— Вы в своем уме? Ирина только вышла из роддома. С чего вы взяли, что она будет обслуживать толпу родственников, — вступила за дочь Александра Дмитриевна. — Если не в терпеж выпить, то можно поехать в кафе.
Ирина вышла замуж за Вадима, когда узнала, что беременна. Все произошло быстро — без пышных торжеств и особой радости со стороны его семьи. Свекровь Любовь Ивановна смотрела на Ирину с подозрением и нескрываемым презрением.
— Женить по залету — это ж надо додуматься! — говорила она соседкам, скрестив руки на груди. — А еще и квартира у нее есть, воображает из себя не пойми кого!
— Так Вадим же у жены живет. Разве нет?
— Ну живет и что с того? Нечего выпендриваться! — со злостью ответила Любовь Ивановна.
Квартира действительно была — однушка в новом доме, светлая и аккуратная. Ее Ирина получила в подарок от родителей сразу после окончания университета. Мать, Александра Дмитриевна, всегда твердила:
— Женщина должна иметь свое жилье. Так спокойнее.
Ирина тогда не особенно понимала смысл этих слов, но теперь с каждым днем убеждалась: мать была права.
Они с Вадимом жили в этой квартире. Изначально планировали снимать что-то вместе, но вскоре стало понятно, что на фоне растущего живота и будущих расходов — это неразумно. Ирина предложила пожить у нее, а Вадим не спешил отказываться.
Вадим был рад, что теперь живет отдельно от матери. Вспоминая недавние вечера в родительской квартире, он невольно морщился. Любовь Ивановна умела превратить любую мелочь в грандиозную драму. Не так поставил кружку — получай десятиминутную лекцию о неуважении. Вернулся позже одиннадцати — «сынок, ты где шлялся, я не спала!» В общем, контроль, который в детстве казался заботой, теперь давил, выматывал и вызывал желание бежать без оглядки.
С Ириной все было иначе. Даже несмотря на токсикоз, бессонные ночи и настроение, которое быстро менялось — она была мягкой, терпеливой и всегда сдержанной. И главное — не пыталась переделать мужа. Они вместе выбирали кроватку, спорили по поводу цвета стен в детской зоне, радовались, когда на УЗИ врач уверенно произнесла:
— Девочка. Сто процентов.
Ирина светилась изнутри, а Вадим впервые почувствовал, что внутри у него нечто щемящее сжалось — это была гордость. Он станет отцом девочки.
В тот же вечер он позвонил матери, решив поделиться радостной новостью. Думал, что Любовь Ивановна обрадуется. Но едва он сказал:
— Мам, у нас будет девочка, — как в трубке воцарилось ледяное молчание.
— Девочка? — раздраженно переспросила мать. — Мда, еще одна на нашу голову… А ты уверен, что врач не ошибся?
— Уверен, мам.
— Ну что ж. Надеюсь, вы не будете на этом останавливаться. Надо будет мальчика родить. Все-таки фамилия — это тебе не игрушки. Ты единственный сын в семье, между прочим. Пусть Ирина поднапряжется в следующий раз.
— Мама, что ты несешь? — вырвалось у Вадима, но он сразу пожалел о своем тоне.
— Ты как разговариваешь с матерью? Мать плохо никогда не посоветует. А если твоя Ирка может только девок рожать, то тут уже вопросики к тебе. Стоит ли продолжать с ней жить!
Вадим повесил трубку и долго сидел, глядя в стену. Раздражение сменилось усталостью. Он и раньше знал, что мать бывает категоричной, но даже в такой момент — она умудрилась испортить настроение.
Зато родители Ирины восприняли новость с радостью. Александра Дмитриевна расплакалась от счастья:
— Внучка! Какое счастье! Какое чудо! У тебя будет твоя девочка, твоя маленькая копия! — говорила она, гладя живот Ирины. — А мы с отцом вам всегда поможем. Так что ты не переживай!
Родители Ирины во многом помогали. А она, наблюдая за всеми этими моментами, чувствовала, как в ней растет уверенность: ее ребенок будет расти в любви. И если даже кто-то из родни мужа будет думать иначе — это уже не ее беда. У нее есть свой дом. Есть муж, который, кажется, начинает взрослеть. Есть родители, которые всегда на ее стороне. А теперь — будет еще и дочь. И это было все, что по-настоящему имело значение.
В назначенный срок, на сороковой неделе Ирина родила здоровую девочку. Родители назвали ее Василисой — имя мягкое, музыкальное и очень нежное. Александра Дмитриевна и Сергей Николаевич — плакали от счастья, их квартира наполнилась радостью от новостей.
А вот когда Вадим утром позвонил матери, чтобы сообщить:
— Мам, у нас родилась девочка. Василиса, — от ее голоса веяло раздражением.
— Почему именно это имя? — резко переспросила Любовь Ивановна. — Других имен не было что ли? Все будут ее звать Васькой! Имя некрасивое… У нас много красивых имен девичьих: Татьяна, Наталья… Почему сразу Васька?
Вадим промолчал. Успел лишь выдохнуть:
— Хорошо, не буду с тобой спорить, — и повесил трубку.
Ирина так и не узнала об этом. Лучше знать меньше — так спокойнее.
Однако на выписку свекровь приготовилась как на праздник. К назначенному времени пришел вагон родственников: брат, две тетки, еще какие-то родственники, которых Ирина видела впервые в жизни. Все суетились, фотографировались с мамой и новорожденным, требовали сфотографироваться с Василисой как можно больше. А когда девочка начала капризничать, то Любовь Ивановна произнесла:
— Ну что ж. Пора бы уже поехать домой. Сейчас нам Ирочка стол накроет.
Свекровь расплылась в улыбке.
— Вы в своем уме? Ирина только вышла из роддома. С чего вы взяли, что она будет обслуживать толпу родственников, — вступила за дочь Александра Дмитриевна. — Если не в терпеж выпить, то можно поехать в кафе.
— Кафе? — фыркнула свекровь. — Мы такими деньгами не располагаем. А все-таки видно воспитание откуда идет. У вас ни грана такта, — добавила она.
— Это у меня то? — рассмеялась Александра Дмитриевна.
Любовь Ивановна только приподняла брови и ухмыльнулась. Она повернулась к Вадиму и поправила ему воротник его поло.
— Сынок, ты крепись.
— Мам, ты чего? — нахмурился сын.
— Жена твоя еще себя проявит. Вот увидишь. Ладно, мы пойдем посидим у нас по семейному. А вы уж домой идите, раз так устали, — смеясь, произнесла свекровь.
— Мне кажется, что вы переходите все границы дозволенного, — наконец ответила Ирина. — Если еще хотите видеться с внучкой, то вам лучше изменить свое отношение ко мне.
— Ох, ты ж! Испугала. Что ты сделаешь? — Людмила Ивановна не могла перестать смеяться.
— Пойдем, дорогая, — произнесла Александра Дмитриевна и повела дочь к выходу.
Свекровь только фыркала им вслед, когда Вадим направился за ними.
— Подкаблучник!
Первые два месяца после выписки были относительно спокойными. Василиса спала хорошо, хорошо кушала, и казалось, что жизнь налаживается. Но потом, как по щелчку, сон дочки начал рушиться. Василиса просыпалась по десять раз за ночь, отказывалась спать в кроватке, плакала без причины.
Ирина быстро забыла, что такое сон и отдых. Каждый новый день она встречала в том же халате, с полузакрытыми глазами и больной головой. Ее глаза стали потускневшими, а движения замедленными. Она сама про себя думала: «Я как зомби…».
Александра Дмитриевна помогала, как могла. После работы первым делом заходила к дочери: брала Василису на руки, кроме того мыла посуду и готовила еду. Иногда просто гладила Ирину по голове и шептала:
— Ты справишься. Просто сейчас такой период.
Вадим тоже старался для семьи. По выходным он гулял с дочкой, купал ее вечерами, играл, укачивал на сон. Он не жаловался и не избегал обязанностей. А когда Любовь Ивановна звонила и спрашивала, что он делает, он честно отвечал:
— Укачиваю Василису. Она плачет, а Ира устала…
Ответ его матери из раза в раз был одинаковым:
— Мужик с коляской и пеленками. Да ты с ума сошел! Пусть твоя Ирка сама крутится! Женщина должна одна все делать. А ты — не мужик, если носишься с этой девкой.
— Это не девка, а моя дочь. И я хочу с ней возиться.
Вадим иногда пытался спорить, но быстро понял — бесполезно. А Ирина вообще избегала разговоров со свекровью. Один раз она сказала Вадиму:
— Все вопросы с твоими родителями решай сам. У меня нет сил выслушивать, какая я плохая жена и мать.
Иногда казалось, что вот-вот и нервы сдадут. Но каждый вечер, когда Василиса, наконец, засыпала на их кровати, положив свою ручку на Ирину, все утихало. Ирина смотрела на дочку и тихо шептала:
— Ради тебя я выдержу. Ради тебя я все смогу.
А потом закрывала глаза и пряталась в короткий, но самый ценный за сутки сон.
Прошло восемь лет.
Василиса пошла в школу, стала серьезной и наблюдательной девочкой. Она прекрасно считала, умела выразить свою точку зрения и уже начинала чувствовать, кому можно доверять, а кому — не стоит.
Любовь Ивановна вышла на пенсию и, по-видимому, впервые за долгое время почувствовала пустоту. Подруги заняты внуками, соседки делятся историями о поездках с детьми, а у нее — никого рядом. Тогда она вспомнила о внучке, о которой восемь лет упоминала разве что в пренебрежительном тоне.
Она стала названивать Вадиму. Предлагала встретиться, погулять с Василисой, «купить что-нибудь вкусненькое». Один раз пришла с подарком — игрушечным набором доктора в ярко-розовом цвете. Василиса приняла подарок вежливо, но без энтузиазма. После того как бабушка ушла, девочка спросила у мамы:
— Мама, а зачем бабушка принесла мне игрушку для малышей? Я же уже большая.
— Не знаю, солнышко, — тихо ответила Ирина. — Наверное, она не очень хорошо тебя знает.
Потом, летом, когда Ирина встретила свекровь на улице, та подошла и с пафосом спросила Василису:
— Ну что, как учеба? Как отметки?
Ирина, не сдержавшись и поправила:
— Сейчас каникулы, Любовь Ивановна. Лето.
— Ах да… — пробурчала та и неловко засмеялась.
Попытки наладить контакт не увенчались успехом. У Любови Ивановны с внучкой не было общих тем. Василиса была вежлива, но без интереса. А Ирина и вовсе не стремилась поддерживать отношения со свекровью.
За эти годы многое изменилось. Вадим и Ирина продали ее однушку, добавили накопленные Вадимом деньги, взяли небольшую ипотеку и переехали в просторную трешку в тихом районе. Вадим настоял:
— Я тоже должен вложиться. Не хочу всю жизнь чувствовать себя нахлебником. Это наш общий дом.
Ирина это оценила. Она видела, как изменился муж: стал более ответственным, стал отцом не только по бумаге, но и по сути. А теперь, спустя восемь лет, она снова ждала ребенка. Вадим уже строил планы, а Василиса обнимала живот мамы и спрашивала:
— А вдруг будет мальчик? Тогда бабушка от радости потеряет сознание!
Все засмеялись.
А Любовь Ивановна… вдруг стала мягче. Начала звонить Ирине, интересоваться здоровьем, предлагать помощь, хотя еще недавно считала ее врагом номер один. Ирина не питала иллюзий. Она видела свекровь насквозь: стоило им улучшить жилищные условия, как свекровь вдруг «прозрела». Но на открытый конфликт невестка не шла, лишь мягко ограничивала доступ к своей личной жизни.
Она знала, что у нее есть настоящая семья. А все остальное — лишь внешнее. И если свекровь хочет быть частью их жизни — пусть попробует искренне порадоваться за сына, а не действовать только из корыстных побуждений. Время уже показало кто есть кто.
Муж, как и свекровь, обviнiлi Юлю в иzmене, через полгода после развода она была уже с животом, но секрет крылся не в иzmене