— Ириш, ты в субботу и воскресенье к Алиске поедешь, с племяшами посидишь, — голос Дениса, лениво растягивающего слова под аккомпанемент футбольного матча по телевизору, прозвучал для Ирины как скрип несмазанной телеги по натянутым до предела нервам. — У неё там какие-то важные планы, сама понимаешь.
Ирина замерла с чашкой ароматного травяного чая в руках, так и не донеся её до губ. Пятничный вечер медленно и уютно растекался по небольшой кухне. За окном сгущались сумерки, подсвеченные редкими фонарями, а в её душе царило предвкушение.
Два полноценных выходных дня! Два дня, которые она распланировала буквально по минутам. В субботу утром – давно обещанный самой себе поход в новую галерею современного искусства, затем обед с Катькой, лучшей подругой, которую она не видела почти месяц из-за вечной занятости. А в воскресенье – о, это было святое! – она собиралась наконец-то разобрать антресоли, где скопилось немыслимое количество старого хлама, и дописать давно начатую статью для небольшого литературного журнала, её тайную отдушину. И вот теперь, это будничное, брошенное через плечо Денисом, «поедешь к Алиске», рушило всё, как карточный домик под сильным порывом ветра.
Она медленно поставила чашку на стол. Фарфор тихонько звякнул о блюдце, и этот звук показался ей оглушительным в наступившей паузе. Денис, не отрываясь от экрана, где зелёные фигурки футболистов метались по полю, кажется, даже не заметил её молчания. Он воспринял её согласие как нечто само собой разумеющееся, как всегда. Сколько раз уже было это «поедешь к Алиске»? Десять? Двадцать? Ирина сбилась со счёта. Сестра Дениса, Алиса, была мастерицей устраивать себе «неотложные дела» и «важные планы» именно на выходные, с лёгкостью перекладывая заботу о своих двоих сорванцах на плечи невестки. И Денис, её любимый муж, всегда с поразительной готовностью шёл сестре навстречу, совершенно не считаясь с планами и желаниями собственной жены.
— С какой это стати? — голос Ирины прозвучал низко и глухо, словно шёл откуда-то из глубины её возмущённой души. Лёд, сковавший её на мгновение, начал трескаться, выпуская наружу обжигающую волну негодования.
Денис оторвался от телевизора и удивлённо посмотрел на неё. На его лице было написано такое искреннее недоумение, будто она спросила, почему солнце встаёт на востоке.
— Ну как с какой? Алиса попросила. Ты же знаешь, она одна с ними, тяжело ей.
— Тяжело? — Ирина почувствовала, как к щекам приливает кровь. — А мне, по-твоему, легко будет провести два своих законных выходных дня, бегая за двумя неугомонными детьми, которые, к слову, меня совершенно не слушаются, потому что их мамаша им всё позволяет?
— Ну, не преувеличивай, — поморщился Денис. — Нормальные дети. Поиграешь с ними, покормишь, спать уложишь. Что тут такого сложного? Алиска тебе потом спасибо скажет.
«Спасибо скажет». Эта фраза окончательно взорвала Ирину. Сколько раз она уже слышала это «спасибо», которое никак не компенсировало ни потраченных нервов, ни разрушенных планов, ни ощущения, что её просто используют.
— У твоей сестры есть муж, ваша мать и куча подружек, вот кто-нибудь из них пусть и сидит с её детьми, а я вам всем не бесплатная нянька!
Она встала из-за стола, чувствуя, как её слегка потряхивает от внутреннего напряжения.
— У меня свои планы на эти выходные, Денис. Ясно? Свои. И я не собираюсь ими жертвовать ради прихотей твоей сестры.
Денис смотрел на неё во все глаза, словно видел впервые. Его лицо медленно вытягивалось. Он явно не ожидал такого отпора. Обычно Ирина, поворчав для вида, в конце концов, соглашалась. Но сегодня что-то изменилось. Сегодня она была настроена решительно.
— Ты… ты это серьёзно? — наконец выдавил он, и в его голосе прозвучали удивление и нотки зарождающегося недовольства. — Но… она же просит. Родственники должны помогать друг другу.
Ирина усмехнулась, но смех получился каким-то злым, нервным.
— Помогать – это когда помощь действительно нужна и когда она обоюдна, Денис. А то, что происходит у нас с твоей сестрой, называется по-другому. Это называется – использование. И мне это надоело. Категорически.
Лицо Дениса медленно, но верно приобретало оттенок спелого помидора. Он явно не привык к такому прямому и безапелляционному отказу от Ирины, особенно когда дело касалось его обожаемой сестрицы. Обычно её недовольство ограничивалось тихим ворчанием, которое он с лёгкостью игнорировал, или просьбами, которые можно было отложить «на потом». Но сейчас в её голосе, в её позе, во всём её облике сквозила такая непреклонная решимость, что Денис на мгновение растерялся, словно наткнулся на невидимую стену.
— Ты что, издеваешься? — он повысил голос, и нотки обиды смешались в нём с плохо скрываемым раздражением. — Какое ещё использование? Алиса – моя сестра! Мы одна семья! И помогать друг другу – это нормально, это правильно! Она же не чужой человек, чтобы так с ней… — А я для неё кто, Денис? — Ирина повернулась к нему, скрестив руки на груди. Её взгляд был прямым и очень серьёзным, без тени кокетства или желания сгладить острые углы. — Я для неё удобная, бесплатная нянька, которая всегда под рукой. Когда у Алисы «важные планы», она вспоминает обо мне. А когда у меня какие-то дела или мне просто хочется отдохнуть, это никого не волнует. Мои выходные, мои силы, моё время – это всё по умолчанию должно быть брошено к её ногам.
Денис прошёлся по кухне, явно пытаясь совладать с подступающим гневом. Он остановился у окна, побарабанил пальцами по подоконнику, потом резко развернулся.
— Да что ты такое говоришь! Какие «прихоти»? Ты знаешь, как ей тяжело одной с двумя детьми? Её муж вечно на работе, а дети, они же дети! Требуют внимания, заботы. Ты сама женщина, должна понимать.
— Вот именно потому, что я женщина и понимаю, чего стоит забота о детях, я и не хочу взваливать на себя чужие обязанности на постоянной основе, — парировала Ирина, не понижая голоса. — У Алисы есть муж. Пусть он берёт отгул или меняет свои «вечные работы», чтобы посидеть со своими же детьми, если у его жены такие неотложные дела. У неё есть ваша мать, которая, насколько я знаю, души не чает во внуках и живёт не на другом конце света. Почему именно я? Почему каждый раз, как только Алисе нужно «освободиться», выбор автоматически падает на меня?
Денис фыркнул и махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Ну, знаешь, это уже какие-то придирки! Мама не всегда может, у неё свои дела, давление скачет. А Серёга, её муж, он семью обеспечивает, вкалывает как проклятый, чтобы у них всё было. Не будет же он из-за каждого Алискиного «хочу» с работы срываться. А ты… ты же дома будешь. Какая тебе разница, чем заниматься – своими делами или с племянниками посидеть? Они же тебя любят, между прочим.
«Любят они меня ровно до тех пор, пока я разрешаю им всё, что запрещает собственная мать, а потом разгребаю последствия их шалостей», — с горечью подумала Ирина, но вслух сказала другое:
— Мне есть разница, Денис. Огромная. У меня были планы на эти выходные. Я хотела сходить в галерею, встретиться с Катей, которую сто лет не видела. Я хотела, в конце концов, просто отдохнуть, почитать книгу, заняться собой. Или я не имею на это права? Мои желания всегда должны быть на последнем месте?
Её спокойный, но твёрдый тон, казалось, ещё больше распалял Дениса. Он привык, что Ирина уступчива, что ею легко манипулировать, играя на чувстве долга или вины. Сейчас же он столкнулся с чем-то новым, и это ему категорически не нравилось.
— Ты всегда так! — взорвался он, и его голос загремел на всю кухню, вытесняя уютную тишину пятничного вечера. — Никакого понимания к моей семье! Для тебя мои родные – это пустой звук! Только свои «хотелки» на уме! Эгоистка!
Ирина вздрогнула от его крика, но не отступила. Обвинение в эгоизме было старым, излюбленным приёмом Дениса, когда у него заканчивались аргументы. Раньше она бы, возможно, смутилась, начала бы оправдываться. Но не сегодня.
— А твоя семья имеет понимание ко мне, когда без зазрения совести вешает на меня свои заботы? — её голос оставался ровным, но в нём появились стальные нотки. — Когда Алиса звонит в пятницу вечером и сообщает, что я должна отменить все свои планы, потому что ей, видите ли, захотелось развеяться? Это ты называешь пониманием? Это ты называешь семейными ценностями? По-моему, это называется по-другому. И я больше в этих играх участвовать не намерена. Я не поеду к Алисе. И это не обсуждается. Пусть она сама решает свои проблемы. Или, в конце концов, наймёт профессиональную няню, если у неё такие «важные планы», которые нельзя отменить. Уверена, Серёга, который «вкалывает как проклятый», сможет себе это позволить.
Денис смотрел на неё с открытым ртом, слова застряли у него в горле. Кажется, он только сейчас начал осознавать всю серьёзность её намерений. Футбольный матч на экране телевизора давно закончился, но ни он, ни Ирина этого даже не заметили. В небольшой гостиной разгорался их собственный, куда более важный и ожесточённый поединок. И первый раунд, похоже, остался за Ириной. Но она знала, что это только начало. Денис так просто не сдастся. И Алиса тоже.
Денис замолчал, тяжело дыша, как будто пробежал марафонскую дистанцию. Воздух на кухне, казалось, сгустился, стал вязким и тяжёлым. Ирина видела, как на его шее вздулась жилка, а пальцы нервно сжимались и разжимались. Он явно не привык к такому отпору и сейчас лихорадочно искал новый аргумент, новый способ надавить, заставить её подчиниться привычному сценарию. Не найдя ничего лучшего, он молча схватил со стола свой телефон и, демонстративно стуча каблуками, вышел из кухни в комнату. Через пару минут Ирина услышала его приглушённый, но раздражённый голос – он явно жаловался сестре, выставляя себя жертвой неблагодарной и эгоистичной жены.
Ирина усмехнулась про себя. Предсказуемо. Этот ход она тоже просчитала. Пусть жалуется. Пусть Алиса сама попробует её «уломать». Интересно, какие доводы она приведёт? Наверняка что-нибудь про «женскую солидарность» или про то, как «детки её обожают».
Она не ошиблась. Минут через десять, когда Ирина уже успела вымыть чашку и демонстративно громко поставить чайник, чтобы показать, что жизнь продолжается и её планы на вечер остаются в силе, её мобильный зазвонил. На экране высветилось: «Алиса». Ирина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и нажала на кнопку ответа.
— Алло, Ириш, солнышко, привет! — голос Алисы сочился таким приторным мёдом, что у Ирины едва не свело зубы. — Как ты там, дорогая? Чем занимаешься?
— Привет, Алиса, — ровно ответила Ирина, намеренно не поддерживая её слащавый тон. — Планирую выходные.
— Ой, как замечательно! — Алиса сделала вид, что не заметила холодности в её голосе. — А я вот как раз по этому поводу звоню. Дениска мне тут сказал… ну, ты же знаешь, он у нас такой впечатлительный, наверное, что-то не так понял… Я хотела тебя попросить, Ириш, посидеть с моими ангелочками в субботу и воскресенье. У меня тут, понимаешь, такие важные, ну просто архиважные дела нарисовались! Всё отменить – это просто катастрофа будет, всё полетит к чертям! Ты же меня выручишь, да? Дети тебя так любят, только о тебе и говорят, спрашивают, когда тётя Ира придёт.
Ирина слушала этот словесный поток, и в её душе поднималась волна холодного гнева. «Ангелочки», которые после её визитов оставляли квартиру в состоянии, будто по ней пронёсся ураган. «Архиважные дела», которые, как правило, оказывались очередной вечеринкой с подружками или поездкой на шопинг. И это вечное, манипулятивное «дети тебя так любят».
— Алиса, — прервала она её щебетание, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, но твёрдо, — я уже сказала Денису, что у меня на эти выходные свои планы. И я не смогу посидеть с твоими детьми. На том конце провода на несколько секунд повисла тишина. Кажется, Алиса не ожидала такого прямого ответа. Её тактика «очарования» явно не сработала.
— Как… как не сможешь? — в голосе золовки прорезались удивлённые и слегка обиженные нотки. — Ирочка, ну ты чего? Я же так на тебя рассчитывала! У меня действительно всё очень серьёзно. Ну войди в моё положение, пожалуйста! Мы же семья, должны помогать друг другу. Что у тебя там за планы такие, которые нельзя перенести?
— Алиса, мои планы – это мои планы, — отрезала Ирина.
Градус её терпения стремительно приближался к нулю.
— И я не считаю нужным перед тобой за них отчитываться. У тебя есть муж, есть ваша мама. Почему ты не обратишься к ним? Или твои подруги, с которыми ты так часто проводишь время, наверняка тоже могут помочь.
— Ну, ты сравнила! — возмутилась Алиса, сладость из её голоса окончательно испарилась, уступив место плохо скрываемому раздражению. — Мама плохо себя чувствует, а Серёжа работает. А подруги… ну, при чём тут подруги? Ты же своя, родная почти! Я думала, ты по-человечески отнесёшься…
— По-человечески – это когда не злоупотребляют твоей добротой и не считают тебя обязанной решать чужие проблемы, — уже не сдерживаясь, ответила Ирина. — Послушай, Алиса, давай начистоту. Я устала быть вашей палочкой-выручалочкой. Я не бесплатная няня. Если у тебя такие важные дела, что их нельзя отменить, найми профессиональную няню. Уверена, бюджет вашей семьи это выдержит. А меня, пожалуйста, больше по таким вопросам не беспокой. Я не приеду. Точка.
И, не дожидаясь ответа, Ирина сбросила вызов. Руки её слегка дрожали, но не от страха, а от выплеснувшихся эмоций. Она знала, что сейчас начнётся вторая волна. И она не заставила себя ждать. Дверь в кухню распахнулась так резко, что едва не ударилась о стену. На пороге стоял Денис. Его лицо было искажено гневом.
— Ты что ей наговорила?! — прорычал он, подходя к Ирине почти вплотную. — Она мне звонит, чуть не плачет! Говорит, ты ей нахамила, послала чуть ли не прямым текстом! Ты что себе позволяешь?! Ты меня позоришь перед сестрой! Специально рушишь мои отношения с семьёй!
— Я сказала ей правду, Денис! — Ирина выпрямилась, глядя ему прямо в глаза. Её собственный гнев, до этого сдерживаемый, теперь вырвался наружу. — Ту самую правду, которую ты боишься ей сказать уже много лет! Что она взрослая женщина и должна сама нести ответственность за своих детей и свои «важные планы»! А не перекладывать всё на других! И если твои «отношения с семьёй» строятся на том, что я должна быть их бесплатной прислугой и молча сносить все их прихоти, то грош цена таким отношениям, Денис! Может, тебе стоит задуматься, почему твоя сестра при малейшей возможности пытается спихнуть детей на кого угодно, лишь бы самой «развеяться»?
Денис задохнулся от возмущения. Он открывал и закрывал рот, не находя слов. Обвинения Ирины попали точно в цель, но признать это он, конечно же, не мог.
— Ты… ты просто её ненавидишь! — наконец выдавил он. — Завидуешь ей! Вот и всё!
— Ненавижу? Завидую? — Ирина горько рассмеялась. — Денис, опомнись! Чему завидовать? Тому, что она не может и дня провести со своими детьми без того, чтобы не искать, на кого бы их спихнуть? Или тому, что она совершенно не считается с чужим временем и чужими планами? Нет, Денис, я ей не завидую. Мне её даже немного жаль. И тебя жаль, что ты этого не видишь или не хочешь видеть. Но жалеть – не значит позволять садиться себе на шею.
Остаток вечера прошёл в гнетущем молчании. Денис заперся в комнате с ноутбуком, демонстративно игнорируя Ирину. Она же, стараясь не обращать внимания на бурю, бушевавшую в душе, допила остывший чай и принялась за уборку на кухне, методично протирая поверхности и расставляя посуду. Эта монотонная работа немного успокаивала, позволяла собраться с мыслями. Она знала, что пятничный скандал – это лишь прелюдия. Главное сражение было ещё впереди. И оно не заставило себя долго ждать.
Субботнее утро встретило Ирину ярким солнцем и ощущением хрупкого, едва установившегося перемирия. Денис вышел из комнаты с видом человека, который всю ночь таскал мешки с цементом. Он молча налил себе кофе, избегая встречаться с Ириной взглядом, и так же молча удалился обратно. Ирина пожала плечами. Её планы на день оставались в силе. Она быстро позавтракала, оделась, предвкушая долгожданный поход в галерею, и уже направлялась к выходу, когда в дверь настойчиво позвонили.
Сердце Ирины ёкнуло. Она знала, кто это. Посмотрев в глазок, она увидела на пороге Алису, державшую за руки своих неугомонных отпрысков – пятилетнего Максима и трёхлетнюю Веру. Рядом с Алисой стоял небольшой детский чемоданчик. Денис, услышав звонок, высунулся из комнаты с вопросительным выражением на лице.
Ирина глубоко вздохнула и открыла дверь.
— Ирочка, привет! А вот и мы! — с фальшиво-бодрой улыбкой проворковала Алиса, пытаясь протиснуться в квартиру. Дети, увидев открытую дверь, тут же попытались проскользнуть внутрь, но Ирина, не сдвинувшись с места, преградила им путь.
— Привет, Алиса, — спокойно, но твёрдо сказала она. — Боюсь, вы немного ошиблись адресом. Или временем.
Улыбка сползла с лица Алисы, как подтаявшее масло.
— В смысле? — она растерянно захлопала ресницами. — Мы же договаривались… то есть, я думала… Дениска сказал, что всё нормально.
Денис, вышедший в прихожую, покраснел до корней волос. Он явно не ожидал такого поворота.
— Алис, ну я же говорил… Ира… — он замялся, не зная, как выпутаться из неловкой ситуации.
— Я говорила Денису, и тебе, Алиса, вчера по телефону, что я не смогу сидеть с детьми, — отчеканила Ирина, глядя прямо на золовку. Её спокойствие, казалось, выводило Алису из себя гораздо больше, чем крик. — У меня другие планы на эти выходные. И я не собираюсь их отменять.
— Но… как же так? — голос Алисы задрожал от обиды и возмущения. — У меня же всё распланировано! Билеты куплены! Я не могу всё отменить! Ты что, издеваешься надо мной?
Максим, почувствовав напряжение, захныкал. Вера, глядя на брата, тоже надула губки, готовая разреветься.
— Это ты издеваешься над всеми нами, Алиса! — отчеканила Ира.
— Ира, что ты творишь?! Это же моя сестра, мои племянники! Ты не можешь так поступать! — вмешался Денис, наконец обретя дар речи. Его лицо выражало крайнюю степень негодования.
— Могу, Денис. И буду, — Ирина посмотрела на мужа холодным, отчуждённым взглядом. — Потому что я устала быть для всех вас удобной и безотказной. Устала от того, что мои желания и мои планы никогда не принимаются в расчёт.
— Да какие у тебя могут быть планы важнее семьи?! — взвизгнула Алиса, её лицо исказилось от злости. — Ты просто эгоистка! Бессердечная эгоистка! Ненавидишь моих детей, вот и всё!
— Перестань нести чушь, Алиса, — голос Ирины стал жёстким, как сталь. — Я не ненавижу твоих детей. Я ненавижу то, как ты ими манипулируешь и как ты пытаешься манипулировать мной. Ты привыкла, что все пляшут под твою дудку, но это закончилось. Ищи другую няньку. Или, может быть, их собственный дядя, — она выразительно посмотрела на Дениса, — наконец-то вспомнит, что именно он тут ваша родня, и проведёт выходные со своими племянниками, раз уж их мать так занята своими «архиважными делами».
Денис побагровел. Обвинение, брошенное женой при сестре, ударило по его самолюбию.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! И с моей сестрой?! — закричал он. — Я тебе этого не позволю! — А ты мне не указ, Денис, — спокойно ответила Ирина. — Если тебя не устраивает жена, которая имеет собственное мнение и не желает быть прислугой для твоей родни, можешь собирать вещи и переезжать к сестре. Уверенна, она будет рада такому помощнику. А я, пожалуй, пойду. Меня ждут в галерее.
С этими словами Ирина взяла свою сумочку, решительно обошла остолбеневших Дениса и Алису, всё ещё стоявших на пороге с детьми и чемоданчиком, и вышла из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь. Она не обернулась, хотя слышала, как за её спиной Алиса разразилась гневной тирадой, а Денис что-то яростно ей вторил.
Шагая по улице, Ирина чувствовала странную смесь опустошения и облегчения. Она понимала, что этот скандал – окончательный. Что после такого её отношения с семьёй мужа, да и с самим мужем, уже никогда не будут прежними. Возможно, это был конец их брака. Но в то же время она ощущала, как с её плеч упал огромный, непосильный груз, который она тащила на себе долгие годы. Она наконец-то сказала «нет». И это «нет» прозвучало оглушительно громко, в первую очередь, для неё самой. Что будет дальше, она не знала. Но одно она знала точно: бесплатной нянькой она больше не будет. Никогда…
Родительская забота