Люда, он опять плачет! Соску дай! – Лёша сунул голову в ванную.
– Сам дай. Я купаюсь.
Она лежала в пене, закрыв глаза. Вода остыла, но вылезать не хотелось. Там, за дверью – крики, грязные пеленки, бесконечная стирка. А здесь тихо. Можно притвориться, что ничего этого нет.
Влад заорал громче. Лёша что-то бормотал ему, пытаясь успокоить. Наверное, опять ходит по комнате, качает на руках. Он хороший отец. Лучше, чем она мать.
Эта мысль кольнула, но Люда отогнала её. Что толку себя винить? От этого лучше не станет. Ни ей, ни ребёнку.
Когда она вышла из ванной, в квартире было тихо. Лёша сидел на диване, Влад спал у него на груди.
– Уснул наконец. Два часа укачивал.
– Молодец.
Она прошла на кухню, налила себе чаю. Лёша смотрел ей вслед с каким-то странным выражением. Жалость? Осуждение? Непонимание?
– Люд, может, к врачу сходишь? Послеродовая депрессия – это нормально. Многие через это проходят.
– Я не больна.
– Но ты же… ты его даже на руки не берёшь без необходимости.
– Ты берёшь. Этого достаточно.
Лёша вздохнул. Они говорили об этом уже сто раз. И каждый раз упирались в стену. Люда не считала себя больной. Просто материнский инстинкт у неё не включился. Бывает же такое?
Когда узнала о беременности, не обрадовалась. Но и аборт делать не стала – Лёша так хотел ребёнка. Думала, родит – и всё встанет на свои места. Природа возьмёт своё. Гормоны сработают.
Не сработали.
В роддоме, когда Влада положили ей на грудь, она смотрела на это красное сморщенное существо и не чувствовала ничего. Ни умиления, ни нежности. Только усталость и желание, чтобы его забрали.
– Мам приедет завтра. Заберёт Владика на выходные.
– Хорошо.
Люда не скрывала облегчения. Выходные без ребёнка – праздник. Можно выспаться, почитать, просто побыть в тишине.
– Ты хоть скучать будешь?
– Лёш, давай без этого.
Он встал, осторожно переложил сына в кроватку. Влад поморщился во сне, но не проснулся.
– Я на работу схожу на пару часов. Справишься?
– Справлюсь.
Когда за мужем закрылась дверь, Люда выдохнула. Одна. Можно не притворяться заботливой матерью. Не изображать радость от первой улыбки, первого «агу».
Влад проснулся через час. Заплакал требовательно, зло. Есть хочет. Люда подогрела смесь, дала бутылочку. Он сосал жадно, глядя на неё круглыми глазами. Глаза у него были Лёшины – карие, с длинными ресницами.
– Что ты на меня смотришь? Не узнаёшь? Я твоя мать. Плохая мать.
Влад выпустил соску, улыбнулся беззубым ртом. От него пахло молоком и детской присыпкой. Люда отвернулась.
После кормления нужно было поменять подгузник. Она делала это механически, стараясь не смотреть на сына. Быстрее бы заснул.
Но Влад не хотел спать. Лежал в кроватке, гулил, тянул ручки. К ней тянул. Люда отошла к окну.
На улице весна. Мамочки с колясками, дети на площадке. Нормальные семьи. Нормальные матери, которые умеют любить своих детей.
А она – нет.
Телефон зазвонил. Начальник.
– Людмила Сергеевна, как вы там? Соскучились уже по работе?
– Очень, Борис Петрович.
– Вот и отлично. У нас тут новый проект намечается. Без вас никак. Когда планируете выходить?
– Хоть завтра.
Он рассмеялся.
– Ну уж нет, отдыхайте пока. Но имейте в виду – место за вами. Ждём с нетерпением.
Люда положила трубку, и вдруг поняла – вот оно. Выход. Работа. Там она нужна, там она на своём месте. Не мать-кукушка, а ценный специалист.
– Лёш, я выхожу на работу, – сказала она вечером.
– Но Владику всего четыре месяца!
– Найдём няню. Или твоя мама поможет. Она же рвётся.
– Люда, но как же грудное вскармливание?
– Какое грудное? Он с рождения на смеси.
Лёша молчал. Потом тихо спросил:
– Ты правда этого хочешь?
– Да. Мне нужно работать. Я схожу с ума дома.
– Хорошо. Если тебе так будет лучше…
Лучше стало сразу. Утром – душ, макияж, любимый костюм. Не мятая футболка в молочных пятнах, а блузка и юбка-карандаш. Не четыре стены квартиры, а офис, коллеги, задачи.
Влада забирала свекровь. Счастливая, что наконец-то допустили до внука. Лёша отвозил сына к ней утром, забирал вечером. Иногда оставлял на ночь.
Люда расцвела. На работе её хвалили, повысили зарплату. Коллеги удивлялись – как она так быстро вернулась в форму после родов? А она и не выходила из формы. Просто временно отвлеклась на неудачный эксперимент с материнством.
Через месяц Борис Петрович пригласил её на кофе. Не в офисную кухню, а в кафе напротив. Люда знала, что это значит. И не ошиблась.
– Вы замужем?
– Да.
– Счастливы?
– А это имеет значение?
Он улыбнулся. Красивый мужчина. Умный, успешный. И смотрит так, как Лёша давно не смотрел. Как на женщину, а не на мать его ребёнка.
Роман закрутился стремительно. Тайком, конечно. Встречи в обеденный перерыв, «задержки на работе», командировки на выходные. Люда словно ожила. Вспомнила, что она не только функция, но и женщина. Молодая, красивая, желанная.
Лёша ничего не замечал. Или не хотел замечать. Радовался, что жена повеселела, стала внимательнее к сыну. Не знал, что внимание это – от чувства вины. Совсем чуть-чуть, но всё же.
– Поехали со мной, – сказал однажды Борис. – В Москву. Новый филиал открываем, нужен толковый зам.
– А семья?
– Какая семья? Муж, который тебя не видит? Ребёнок, который тебе не нужен?
Жестоко. Но правда.
– Мне нужно подумать.
Думала неделю. Взвешивала. С одной стороны – долг, ответственность, общественное мнение. С другой – жизнь, которой она хочет жить.
Влад научился сидеть. Лёша прибежал с работы показать видео. Сын сидел на ковре, складывал пирамидку. Сосредоточенно так, серьёзно. Упал, заплакал, но тут же сел снова.
– Упорный растёт! Весь в папу!
Люда смотрела на экран телефона и пыталась почувствовать хоть что-то. Гордость, умиление, нежность. Пусто.
– Я ухожу, – сказала она вечером.
Лёша замер с ложкой на полпути ко рту.
– Куда?
– От тебя. От вас.
– Люда, что происходит? Давай поговорим, сходим к психологу…
– Есть другой мужчина. Я переезжаю к нему.
Лёша побледнел. Потом покраснел. Потом снова побледнел.
– А Влад?
– Влад останется с тобой.
– То есть ты бросаешь ребёнка?
– Я оставляю его с отцом, который любит его больше, чем я. Это лучше для всех.
– Люда, но он же… он твой сын! Как ты можешь?
– Вот именно, что не могу. Не могу быть ему матерью. Не получается у меня. А ты – можешь. У тебя отлично выходит. И твоя мама поможет.
Лёша молчал. Долго. Потом спросил:
– Ты хоть иногда навещать будешь?
– Буду. Если ты позволишь.
– Я не монстр. Конечно, позволю. Это же твой сын.
– Спасибо.
Странный вышел развод. Без скандалов, без дележа имущества. Люда забрала только личные вещи. Квартира, машина, все накопления – Лёше. И Влад, конечно.
В последний вечер она зашла в детскую. Сын спал, подложив кулачок под щёку. Ресницы дрожали – снится что-то. Люда постояла, глядя на него.
Красивый мальчик. Здоровый. У него есть отец, который обожает его. Бабушка, которая готова жить ради внука. А мать… Мать будет приезжать по выходным. Дарить подарки. Водить в цирк, когда подрастёт. Быть тётей Людой, которая живёт в другом городе.
Так будет лучше. Для всех.
Она наклонилась, почти коснулась губами мягких волос. Пахнет детским шампунем. Внутри кольнуло – не любовь, нет. Сожаление? Вина? Облегчение?
Всего понемногу.
– Прости меня, – шепнула она и вышла.
Утром Борис заехал за ней. Погрузили чемоданы, тронулись. Люда не оглядывалась. Впереди – новая жизнь. Правильная жизнь. Её жизнь.
Позади остался Лёша. И Влад. Маленький человек, которому она дала жизнь, но не смогла дать любовь.
Может, когда-нибудь он поймёт. А может, и нет.
Но это уже не её история.
– Я передумала, развода не будет, – сказала жена, но она горько ошиблась…