Сначала она подумала, что это соседка за солью или курьер, но, глянув в глазок, увидела знакомое лицо. Андрей.
Он стоял с привычно нагловатой улыбкой и держал в руках пустой пластиковый контейнер.
Галина открыла дверь, но осталась на пороге, не приглашая его.
— О, привет! — сказал он, как ни в чём не бывало. — Я тут мимо проходил. И… знаешь, подумал, может у тебя настроение хорошее, может дашь чего для детей? Ты так вкусно готовишь… А мясо случайно не осталось.
Она не ответила сразу. Просто смотрела на него, держа дверь чуть приоткрытой.
— У вас что, кризис щедрости? — с ухмылкой продолжил он. — Ты же вроде не жадная.
— Знаешь, Андрей, — наконец сказала Галина, — вчерашнего ужина тебе мало? И не стыдно детьми прикрываться? Я не Сергей, меня не разжалобишь!
— Ну а что, у вас еды много, денег куру не клюют, — повторил он, уже почти цитируя самого себя, — не обеднеете.
Эта фраза Галю взбесила. Она не собиралась больше молчать.
— Ошибаешься. Обеднею. Но не из-за еды — из-за того, что позволяю таким, как ты, считать мой дом бесплатной столовой.
Улыбка сползла с его лица.
— Ты чего, обиделась? — попытался он пошутить, но голос стал напряжённым.
— Нет, Андрей. Я просто перестала быть удобной.
Не говоря больше ни слова, закрыла дверь прямо перед ним.
Сергей, услышав звук двери, вышел из комнаты.
— Кто это был?
— Твой брат, — спокойно ответила она. — Приходил за добавкой.
Сергей нахмурился.
— И что ты ему сказала?
— Что у нас больше нет для него еды.
Он долго молчал, потом сел за стол и потер лицо ладонями.
— Галя, ты понимаешь, что он теперь будет в обиде?
— Пусть. Лучше пусть обижается он, чем я каждый раз чувствую себя прислугой в собственном доме. Объясни это брату доступно.
В этот момент Галина поняла, что больше не боится ни Андрея, ни недовольства мужа. Потому что в её доме отныне будут действовать её правила — и точка.
На следующий день утро встретило её запахом кофе и звуком ложки, стучащей о кружку. Сергей уже был на кухне. Он сидел за столом, листая телефон, и, заметив её, сделал вид, что всё в порядке. Галина поздоровалась сухо и молча налила себе чай.
В голове ещё крутились события прошлого вечера. Каждая фраза, каждый взгляд — как на повторе. И чем больше она об этом думала, тем сильнее убеждалась: разговор, который они начали, нужно продолжить. Не откладывая.
— Ты сегодня Андрею звонил? Всё объяснил? — спросила она, глядя на чайник.
— Да, — ответил он после паузы. — Сказал, что всё нормально, чтобы не переживали.
Галина подняла глаза.
— Нормально? Ты так это называешь?
Сергей откинулся на спинку стула и вздохнул.
— Гал, я просто не хочу ссор. Это же семья. Ну и что, что он взял мясо? Ты же видишь, у них сейчас трудности.
— Я вижу только одно, — перебила она, — что им удобно приходить и забирать, а тебе удобно делать вид, что так и должно быть.
Сергей замолчал. Он явно не ожидал, что она будет продолжать с таким напором.
Галина встала, подошла к раковине и поставила кружку.
— С этого дня, — сказала она тихо, но отчётливо, — в нашем доме будут другие правила. Если хочешь помогать — помогай, но не за мой счёт и не унижая меня.
Сергей смотрел на неё несколько секунд, потом опустил глаза в телефон. Ей показалось, что он собирается что-то сказать, но в итоге лишь пожал плечами.
Этим утром Галина чувствовала себя иначе. Впервые за долгое время в ней была не только обида, но и уверенность. Она больше не собиралась подстраиваться под чужие ожидания и терпеть ради чужого спокойствия.
Она взяла сумку и ключи.
— Я по делам, — бросила на ходу.
— А ужин? — спросил он.
— Разберёшься, в холодильники полно еды, — ответила она и закрыла за собой дверь.
На улице было свежо, лёгкий ветер трепал волосы. Она шла по улице и ощущала, что сделала первый шаг к переменам. Возможно, они будут болезненными. Возможно, Сергей будет сопротивляться. Но она знала одно: вернуться к прежнему, где её мнение можно игнорировать, она уже не сможет.
В глубине души Галина понимала — впереди разговоры, решения и, может быть, выбор, который изменит их жизнь. Но сейчас, идя по утреннему городу, она чувствовала себя сильнее, чем когда-либо.
Она решила заехать в магазин, чтобы купить кое-что для себя. Не для дома, не «для всех», а именно для себя. Выбирая новую сумку, она поймала себя на мысли, что давно не позволяла себе таких маленьких радостей. Всё время уходило на заботы о доме, муже и его родственниках.
Пока она стояла у кассы, телефон в сумке завибрировал. На экране высветилось имя Сергея.
— Да? — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Галя… тут Андрей пришёл, — в трубке слышался шум и чей-то смех. — Говорит, хотел извиниться…
Сердце у неё невольно кольнуло. Слишком уж неправдоподобно это звучало. Андрей и извинения — вещи несовместимые.
— Я скоро буду, — коротко сказала она и завершила звонок.
Дорога домой показалась длиннее обычного. В голове крутились возможные сценарии: либо он пришёл замять ситуацию, либо — снова с каким-то «пожеланием».
Когда она вошла в дом, Андрей сидел на кухне, по-хозяйски закинув ногу на ногу. Перед ним на столе стояла тарелка с бутербродами, а рядом — пакет, явно не пустой.
— Галочка, — растянуто произнёс он, — ну чего ты вчера завелась? Мы ж по-доброму… И вообще у вас холодильник полный, не убудет с вас.
Галина молча сняла пальто и поставила сумку в угол.
— По-доброму — это когда спрашивают, прежде чем взять. А когда берут молча, это называется иначе.
Андрей усмехнулся, но в его глазах мелькнула тень раздражения.
— Слушай, у нас в семье так всегда было. Что своё — то общее.
— Может, у вас и было, — ответила она спокойно, — но здесь — мой дом, и правила здесь тоже мои.
Сергей стоял у плиты и нервно крутил в руках кружку. Он явно не знал, на чью сторону встать.
Андрей поднялся, подхватил свой пакет и бросил:
— Я же вижу как вы живете, не последний кусок забираю. Ладно, живите, как хотите. Только потом не жалуйтесь, если помощи не дождётесь. Черная полоса то, у всех бывает. А тебе брат хочу сказать, распустил ты жену свою, больно много норову, ох намучаешься.
Когда дверь за ним закрылась, Галина повернулась к Сергею.
— Ты всё слышал. В следующий раз, если ты не сможешь меня поддержать, я это сделаю сама.
Сергей медленно кивнул. В его глазах мелькнуло что-то новое — может быть, понимание, может, страх потерять её.
Галина взяла с подоконника кружку с остывшим чаем, вылила его в раковину и почувствовала, как внутри становится легче. Это был не конец конфликта, а только начало, но теперь она знала: её голос в этом доме больше не будет тихим.
Вечером, когда за окнами уже сгущались сумерки, Сергей вошёл в кухню. Он выглядел уставшим, но в его движениях была какая-то осторожность, словно он шагал по тонкому льду.
— Галюнь, — начал он, присев на табурет, — я понимаю, что вчера и сегодня всё было… ну, некрасиво. Я просто… не умею с ними жёстко. Они ведь обидятся.
— Пусть обижаются, — перебила она. — Я устала быть удобной.
Он провёл рукой по волосам и посмотрел в сторону.
— А если это приведёт к тому, что мы перестанем общаться?
— Значит, так и будет. Я не собираюсь жертвовать собой ради того, чтобы кто-то мог унести отсюда пол-холодильника и ещё меня же обвинить в жадности.
В его взгляде мелькнуло сомнение, но он не стал спорить. Вместо этого поднялся и тихо ушёл в гостиную. Галина осталась на кухне одна, слушая, как в соседней комнате включился телевизор.
Она понимала, что перемены не произойдут за один день. Андрей и Лида, скорее всего, ещё попытаются вернуться к старой схеме. Возможно, будут разговоры за её спиной, попытки настроить Сергея против неё. Но теперь у неё внутри была чёткая опора — готовность отстаивать границы, даже если это будет стоить ей тишины в доме.
Через пару дней телефон зазвонил — на дисплее было имя Лиды. Галина посмотрела на него, но не стала отвечать. Пусть хоть трижды перезвонит — разговор будет только тогда, когда она сама захочет.
В тот вечер она зажгла в кухне мягкий свет, достала из духовки свежую выпечку и впервые за долгое время почувствовала вкус еды, приготовленной для себя. Не для того, чтобы впечатлить гостей. Не для того, чтобы угодить мужу. А просто потому, что ей хотелось.
Сергей зашёл, сел напротив и, не глядя на неё, взял кусок.
— Вкусно, — тихо сказал он.
— Я рада, — ответила Галина и добавила, уже глядя прямо в его глаза: — Это наш дом, Серёжа. И я тоже в нём хозяйка.
Он кивнул, и в этот момент она заметила — в его взгляде уже не было прежней растерянности. Скорее, там появилось понимание, что отныне всё будет иначе.
А внутри у неё было чувство тихой победы. Пусть маленькой, но своей. И эта победа была важнее любого мяса, контейнера или угодливых слов. Она знала: дорога к уважению началась именно здесь, за их кухонным столом.
Прошло три месяца. Галина сидела у кухонного стола с чашкой горячего кофе и смотрела на снег, тающий на крыше соседнего дома. В доме было тихо — Сергей ещё спал. За эти месяцы многое изменилось. Андрей с Лидой так и не появлялись, хотя пару раз звонили Сергею. Он, к удивлению Галины, не стал приглашать их в гости, ограничившись короткими разговорами «на улице увидимся».
Сначала ей было непривычно. Отсутствие постоянного напряжения, ожидания непрошеных визитов — словно из дома исчез не только шум, но и тень, всегда висевшая над их браком. Она поняла, что живёт легче.
И отношения с Сергеем… стали другими. Не идеальными — он по-прежнему старался сглаживать острые углы, но теперь делал это не за её счёт. Он стал чаще спрашивать её мнение, советоваться, прежде чем принимать решения, касающиеся их обоих.
В один из вечеров он признался:
— Ты знаешь, я думал, что, если буду всем угождать, нас будут больше уважать. А оказалось, что так только перестают уважать нас и меня, и тебя.
Галина тогда ничего не ответила. Она просто улыбнулась — не той вымученной улыбкой, что раньше, а настоящей.
Теперь, глядя на утренний свет, пробивающийся через кухню, она понимала: всё началось с того вечера, когда кто-то нагло сгреб мясо в контейнер и сказал: «Не обеднеете». И с её твёрдого «нет», сказанного впервые за долгое время.
Внутри было тихое, уверенное чувство: границы, однажды установленные, уже не разрушить. И если впереди снова придётся их защищать — она готова.
— Ты мне над0ела. Хочу отдыхать один, — «обрадовал» муж