Тётя Света

Маришка всегда с нетерпением ждала дня, когда к ним в дом приезжала младшая сестра матери, тётя Света. Всегда стильная, как с картинки, благоухающая ароматом дорогих духов, тётя была совсем не похожа на маму. Девочка никогда не видела тётю Свету в плохом настроении: та часто смеялась, шутила и, главное, привозила племяннице какую-нибудь игрушку или модную вещь.

Светлана была не замужем, и как-то Маришка услышала, как она говорила её матери:

— Брак ломает женщин, делает их зависимыми. А я свободу люблю!

— Это ты говоришь до тех пор, пока не полюбишь кого-то по-настоящему, — отвечала мать. — Полюбишь — и сразу захочешь и замуж, и детей.

— Ну уж нет, — засмеялась тётя Света. — Ты меня в свою секту не заманишь! Я вот думаю, что любовь и брак — это совсем не одно и то же!

Сёстры вяло спорили о плюсах и минусах замужней жизни, а Маришка кружилась в новой подаренной кофточке и думала о том, что, когда подрастёт, станет такой же красивой и независимой, как тётя Света.

Когда с работы вернулся отец, Светлана ретировалась. Они не особо ладили. Владимир нелестно отзывался о свояченице:

— Твоя сестра — вертихвостка! — высказал он Татьяне, когда та, проводив Светлану, вернулась домой. — Трясогузка! Не понимаю, что у вас может быть общего: у неё в голове одни мужики и шмотки!

— Она моя сестра! — разводила руками Татьяна. — И ты не прав: она очень интересный и разносторонний человек!

— Представляю, чему она тебя может научить! — недобро ухмылялся Владимир. — И чего это она к нам зачастила?

— Слушай, если ты против, я могу встречаться с ней не дома. Ходить к ней в гости, если ты так настроен! — ответила Татьяна, которой стало обидно за сестру.

— Да ладно, пусть ходит, — милостиво согласился глава семьи, подумав. —Главное, чтобы не сбивала она тебя своими разговорчиками с пути! Что с ужином? Готов? Пахнет вкусно!

Жена поставила перед ним тарелку с дымящимися домашними пельменями, посыпанными мелко рубленной зеленью, достала сметану и, пожелав Владимиру приятного аппетита, налила себе чаю.

— А ты что? Уже поела? — Муж подцепил вилкой пельмень, обдул его и, макнув в плошку со сметаной, забросил в рот.

— Я решила теперь питаться по-другому, — ответила Татьяна, взяв свою чашку и поднеся её ко рту.

— Интересно, — Владимир жевал с открытым ртом, начинка пельменя была горячей, — как это?

— Я решила сесть на диету, немного сбросить вес. А то платье уже еле застёгивается, — вздохнула Татьяна и тут же вздрогнула от громкого звука брошенной на стол вилки.

— Так и знал! — проглотив, наконец, пельмень, возмутился Владимир. — Это стерва, твоя сестрёнка, за моей спиной ведёт свою тлетворную деятельность! Какая, нафиг, диета?! — гневно сверкал он глазами. — Нормальный у тебя вес!

— Не кричи так, Маришка услышит! И так еле уложила её сегодня, — поёжилась жена от колючего взгляда супруга.

— Садись и ешь! — зашипел на жену Владимир.

— Вова! Давай ты будешь приходить домой, как положено, в семь часов? Тогда мы будем ужинать вместе, — терпеливо объяснила жена. — Сейчас половина девятого!

— Ну, задержался немного, бывает! Но при чём тут это? — Муж снова взялся за вилку. — Мне не нравится, что ты вздумала худеть! Это наводит на мысли…

— Боже, Вова, какие мысли? Сказала же, что всего-то скину пару-тройку килограммчиков, чтобы одежда нормально сидела! Или ты хочешь обновить мне гардероб?

Это была больная точка. Владимир был скуповат, и перспектива тратиться на новые вещи привела его ещё в большее уныние, чем диета.

— Ладно, — кивнул он и добавил: — но что-бы не больше двух кило!

В следующий раз, Татьяна пошла к сестре сама. Она взяла с собой и Маришку, а та прихватила и любимую куклу, и подарок любимой тёте — фигурку феи из «киндер-сюрприза», которую выменяла в садике на другую игрушку.

Светлана жила в съемной квартире в элитной кирпичной многоэтажке. Она встретила гостей в спортивных шортах. Футболка её намокла от пота — хозяйка только что слезла с велотренажёра.

— Проходите, девчонки, на кухню, — запыхавшись, сказала она, — я мигом в душ и присоединюсь к вам. Танюш поставь пока чайник!

Когда она вышла к ним из ванной, сияющая чистотой и благоухающая, в розовом халате и с таким же тюрбаном на голове, девочка наконец-то смогла подарить ей свой подарок.

— Это что, Дюймовочка? — восхитилась тётя Света, — какая прелесть!

— Это Фея, — заулыбалась девочка, — красивая, как ты!

— Спасибо, солнышко. У меня для тебя тоже есть кое-что! Светлана открыла один кухонный ящик, затем другой, достала леденец на палочке в виде большого сердца.

Татьяна наблюдала всё это с лёгкой ревностью — ей дочка никогда подарки не дарила.

Попив чаю, с меренговым рулетом, который принесла с собой Татьяна, и с большим трудом отправив ни за что не желавшую уходить Маришку в комнату, сёстры наконец, смогли поговорить. Татьяна пожаловалась на мужа, на его отношение к диете.

— Он на тебя давит, — заявила Светлана, — почему ты позволяешь ему препятствовать тебе стать лучше? Женщина никогда не должна забывать о себе!

— Мне кажется, — понизила голос Татьяна, — что он боится, не хочет, чтобы я стала лучше, и всячески этому противится.

— Значит, одно из двух: либо у него комплексы, либо… роман на стороне. Ему нужно, чтобы дома была удобная ты, с борщом и поварёшкой наперевес, а для души у него кто-то другой. Не обремененный бытом.

— Как ты? — вырвалось у Татьяны.

— Ну, на твоего Владимира я бы не повелась, — он жадный, и прости меня, конечно… — осторожно подбирала слова Светлана, — слишком ограниченный. Я люблю мужчин с широкой душой. Не мелочных. Щедрых. Соперничать с ними могут только слишком образованные и умные. Даже не знаю, кто лучше.

— Но ты не замужем… — снова напомнила Татьяна, — а что, разве не бывает, чтобы и умный… и богатый?

— К сожалению, такие если и есть, то находятся в стадии глубокой импотенции. Молодые богачи либо мажоры, либо бандиты… с ними можно в круиз, или на Мальдивы. Но жизнь прожить… увольте. Слишком узколобы. С умными мужчинами та же история: провести вечер, сходить в театр, насладиться умной беседой, да. Но прожить жизнь в грязной сырой панельке, или, ещё хуже, с его родителями за стенкой, я не готова!

— Понятно, — оглядела дизайнерскую кухню сестры Татьяна, — а что будешь делать, когда состаришься?

— Тётя Света, там мультик кончился! — открыла дверь Маришка.

— Ещё включить? — спросила Светлана.

— Нет.. я с вами хочу-у-у, — заканючила девочка, — мультики мне и дома надоели. Можно с вами?

— Ну, конечно, садись, моя хорошая, — обняла её тётя, — Будешь фисташки?

Открыв девочке пачку орешков, Светлана посмотрела на застывшую в ожидании ответа сестру и сказала:

— А на этот случай я откладываю. Я не верю, что мне захочется в старости стакан воды.

Девочка, которая успела съесть несколько солёных орешков, сказала:

— А мне хочется!

Прошло три года. Маришка училась во втором классе, когда узнала, что её любимая тётя наконец вышла замуж. Татьяна была очень рада за сестру, но недоумевала по поводу свадьбы — она состоялась где-то на Гоа. Вокруг жениха и невесты не было никого из знакомых или родных —остались только красочные атмосферные фотографии.

Листая альбом, Татьяна поинтересовалась:

— А как же юридически? Этот брак имеет силу?

— Ну, если только в Индии, — засмеялась Светлана, — но нам и не надо.

— Как так? — отложив альбом уставилась на сестру Татьяна, — а если, скажем, он умрёт? Кто получит наследство?

— Возможно, мы подумаем об этом позже, и поженимся нормально, здесь, — Светлана покрутила объёмный золотой перстень на загорелом пальце.

— Дай ты бог, — отозвалась сестра, — хоть на твоей свадьбе погуляем. А то что это за свадьба? Какие-то индусы вокруг.

За три года Татьяна ещё раздобрела, и у неё появился второй подбородок, добавляющий ей лишний десяток лет.

— А ты что на работу не выходишь? — спросила Светлана.

— Да денег хватает, Володю повысили, я не говорила? — ответила сестра, — а потом, надо Маришку водить в секцию, мы ходим на самбо.

— Нет, Тань, всё равно, работать надо, обязательно, — возразила Светлана, — работа держит в тонусе, заставляет женщину следить за собой, меняться. Общаться надо с людьми, а не только с домашними.

— Да ладно, что мы всё обо мне, — уклонилась от неприятной темы Татьяна,— лучше расскажи мне о своём муже. Ты так быстро за него выскочила… он к какой категории относится?

— В смысле? — не поняла Светлана.

— Ну… богатый или умный?

— Ааа… ты об этом? — лицо Светланы преобразилось, — Борис очень талантливый!

— Любишь?

— Его невозможно не любить, — Светлана сияющими глазами обвела сестру и племянницу, и добавила: — девочки, я так счастлива!

— Где вы с ним живёте? — рассчитывая получить приглашение в гости, — спросила Татьяна.

— На Реутовской. Напротив кладбища, но нам нравится. Район спокойный, тихо.

— Это его квартира? — не теряя надежды на приглашение, уточнила сестра.

— Нет, снимаем. Она маленькая совсем, даже меньше вашей, — Светлана словно оправдывалась.

— Значит, не приглашаешь, — внесла ясность Татьяна.

— Извини, квартирка и правда, очень тесная. А потом, Борис не терпит гостей. Он творческий человек и не любит, когда ему мешают. А в таком пространстве…

— Да, ладно, поняла я, — махнула рукой Татьяна. — Тогда уже ты к нам заходи, раз такое дело!

— Спасибо, Танюшка, прости!

Потом Светлана пропала ещё на пять лет. Сёстры общались только по телефону — поздравляли друг друга с праздниками и днями рождения. Несколько раз Светлана звонила подшофе, но Татьяна не придала этому значения. Праздник же.

Но однажды в их квартире раздался звонок. Дверь открыл Владимир, и впустив Светлану, ни слова не говоря, ушёл в комнату. Сестра была пьяная, в дым. Она еле ворочала языком, было непонятно, как она добралась.

— Господи, Света, что с тобой! — ужаснулась Татьяна. Вдвоём с дочерью, которая училась уже в восьмом классе, они отволокли и сгрузили тётю в комнату Маришки, на её кровать, а затем на раскладушку.

Ночью Владимир встал попить, у увидел свояченицу, сидевшую за столом. Она клевала носом.

— Ты чего, Свет? — спросил он и тронул её за плечо. — чего не спишь?

— Сплю, — она открыла, но почти сразу же закрыла глаза.

— А чего не на раскладушке? —  морщась от перегара, спросил Владимир.

— Если я лягу на подушку, у меня с утра морда опухнет, а мне на работу.

Не зная что ответить, Владимир пошёл в спальню, и толкнул жену:

— Иди смотри за своей сестрёнкой, а то она газ откроет, взлетим к xepам.

— Чего? — тёрла глаза спросонок Татьяна.

— Того! На кухне она сидит, — натянул на себя одеяло Владимир, считая, миссию выполненной, — следи за ней. Мало ли что.

Наутро бледная и жалкая, с потёкшей тушью, тётя Света сидела за кухонным столом, пытаясь поддерживать голову, подперев её локтями. Владимир и Маришка уже ушли. Завтракать они не стали, сказав Татьяне, что поедят кто в школе, кто на работе.

— Ну? что стряслось, рассказывай, — проветрив кухню, и закрывая окно, попросила Татьяна сестру.

— Мне надо собираться на работу, Танюш, — жалко улыбнулась та, — ещё один прогул, и под увольнение!

— Так что произошло? — допытывалась Татьяна, — я такой тебя никогда не видела! Как он тебя отпустил в таком состоянии?

— Отпустил… — усмехнулась Светлана, — так он меня наоборот домой не пустил! Я слышала через дверь её смешки… он Машку-шалаву малолетнюю привёл, типа, как натурщицу…. я её как увидела, сразу всё поняла!

— Света! Слушай, сестрёнка, уходи от него! Немедленно! Ты во сколько сегодня работу заканчиваешь?

— В шесть тридцать, — Светлана встала, и сделав шаг к двери, пошатнулась и упала на пол.

Маришка, вернувшись из школы, нашла на кухне записку от матери, та была в больнице, у сестры. У Светланы случился инсульт.

В больнице она пробыла недолго. Когда встал вопрос о выписке, Татьяна завела разговор с мужем о том, чтобы Светлана пожила у них, пока окончательно не поправится.

— Этого ещё не хватало! — рассердился Владимир, — нам и так тесно! Маринка вон, взрослая совсем!

— Но ты пойми, что сейчас ей совсем некуда пойти, — пыталась разжалобить мужа Татьяна, — она должна пройти курс реабилитации, и только потом думать о работе.

— Надо было раньше об этом думать! — отмахнулся муж, пока молодая была, она ничего не делала, чтобы обеспечить себя жильём! Каких любовников профукала! А теперь, извините!

— Не знала, что ты такой жестокий, — изменилась в лице Татьяна.

Она ничего больше не сказала ему, но решила, что быть может и правда, кто-то из бывших любовников Светланы поможет ей. Надев очки, она позвонила в Управу, во главе которой стоял как раз такой человек. Она потратила почти два часа, чтобы узнать его прямой телефон и дозвониться до него не через автоответчик, а лично. Но разговор был короткий:

— Здравствуйте, Леонид Степанович! — сказала она, услышав, наконец его голос. — вы не могли бы…

— Вы кто?

— Я сестра известной вам Светланы Л. Помните, такую?

— Не знаю я никакой Светланы! — раздражённо огрызнулся чиновник. Отключившись, он тут же занёс номер Татьяны в черный список. Конечно, он помнил Светлану, но её судьба отныне его не интересовала.

Татьяна поделилась бедой с дочерью. Маришка любила тётю Свету, и была готова предоставить ей в распоряжение свою комнату.

— Я могу пока пожить у подружки! — радостно сообщила она.

— Надеюсь, что этого не потребуется, — обняла дочку Татьяна, — Света же не лежачая! Просто её нужно оградить от стресса и главное, от её бывшего хахаля, этого ужасного художника! Иначе она окончательно сопьётся.

Марина понимающе кивнула. Владимиру пришлось смириться, но он был подчеркнуто холоден со свояченицей.

Светлана быстро шла на поправку. Она делала специальную гимнастику, много времени уделяла скандинавской ходьбе.

Татьяна не могла нарадоваться позитивным переменам, происходившим у неё на глазах. Но самой Светлане было неловко перед сестрой: она понимала, что стесняет семью.

Вскоре она устроилась на работу продавцом, но зарплата не позволяла ей снимать жильё. А тут ещё и художник активизировался. Звонил, плакал, и наконец, приехал за Светланой на такси.

— Света, не делай глупостей! — увещевала Светлану сестра, — это гнилой человек, он тебя погубит!

— Танечка, я не могу! И так злоупотребила вашим гостеприимством! Пора и честь знать! — обняла её Светлана.

Поцеловав Маришку, она села в такси к Борису, и тот победным взглядом смерил провожавших её женщину и девочку. На последней взгляд его задержался.

Владимир на радостях решил устроить праздник: рассщедрившись, купил настоящую «Прагу» в одноимённом ресторане, но кроме него торт есть никто не стал. Вместо этого мать и дочь шушукались в комнате. Они говорили о том, что Борис, ничтожная личность, непременно погубит Светлану.

— Знаешь, этот гад так меня разглядывал, — сказала Маришка.

— Да, я заметила, — кивнула Татьяна.

— Может быть, использовать это? — оживилась Маришка, на всё готовая ради спасения любимой тёти. — Заманить его, и натравить после полицию. Я же несовершеннолетняя!

— Ты что? с ума сошла? — опомнившись встрепенулась Татьяна, — и думать о таком не смей!

— Жалко тётю Свету! — вздохнула девушка и пожав плечами, повторила за матерью: — погубит её этот урод.

— Она взрослая уже, — думая ровно о том же, сказала Татьяна. — своей головы не приставишь. Я, если честно, не ожидала, что он снова появится. Что со Светки взять-то? Наполовину инвалид!

— Может и правда он её любит? — предположила Маришка.

— Себя он любит, в её глазах. И унижать её любит! — проворчала мать.

Маришка промолчала. На следующий день, после школы, она направилась на Реутовскую, где всё ещё проживал Борис. Тётя Света ещё давно, хоть и не звала в гости, оставила адрес, — мало ли, что.

Оказавшись перед потрёпанной дверью, Маришка нажала звонок, и чуть отошла. Дверь открылась так резко, что девушка вздрогнула.

Художник уставился на неё, как на призрака, челюсть отвисла, лёгкий сквознячок шевелил остатки длинных пшеничных волос. Придя в себя, Борис попятился, приглашая её зайти.

— Какая… приятная неожиданность, бормотал он, — богиня!

— Я к Светлане, — на всякий случай сказала она, хотя прекрасно знала, что тётя, скорее всего, на работе.

— Проходи, о, несравненная! Я ждал тебя! — вознёс он руки вверх, и до Маришки дошло, что возможно, он находится в изменённом сознании. Отступать было поздно, и она прошла в комнату, где царил беспорядок: всюду были разбросаны краски, обрывки эскизов, художественные журналы, проспекты с выставок…

— Выпьешь? — спросил Борис, появившись в дверях комнаты. В руках у него была початая бутылка вина и два бокала. — Мечтаю написать твой портрет, богиня!

— Я не пью, — ответила Маришка. Она прекрасно знала, что если от неё будет пахнуть алкоголем, ей будет сложнее обвинить Бориса. В голове у неё созрел чёткий план. Нужно только, чтобы он начал приставать к ней.

Но он всё не начинал. Смотрел на неё и так, и эдак, потом схватил за руку и увлёк к окну, объяснив, что не может выбрать удачный свет.

Маришка не знала, как себя вести, чтобы Борис поскорее набросился на неё, как на ту свою натурщицу, на которую жаловалась тётя. Маришка, несколько лет посещавшая секцию самбо, специально отточила пару приёмов, которые мечтала применить к Борису.

Но художник не спешил приставать. Сидел напротив Маришки, пил вино и нёс какую-то чушь про греческих богинь. Оглядывая фигуру девушки влажными глазами, сравнивал Маришку с юной Артемидой, богиней охоты.

Наконец, послышался звук. Кто-то открывал дверь своим ключом. Открыть не получилось, потому что Борис, ошалев от неожиданного визита Маришки, случайно закрыл защёлку. Раздались требовательные звонки.

Борис нехотя встал и пошёл открывать. В квартиру, как фурия, ворвалась Светлана. Маришка сначала услышала звук пощёчины, а уж потом увидела любимую тётю.

Та тяжело дышала и с изумлением смотрела на племянницу, опустив авоську на пол. Звякнули бутылки.

— Привет, — встала Маришка, и хотела подойти обнять тётю, но изумление той очень быстро сменилось яростью.

— Что ты тут делаешь? — глухим от гнева голосом спросила тётя Света.

— Проведать тебя зашла, — сказала Маришка, неприятно удивившись её агрессивному тону.

— Что-то не помню, чтобы я тебя приглашала, — тётя Света развернулась к Борису: — ты специально послал меня в магазин, чтобы предаться с ней разврату?!

Художник что-то проблеял в своё оправдание, типа: «Не виноватая я, она сама пришла», а Маришка, под тяжестью несправедливых обвинений, растерялась и заплакала.

— Я всегда знала, что ты завидуешь мне! — сказала тётя перед тем, как навсегда закрыть перед племянницей дверь.

Татьяна узнала о происшествии от сестры лишь через некоторое время, когда та по обыкновению напилась и сама позвонила ей. Светлана изложила всё так, как будто Маришка пыталась соблазнить её Бориса.

Мать сразу поняла, что Маришка всё-таки пыталась воплотить свой детский и наивный план по спасению любимой тёти. Татьяна пыталась донести это до сестры, но разве пьяному можно что-то объяснить?

В итоге сестры поругались.

Через три года Маришка возвращалась из института, и у метро заметила старушку, которая напоминала ей кого-то. Она подошла поближе, и ахнула. Это была тётя Света, вернее то, что от неё осталось.

Тётя посмотрела сквозь неё подслеповатыми глазами, и выплюнув из полубеззубого рта окурок, недобро рявкнула:

— Чего вылупилась? А ну, давай, чеши отсюда!

— Тётя Света! Вы меня не узнаёте? — в душе у Маришки теплилась надежда, что она ошиблась, и это не та женщина, на которую она в детстве так мечтала быть похожей.

Приглядевшись получше, тётя Света нерешительно произнесла:

— Маришшшка? — хлопнув себя по тощим бёдрам, она сипло засмеялась:— Мать моя женшшина! Да как ты выросла, какая красавица стала! — она вытерла грязной ладонью слезящиеся глаза и шёпотом добавила: — Мариш, дай червнонец, погибаю. Я отдам, чесслово!

Вытащив из кошелька всю наличность, Марина отдала её тёте, и не став слушать комплиментов, которые та тотчас пошла отпускать в её адрес, пошла прочь.

Перемена случившаяся с тётей Светой так потрясла её, что она не могла думать ни о чём другом. Вечером за ужином, она была рассеяна и грустна.

— Что-то случилось? — спросил отец.

— В институте что-то? — забеспокоилась мать, — что с тобой, дочка?

— Не волнуйтесь, со мной всё в порядке, — отозвалась Маришка, — это я так. О жизни думаю.

Конец.