— О, Господи… — только и смогла выдавить Ольга, открыв холодильник.
На верхней полке пусто. Ни упаковки со стейками, ни баночки с маринованными огурцами, ни даже несчастного куска сыра.
— Это шутка? — спросила она уже вслух, хотя в квартире, кроме неё и мужа, никого быть не должно было.
Она аккуратно прикрыла дверцу, медленно выдохнула и направилась в зал. Антон, как водится, растянулся на диване, уставившись в экран. На коленях — тарелка с чем-то жареным. По запаху — тот самый мраморный стейк, который она берегла на годовщину свадьбы. Он.
— Ты это серьёзно сейчас? — Ольга остановилась в дверях, скрестив руки. Голос у неё дрожал, но не от обиды — от злости.
— О, привет, Оль… Ты рано. Я просто… есть хотел. А мясо лежало уже два дня, подумал — испортится же. — Антон говорил как школьник, пойманный за дневником с двойками.
— Испортишься ты, Антон. Головой. Это был наш ужин. Сегодня. Годовщина, если ты забыл. Хотя нет, не забыл, просто тебе было важнее пожрать и сериал досмотреть. — голос у неё стал холодным, почти ледяным. Она не кричала. И от этого было страшнее.
— Оль, ну не начинай, а? Я у мамы был, помогал розетку чинить. Пока ты там в офисе сидишь, я тут, между прочим, по дому бегаю и родителям помогаю.
— Ты маме розетку чинил, а потом решил, что ужин нам не нужен, да? А может, ты ещё и за мой счёт технику ей новую покупаешь?
— Да что ты выдумываешь? — фыркнул он, но отвёл взгляд. Было видно — попала.
Ольга прошла мимо него, подошла к тумбочке, выдвинула нижний ящик. Бумаги, квитанции, и… пластиковая карта. Не та, которой она обычно пользовалась.
— Антон… — медленно произнесла она, подняв карту. — Это что? Почему на моё имя, а я о ней даже не знала?
Он не ответил. Только замер, как кот, у которого нашли объеденную колбасу под кроватью.
— Ты оформил кредитку на меня? Без моего ведома? — Ольга держалась за спинку стула, будто ей стало дурно. — И ты мне в глаза врёшь про мясо, про розетки, когда на самом деле… ты просто взял и оформил долг на мою голову?
Антон вскочил. Заговорил быстро, сбивчиво:
— Оль, послушай, я хотел купить маме микроволновку. У неё старая сломалась, там искрит всё, ну страшно же! Я думал, ты поймёшь… Ну а что, ты ж всё равно работаешь, тебе эти деньги не критичны…
— Ага, конечно. Я пашу как проклятая, а ты с мамочкой своей микроволновки покупаешь. На МЕНЯ. Без спроса. Ещё и стейк сожрал сверху. Гениально.
Она резко развернулась, пошла на кухню. Плеснула воды в стакан, выпила. Потом облокотилась о раковину. Слёзы подступали, но злость сдерживала. Она не могла сейчас быть слабой.
Я-то думала, кризис у нас временный. Ну, бывает. Полгода без работы, ну мало ли. Я тебя поддерживала. А ты что? Ты меня просто использовал как банкомат. И клоун в придачу, чтоб развлекала маму твою, когда ты не в настроении.
— Ты драматизируешь, — буркнул он из зала. — Там лимит-то всего 80 тысяч. Мы их спокойно перекроем.
— Ты — может быть. Я — точно нет.
Тишина. Только тикали часы.
Потом Ольга вернулась в комнату. На лице уже ни одной эмоции. Только усталость. Глубокая, как пропасть.
— С завтрашнего дня, Антон, я перевожу свою зарплату на отдельный счёт. Сюда — ни копейки. Ни для тебя, ни для Валентины Петровны, ни для микроволновок. И если ты ещё раз потратишь мои деньги — хотя бы рубль — я тебя выгоню. С вещами. И можешь переезжать к маме. Там и розетки, и котлеты, и любовь без условий.
— Да что ты за человек такой? — поднялся он, вскинул руки. — Я тебе что, враг? Ты сама всё в кучу валишь. Я просто хотел помочь маме!
— Вот и помогай. Только теперь за свои.
Он замолчал. И ушёл. С громким хлопком двери. Как обиженный подросток. Даже посуду не убрал.
Ольга стояла у окна. Курить она бросила ещё десять лет назад, но сейчас так хотелось закурить, что руки дрожали.
Вот тебе и «любовь до гроба», Олечка. Вот тебе и годовщина. Мясо сожрал, кредит оформил, жену подставил. Удивительно, что цветы не забыл. А, нет… Не забыл. Просто даже не подумал.
Она включила ноутбук, зашла в онлайн-банк. Пять минут — и новый счёт открыт. Две зарплаты на него. Никаких совместных расходов больше. Ни билетов в Сочи, ни мебели, ни продуктов.
Вот и живи, Антоша. На мамины розетки.
Телефон завибрировал. СМС: Платёж по кредиту. 6 500₽ списано. Текущий долг: 81 378₽.
Ольга усмехнулась. С горечью. Словно бы кто-то сверху подмигнул и добавил: А ещё у тебя завтра отчёт в бухгалтерию. Удачи, девочка.
Она допила воду, выключила свет в зале, прошла в спальню. Легла, не раздеваясь.
Микроволновка, мать её. Теперь мне ипотеку платить и за технику, и за мужа. Кто бы знал, что всё рухнет из-за куска мяса…
Наутро её разбудил звонок в дверь.
— Оль, открой, я забыл ключи… — доносилось из-за двери.
Ольга посмотрела на неё и… не шевельнулась. Ни шагу. Ни слова. Ни одного жеста.
Она просто развернулась и пошла варить себе овсянку. На воде. Без молока. Без мяса. Без Антона.
На третий день после «стейкового скандала», как мысленно называла это Ольга, он вернулся.
Без звонка. С ключами. Видимо, достал дубликат у Валентины Петровны.
Ольга как раз гладила рубашку перед встречей с заказчиком. Белая, с тонкой синей полоской — её личная броня. На ней даже кофе никогда не проливался. Проверено жизнью.
Дверь открылась, зашуршали пакеты.
— Оль, я купил фрукты. Мама сказала, у тебя витаминоз, ты злая какая-то… — пробубнил Антон с порога, как ни в чём не бывало.
Ольга поставила утюг. Повернулась. Медленно. Без эмоций.
— А я думала, у меня кредитоз. А оказалось — витаминоз. Ну надо же.
Антон нервно хмыкнул, поставил пакеты на тумбу. Бананы, мандарины, какой-то странный салат в контейнере и… банка варенья с бумажной крышечкой.
— Мама сварила. Сама. Из клубники. Она думала, ты обрадуешься.
— Антон, давай так. Сядь. Сначала поговорим, потом — клубника.
Он уселся за стол, по-хозяйски потянулся к кружке. В ней был её кофе. Свежий.
— Оставь. Это не твоё. — тихо, но твёрдо.
Он послушно отдёрнул руку. Начинал догадываться.
— Я звонила в банк, — начала Ольга. — Подтвердила, что кредит оформлен без моего ведома. Заявление подала. И да, не на шутку всё это. Там не только микроволновка. Там и телевизор, и блендер за пятнадцать тысяч, и ещё парочка покупок с доставкой в Текстильщики. К Валентине Петровне. Не ты ли, случайно, был курьером?
Антон занервничал. Засопел.
— Оль, ну… Ну мама болела. У неё давление было, ей скучно…
— Скучно ей? Так пусть книжки читает. Или кроссворды решает. Я не обязана развлекать твою маму техникой за свои деньги, поняла?
— Но ты же всегда говорила, что семья — это поддержка… — попытался он с ноткой трагизма в голосе.
— Семья — это когда уважают. А не когда с тебя делают банкомат с функцией глажки.
Она развернулась, сняла рубашку с плечиков. Он молча смотрел. Как школьник у доски. Стыдный, но ещё надеющийся выкрутиться.
— Ты мне изменяешь? — вдруг спросила она.
— Что?! Конечно нет!
— Вот видишь. А я теперь думаю. Потому что если человек способен так спокойно взять кредит на жену, без спроса, и промолчать — кто знает, на что он ещё способен? Может, ты и машину на меня оформил, и любовницу за мой счёт содержишь.
— Оль, ну хватит! Я же вернулся! Значит, хочу всё наладить!
Она не ответила. Просто взяла сумку, ключи и пошла к двери.
— Куда ты? — заспешил он за ней.
— На встречу. Люди у меня уважаемые. Не то, что некоторые. Деньги, кстати, умеют зарабатывать, а не выдумывать схемы, как слить чужие.
— Ты опять всё преувеличиваешь!
— Серьёзно? Тогда ты сейчас звонишь маме и говоришь, чтобы она собрала весь «подарочный комплект» и отправила его обратно в магазин. Или я звоню в полицию. Выбирай.
Он молчал. Она ушла, не дождавшись ответа.
Ольга сидела в кафе. Переговоры прошли на ура. Она пила американо и разглядывала город через панорамное окно. Всё казалось каким-то не своим. Незнакомым. Даже здание напротив, где раньше был «Книжный», а теперь «Пивбар у Петровны».
Телефон завибрировал.
Мама Антона:
«Олечка, я всё поняла. Антоша просто хотел сделать мне приятно. Ты зря так. Мы ведь одна семья. Займись лучше собой. Ты злая в последнее время. Мужиков так теряют. Подумай.»
Ольга reread сообщение несколько раз. Потом просто удалила. Ни ответа, ни реакции. Как будто ничего не было.
Одна семья… Займись собой… Да я как раз и занялась. Уборка генеральная пошла.
Через час она вернулась домой. На кухне — та самая банка с вареньем. Только теперь к ней прилеплена записка:
«Прости. Всё верну. Клянусь. Просто… не злись. Я исправлюсь. Твой Антон.»
На обратной стороне — реклама микроволновки. Та самая модель, что значилась в платёжке.
— Угу. Исправишься. Только не у меня, — прошептала она.
Она набрала подругу. Ленку. Та жила недалеко. Надёжная, своя, немного сумасшедшая — но всегда на стороне Ольги.
— Лен, мне нужна помощь. Есть чемодан?
— Ты куда? В отпуск, что ли?
— Нет. Я выезжаю. Из этого цирка.
К вечеру всё было собрано. Самое важное — документы, ноутбук, одежда. Несколько книг, пижама с зайцем, тёплые носки. Остальное — потом. Или никогда.
Она написала Антону СМС:
«Я ухожу. Не звони. Не ищи. Все долги — твои. Банк в курсе. Я — больше нет. Пусть мама сварит тебе суп из своей совести. Если найдёт.»
И ушла.
В подъезде пахло жареной рыбой и котами. На улице — свежестью. Был мелкий дождь. Но ей было всё равно. Даже приятно.
Я же не к кому-то ухожу. Я — к себе.
— Оль, ну ты чего опять начинаешь-то? — Антон стоял в дверях кухни, почесывая пузо, как ни в чём не бывало.
— Я начинаю? — Ольга повернулась к нему с таким лицом, что даже кот отодвинулся от миски. — Это ты вчера выкатился из квартиры, на три дня пропал, а вернулся как ни в чём не бывало?
Антон виновато почесал шею, бросил взгляд в сторону коридора, будто искал там спасительный выход. Но выхода не было.
— У мамы ночевал. Надо было кое-что помочь… — пробормотал он.
— Ага. Кое-что — это починить унитаз за двадцать тысяч? Ты в курсе, что я сегодня узнала от банка, а?
Она вытащила со стола бумагу и швырнула на него. Бумага отлетела, упала на пол. Антон не торопился поднимать.
— Оля, ты опять раздуваешь. Я же всё равно собирался тебе рассказать.
— Когда? После того, как с меня начнут высчитывать с зарплаты за тот телевизор, который ты купил своей мамочке? Или за микроволновку за пятнадцать штук?
— Ну что ты орёшь, как базарная…
— Базарная? — Ольга схватила со стола сковородку и вскинула бровь. — Вот сейчас очень внимательно подбери слова, Антон.
Он попятился. Сковородку она, конечно, не бросила. Но только потому, что знала — этим она себе посуду испортит, а не ему мозги.
— Ты три месяца назад обещал найти работу. Где она, эта работа? А? Или мама сказала, что тебе напрягаться не надо?
— Да я искал, понимаешь? Не берут. Возраст, кризис, все дела…
— Ага, кризис. Только он почему-то не мешает тебе жрать роллы у неё на пенсию и покупать ей кухонный комбайн, как будто у неё трое детей в доме!
Антон замолчал. Потом, как обиженный подросток, бросил:
— Ты просто ненавидишь мою мать. Она мне родная, в отличие от тебя.
Ольга застыла. Потом тихо, почти беззвучно рассмеялась.
— Вот оно как. Я тебе не родная. А она — родная. Ну так иди к ней. Сядь у её ног, расскажи, как тебе плохо жилось со злой, холодной Ольгой, которая каждый день на работу тащилась, чтобы ты дома мог сидеть с чашкой кофе и обижаться. Только без меня теперь. Я подала на развод.
Антон остолбенел.
— Что ты сделала?!
— Раз. Вод. Милай. И да, квартира, на минуточку, в которую ты вселился с тапками и мамой по телефону — моя. Свадьба — была. Кредит на телевизор — тоже твой, поздравляю. Я подала документы. Завтра же жду повестку.
— Ты не имеешь права! Мы же семья!
— Ты имеешь в виду “семью”, где я работаю за троих, а ты покупаешь маме мультиварки и кормишь меня лапшой из пачки? Нет, спасибо. Мне такое “семейное счастье” больше не нужно.
— Ты с ума сошла… — пробормотал он, — мы же двадцать лет вместе…
— Да, двадцать. И пятнадцать из них я думала, что это — любовь. Потом поняла: я просто удобный банкомат с борщом и подушкой. Скажи спасибо, что я наконец это осознала — а то так бы до пенсии твоей маме кредиты выплачивала.
— Ты что, выгонишь меня? — голос его сорвался.
Ольга подошла вплотную.
— Ты сам себя выгнал. Когда подписал на меня эту чёртову кредитку. Когда соврал мне в глаза. Когда выбрал свою мать — а не нас. Да, я тебя выгоняю. С вещами. И с гордостью. Потому что я наконец выбрала себя.
Вечером она сидела у открытого окна. Первый раз за много лет — с бокалом вина, в тишине. Без звонков от свекрови. Без звона СберБанка. Без вечно почесывающего пузо Антона. Только она и жизнь. Та самая, которую она чуть не прожила чужой тенью.
Телефон мигнул. Сообщение от Антона:
“Прости. Мама говорит, ты перегнула. Я всё исправлю.”
Она нажала «удалить» и поставила телефон экраном вниз.
Впервые за долгое время — она улыбнулась.
Конец.
— Либо мать, либо я! Выбирай сейчас же! — но жена не учла, что есть третий вариант