Много лет назад, когда родился Миша, она оставила работу в рекламе. «Зачем тебе эта карьера, — говорил тогда Андрей, — я буду зарабатывать, а ты займёшься домом и детьми». И она занялась. Готовила, стирала, убирала, водила по кружкам и секциям, сидела с больными, помогала с уроками. Когда родилась Катя, жизнь превратилась в непрерывный марафон: подъём в шесть утра, завтрак для всех, проводы мужа на работу, детей в садик и школу, потом покупки, готовка, уборка, забирать детей, кружки, уроки, ужин, стирка, глажка… И так каждый день.
Андрей приходил уставший, ужинал молча, включал телевизор. На выходных встречался с друзьями, играл в футбол или ездил на рыбалку. «Ты же дома отдыхаешь всю неделю», — говорил он, когда она просила остаться дома и помочь с детьми.
А его мать, Валентина Петровна, регулярно напоминала: «Андрюша устаёт на работе, ему нужен покой дома. А ты что? Сидишь дома, как барыня. В моё время женщины и работали, и дом вели». Лена молчала, стискивая зубы. Объяснять было бесполезно — свекровь видела только то, что хотела видеть.
Годы летели незаметно. Дети росли, становились самостоятельнее. Лена начала подумывать о том, чтобы вернуться к работе, заняться собой. Записалась в спортзал, начала ухаживать за собой, обновила гардероб. Впервые за много лет посмотрела на себя в зеркало и подумала: «А ведь я ещё ничего».
Но Андрей этого не заметил. Или не захотел замечать. Он всё чаще задерживался на работе, стал холоден, рассеян. А потом объявил, что влюбился в свою новую секретаршу Алину. Двадцатипятилетнюю, яркую, амбициозную.
— Прости, Лен, — сказал он, собирая вещи, — но я больше не могу. Мне нужны новые ощущения, новые эмоции. Алина понимает меня, она такая… живая.
Лена молчала, наблюдая, как рушится её мир. Восемнадцать лет брака, двое детей, общие планы, мечты — всё это оказалось не важнее молодого тела и восхищённых глаз.
Валентина Петровна, конечно, поддержала сына:
— Что ты хотела, Леночка? Совсем себя запустила. Дома в халате сидишь, причёской не занимаешься. Мужчина — он ведь глазами любит. А ты… Андрюше нужна женщина рядом, а не домохозяйка замотанная.
Лена не стала напоминать, кто именно настаивал на том, чтобы она сидела дома и занималась только семьёй. Просто ушла и больше не отвечала на звонки свекрови.
Развод прошёл тихо. Андрей оставил ей квартиру — видимо, совесть ещё работала. Деньгами детям помогал исправно, но общения с бывшей женой избегал. Дети, к счастью, уже были взрослыми и сами решали, с кем и как общаться.
Лена устроилась работать в небольшое рекламное агентство. Жизнь налаживалась медленно, но верно. Она училась жить одна, заново знакомилась с собой. Но боль от предательства не проходила. Особенно больно было думать о том, что двадцать лет жизни оказались никому не нужны.
И вот однажды утром позвонил нотариус из Москвы:
— Елена Михайловна Воронова? Примите мои соболезнования. Ваша тётя, Анна Михайловна Дроздова, скончалась. Вы являетесь единственной наследницей по завещанию.
Тётя Аня. Лена смутно помнила эту женщину — сестру отца, которая много лет назад переехала в Москву и изредка присылала открытки на Новый год. Они виделись всего несколько раз в детстве.
— Что входит в наследство? — спросила Лена.
— Трёхкомнатная квартира в центре Москвы, коллекция антиквариата и два миллиона рублей на банковском счету, — ответил нотариус.
Лена едва не выронила трубку. Два миллиона рублей… Для неё, получающей сорок тысяч в месяц, это были просто фантастические деньги.
В тот же день она рассказала об этом своей подруге Марине. Та была искренне рада:
— Лен, ты представляешь? Это же судьба! Новая жизнь в столице, новые возможности! Я так за тебя радуюсь!
Лена улетела в Москву оформлять наследство. Квартира оказалась настоящим сокровищем — старый дом в Хамовниках, высокие потолки, паркет, изразцовая печь. Антиквариат — картины, фарфор, серебро — всё это стоило немалых денег. Тётя Аня, оказывается, разбиралась в искусстве и всю жизнь собирала коллекцию.
Пока Лена была в Москве, Марина, видимо, не удержалась и рассказала кому-то из общих знакомых о наследстве подруги. А те — другим. В маленьком городе новости разлетаются быстро.
Когда Лена вернулась домой с документами на наследство, её ждал сюрприз. Буквально на следующий день у подъезда припарковался знакомый джип — машина Андрея.
Он поднялся в их бывшую квартиру и позвонил в звонок. Выглядел неважно — осунувшийся, с мешками под глазами.
— Лен, мне нужно с тобой поговорить, — сказал он.
— О чём говорить, Андрей? Мы всё сказали полгода назад.
— Я ошибся. Я всё понял. С Алиной… это была глупость. Мне нужна ты, наша семья.
Лена открыла дверь, но не пригласила его войти:
— Семья? Та самая семья, которую ты бросил ради молодой любовницы?
— Прости меня. Я дурак, я идиот. Но у нас же столько общего! Дети, годы вместе… Я люблю тебя.
— Любишь? — Лена усмехнулась. — Странная у тебя любовь. Исчезает, когда встречается что-то поновее и попривлекательнее.
— Лен, дай мне шанс. Я изменился. Алина… она оказалась не той, за кого я её принимал. Меркантильная, эгоистичная. А ты… ты настоящая.
«Интересно, — подумала Лена, — а когда он это понял? До или после того, как узнал о наследстве?»
На следующий день объявилась Валентина Петровна. Пришла с тортом и букетом цветов.
— Леночка, родная, как дела? Я так по тебе соскучилась!
— Валентина Петровна, мы не общались полгода. С чего вдруг такая забота?
— Ах, Лена, ну что ты! Я понимаю, ты обижена на нас. Но семья — это святое! Андрюша мне всё рассказал, как он раскаивается. Он же мой глупый сын, импульсивный. Мужчины иногда совершают глупости, но потом приходят в себя.
— И что вы предлагаете?
— Прости его, Леночка. Вы так долго были вместе, у вас дети… А эта секретарша — она же проходящая. Андрюша понял, что настоящее счастье — это дом, семья, верная жена.
Лена слушала эти речи и удивлялась. Полгода назад та же самая женщина говорила ей, что она сама виновата в уходе мужа. А теперь умоляет простить «глупого сына».
— Валентина Петровна, а помните, что вы мне говорили при разводе? Что я себя запустила, что мужчина глазами любит?
Свекровь смутилась:
— Да что ты, Лен, я же от расстройства говорила. Ты же знаешь, как я Андрюшу люблю, вот и защищала его. А на самом деле я всегда считала тебя идеальной женой.
Лена едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Идеальная жена — это когда она нужна. А когда нашлась замена помоложе, то сразу стала «запущенной домохозяйкой».
В течение недели Андрей названивал каждый день. То умолял о встрече, то присылал цветы, то приезжал и стоял под окнами. Валентина Петровна тоже не отставала — звонила, плакала в трубку, просила «не рушить семью».
Лена мучилась. С одной стороны, было приятно видеть, как они унижаются, просят прощения. С другой — хотелось отомстить. Но как?
Она представляла разные сценарии. Можно было бы согласиться на встречу с Андреем, дать ему надежду, а потом публично унизить — пригласить в ресторан и объявить при всех, какой он подлец. Или согласиться на примирение, пожить с ним месяц-другой, а потом снова выгнать — пусть почувствует, каково это.
Но все эти варианты казались мелочными, недостойными. Да и времени на игры не было — она уже подала документы в местное агентство недвижимости для продажи своей квартиры и планировала переезд.
Решение пришло само собой после разговора с сыном. Миша позвонил из Питера:
— Мам, отец говорит, что хочет вернуться в семью. Говорит, что ошибся.
— И что ты думаешь по этому поводу?
— А что я могу думать? Вы взрослые люди, сами разбирайтесь. Но лично моё мнение — он сделал свой выбор полгода назад. Поздно метаться.
— Миш, а ты не против, если я перееду в Москву?
— Мам, я только за! Ты столько лет жила для нас, для семьи. Теперь поживи для себя. У тебя появился шанс начать новую жизнь — воспользуйся им.
После этого разговора Лена поняла: самая большая месть — это не унижение Андрея или его матери. Самая большая месть — это её счастье. Её новая жизнь. Её свобода.
Когда Андрей в очередной раз позвонил и попросил о встрече, она согласилась. Встретились в кафе рядом с её домом.
— Спасибо, что пришла, — сказал он. — Я надеялся…
— Андрей, я хочу тебе кое-что сказать. Ты просишь прощения, хочешь вернуться. Но ты забыл одну важную деталь.
— Какую?
— Я тебя больше не люблю.
Он побледнел:
— Не может быть. У нас же столько общего…
— Да, у нас общие дети, общие воспоминания. Но любовь… она ушла в тот момент, когда ты сказал мне, что влюбился в другую. Когда объяснил, что я стала неинтересной, что тебе нужны новые ощущения.
— Но я же изменился! Я понял, что натворил!
— Ты понял это после того, как узнал о моём наследстве. Занятно, правда?
Андрей покраснел:
— При чём тут наследство? Я же ничего не знал…
— Не знал? А откуда тогда взялось это внезапное прозрение? Почему именно сейчас ты вспомнил о своей любви ко мне?
Он молчал, глядя в стол.
— Знаешь, Андрей, я благодарна тебе. Ты освободил меня. Восемнадцать лет я жила твоими интересами, подстраивалась под твои желания, растила твоих детей. А теперь у меня есть шанс пожить для себя.
— Лен…
— Я переезжаю в Москву. Начинаю новую жизнь. И знаешь, что самое интересное? Я счастлива. Впервые за много лет я по-настоящему счастлива.
Андрей сидел молча, а потом тихо спросил:
— И что мне теперь делать?
— Не знаю. Это твоя жизнь, твой выбор. Ты хотел свободы — получил её. Наслаждайся.
Лена встала и пошла к выходу. У двери обернулась:
— И передай своей матери: пусть не звонит больше. Я не держу зла, но возвращаться в прошлое не собираюсь.
Дома она выключила телефон и начала собирать вещи. Квартира уже была продана, покупатели обещали расчёт через неделю. Оставалось только упаковать самое необходимое и отправить в Москву.
Вечером позвонила Марина:
— Лен, ты где? Весь город судачит, что ты Андрея послала и уезжаешь в столицу.
— А что тут судачить? Всё правильно говорят.
— Но он же раскаивается! Может, стоило дать ему шанс?
— Марин, а ты бы дала шанс мужу, который бросил тебя ради молодой любовницы? Причём дала бы именно тогда, когда у тебя появились деньги?
Марина замолчала.
— Вот видишь. А я уже дала ему двадцать лет. Этого достаточно.
Через неделю Лена стояла в московской квартире тёти Ани и смотрела в окно на древние улочки Хамовников. Здесь была тишина, покой, история. Здесь можно было начать сначала.
Она достала телефон и написала детям: «Приезжайте в гости. У нас теперь есть дом в Москве».
А потом села за старинный письменный стол тёти Ани и начала составлять план новой жизни. В сорок два года она наконец-то была свободна. Свободна быть собой, делать то, что хочет, строить свои планы.
Месть? Да, она отомстила. Самым лучшим способом — своим счастьем. Пусть Андрей и его мать теперь знают: женщина, которую они считали «запущенной домохозяйкой», сумела построить новую жизнь. Без них. И она в этой жизни счастлива.
А это, пожалуй, самая сладкая месть из всех возможных
– У тебя час, чтобы покинуть мою квартиру, – заявила я жениху, когда вмешательство его матери стало последней каплей