Нина стояла в прихожей своей трехкомнатной квартиры и наблюдала, как Антон с трудом затаскивает очередной чемодан. За ним следовала его мать — Валентина Петровна, державшая в руках огромную сумку.
— Осторожнее с моими вещами! — строго произнесла свекровь, оглядывая пространство. — И где я буду все это размещать?
— Мам, не волнуйся, все уместится, — пыхтел Антон, волоча третий по счету чемодан.
— Валентина Петровна, проходите, пожалуйста, — тихо сказала Нина.
Внутри женщины медленно разгоралось раздражение. Она согласилась принять свекровь только после долгих уговоров мужа. Валентина Петровна нуждалась в лечении, но жить с ней под одной крышей казалось испытанием. Нина хотела бы считать дни до выздоровления свекрови, но сроки никто не называл.
— Нина, дорогая, а где моя комната? — Валентина Петровна уже разглядывала гостиную. — Этот диван мне не подойдет. Слишком мягкий для моей спины.
— Мы думали, что гостевая комната вас устроит, — осторожно предложила Нина.
— Покажи сначала все варианты. Мне нужно выбрать самое подходящее место.
Нина сжала губы, но промолчала. Антон бросил на жену благодарный взгляд. Свекровь уже направилась в сторону спальни хозяев, явно намереваясь осмотреть всю квартиру. Раздражение внутри Нины нарастало с каждой минутой, но она старалась держать себя в руках.
— Валентина Петровна, может быть, сначала чай попьем? — предложила Нина, пытаясь отвлечь свекровь от инспекции.
— Потом, дорогая. Сначала нужно все правильно организовать, — отмахнулась та, уже рассматривая спальню. — Антон, поставь мои вещи сюда пока.
— Мам, это наша спальня, — неуверенно возразил сын.
— Я понимаю. Но пока не решим, где что будет стоять, пусть побудут здесь.
Нина наблюдала, как свекровь начинает командовать в ее собственной квартире. Женщина сделала глубокий вдох, напоминая себе о терпении. Это временно, повторяла она про себя. Валентина Петровна поправится и уедет обратно к себе. Нужно только дождаться этого момента.
— Нина, а эти картины можно снять? — Валентина Петровна указала на стену в гостиной. — Они создают плохую энергетику для больного человека.
— Это мои любимые картины, — тихо ответила Нина.
— Ну что ты, дорогая! Здоровье важнее украшений. Антон, помоги матери.
Нина видела, как муж колеблется между желанием угодить матери и нежеланием расстраивать жену. В конце концов он виновато пожал плечами и начал снимать картины. Внутри Нины что-то болезненно сжалось. Она понимала, что это только начало, но уже сейчас атмосфера в доме кардинально менялась.
Следующие две недели превратились в настоящее испытание. Валентина Петровна обосновалась в гостевой комнате, но ее присутствие ощущалось везде. Она перестанавливала мебель, критиковала домашний порядок Нины и постоянно давала советы по ведению хозяйства.
В тот вечер Нина вернулась с работы особенно уставшей. Ей хотелось просто переодеться и отдохнуть на любимом диване с декоративными подушками, которые она сама выбирала. Но когда женщина вошла в гостиную, то застыла на месте.
— А где подушки? — спросила Нина, оглядывая голый диван.
— Какие подушки, дорогая? — невинно поинтересовалась Валентина Петровна, выходя из кухни.
— Декоративные подушки, которые лежали на диване. Три штуки, разных цветов.
Валентина Петровна махнула рукой с безразличным видом. Нина заметила, как у свекрови дрогнул уголок губы — верный признак того, что женщина что-то скрывает. Дурное предчувствие закралось в душу хозяйки квартиры.
— А, эти тряпочки! — засмеялась Валентина Петровна. — Я их выбросила еще утром. Пылесборники ужасные.
— Вы что сделали? — Нина не поверила своим ушам.
— Выбросила, говорю. Мне они совершенно не нравились. Слишком яркие и безвкусные.
— Но это мои вещи! — голос Нины дрожал от возмущения.
В этот момент женщина окончательно осознала масштаб происходящего. Свекровь не просто временно поселилась в ее доме — она начала им распоряжаться, как собственным. Нина вспомнила, сколько времени выбирала эти подушки, как радовалась покупке. А теперь их просто нет.
— Валентина Петровна, вы не имели права это делать! — голос Нины срывался от возмущения.
— Не имела права? — свекровь выпрямилась во весь рост. — В моем возрасте я сама решаю, что красиво, а что нет.
— Это моя квартира и мои вещи! Как вы посмели их выбрасывать?
Внутри Нины бушевала настоящая буря. Женщина никак не могла поверить в происходящее. Свекровь не просто переехала к ним — она начала уничтожать все, что создавала Нина годами. Подушки были лишь началом, и это пугало больше всего.
— Ну что ты разошлась? — Валентина Петровна презрительно посмотрела на невестку. — Подумаешь, какие-то тряпки.
— Это были дорогие дизайнерские подушки! — Нина уже не сдерживалась. — Я их полгода выбирала!
— Деньги на ветер! Лучше бы что-то полезное купила для дома.
Нина ходила по гостиной, пытаясь успокоиться. Но гнев только нарастал. Она вспоминала каждую мелочь последних двух недель — постоянные замечания, перестановки, критику. Свекровь методично разрушала привычный уклад жизни, и сегодня это достигло предела.
— Вы живете в моем доме! — выкрикнула Нина. — И будьте добры соблюдать элементарные правила!
— В твоем доме? — Валентина Петровна злобно усмехнулась. — А мой сын здесь кто, по-твоему?
— Ваш сын — мой муж. Но квартира принадлежит мне!
Ссора разгорелась нешуточная. Валентина Петровна кричала о неуважении к старшим, Нина — о границах и личном пространстве. Слова становились все резче, голоса — громче. Соседи наверняка слышали каждое слово через тонкие стены.
Нина больше не могла находиться в одном помещении со свекровью. Ярость затуманила разум, и единственным желанием было сбежать отсюда. Женщина схватила куртку и направилась к выходу.
— Куда это ты собралась? — возмутилась Валентина Петровна.
— Проветриться! — Нина хлопнула дверью так сильно, что задрожали стекла.
На улице женщина бесцельно бродила по знакомым дворам. Вечерний воздух постепенно охлаждал разгоряченную голову. Нина понимала, что возвращаться домой не хочется. Там ее ждали новые конфликты и упреки.
Через два часа Нина все-таки вернулась. В квартире ее ждал недовольный Антон.
— Зачем ты так с мамой разговаривала? — начал он без приветствия. — Она расстроена до слез.
— А я не расстроена? — тихо ответила Нина.
— Мама больная женщина. Ей нужны покой и понимание.
Нина посмотрела на мужа долгим взглядом. Антон даже не пытался выяснить ее версию произошедшего. Для него важны были только материнские слезы. Женщина развернулась и молча прошла в спальню.
Следующие две недели превратились в череду мелких стычек. Валентина Петровна словно специально провоцировала конфликты. То критиковала завтрак, то переставляла мебель, то жаловалась на шум. Нина старалась избегать прямых столкновений, но терпение подходило к концу.
В тот день Нина решила уйти с работы пораньше. Усталость накопилась за недели постоянного напряжения дома.
Женщина услышала странные звуки из своей квартиры. Что-то скрежетало по полу, раздавались глухие толчки. Нина ускорила шаги и открыла дверь ключом.
Картина, открывшаяся в коридоре, повергла ее в шок. Валентина Петровна тащила по полу любимое кресло Нины — то самое, где она любила читать по вечерам. Свекровь двигалась энергично, без малейших признаков болезни.
Нина замерла в дверях, не веря глазам. Валентина Петровна явно собиралась вынести кресло на лестничную площадку. Никаких болезненных гримас, никаких стонов — только решительные движения здорового человека.
— Что вы делаете? — наконец выдавила Нина.
Валентина Петровна обернулась, на секунду растерявшись. Потом лицо ее приняло привычное надменное выражение.
— А, ты уже пришла. Помоги лучше дотащить эту рухлядь до мусорки.
— Какую рухлядь? — голос Нины дрожал от возмущения.
— Это кресло просто ужасное. Такой безвкусице не место в приличном доме.
Нина быстро прошла в коридор и закрыла входную дверь на все замки. Ключи спрятала в карман. Внутри женщины клокотал гнев, но она старалась говорить ровно. Свекровь перешла все границы, и это нужно было прекратить немедленно.
— Никто ничего выносить не будет, — твердо сказала Нина. — Это моя мебель.
— Ты не имеешь права мне указывать! — завизжала Валентина Петровна. — Я здесь старшая!
— Вы здесь гостья! — Нина уже не сдерживалась. — И очень наглая гостья!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — свекровь побагровела от ярости.
— А как вы смеете распоряжаться чужими вещами?
Валентина Петровна начала кричать о неуважении, о том, что молодежь совсем обнаглела. Нина отвечала не менее резко, требуя прекратить самоуправство. Голоса звучали все громче, эхо разносилось по всему подъезду.
В разгар ссоры послышался звук ключа в замке. Вскоре дверь открылась, и Антон вошел в коридор. Его взгляд упал на кресло посреди прохода, на раскрасневшуюся мать и разъяренную жену.
— Что здесь происходит? — растерянно спросил он.
— Сынок! — Валентина Петровна тут же переключилась на жалобный тон. — Твоя жена совсем обнаглела! Запирает меня, кричит, не дает навести порядок в доме!
Нина смотрела на эту театральную сцену с отвращением. Свекровь мгновенно превратилась из агрессивной женщины в несчастную жертву. Антон сочувственно обнял мать, даже не попытавшись выяснить подробности.
— Антон, — сказала Нина холодно, — твоя мать собиралась выбросить мое кресло.
— Мам, это правда? — неуверенно спросил он.
— Да что в этом такого? — отмахнулась Валентина Петровна. — Старая рухлядь только место занимает.
Нина опустилась в спорное кресло прямо в коридоре. Усталость навалилась сразу, но решимость только окрепла. Женщина подняла глаза на мужа и свекровь.
— Все, — тихо, но четко произнесла она. — Я больше не буду терпеть подобное отношение. Либо твоя мать уходит из моей квартиры, либо уходите оба.
— Нина, ты что говоришь? — Антон выглядел шокированным.
— Именно то, что сказала. Собирайте свои вещички и на выход.
Следующие полчаса прошли в хаосе. Валентина Петровна причитала о неблагодарности, Антон пытался уговорить жену одуматься. Но Нина была непреклонна. Она сидела в кресле и молча наблюдала, как они собирают чемоданы.
— Ты об этом пожалеешь! — кричала свекровь, таща сумки к выходу.
— Нина, подумай еще раз, — умолял Антон. — Мы можем все обсудить.
— Обсуждать нечего. Решение принято.
Дверь захлопнулась за ними с финальным звуком. Нина осталась одна в своей квартире. Тишина показалась оглушительной после недель постоянного напряжения.
Женщина встала с кресла и прошлась по комнатам. Квартира казалась просторнее без чужих вещей. Каждый уголок снова принадлежал только ей. Нина подошла к окну и глубоко вдохнула. Впервые за долгое время она могла дышать свободно в собственном доме.
— Ты ж пойми, жена твоя — она чужой человек. Бизнес твой и квартира должны кому-то из родных достаться — родня показала своё истинное лицо