Минутка в лексиконе Валентины Петровны означала примерно три часа с полным осмотром квартиры, содержимого холодильника и душевных наставлений на тему, как правильно жить.
— Мама уже подъезжает, — сообщил Сергей, снимая ботинки. — Не злись, ей просто скучно одной.
— Скучно одной — это сидеть дома и смотреть телевизор. А не приходить в гости с инспекцией, — отрезала Анна, перекладывая котлеты на тарелку. — Ты бы хоть предупреждал за день.
— Да что такого-то? — Сергей потянулся за вилкой, явно намереваясь прямо сейчас отломить котлету.
— То, что я хотела спокойно поужинать, а не устраивать «Вечер в компании Ревизорро», — сухо заметила Анна.
В этот момент в дверь позвонили.
Звонок был длинный, требовательный — именно так звонила Валентина Петровна.
— Аннушка, здравствуй, — сказала свекровь, вваливаясь в прихожую, как шторм в тихую бухту. — Ну что, кормите меня сегодня или опять «мы на диете»?
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — Анна улыбнулась ровно настолько, чтобы не попасть под обвинение в хамстве. — Мы тут ужинать собирались, да.
— О, котлеты? — она понюхала воздух. — Надеюсь, не из магазина. Там этот фарш… из чего его только делают. Я вот дома сама кручу — и вкусно, и безопасно.
Сергей за её спиной одобрительно кивал, будто Анна только что получила полезный совет, а не укольчик в самооценку.
— Присаживайтесь, — сказала Анна, ставя тарелки. — Сергей, помоги маме стул пододвинуть.
— Ой, не надо, я сама, — отмахнулась Валентина Петровна, уже присев во главе стола. — Ну что, молодёжь, как живём? Или всё те же съемные стены и тараканы по углам?
Ах вот оно что, подумала Анна. Началось.
— У нас всё в порядке, — ответила она, нарочито спокойно. — И тараканов нет.
— Это пока. У нас в доме соседка тоже говорила, что нет, а потом весь подъезд травили. Так что лучше не расслабляйтесь.
Анна видела, как Сергей, услышав слово «подъезд», сразу напрягся. Он давно намекал, что пора покупать своё жильё. А теперь мать явно пришла с конкретной целью — подлить масла в огонь.
— Кстати, — Валентина Петровна придвинула к себе хлеб, — я вот подумала. Раз уж у вас всё равно нет своей квартиры, может, стоит что-то предпринять? Вот у моей подруги сын взял ипотеку — да уже за три года почти выплатил.
— Здорово, — отозвалась Анна, — пусть порадуется.
— А у нас-то что? — вмешался Сергей. — Мама права, сколько можно деньги в никуда платить?
— Я напоминаю, что мы снимаем квартиру твоего друга, и нам очень даже удобно, — Анна старалась держать голос ровным, но знала, что её раздражение уже чувствуется.
— Удобно? — Валентина Петровна вскинула брови. — Удобно — это когда своё. А то, что у вас, — это так, времянка.
Анна сделала вид, что рассматривает вилку, чтобы не встретиться с её взглядом.
Через десять минут ужина, во время которых свекровь успела раскритиковать Аннин салат за «лишний майонез» и предложить Сергею «сделать ремонт хотя бы в одной комнате, чтобы не стыдно было гостей пригласить», зазвонил телефон Анны.
Номер был незнакомый.
— Алло? — Анна вышла в коридор.
— Это нотариус Иванова. Вам нужно завтра подойти к нам. Речь идёт о наследстве, — сказала женская голос. — Умерла ваша бабушка…
Анна почувствовала, как подкашиваются ноги. Бабушку она не видела почти год — та жила в другом городе. Они созванивались, но Анна всегда откладывала поездку: работа, заботы, «успею ещё».
— Спасибо, я приду, — тихо ответила она и повесила трубку.
Когда вернулась за стол, Сергей уже что-то оживлённо обсуждал с матерью.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Бабушка умерла, — сказала Анна, стараясь не расплакаться. — Завтра надо к нотариусу.
— Царствие небесное, — вздохнула Валентина Петровна. — А наследство-то какое?
— Мам… — попытался остановить её Сергей.
— Что мам? — она пожала плечами. — Умерла бабушка, значит, что-то оставила. В наше время это может быть хорошее подспорье.
Анна сжала вилку так, что побелели пальцы.
— Я не знаю, — выдавила она. — Узнаю завтра.
Валентина Петровна сделала вид, что больше не спрашивает, но по блеску в её глазах Анна поняла — теперь в этой квартире точно будет жарко.
На следующий день Анна сидела в нотариальной конторе, чувствуя себя так, будто попала на экзамен, к которому не готовилась.
Нотариус, женщина лет пятидесяти с идеально уложенной стрижкой и серьёзным видом, зачитала:
— Согласно завещанию, вам переходит в собственность квартира вашей бабушки по адресу…
Анна почти не слушала. Ключевое слово было «собственность». Не «доля», не «комната», а вся квартира целиком.
Когда она вернулась домой, Сергей уже ждал её в прихожей, словно школьник, которому должны принести конфеты.
— Ну? — спросил он, заглядывая в сумку, будто там могла лежать сама квартира.
— Квартира, — сказала Анна, снимая пальто. — Бабушкина. Моя.
Сергей замер на секунду, а потом из кухни донёсся голос Валентины Петровны:
— Я же говорила! Вот он, наш шанс!
Анна медленно прошла в кухню. Свекровь сидела за столом с кружкой чая, но лицо у неё было такое, будто она только что выиграла в лотерею.
— Поздравляю, Аннушка, — сказала она, но в её голосе было что-то липкое. — Ну, теперь-то можно жить как люди.
— Я и так живу как человек, — парировала Анна.
— Не обижайся, я не про это. Я про то, что теперь можно продать эту старую бабушкину квартиру, взять ипотеку и купить две однушки: вам с Серёжей и мне рядом, чтобы я могла помогать.
Анна хмыкнула.
— Спасибо за щедрость, но я не собираюсь продавать.
— Это почему это? — свекровь резко поставила кружку на стол. — Ты что, хочешь в этой старой халупе жить? Да там же, наверное, проводка с советских времён!
— Ну, проведу ремонт, — Анна пожала плечами. — И вообще, это моё решение.
Сергей вмешался, пытаясь сгладить:
— Ань, ну подумай сама. Мы живём в съёмной, платим чужому дяде, а тут можно разрулить всё сразу.
— Разрулить — это когда все довольны. А я, между прочим, не хочу расставаться с тем, что оставила мне бабушка.
Валентина Петровна усмехнулась:
— Ах, значит, у нас тут внезапно семейные реликвии? А ты её хоть навещала последний год?
Анна почувствовала, как у неё вспыхнули уши.
— Это сейчас не твоё дело.
— Очень даже моё, — свекровь подалась вперёд. — Если ты жената на моём сыне, значит, все решения — общие.
— Я замужем, а не «жената», — сухо поправила Анна. — И квартира записана на меня.
Валентина Петровна взяла ложку и начала размешивать чай так, что звенела чашка.
— Сергей, ты слышал? Она уже делит — своё, не своё. Вот и до развода недалеко.
Сергей поднял руки:
— Мам, ну хватит.
— А что хватит? — она повернулась к нему. — Ты думаешь, я зря жизнь прожила? Семья должна быть вместе, а не «моя квартира — твоя квартира».
Анна усмехнулась, но глаза у неё были холодные.
— Семья — это когда люди уважают друг друга, а не лезут в чужие решения.
— Да кто тут чужой? — вспыхнула Валентина Петровна. — Я мать твоего мужа!
— Вот и будьте матерью. А не риелтором.
Тишина повисла на пару секунд, потом Сергей, раздражённо выдохнув, сказал:
— Ладно, давайте без скандалов. Просто подумай, Ань. Мы могли бы наконец-то нормально устроиться.
— Мы — да, — кивнула Анна. — Но я не собираюсь ради этого отдавать то, что для меня важно.
— Важно? — свекровь саркастически подняла брови. — Кому? Тебе или твоей гордости?
Анна встала из-за стола.
— Знаете что… давайте вы с Серёжей решите, что для вас важно, а я сама решу за себя.
Сергей попытался что-то сказать, но она уже ушла в спальню, захлопнув дверь.
Вечером, когда Анна мыла посуду, Сергей подошёл сзади.
— Ань, ну что ты, правда… Мама просто переживает.
— Мама просто видит в моей квартире удобное решение своих проблем.
— Ну а что плохого, если это поможет всем? — он говорил мягко, но в глазах у него мелькнуло что-то настороженное.
— Плохое — то, что я не хочу, — Анна вытерла руки. — И мне кажется, ты это понимаешь.
Сергей вздохнул и, словно между прочим, добавил:
— Если честно… я тоже думаю, что продать — лучший вариант.
Анна посмотрела на него так, что он отвёл глаза.
— Ясно, — сказала она. — Значит, мы в этой истории по разные стороны.
В тот вечер они легли спать спинами друг к другу. И Анна уже знала: утро принесёт новый виток этой войны.
Но она ещё не догадывалась, что следующий ход свекрови будет куда подлее, чем просто уговоры.
Утро началось с того, что в квартире раздался звонок, будто к ним приехала милиция с обыском. Анна, едва успев налить себе кофе, открыла дверь и увидела на пороге… риелтора. С папкой, в пиджаке, с улыбкой на все зубы.
— Здравствуйте, я по поводу квартиры, — бодро произнёс он. — Сергей сказал, что можно посмотреть.
Анна стояла, моргая, пока слова не сложились в осмысленную фразу.
— Что можно?
— Квартиру, — повторил он, заглядывая ей за плечо. — Вот бабушкина, которую вы унаследовали.
— Ты с ума сошёл?! — крикнула она в сторону комнаты, куда уже вышел Сергей.
— Ань, да подожди, — замялся он. — Я просто хотел узнать цену.
— Узнать цену?! — Анна чуть не расплескала кофе. — Ты привёл чужого человека, чтобы он ходил по МОЕЙ квартире, которую ты даже не видел?!
Валентина Петровна, появившаяся в дверях кухни, сложила руки на груди:
— Не кричи, это просто консультация. Мы ж не продаём прямо сейчас.
— Мы? — Анна зло усмехнулась. — Какая интересная множественная форма.
Риелтор, понимая, что запахло жареным, пробормотал, что он «выйдет подождёт».
— Сергей, — Анна сделала шаг к мужу, — ты хоть понимаешь, что это предательство?
— Да что ты сразу в трагедию? — он говорил ровно, но глаза бегали. — Мы просто хотели…
— Мы — это ты и мама, — перебила она. — Вы хотите, чтобы я продала то, что мне дорого, потому что вам удобно.
Валентина Петровна вздохнула, театрально качнув головой:
— Господи, сколько пафоса. Дорого ей. А жила-то там сколько? Неделю?
— А вы, Валентина Петровна, — Анна шагнула к ней, — сколько раз там были? Ни разу. Но уже планируете, как потратите деньги.
— Да потому что у меня голова на плечах! — взвилась свекровь. — Я думаю о будущем семьи!
— Семьи, в которой меня никто не слушает? — Анна кивнула. — Спасибо, мне в такой семье не нужно будущее.
Сергей подошёл ближе, пытаясь взять её за руку, но она отдёрнула её.
— Ань, не делай глупостей…
— Глупость — это жениться на человеке, который встанет на сторону мамы, а не жены, — холодно сказала она.
На кухне наступила тишина, прерываемая только тиканьем часов.
— Ладно, — Сергей развёл руками. — Если ты так хочешь, живи там сама.
— Отлично, — Анна прошла в спальню и начала доставать чемодан. — А вы с мамой живите тут. Вместе. Может, даже риелтора пригласите на ужин.
Сергей что-то пробормотал, но Анна уже собирала вещи: документы, телефон, зарядку. Всё остальное можно будет забрать потом.
Через двадцать минут она стояла у двери с чемоданом.
— Не провожайте, — сказала она. — Мне и так всё ясно.
Дверь захлопнулась, и звук отозвался эхом в её груди.
В тот же вечер Анна впервые ночевала в бабушкиной квартире. Без Сергея, без свекрови, без вечного ощущения, что её решения нужно согласовывать с кем-то.
Вместо привычного ужина с натянутыми улыбками она сидела на подоконнике, смотрела на огни города и чувствовала, как с каждым глотком чая возвращается спокойствие.
А где-то в другой квартире Валентина Петровна, наверняка, уже придумывала план «вернуть блудную невестку»…
Но Анна знала: дорогу назад она закроет намертво.
Конец.
Заняла чужую полку в купе