— Валера, я тебя умоляю, давай хоть сегодня без сцен, — тихо сказала она, поправляя шарф.
— Да кто тут сцены устраивает? — Валерий дернул плечом, но глаза у него уже бегали, будто он ожидал нападения из засады.
— Твоя мама, твоя сестра, твои… эти… — Людмила не стала уточнять, потому что список и так был очевиден.
Дверь открылось так резко, что Людмила едва не врезалась в притолоку.
— О, явились! — протянула Тамара Ивановна, глядя на Людмилу так, будто та принесла мусорное ведро. — И с магазинным тортом… Не удивлена.
— Мам, хватит, — буркнул Валерий, но вяло, как человек, который заранее знает, что победить в споре не получится.
— А что «хватит»? — Тамара Ивановна сделала шаг в сторону, впуская их. — Я говорю, как есть. У нормальной женщины всегда найдётся час испечь что-то своими руками.
А у нормальной свекрови всегда найдётся повод укусить, подумала Людмила, но вслух сказала:
— Зато этот торт свежий. Прямо из пекарни.
— Угу, из пекарни, где всё на маргарине, — вставила Оксана, золовка, уже стоявшая в коридоре с чашкой кофе. — Мама, ты права, Людке бы на курсах хозяйственности учиться.
— Оксан, у тебя хоть муж-то есть, чтоб для него печь? — Людмила улыбнулась, но в улыбке сквозило что-то острое. — Или пока тренируешься на подружках?
Валерий кашлянул, а Тамара Ивановна громко фыркнула:
— Вот и манеры пошли… Ладно, проходите, раз уж пришли.
Квартира была набита родственниками Валерия: дядя Сергей Николаевич, его жена Елена Петровна, двоюродные братья, какие-то соседи, которых Людмила видела первый раз в жизни. Стол ломился от салатов, но свободного места не было, и Людмиле пришлось сесть между Оксаной и Еленой Петровной.
— Ну что, Люда, как там у тебя на складе? — спросила Елена Петровна с той сладкой интонацией, от которой у Людмилы всегда чесались руки. — Всё накладные разбираешь?
— Разбираю, — ответила Людмила, — а что, место вакантное ищете?
— Ой, не дай бог, — засмеялась та. — Я так понимаю, с такой работой на квартиру не заработать?
— А у нас в семье теперь всё иначе, — вмешался Сергей Николаевич, наливая себе коньяк. — Люда ж теперь богатая наследница. Трёшка в центре — это не шутка.
Все взгляды моментально упали на Людмилу. Она почувствовала, как уши начинают гореть.
— Наследство — это не выигрыш в лотерею, — сухо сказала она. — И квартира — это память о моей бабушке.
— Ну, память памятью, а жить-то надо, — хмыкнула Тамара Ивановна. — Тем более, вам с Валеркой тесно. Может, мы с Серёжей пока туда переберёмся? Всё равно квартира пустует.
— Мам! — Валерий поднял глаза от тарелки.
— Что «мам»? — с вызовом спросила она. — Людке что, трудно родне помочь?
Людмила сделала глубокий вдох.
— Мне трудно терпеть, когда мной распоряжаются, как шкафом, — сказала она. — Квартира моя. Я туда сама поеду, как только смогу.
— Ну и жадина… — протянула Оксана, закатывая глаза. — Даже семье отказала.
— А что, семья — это когда можно влезть в чужое жильё без спроса? — с наигранным интересом спросила Людмила. — Интересная у вас логика.
— Люда, прекрати, — тихо сказал Валерий, сжимая её колено под столом. — Не порть вечер.
— Это не я порчу, — ответила она, убирая его руку. — Это твоя мама делает.
Молчание за столом повисло тяжёлое, как старый ковёр после стирки. Потом кто-то неловко пошутил про погоду, разговор снова пошёл, но Людмила уже решила: Сегодня я выслушиваю это в последний раз.
Прошла неделя после «весёлого» дня рождения. Людмила как раз сидела на кухне с кипой накладных, когда телефон завибрировал.
— Люда, привет! — голос Тамары Ивановны был подозрительно ласковым. — Слушай, мы с Серёжей и Леной тут решили… помочь тебе. Мы же понимаем, что у тебя работы много, некогда квартиру осматривать. Так мы съездили туда сами, посмотрели — хорошее место! Чисто, тихо, соседи приличные.
— Простите, вы были в моей квартире? — Людмила сжала ручку так, что та чуть не сломалась.
— Ну, мы же семья! — рассмеялась свекровь. — Валерий дал нам ключи, чтобы мы там порядок навели. И, знаешь, мы подумали… пока ты не решила, что с квартирой делать, мы туда переедем. А то у нас дома тесно.
— Тамара Ивановна, — голос Людмилы стал ледяным, — вы незаконно проникли в моё жильё.
— Ой, ну не надо этих страшных слов! — фыркнула та. — Мы же родня, а не бандиты. И вообще, Валерка сказал, что ты не против.
Валерка сказал. Вот оно.
Людмила сбросила звонок и набрала мужа.
— Валера, ты дал ключи моей квартиры своей матери? — спросила она, даже не поздоровавшись.
— Люд, ну ты чего? — он говорил так, будто разговаривал с ребёнком. — Они же не враги. Хотят помочь. Там ремонт надо, уборка… Ты же сама говорила, что пока туда не переезжаешь.
— Так это не значит, что туда можно селить полдеревни! — Людмила вскочила. — Ты понимаешь, что они там уже вещи свои таскают?!
— Ну и пусть, — Валерий вздохнул. — Временно. Мы ж семья…
— Нет, мы были семьёй, — резко сказала она и положила трубку.
Через час Людмила уже стояла у своей квартиры. Дверь была открыта. В прихожей — стопка коробок, на вешалке чужие куртки. На кухне Елена Петровна протирала шкафчики, как хозяйка, а Сергей Николаевич сидел за столом с кружкой чая.
— О, хозяйка пожаловала! — ухмыльнулся он. — Ну что, рады гостям?
— Выметайтесь, — спокойно сказала Людмила, хотя руки дрожали. — Сейчас же.
— Людочка, ну зачем ты так? — Елена Петровна развела руками. — Мы же всё для тебя! Я даже шторы… ой, занавески новые купила!
Людмила едва не рассмеялась от абсурдности момента.
— Купите их себе. В другой дом. За свой счёт. И ещё раз повторяю: выметайтесь.
В этот момент в коридоре появилась Тамара Ивановна с банкой солёных огурцов.
— Людмила, я не понимаю, зачем ты упираешься, — сказала она, будто разговаривала с тупым учеником. — Это же временно. Мы всё обустроим, потом ты сама сюда переедешь, и скажешь спасибо.
— Спасибо я скажу адвокату, когда он напишет заявление о незаконном вселении, — парировала Людмила.
— Да что ж ты за женщина-то такая! — всплеснула руками свекровь. — Жадная, как старая дева.
— А вы — наглые, как… — Людмила прикусила язык. — В общем, у вас 10 минут.
Тамара Ивановна презрительно хмыкнула и пошла в комнату.
Через пять минут в квартиру ввалился Валерий. Лицо у него было красным.
— Люд, ты что творишь?! — заорал он с порога. — Это мои родственники! Моя мать! Как ты смеешь их выгонять?!
— Это МОЯ квартира, — крикнула она в ответ. — Не бабушкина, не твоя, не их. Моя. И я решаю, кто тут живёт.
— А я думал, мы семья… — он сказал это тихо, но с такой обидой, будто она его в чём-то предала.
— Семья — это когда поддерживают, а не тащат у тебя из-под носа жильё, — ответила Людмила. — Ты на чьей стороне, Валера?
Он молчал. И это молчание было громче любого «да» или «нет».
Людмила проснулась от звука дрели. Сначала подумала, что ей это снится, но нет — где-то в глубине квартиры грохотало и жужжало так, что вибрировали стёкла.
На часах было восемь утра.
Она выбежала в коридор — и едва не споткнулась о мешки с цементом.
В зале Сергей Николаевич в майке и шортах колотил молотком по стене. На полу валялись ободранные обои.
— Вы что тут делаете?! — крикнула Людмила, влетая в комнату.
— Ремонт, — спокойно ответил он, даже не глядя. — Валерий сказал, что ты согласна.
— Да чтоб я… — Людмила сглотнула. — Где Валера?
— Вон, на кухне с мамой, — махнул он рукой.
На кухне картина была ещё «веселее»: Тамара Ивановна стояла с блокнотом, диктовала Елене Петровне список «необходимых покупок для хозяйства», а Валерий наливал всем чай.
— А, проснулась, — невозмутимо сказала свекровь. — Мы тут решили всё облагородить, чтоб тебе было приятно жить. Кухню переделаем, полы поменяем…
— Сначала вы переделаете свою жадность в совесть, — перебила Людмила. — Я вчера ясно сказала: вам тут не место.
— Люд, ну не начинай, — Валерий закатил глаза. — Мама же хочет как лучше.
— Да она хочет как удобнее ей! — Людмила ткнула пальцем в сторону свекрови. — И ты это прекрасно понимаешь.
— Ой, перестань, — отмахнулась Тамара Ивановна. — У тебя что, лишнее жильё, и ты никому не даёшь?
— У меня жильё, в которое я никого не звала, — холодно сказала Людмила. — ВЫХОД ВСЕМ. Сейчас же.
— Вот что ты за человек, Люда? — начала Елена Петровна, — мы тут для тебя стараемся, а ты…
— Нет, это вы для себя стараетесь, — перебила её Людмила. — И за мой счёт.
Валерий поднялся, шагнул к жене.
— Людмила, ты перегибаешь. Это моя семья.
— А я кто? — она посмотрела прямо в глаза.
— Ну… жена… — он замялся.
— Была.
Тишина упала мгновенно. Даже дрель замолчала, будто поняла, что момент серьёзный.
— Что значит «была»? — медленно произнёс Валерий.
— Это значит, что я подаю на развод. И вы все — прямо сейчас — убираетесь отсюда.
— Ах, так? — фыркнула Тамара Ивановна. — Думаешь, без Валеры ты…
— Думаю, я наконец перестану кормить тех, кто сидит у меня на шее, — перебила Людмила. — Валерий, забирай свою родню.
Валерий подошёл ближе, но Людмила отступила.
— Не смей ко мне прикасаться, — сказала она. — Ты меня предал, когда дал им ключи.
Сергей Николаевич что-то пробурчал, но под взглядом Людмилы заткнулся. Елена Петровна поднялась, собрала сумку.
— Пошли, Серёж. Тут нас не рады.
Тамара Ивановна поднялась последней, бросив на Людмилу взгляд, полный яда.
— Ты ещё пожалеешь, — процедила она.
— Нет, — ответила Людмила. — Это вы пожалеете, что приняли моё молчание за согласие. Лавочка закрыта.
Они ушли.
Людмила закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и впервые за долгое время выдохнула. В квартире стало тихо. Даже слишком.
Она прошла в зал, встала среди разбросанных обоев и мешков. Это был хаос — но теперь он был её.
И, черт возьми, она была готова навести порядок.
Конец.
Красота в глазах смотрящего