Решение продать городскую трехкомнатную квартиру далось нелегко. Двадцать лет прожила там с сыном Димой, растила его одна после развода. Но когда мальчик окончил институт и устроился на хорошую работу программистом, стало ясно — пора дать ему самостоятельность. На вырученные от продажи деньги она купила Диме однушку в новостройке недалеко от его офиса, а себе эту дачу в сорока километрах от города. Небольшой домик, двенадцать соток земли, тишина и покой.
— Мам, ты точно не пожалеешь? — спрашивал Дима, помогая ей переезжать. — Все-таки город, магазины, поликлиники рядом…
— Димочка, я всю жизнь мечтала о собственном доме с садом. А в моем возрасте уже не до городской суеты. Здесь и воздух чище, и соседи приветливые.
Первые месяцы пролетели незаметно. Елена Васильевна с головой ушла в обустройство дома — клеила обои, красила заборчик, разбивала клумбы. К лету дача преобразилась и стала настоящим уютным гнездышком.
Именно тогда объявилась сестра Валентина.
— Лена, ну что ты там одна сидишь! — голос сестры в телефонной трубке звучал привычно требовательно. — Мы с Колей и ребятами хотим на выходных к тебе приехать, посмотреть на твои хоромы.
Елена Васильевна поморщилась. Валентина со своим мужем Николаем и двумя сыновьями-подростками никогда не отличались деликатностью. В городской квартире они появлялись редко и всегда с какой-то просьбой — то денег занять, то помочь с работой для Коли, то посидеть с детьми.
— Конечно, приезжайте, — сказала она все же. — Только предупреждаю сразу — дом еще не до конца отремонтирован. Если хотите помочь с покраской веранды или прополкой грядок, буду очень благодарна.
В трубке повисло красноречивое молчание.
— А… ну… мы думали просто отдохнуть, шашлыки пожарить, — замялась Валентина. — Коля работает всю неделю, устает. А мальчишкам учиться надо.
— Понимаю. Тогда лучше приезжайте позже, когда все закончу.
— Да ладно тебе! Мы же семья!
Но в тот уикенд Валентина так и не приехала.
Зато явилась через месяц, когда Елена Васильевна действительно закончила все основные работы. Дом сиял свежей краской, в саду благоухали цветы, а новенькая беседка у пруда просто просила, чтобы в ней устраивали чаепития.
— Ой, Ленка, какая же ты молодец! — Валентина вертела головой, разглядывая участок. — Прямо как в журнале! А беседочка какая прелесть! Коля, смотри, какая у нас сестричка мастерица!
Николай, грузный мужчина с вечно недовольным лицом, только хмыкнул и сразу направился к беседке, где уже был накрыт стол. Елена Васильевна с утра готовилась к приезду родственников — напекла пирогов, сварила борщ, замариновала мясо для шашлыков.
— А чего это так мало всего? — заметил старший племянник Антон, разглядывая стол. — У тебя же теперь денег куры не клюют, квартиру-то продала!
— Антон! — одернула его мать, но в голосе не было особой строгости.
Елена Васильевна промолчала. День прошел… странно. Родственники ели, гуляли по саду, фотографировались в беседке, а она крутилась между кухней и столом, подавала, убирала, мыла посуду. Помочь никто не предложил — все были заняты отдыхом.
К вечеру, когда гости наконец уехали, Елена Васильевна рухнула в кресло без сил. Дом нуждался в уборке, в саду валялись бумажки и окурки, а в беседке стояли грязные тарелки.
— Ну ничего, — пробормотала она, собирая силы для уборки. — Зато им понравилось.
Но на следующий уикенд Валентина позвонила снова:
— Лен, мы опять к тебе заедем! Коля так хвалил твои шашлыки, а мальчишки просят еще раз в пруду покупаться.
— Валя, а может, в другой раз? Я устала после прошлых выходных…
— Да что ты говоришь! Мы же не каждый день приезжаем. К тому же ты теперь на пенсии, время есть.
И они приехали. И снова Елена Васильевна готовила, убирала, обслуживала. И снова к вечеру падала без сил.
Третий приезд стал роковым.
Николай в этот раз изрядно выпил и развеселился. После ужина он начал рассказывать анекдоты, размахивая руками, и в какой-то момент от души рассмеялся собственной шутке, откинулся назад на садовом кресле и… грохнулся прямо на стенку беседки. Тонкие деревянные рейки треснули, часть крыши обвалилась, а Николай, пытаясь встать, наступил на клумбу с петуниями.
— Ой, извини, Ленка! — пробормотал он, отряхиваясь. — Нечаянно получилось.
Елена Васильевна смотрела на разрушенную беседку и помятые цветы. Горло сдавило комом, а в глазах защипало.
— Ничего страшного, — сказала она тихо. — Бывает.
— Ну да, починишь как-нибудь, — небрежно бросила Валентина. — У тебя же руки золотые.
В тот вечер, провожая родственников, Елена Васильевна была необычно молчалива.
— Мам, ты как? — позвонил на следующий день Дима. — Голос какой-то усталый.
И тут ее прорвало. Она рассказала сыну обо всем — о постоянных приездах сестры, о том, как ее используют в качестве бесплатной прислуги, о сломанной беседке и вытоптанных цветах.
— Мам, ты что, с ума сошла? — возмутился Дима. — Почему молчала? Они же на тебе ездят!
— Димочка, они же родственники…
— Какие родственники? Тетя Валя за всю мою жизнь ни разу не поинтересовалась, как у меня дела, а дядя Коля вообще меня терпеть не может. И ты думаешь, им нужна ты? Им нужна дача с бесплатным обслуживанием!
Дима помолчал, а потом сказал:
— Слушай, мама. Когда они в следующий раз приедут, ты скажи им вот что…
И он подробно объяснил матери, как нужно действовать.
Валентина позвонила через неделю, как обычно:
— Лен, мы завтра к тебе! Коля говорит, беседку починить поможет.
— Хорошо, — коротко ответила Елена Васильевна.
В субуту утром родственники приехали в приподнятом настроении. Николай даже притащил с собой молоток и гвозди — видимо, действительно собирался что-то чинить.
— Ну что, сестричка, — весело сказала Валентина, входя в дом, — что у тебя сегодня на обед?
Елена Васильевна стояла посреди комнаты в домашнем халате, не накрашенная, с непричесанными волосами. На столе стояла только пустая чашка.
— У меня еды нет, могу чаю заварить, — сказала она спокойно.
Валентина растерянно захлопала глазами:
— Как это нет? А что мы есть будем?
— Не знаю. Я не готовила.
— Но мы же договаривались!
— Мы договаривались, что вы приедете. О том, что я буду вас кормить, речи не было.
Повисло неловкое молчание. Николай недоуменно смотрел на молоток в своих руках.
— Лена, ты что, обиделась из-за беседки? — нервно засмеялась Валентина. — Ну подумаешь, сломалась! Ты же богатенькая теперь, квартиру продала, аж два объекта недвижимости купила! Деньги-то небось остались?
— И что с того?
— Да ну тебя! — взорвалась Валентина. — Жадничаешь! Мы же семья! Или ты забыла, как я тебе помогала, когда ты с Димкой одна осталась?
— Напомни, в чем именно ты мне помогала?
— Да как это в чем? Я… ну… советы давала! Поддерживала морально!
— Советы давала, — задумчиво повторила Елена Васильевна. — Да, помню. «Не балуй мальчишку», «Воспитывай построже», «Зря развелась, надо было терпеть». Такие советы?
— Лена, ты что творишь? — Валентина начинала закипать. — Мы к тебе с добром, а ты…
— С каким добром? Вы приезжаете каждые выходные, жрете мою еду, мусорите, ломаете все подряд, а потом уезжаете, даже спасибо не сказав. И это добро?
— Да мы думали, тебе приятно! — кричала уже Валентина. — Одна сидишь, скучаешь!
— Мне не скучно. Мне хорошо одной.
— Неблагодарная! — выпалила Валентина. — Всю жизнь я тебя поддерживала, а ты…
— Поддерживала? — Елена Васильевна впервые за весь разговор повысила голос. — Когда мне нужны были деньги на Димины учебники, ты сказала, что у самой двое детей! Когда я заболела и лежала с температурой, ты даже не позвонила! А когда Дима поступил в институт, ты весь вечер ныла, что своих в никудышные вузы пристроила!
— Да как ты смеешь…
— А теперь, — продолжала Елена Васильевна, не слушая сестру, — теперь вы решили, что я должна вас развлекать за свой счет. Потому что у меня денег много стало? Ну так вот: даже если бы у меня были миллионы, я бы потратила их на сына, а не на родственников-иждивенцев!
— Все! — заорал Николай, красный от злости. — Довела! Знаешь что, стерва? Сожгу я твою дачку к чертовой матери! Посмотрим, как запоешь тогда!
Он сделал шаг к Елене Васильевне, но в этот момент в дверь вошел Дима.
— Мама, я приехал пораньше… — начал он и осекся, увидев сцену. — А это что за цирк?
— Димка! — обрадовалась Валентина. — Хорошо, что ты приехал! Объясни своей маме, что так с родственниками не поступают!
— Какими родственниками? — холодно спросил Дима, подходя к матери. — Вы о чем?
— Как какими? Мы же семья!
— Семья? — Дима усмехнулся. — Тетя Валя, а когда ты последний раз интересовалась моим здоровьем? Или здоровьем мамы? А когда ты поздравляла нас с праздниками? Или помогала чем-то?
— Да мы… то есть… — замялась Валентина.
— Никогда, — отрезал Дима. — Зато теперь, когда у мамы появился дом, вы тут как тут. Каждые выходные. Жрете, мусорите, хамите. А дядя Коля еще и угрожать моей матери смеет!
Он повернулся к Николаю:
— А ну-ка повтори, что ты там про поджог говорил?
— Да я так… не серьезно… — пробормотал тот, отступая.
— Не серьезно? — Дима достал телефон. — Угроза поджога — это уголовная статья. Хочешь, прямо сейчас в полицию позвоню?
— Димка, ты что! — испугалась Валентина. — Мы же родственники!
— Тогда ведите себя как родственники. А не как наглые иждивенцы.
На шум из соседних домов стали выглядывать люди.
— Дядя Петр, тетя Люба! — позвал Дима соседей. — Подойдите на минутку! Будьте свидетелями!
Пожилая пара с соседнего участка приблизилась с любопытством.
— Дмитрий, что случилось? — спросила тетя Люба.
— Вот эти люди угрожают сжечь мамин дом, — объяснил Дима. — Вы слышали?
— Слышали, слышали, — закивал дядя Петр. — Этот товарищ кричал про поджог.
— Я думаю, нужно зафиксировать это в протоколе, — серьезно сказал Дима, снова доставая телефон. — Мама, ты заявление в полицию подавать будешь?
— Да что вы! — запаниковала Валентина. — Коля, пошли отсюда! Совсем с ума посходили!
— И больше сюда не возвращайтесь, — спокойно добавил Дима. — Иначе действительно вызову полицию. Мама имеет право на спокойную жизнь.
Валентина со своим семейством поспешно ретировалась к машине, что-то возмущенно бормоча себе под нос. Николай даже забыл свой молоток.
Когда машина скрылась за поворотом, Елена Васильевна обняла сына:
— Спасибо, Димочка.
— Мам, а зачем ты так долго терпела? Надо было сразу мне сказать!
— Не хотела тебя расстраивать. Думала, может, они образумятся…
— Такие не образумливаются. Им дай палец — руку откусят. Главное правило: никому не позволяй садиться себе на шею. Даже родственникам. Особенно родственникам.
Елена Васильевна кивнула. В груди стало легко и свободно, словно сняли тяжкий груз.
— А беседку мы с тобой починим, — добавил Дима. — У меня как раз завтра выходной.
— Димочка, а может, новую построим? Покрасивее?
— Конечно, мам. Какую хочешь, такую и построим.
Соседи подошли поближе:
— Елена Васильевна, если что — мы рядом, — сказала тетя Люба. — Эти хамы больше не появятся?
— Думаю, нет, — улыбнулась Елена Васильевна. — А если появятся, теперь знаю, что делать.
Вечером они с Димой сидели на веранде, пили чай и планировали новую беседку. В саду пели сверчки, пахло вечерними цветами, и было так тихо и мирно, что Елена Васильевна подумала: а ведь она и правда счастлива. Первый раз за много лет — по-настоящему счастлива.
— Мам, — сказал Дима, словно читая ее мысли, — ты молодец, что отстояла свое право на покой. Теперь живи для себя.
— Буду, сынок. Обязательно буду.
И она действительно стала жить для себя. Валентина больше не звонила — видимо, обиделась всерьез. Но Елена Васильевна не расстраивалась. Настоящие родственники не те, кто требует к себе внимания, а те, кто это внимание дает. И такой родственник у нее есть — ее сын Дима.
А новая беседка получилась еще красивее прежней.
Пусть твоя жена отдаст машину! А ты себе новую купишь! – распорядилась свекровь за ужином, глядя на сына с хитрой улыбкой