—- Я твоих гостей обслуживать не нанималась, — жена высказала всё, что думала о присутствующих

— Вить, а может в этом году по-другому отметим? — осторожно предложила она за ужином. — Съездим куда-нибудь вдвоём, в ресторан хороший…

Виктор поднял голову от тарелки с ужином и удивлённо посмотрел на жену.

— Ты что, Мариш? Как это по-другому? У меня же день рождения раз в году. Конечно, все приедут. Мама уже пирог печь собирается, Серёга с Танькой из Подольска обещали, дядя Коля с тётей Светой тоже. Будет весело!

Марина машинально кивнула, но внутри всё клокотало. Весело. Для него, может быть. А для неё это будет очередной марафон с подносами, мытьём посуды и убиранием за взрослыми людьми, которые ведут себя хуже детей.

В субботу утром они начали готовиться. Марина встала в семь, чтобы успеть сделать салаты, нарезать мясо, подготовить закуски. Виктор помог передвинуть мебель и накрыть стол, но уже к обеду исчез, сославшись на срочные дела.

— Мариночка, ты же сама лучше знаешь, как красиво всё расставить, — сказал он, целуя её в макушку. — А я быстро в магазин схожу, напитков докуплю.

И исчез. А Марина осталась одна с горой немытой посуды, недоделанными салатами и нарастающим раздражением.

К шести вечера квартира преобразилась. Стол ломился от угощений, повсюду горели свечи, играла тихая музыка. Марина успела даже принять душ и надеть новое платье. Может быть, в этот раз всё будет по-другому?

Первыми приехали Серёга с Танькой. Серёга — младший брат Виктора, шумный и бесцеремонный, работал на стройке и считал, что весь мир ему должен. Танька — его жена, вечно беременная или недавно родившая, с манерой разговаривать так, будто все вокруг глухие.

— О, Маринка! — заорала Танька прямо с порога. — Ты чё такая нарядная? Мы же дома! Давай тапочки, а то я в туфлях не могу уже, ноги отекли.

Серёга прошёл в комнату, даже не поздоровавшись с Мариной, и сразу начал критиковать:

— Вить, ты чё стол так накрыл? Выпивка где? И музыка какая-то унылая. Ща я свою поставлю!

Не спросив разрешения, он подключил свой телефон к колонке и включил шансон на полную громкость. Марина сжала зубы. Начинается.

Следом приехали родители Виктора — Анна Петровна и Михаил Сергеевич. Свекровь окинула стол критическим взглядом:

— Марина, что за странный набор блюд? Сказала бы мне, я бы свою фирменную селёдку под шубой привезла бы…

— Мам, всё нормально, — попытался вмешаться Виктор, но Анна Петровна его не слушала.

— Марина, подай нам с отцом чаю пока, а то мы с дороги замёрзли. И печенье какое-нибудь к чаю.

Марина молча пошла на кухню ставить чайник. За спиной слышала, как свекровь продолжает комментировать:

— И вообще, Витя, надо было в кафе заказать. Дома-то тесно, да и Марине тяжело всё это готовить…

«Вот сейчас бы и сказать, что не надо было», — подумала Марина, расставляя чашки на поднос.

Дядя Коля с тётей Светой приехали уже подвыпившими. Дядя Коля — брат отца Виктора, пенсионер, который считал себя душой любой компании. Тётя Света — его жена, которая пила мало, но становилась от этого ещё более язвительной.

— Ну что, Мариночка, — дядя Коля обнял её за плечи слишком фамильярно, — где у вас тут выпить можно? Праздник же!

— Коля, руки убери, — шикнула на него тётя Света.

Марина принесла из холодильника запотевшуу бутылку, разлила всем по рюмкам, подала закуску. Виктор произнёс тост, все выпили, и началось то, чего она так боялась.

— Марин, а где у тебя салфетки? — крикнула Танька.

— Марина, принеси ещё хлеба, — велела свекровь.

— Маринуша, а водочки подлей, — попросил дядя Коля.

Она металась между кухней и комнатой, подавала, приносила, убирала. Виктор был полностью поглощён разговорами с гостями и, казалось, даже не замечал, что его жена превратилась в обслуживающий персонал.

— А помнишь, Витька, как мы в детстве рыбу ловили? — рассказывал Серёга, размахивая вилкой с салатом. — Тогда ещё дед нас учил…

Вилка выскользнула из его рук и упала на пол, разбрызгав майонез по ковру.

— Ой, извините! — не очень искренне произнёс он. — Марин, тряпочку можно?

Марина принесла тряпку, встала на четвереньки и начала оттирать ковёр. Никто из мужчин даже не подумал ей помочь.

— Витя, а расскажи про новую работу, — попросила мать.

И пошло-поехало. Виктор увлечённо рассказывал о своих достижениях, гости слушали, перебивали друг друга, спорили. А Марина всё носила и носила: то салат кончился, то огурцы, то хлеб.

— Марина, — окликнула её тётя Света, — а у тебя аспирин есть? Голова разболелась от этой музыки.

— Марин, ещё водки! — заорал Серёга. — И закуски какой-нибудь острой!

— Марина, дорогая, — мягко сказала свекровь, — а ты не могла бы заварить травяного чаю? У меня после твоей стряпни что-то желудок не очень…

К девяти вечера Марина чувствовала себя как выжатый лимон. Ноги гудели, спина болела, а гости только набирали обороты. Дядя Коля уже рассказывал анекдоты, от которых краснели даже мужчины, Танька громко обсуждала своих соседей, а Серёга пытался доказать всем своё превосходство в знании футбола.

— Марин, а десерт будет? — спросил Виктор, когда она в очередной раз проходила мимо с грязными тарелками.

— Будет, — коротко ответила она.

В кухне Марина оперлась руками о мойку и глубоко вздохнула. Может быть, притвориться больной? Сказать, что голова кружится, и лечь спать? Но нет, тогда завтра утром ей придётся убирать весь этот погром одной.

Она достала торт из холодильника, нарезала его и понесла в комнату. В этот момент дядя Коля, видимо, решил изобразить что-то из своей армейской молодости, резко встал и взмахнул руками. Его локоть задел стул, стул упал и с грохотом врезался в комод.

— Ой, сломал, что ли? — хмыкнул дядя Коля, разглядывая треснувшую ножку стула.

Марина поставила торт на стол и посмотрела на сломанный стул. Это был подарок её мамы на новоселье. Единственная красивая вещь в их скромной обстановке.

— Ничего страшного, — сказал Виктор, — отремонтируем.

— Да ладно, — отмахнулась тётя Света, — стул как стул. Подумаешь, ножка треснула.

— Марин, а торт-то режь! — потребовала Танька. — И чай всё таки поставь, наконец.

Что-то внутри Марины щёлкнуло. Как выключатель. Или как натянутая струна, которая наконец лопнула.

— Знаешь что, — тихо сказала она Таньке. — А ты сама чай поставь.

Разговоры за столом стихли. Все повернулись к Марине.

— Что? — не поняла Танька.

— Я сказала — поставь сама чай, — повторила Марина, и голос её стал громче. — У тебя руки есть? Есть. Ноги тоже на месте. Так иди и ставь.

— Мариш, ты что? — удивился Виктор.

Марина повернулась к мужу. Глаза её горели.

— А я вам всем объясню, что. Я твоих гостей обслуживать не нанималась, — сказала она чётко и громко.

Тишина была такая, что слышно было, как тикают часы на кухне.

— Вот ты, — Марина показала на Серёгу, — ведёшь себя как хозяин в чужом доме. Музыку переключаешь, не спросив, орёшь как на стройке, и вечно требуешь: «Подай, принеси!» А сам палец о палец не ударил, чтобы помочь. И ещё мой стул сломал!

Серёга открыл рот, но Марина его не слушала.

— А ты, — повернулась она к Таньке, — ведёшь себя так, будто я твоя прислуга. «Тапочки принеси, чай поставь, салфетки подай». Ты что, дома у себя тоже так орёшь?

— Да как ты смеешь! — возмутилась Танька.

— Смею! — крикнула Марина. — Потому что это мой дом! Мой! И я в нём хозяйка, а не обслуживающий персонал!

Она повернулась к свекрови:

— Анна Петровна, вы каждый раз приходите и критикуете всё, что я приготовила. То солёное, то пресное, то много, то мало. А сами что сделали? Только указания раздаёте!

Анна Петровна побледнела:

— Марина, ты совсем с ума сошла…

— С ума? — Марина рассмеялась истерично. — Может быть! От того, что каждый год в день рождения мужа я превращаюсь в Золушку!

Она посмотрела на дядю Колю и тётю Свету:

— А вы вообще приезжаете уже пьяными, ведёте себя как в кабаке, рассказываете гадости, и считаете это нормальным!

— Девочка, ты того… — начал дядя Коля.

— Я не девочка! — взорвалась Марина. — Мне тридцать два года! И я устала быть для всех вас бесплатной прислугой!

Она повернулась к Виктору. Слёзы текли по её щекам, но голос не дрожал:

— А ты… Ты хуже всех. Потому что это твоя семья, и ты должен был защищать свою жену. Но вместо этого ты делаешь вид, что не замечаешь, как они со мной обращаются. Ты приглашаешь их сюда, а потом исчезаешь, оставляя меня одну с этим… этим…

Она махнула рукой на стол, на гостей, на весь этот кошмар.

— Мариш, я не думал… — растерянно начал Виктор.

— НЕ ДУМАЛ! — крикнула она. — Вот именно! Ты не думал! Пять лет подряд я терплю это унижение, а ты не думал!

Марина вытерла слёзы тыльной стороной ладони и выпрямилась:

— Знаете что? Праздник окончен. Все свободны. Торт заберите с собой, если хотите.

И она пошла в спальню, громко хлопнув дверью.

За дверью слышались приглушённые голоса, потом звуки сборов, прощания. Через полчаса в квартире стало тихо.

Марина лежала на кровати лицом к стене. Дрожь постепенно проходила, но внутри было пусто. Она не жалела о сказанном, но понимала, что теперь всё изменится. И не знала, в лучшую или худшую сторону.

Дверь в спальню тихо скрипнула. Виктор сел на край кровати.

— Мариш… — тихо позвал он.

Она не отвечала.

— Они все ушли. Я… я никогда не понимал, что тебе так тяжело. Прости меня.

Марина повернулась к нему. Её глаза были красными от слёз.

— Прости, — повторил он. — Я правда не думал. Мне казалось, что ты просто… ну, хозяйничаешь. Женщины же любят это делать…

— Любят? — тихо переспросила Марина. — Ты думаешь, женщины любят работать бесплатными официантками для чужих людей?

— Они не чужие, — слабо возразил Виктор. — Это моя семья.

— Твоя. Не моя. Они никогда не считали меня семьёй. Для них я просто приложение к тебе. Удобное приложение, которое готовит, убирает и молчит.

Виктор опустил голову:

— Что мне делать? Как исправить?

Марина села на кровати:

— В следующем году никого не зови. Отметим вдвоём. Или пригласи кого-то, но пусть это будет в ресторане, где есть официанты, которым за это платят.

— А если они обидятся?

— А если обижусь я? — спросила Марина. — Это тебя не волнует?

Виктор взял её за руку:

— Волнует. Очень волнует. Я просто… привык думать, что ты справляешься. Что тебе не тяжело.

— Тяжело, Витя. Очень тяжело. И унизительно.

Они сидели молча несколько минут. Потом Виктор сказал:

— Я больше не буду их звать домой. Обещаю.

— И будешь помогать мне, если мы всё-таки когда-нибудь кого-то пригласим?

— Буду. Во всём буду помогать.

Марина вздохнула:

— Хочется верить.

На следующий день Виктор позвонил всем родственникам и извинился за вчерашнее. Сказал, что Марина была не в себе от усталости, но объяснил, что в дальнейшем они будут отмечать дни рождения по-другому.

Серёга с Танькой обиделись и не разговаривали с ними месяц. Свекровь долго возмущалась невоспитанностью невестки. Дядя Коля философски заметил, что «бабы нынче нервные стали».

Но Марине было всё равно. Впервые за пять лет супружества она почувствовала, что муж её услышал. По-настоящему услышал.

А в следующем году они отметили день рождения Виктора в хорошем ресторане, куда пригласили только самых близких друзей. И Марина впервые за долгое время смогла просто наслаждаться праздником, а не работать на нём официанткой.

Иногда надо взорваться, чтобы тебя наконец услышали.