Радуйся, – сказала сестра, выслушав мои стенания по поводу развода, – ты теперь совершенно свободна. Начнешь жизнь с чистого листа. Многие о таком только мечтают.
Я кивнула. Поставила чашку на подоконник и вдруг увидела в стекле свое отражение. Лицо потухшее, уставшее, чужое.
Разве о такой свободе я мечтала?
Мы прожили с Сергеем десять лет. Не прожили – протянули. Он раздражался на каждую мелочь, периодически не ночевал дома и мог неделями со мной не разговаривать из-за какой-нибудь ерунды. Зато легко мог заговорить, если ему нужно было, чтобы я сбегала в аптеку или заняла у мамы денег.
Я терпела. Сначала – потому что любила. Потом – потому что сын, ипотека, привычка. Верила, что он изменится. Каждое его «прости» вселяло маленькую, но надежду. А потом я поняла: он не изменится. Это ‒ навсегда.
Сергей сам подал на развод. Пришел однажды и сказал:
– Все. Я встретил другую. С ней как-то… проще.
Проще…
Слово, которым перечеркнули десять лет моей жизни.
Я не устраивала истерик. Собрала вещи и съехала. Сына, разумеется, забрала с собой. Сергей обещал его навещать, когда получится. Получалось редко.
А я старалась. Честно. Устроилась на работу, сняла двухкомнатную квартиру. По вечерам варила суп, проверяла уроки. Смотрела комедии, включала музыку, гуляла в парке.
Все как рекомендуют: вернуться к себе, найти опору внутри, запустить процесс исцеления.
И вот прошел год.
А внутри все та же пустота.
Сергей тем временем живет прекрасно. Выкладывает фото с новой избранницей: то они улыбаются, то отдыхают, то покупают мебель.
Недавно сын был у них в гостях. Приехал и рассказал, что у папы новый робот-пылесос и классная кофемашина! А еще – новый компьютер.
Я улыбнулась. Обняла сына и сказала, что очень рада за папу. Постаралась, чтобы Андрей не заметил моей боли и разочарования.
Но боль никуда не делась.
Не из-за кофемашины, конечно. А из-за ощущения, что он вышел из брака чистеньким, как младенец. А я… Я будто осталась в грязи… Говорят, что зависть – плохое чувство. Но это была не зависть, а обида.
Я отдала этому браку лучшее, что во мне было. Свою молодость, свою веру в любовь, свое терпение. Прощала, когда обижал. Молчала, когда унижал.
Делала вид, что не слышу, когда он говорил кому-то по телефону:
– Да она у меня вроде мебели. Стоит и стоит. Ни уму, ни сердцу.
А теперь у него все хорошо, все по полочкам.
А у меня – пустой холодильник, бесконечные долги и чувство, что я – мебель. Только уже никому не нужная.
Иногда думаю: может, проблема была во мне? Может, я действительно какая-то не такая, скучная? Может, любить меня – невозможно?
Но потом вспоминаю, как ночью сбивала ребенку температуру, как помогала, когда у Сергея был аврал на работе, как утешала, когда он чуть ли не плакал в машине из-за увольнения. И понимаю – я всегда была на его стороне, никогда не подводила. Просто он не ценил. А я… Слишком долго этого ждала.
Сейчас я будто стою на обочине. Смотрю, как мимо проносятся чужие жизни, и не знаю, как вернуться в нормальный ритм.
Каждый день заставляю себя вставать. Готовить. Дышать. Не реветь. И все это ради того, чтобы когда-нибудь проснуться и сказать: «А у меня тоже все хорошо».
Не знаю, что будет дальше. Но очень хочется верить, что справедливость в этом мире все-таки существует. И что когда-нибудь я буду жить нормально, как миллионы женщин. И буду счастлива…
Два дня назад Андрей вернулся от отца. Он иногда бывает у него в гостях. Вернулся чернее тучи, закрылся в комнате, весь вечер молчал.
Я не выдержала и зашла к нему. Он сидел на полу и листал альбом с фотографиями.
– Что случилось, сынок? – я присела рядом.
– Ничего.
— И поэтому ты сам на себя не похож?
Он пожал плечами, а потом выдал:
– Понимаешь… У папы все как в кино. И новая жена, и новая машина. Они такие счастливые, веселые. А у нас… Скучища… Ты вечно копейки считаешь и не улыбаешься никогда…
Эти слова ударили, как пощечина.
Я опустила глаза.
Скучища… Не улыбаюсь…
А ведь я стараюсь. Ради него, ради нас. И да, я устала. И у нас не весело. Но ведь все ради него…
– Он тебя просто покупает, – вдруг сказала я с горечью, – чтобы ты считал его добрым и веселым. А кто тебе сопли вытирал, когда ты болел? Я. Кто сидел с тобой ночами, когда ты боялся темноты? Я…
Сын смотрел на меня широко распахнутыми глазами. А я продолжала, не в силах остановиться:
– У него все хорошо, потому что ему плевать! Он бросил нас! А ты бегаешь за ним как собачонка!
Андрей вскочил, выбежал в коридор. Я услышала, как хлопнула дверь в ванную.
И тут я с ужасом поняла, что сейчас говорила не с сыном, а с его отцом! С Сергеем!
Выплеснула на ребенка все, что не успела сказать бывшему мужу. И это было отвратительно.
С того дня все стало еще хуже.
Я ловила себя на том, что не просто злюсь на Сергея – я живу им.
Я знала, когда он был онлайн. Кто лайкал его фото. Читала его комментарии. Искала в них следы страха, сожаления, боли.
Не находила. И злилась еще больше.
Начала мстить.
Специально задерживала Андрея у репетитора, чтобы сорвать отцовский выходной.
Звонила по пустякам, прерывая «романтический вечер».
Подсовывала сыну фразы вроде:
– Папе сейчас не до тебя, у него новая жизнь.
– Ну да, у них весело. Только это ненадолго.
Сначала сын просто молчал. А потом вдруг сказал:
– Мам, я не хочу быть между вами. Я люблю вас обоих. И не хочу выбирать.
Это был первый укол.
А потом случилось это…
Утром я спешила на работу, Андрей – в школу. Мы оба опаздывали. Он выронил контейнер с бутербродами, я вспылила. Крикнула. Даже не крикнула – снова выплеснула на него всю злость:
– Я не робот! Я не обязана! Твой отец живет, как ему хочется, а я – пашу за двоих! Может, тебе с ним лучше будет?!
Андрей стоял в дверях, белый, как лист бумаги.
– Ты хочешь, чтобы я ушел к папе? – испуганно, слегка заикаясь, проговорил он.
Я замерла.
Сын не плакал. Просто смотрел.
Как взрослый.
Как чужой.
И я увидела в его взгляде – страх. Не обиду. Не злость.
А именно страх. Что он мне мешает. Что виноват. Что я его не люблю.
Я подошла.
Присела. Обняла.
– Нет, я этого не хочу. И этого никогда не будет. Ты мой. Мой самый любимый человек. А я… просто устала. Прости меня, сынок…
Он прижался ко мне. Как в детстве.
И в тот момент меня словно током ударило: а ведь я только что чуть не потеряла главное.
Не мужа.
Себя. И своего сына.
Вечером, когда Андрей заснул, я долго сидела в тишине.
Удалила закладки на странице бывшего.
Выбросила коробку с нашими фотографиями.
Не из-за ненависти. А потому что… время пришло…
Тот день оказался поворотным.
Я почувствовала себя совсем иначе. Видимо, потому что изменился фокус внимания. Переключился с себя и своих обид – на сына, на наше будущее, на саму жизнь.
Однажды весной я шла домой с работы и увидела в цветочном ларьке ярко-желтые тюльпаны. Как детские рисунки…
Внутри что-то щелкнуло. Кажется, я даже услышала этот звук…
Мне так захотелось их купить!
И я купила!
Себе!
Без повода.
Просто так.
Пришла домой, поставила цветы в вазу.
Андрей был у бабушки. Квартира дышала тишиной. И в этой тишине вдруг отчетливо прозвучала мысль:
А ведь все, чего ты ждала от него – внимания, тепла, поддержки – ты можешь дать себе сама…
И я включилась…
Начала переставлять мебель. Заменила занавески. Купила диван, правда б/у на «Авито», но с красивыми подушками.
Записалась в бассейн – пусть пока час в неделю, но я подарю его себе. Ведь я так люблю плавать!
На работе предложили взять подработку – проект на пару месяцев. Я согласилась.
Не из жадности и вечной нехватки денег, а из интереса: смогу или нет? Смогла.
А когда пришли первые дополнительные деньги, я не отложила их «на черный день». Я заказала себе очки, те самые, дорогие, которые уже год рассматривала в супермаркете.
Потом начались странные вещи.
Я перестала заглядывать в соцсети бывшего мужа. В какой-то момент просто о них забыла.
Когда сын в очередной раз вернувшись от отца, стал рассказывать, как замечательно тот живет, я поймала себя на том, что не чувствую боли. Совсем. Словно речь шла о совершенно постороннем человеке.
Воспоминания тоже закончились. Я перестала часами разговаривать с бывшим в моей голове, что-то ему доказывать. И жалеть себя перестала.
Потому что все, что в моей жизни было плохого – уже ушло. А все лучшее – осталось
Недавно была в супермаркете и увидела себя в большом зеркале. Выгляжу пока так себе… Морщинки под глазами. Щеки немного впалые. Седые волосы появились.
Но глаза…
В них появилась жизнь. Тоненькая такая, неуверенная. Как росток на асфальте.
Я даже улыбнулась ей… самой себе, то есть…
И такая радость меня накрыла…
А потом был день, который окончательно расставил все точки над и.
Сергей позвонил. Голос – напряженный, усталый.
– Слушай, я хотел попросить… Ты не могла бы… Словом, надо как-то Андрею сказать, чтобы он к нам пока не приезжал. У нас тут с Мариной… ну, не важно. Просто не очень удобно сейчас.
Я выдохнула. И ответила спокойно:
– Конечно, я скажу ему.
– Только ты это… Палку не перегни…
– Я, Сергей, не привыкла лгать своему сыну. Я скажу правду. Нагнетать не буду. Он взрослый. Поймет.
Бывший помолчал немного, а потом выдал:
– Знаешь… ты прости меня. Я тогда… лишнего наговорил. Мне с тобой хорошо было, легко… А я этого не ценил. Только сейчас понял…
Я не дослушала. Повесила трубку.
Не плакала.
И не радовалась.
Просто почувствовала, как что-то внутри окончательно оторвалось. Обида, наверно…
Сейчас у меня все налаживается.
По понедельникам – бассейн.
По вторникам – ванна с солью.
По средам – длительные вечерние прогулки.
По четвергам – встреча с подругой. Причем, только на нейтральной территории где-нибудь в кафе!
Каждую пятницу мы с сыном ходим в кино. Раз он фильм выбирает, раз – я.
Выходные мы с Андреем не планируем. Все от настроения зависит, от обстоятельств.
Бывает, вообще из дома не выходим. Отдыхаем…Отлеживаемся.
А к домашним хлопотам типа стирки, готовки, уборки мы давно относимся очень просто. Есть желание – делаем. Нет – откладываем на потом. Раньше я даже подумать не могла, что так можно…
Уже третий год я одна.
Но, знаете, … я больше не чувствую себя несчастной и одинокой.
Я живу полной жизнью.
Не «назло». Не «вопреки». А потому что так хочу.
Не из мести.
Ради себя.
Когда-то я думала, что счастье – это когда любит он…
А теперь я точно знаю: счастье – это когда я люблю себя.
А у него?
А у него пусть все будет хорошо.
«Вашу стиралку чинить нет смысла, могу забрать ее за 500 рублей на металлолом» — сказал мастер, но жена ему не поверила