы поможем. На время ремонта. Только без детской, ладно?
— Ремонт у меня будет год, — сказала она. — Если вообще будет.
— Тогда тем более лучше снять рядом, — вмешалась я. — Я могу дать на первый месяц десять тысяч. С распиской. И ещё — помочь с переездом. Но не к нам.
— Да кто за десять снимет? — возмутилась она.
— На «Авито» полно, — сказала Катя из-за двери. — Простите. Я просто слышала. Вон у Ники, на соседней, комнатка за девять.
— Катя, — сказала я, — спасибо.
Свекровь встала, отодвинула стул, посмотрела на сына и на меня.
— Я всё поняла, — сказала она ледяно. — Ты, Лена, меня из семьи выдавила. Илья, а ты… ладно. Я напишу своей подруге. И машину забирай без меня. Я сама как-нибудь.
— Мама, не надо драм, — попросил Илья. — Мы поможем. Правда.
— Помощь мне не нужна, — ответила она и ушла в коридор звонить кому-то, на всю громкость.
Я видела, как у Ильи дрожит подбородок. Он не злодей. Он просто привык, что кто-то за него решит. Это удобный талант.
Переезд на трёх рюкзаках
Пока свекровь звонила, я сделала своё. Нет, я не хлопнула дверью (нам запрещено). Я собрала документы в папку, сложила Колины учебники в его рюкзак, свои базовые вещи — в спортивную сумку, зарядки — в косметичку. Катя помогла вынести две коробки «временно». Я не бежала. Я делала то, что должна была сделать ещё вчера.
— Ты куда? — спросил Илья, когда увидел сумку.
— Съеду на время, — сказала я. — Я сняла однушку на Уралмаше. Две остановки на трамвае, школа рядом. На месяц. Пока у вас конструктор из решений с мамой.
— Ты серьёзно? — он растерялся. — Лен, ну не делай поспешных выводов.
— Это не выводы, — сказала я. — Это вводные. Я не хочу, чтобы мой ребёнок жил на диване. И чтобы я завтра проснулась кухонной феей. Когда решите с мамой, как вы живёте — позвони. Мы поговорим. Нормально.
— Подожди, а деньги? — он нахмурился. — Ты же…
— Мои деньги — мои, — сказала я. — На ребёнка — сколько надо, сделаю. Каждую субботу — 5000 на Коляна, как мы договаривались на кружки и питание. Хочешь больше участвовать — супер. Но машины на мои — не будет.
— Я буду платить, — сказал он быстро, даже слишком быстро. — Я не… я справлюсь.
— Надеюсь, — сказала я. — Справляйся.
— Лен, — он схватил меня за рукав, — только не уходи сейчас. Мама разнесёт всё.
— Я не ухожу из жизни, — сказала я. — Я ухожу в соседний район.
Свекровь как раз вернулась в кухню.
— А, съезжаешь? — спросила она с победой. — Ну и катись. Здесь останемся мы с Илюшей. Нам хватит.
— Вам хватит, — согласилась я. — Особенно когда придёт счёт за коммуналку, и грузчики за кровать возьмут три тысячи. И когда соседи придут спрашивать, почему ночью кто-то ругался в подъезде. Кстати, стирка завтра твоя, мама Ильи. Я заберу свою.
— С меня хватит, — сказал Илья, устало глядя на нас обеих. — Мам, остановись. Лен, не руби. Я всё решу.
— Решай, — сказала я. — Я на связи.
Небольшая квартира у трамвайной остановки «Проспект Космонавтов» оказалась чистой, с нормальным матрасом и неубитой плитой. Хозяйка сдала мне без залога, потому что «вы с ребёнком, видно, нормальные». Мы с Колей вечером пришли, отвели его в школу, зашли за развалившимся глобусом в канцмаге — у него завтра «материки». Он спросил:
— Мам, бабушка теперь у нас жить будет?
— Нет, сын, — сказала я. — Бабушка у себя. Мы у себя. Папа — у себя.
— А можно папу к нам в гости? — спросил он. — В субботу. Мы в «Ситилинк» хотели, на 3D-ручку посмотреть.
— Можно, — сказала я. — В субботу.
И да, я циничная. Но иногда вот такие простые планы — лучше любой мудрости.
Небольшие коррекции к семейной математике
Через два дня позвонил Илья.
— Ну что, — сказал он, — мама не переехала. Нашли ей комнату у тёти Гали на Сортировке. Десять тысяч. Я помог с деньгами. Я же говорил, решу.
— Молодец, — сказала я. — А кровать?
— Отменили. Грузчики обиделись, но ничего. Машину пока откладываем. Там вообще курс вверх пошёл, цены странные. Я подумал… ну, это глупо сейчас.
— Не глупо, — сказала я. — Поздравляю, ты сделал первый взрослый шаг.
— Только мама злится, — признался он. — Говорит, я тебя послушал.
— Ты сам себя послушал, — сказала я. — Это редкий опыт, не потеряй.
— Лен, давай… — он вздохнул. — Давай мы попробуем по выходным вместе что-то делать с Колей. Я… я скучаю.
— Давай, — согласилась я. — В субботу в двенадцать у нас. Потом «Ситилинк».
— И ещё, — добавил он, — я перевёл тебе пять тысяч. На Коляна. И в следующий раз смогу десять.
— Спасибо, — сказала я. — Это правильно.
— Ты не злишься? — спросил он.
— Я устала злиться, — ответила я. — Давай строить жизнь.
Я положила трубку и впервые за неделю спокойно села на пол. Это не было кино. Это была коррекция маршрута.
Финальный расчёт
Через неделю мы вернулись на нашу «старую» кухню вдвоём с Колей, чтобы забрать оставшиеся учебники и конструктор. Свекрови не было. Илья встречал нас с растерянным видом человека, который обнаружил, что в холодильнике умеют жить пустые полки.
— Привет, — сказал он. — Ты не против, если я возьму Колю завтра на бассейн? Я записал его к тренеру на пробное. Ему понравится, я спросил.
— Не против, — сказала я. — Только полотенце возьми, у нас тут старое осталось. Новое у меня.
— Возьму, — кивнул он. — И… спасибо.
Свекровь позвонила вечером. На громкой связи, естественно.
— Илюша, — объявила она, — я живу у Гали. У неё кот. Я аллергичная, но ничего. Ты когда ко мне приедешь? Мне тяжело одной.
— Мам, я приеду в воскресенье, — сказал он. — Привезу продукты. И лампочку поменяю.
— И деньги? — уточнила она. — Мне надо на лекарства. Три тысячи.
— Привезу, — ответил он.
— И машину? — не удержалась она. — Ты же мужик.
— Мам, — вздохнул он, — давай не сейчас. У меня в субботу с Колей план.
— С этой… — начала она, но я уже выключила громкую связь.
— Прости, — сказал Илья. — Её не переделать.
— Не надо, — сказала я. — Её и не нужно. Её надо просто поставить на своё место. И то место — не наша детская.
Он кивнул.
— А ты вернёшься? — спросил он честно, без пафоса.
— Возможно, — честно ответила я. — Когда я буду уверена, что у нас не «временно», а «по договорённости». И что «общие деньги» — это действительно общие. И что наши планы обсуждаются до звонка грузчикам.
— Понял, — сказал он. — Я постараюсь.
— Постарайся не на словах, — сказала я. — Суббота покажет.
Суббота показала. Илья пришёл без опозданий, повёл Колю в бассейн, потом в «Ситилинк». Вернулись счастливые, Коля показывал пластмассового робота на пульте. Я сделала вид (да, сделала), что не заметила цену на чеке. Илья сам показал:
— Я не из твоей заначки, — ухмыльнулся. — Своими.
— Молодец, — сказала я.
— А вечером… может, посидим? — спросил он. — Я купил… эээ… морс.
— Посидим, — кивнула я. — На диване, который не детский.
Мы сидели, как взрослые люди, у которых внезапно нашлось время на разговор. Без шёпота. Без «форматов». И без планов с чужими кроватями.
Итоги и бонус-трек
Через месяц я вернулась в нашу квартиру. Не потому, что «помирились» и теперь всё розово. Нет. Потому что мы подписали на листке бумаги три простых правила: никакие гости на срок больше двух ночей без обсуждения втроём, никакие покупки дороже пяти тысяч — без общего решения, детская — навсегда Колина. Листок висит над столом, прижат магнитиком с динозавром. Юридической силы ноль. Практической — неожиданно много.
Свекровь живёт у той самой тёти Гали. Она обижается, но привыкла, особенно после того, как Галя показала ей, как заказывать продукты через «Самокат» и как платить коммуналку через Сбер. У неё появился круг общения из соседок. И даже клуб любителей сериалов по вечерам. Не скажу, что счастлива. Но занята. А когда человек занят, ему меньше времени вмешиваться в жизни других.
— Вы меня изгнали, — иногда говорит она Илье по телефону.
— Мы распределили пространство, — отвечает он. — И время.
— И деньги, — добавляю я иногда громко. Да, я мелочная. И пусть.
Илья так и не купил машину. Зато он научился считать. В наш век это суперспособность. По субботам он стабильно даёт Коле деньги на кружки. Иногда больше. Иногда покупает ерунду, которую дети обожают и родители не понимают. Мы спорим, кто убирать конструктор. И это самый нормальный спор на свете.
Коля спит в своей детской. На своей кровати. На двери висит табличка «Не входить, иду строить космолёт». В этой табличке вся наша семейная философия. Да, без метафизики. Просто конкретно: не входить, если не договорились.
И да, про «заначку». Я её не прячу больше в банке. Я открыла отдельный счёт «Цели» на своё имя с названием «Окно на кухне». И каждый месяц туда падают две тысячи. Иногда больше. Иногда меньше. И никто не делает вид, что это «общие».
— Лен, — однажды сказал Илья, — ты меня прости, ладно?
— За что конкретно? — спросила я. — За желание жить удобнее за мой счёт? За привычку ставить маму над всем? Или за попытку раздать чужие комнаты?
— За всё, — ответил он. — Я… учусь.
— Учись, — сказала я. — Мне не надо геройств. Мне надо, чтобы работало.
Это, наверное, и есть наш хэппи-энд. Скользкий, бытовой, без цветочков и фанфар. Просто конкретные пункты на бумаге, ребёнок на своей кровати и свекровь, которой помогли найти комнату. Антагонист получила наказание? Получила. Не тюремное, не кинематографичное. Она теперь сама себе хозяйка в чужой комнате и учится жить независимо от моего холодильника. А у меня — окно на горизонте. Не метафора. Настоящее. Купим. Поставим. И никто не переедет на его место без разговора.
И да, в тот день, когда я вернулась домой раньше времени и услышала «разговор не для моих ушей», я могла устроить скандал, делить кастрюли, громко хлопать дверьми. Но я сделала хуже. Я стала взрослой. И это сработало.
Послесловие без мёда
— Мам, — сказал как-то Коля, — а бабушка теперь к нам не приедет?
— Приедет, — сказала я. — На блины в воскресенье. И уедет вечером. Потому что у неё теперь своя жизнь.
— Хорошо, — вздохнул он. — А я могу у неё ночевать?
— Если будешь вести себя как человек, — вмешался Илья, — и не спорить ночью с котом.
— Я вообще не спорю, — обиделся Коля. — Это кот спорит.
— Да погоди, — засмеялась я. — С котом мы потом договоримся.
Мы и правда договоримся. Потому что договорённости — единственное, что у нас теперь обязательное. И никакой шёпот из кухни это не отменит.
8 привычек автолюбителей в СССР, которые теперь кажутся странными