Ирина нервно провела пальцами по деревянной чётке — подарку от дочери с Бали. Тридцать пять лет брака с Владимиром превратились в калейдоскоп воспоминаний: вот они молодые, в общежитии, варят суп из одних картошек; вот она ночью шьёт на заказ, а он заканчивает институт; вот их первая квартира, отремонтированная собственными руками; вот рождение дочери…
И всегда, абсолютно всегда, она стояла на шаг позади.
— Ты знаешь, что я имею право распоряжаться нашим имуществом как считаю нужным? — голос Владимира звучал обманчиво спокойно, как всегда, когда он готовился к взрыву.
— Володя, но мы же договорились… — Ирина пыталась скрыть дрожь в голосе. — Дача — это наше совместное имущество…
— Наше? — муж поднял бровь, как всегда делал с тех пор, как стал начальником отдела. — Кто за неё платил? Кто строил? Кто кредиты брал?
— Я всю жизнь работала! — Ирина так сильно поставила чашку на стол, что чай выплеснулся на скатерть. Обычно она бы сразу начала убирать, но не сейчас. — И дачу мы строили вместе. Кстати, я всю работу в саду сделала!
— Сад! — Владимир засмеялся, как будто услышал шутку. — Ты серьёзно сравниваешь свои помидоры с моими инвестициями?
Слушай, Ира, давай без истерик. Завтра пойдём к нотариусу, я оформлю дарственную на Сергея.
— На твоего племянника? — Ирина почувствовала холод внутри. — А наша дочь? Внуки?
— Сын сестры тоже семья. Тем более у него бизнес, он сохранит и приумножит.
— Но почему сейчас? Почему за моей спиной?
Владимир встал со стола и взглянул на жену с высока, как будто снисходительно.
— Потому что я так решил. И никаких театров. Завтра в одиннадцать, у нотариуса.
Ты можешь быть там, если хочешь, но решать буду я, — он замолк, добавив, как будто забивал гвоздь: — В конце концов, юридически ты для меня никто. Мы ведь даже официально не поженились, если ты забыла. Так что тридцать пять лет сожительства.
Этот удар был для Ирины неожиданным. Да, они действительно жили долго вместе без брака, но потом всё-таки поженились! Хотя тот момент в их семейной истории как-то поблек, затмился — не было белого платья, не было медового месяца. Просто подписали бумаги в загсе, когда дочери ещё не было.
Когда дверь в спальню закрылась за Владимиром, Ирина осталась сидеть на кухне, уставившись в одну точку. Боль и беспомощность охватили её. Разве она действительно была только удобной домработницей для него все эти годы? «Ты для меня никто» — эти слова жгли, как раскалённое железо.
Она не могла заснуть. В три ночи Ирина сдалась, встала и включила компьютер. Дрожащими пальцами набрала в поисковике: «Права супруга на совместное имущество».
К восьми утра Ирина стояла у двери юридической консультации, нервно поглядывая на часы.
Ночь, проведённая за чтением юридических статей, оставила синяки под глазами, но принесла неожиданное открытие: она катастрофически мало знала о своих правах.
— Здравствуйте, вы к Анне Сергеевне? — приветливо улыбнулась молодая секретарь. — Проходите, она вас уже ждёт.
Анна Сергеевна, невысокая женщина лет сорока в строгом костюме, внимательно выслушала сбивчивую историю Ирины, не перебивая.
— Так, вы говорите, что брак зарегистрирован, но ваш муж утверждает другое?
— Да, я даже начала сомневаться… Столько лет прошло. Но я нашла свидетельство в старой коробке.
— А когда была приобретена дача?
— Строить начали в 1996 году. Землю купили годом ранее.
Анна Сергеевна быстро записала что-то.
— То есть уже во время официального брака. А на чьё имя оформлена собственность?
— На Владимира, — Ирина опустила голову. — Тогда было проще… Он настоял.
— А вы участвовали? Были ли вы задействованы в строительстве?
— Конечно! Я работала учителем, и всю свою зарплату отдавала. Летом мы строили вместе: я штукатурила и красила. Потом занималась двором, сажала огород…
Юрист кивнула и достала папку с документами.
— Ирина Николаевна, слушайте меня внимательно. По закону имущество, приобретённое в браке, считается совместным, независимо от того, на чьё имя оно оформлено. Ваш муж не может распоряжаться дачей без вашего согласия.
— Правда? — Ирина почувствовала, как комок поднимется в горле.
— Кроме того, — Анна Сергеевна наклонилась вперёд, — если у вас есть квитанции, фотографии строительства или показания свидетелей, всё это усилит вашу позицию.
Два часа спустя Ирина покидала офис с папкой документов и чётким планом действий. Внутри неё загорался огонёк, что-то, чего она не ощущала много лет. Весь путь домой превратился в мысленный инвентаризационный процесс: фотоальбомы, старые квитанции в коробке на верхней полке, банковские выписки…
— Где ты была? — Владимир даже не поднял глаз от газеты, когда она вошла. — Обед не готов?
— Нам нужно поговорить, — Ирина едва узнала свой голос — спокойный, твёрдый.
— О чём ещё? Мы уже всё обсудили. Через час у нотариуса.
— Владимир, — она нарочно избегала привычного «Володя», — я хочу, чтобы ты знал: я не соглашусь на дарение дачи.
Её муж наконец-то положил газету и удивлённо посмотрел на неё.
— Что значит «не соглашусь»? Ты ничего не даёшь и не удерживаешь. Ты вообще не в этом деле.
— Так ли это? — Ирина положила перед ним свидетельство о браке. — Думаю, нотариус будет заинтересован узнать, что мы официально женаты уже тридцать один год. И что дача — наше совместное имущество.
Владимир побледнел, затем покраснел, а его рука задрожала, сминая газету.
— Ты что, с ума сошла? При чём тут это… Это просто бумага! Всё я купил, всё я построил!
— Мы строили её вместе, — Ирина твёрдо поправила. — И я могу это доказать. У меня есть фотографии, документы, свидетели.
— Ты угрожаешь мне? — его голос стал опасно низким.
— Нет, я просто говорю «нет» тебе впервые за тридцать пять лет.
Они молча стояли, глядя друг на друга, как два чужих человека. Затем Владимир вдруг вскочил, опрокинув стул.
— Как хочешь. Пойдём к нотариусу. Посмотрим, сколько стоят твои угрозы.
Нотариальная контора встретила их прохладой кондиционера и спокойной, деловой атмосферой. Пожилая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами — Инна Павловна — внимательно осмотрела пару и, похоже, сразу почувствовала напряжение между ними.
— Значит, вы хотите оформить дарственную на дачу, — нотариус пролистала документы. — На вашего племянника Сергея Анатольевича?
— Верно, — Владимир сел в кресло с видом человека, привыкшего, что всё идёт по его плану. — У меня все документы с собой.
Ирина сидела рядом, крепко держа папку. Её сердце стучало так громко, что казалось, оно раздаётся по всему кабинету.
— Владимир Петрович, насколько я понимаю, вы в браке? — Инна Павловна выглянула через очки.
— Ну, формально да, — он махнул рукой, как бы отмахиваясь. — Но дача на моё имя, и жена не имеет к ней претензий.
Нотариус обратилась к Ирине:
— А вы согласны на дарение?
Момент истины. Ирина глубоко вздохнула.
— Нет, я не согласна. И хочу заявить, что эта собственность — наше совместное имущество.
Владимир фыркнул громко, почти нецензурно.
— Чушь какая! Всё я оплатил! Мои деньги, мой труд!
— Инна Павловна, — Ирина открыла свою папку, стараясь не дать рукам дрожать, — у меня есть документы, подтверждающие, что дача была приобретена и построена в период нашего официального брака. Вот свидетельство, — она положила первый документ на стол.
— Полстраны живёт в гражданском браке! — Владимир развёл руки драматично. — В чём разница, есть бумага или нет?
— Юридически это имеет принципиальное значение, — ответила нотариус, не меняя выражения лица, изучая свидетельство.
— Вот фотографии строительства дачи, где мы оба работаем, — Ирина выложила целую стопку. — Вот банковские выписки с моей зарплатной карты, с ежемесячными крупными снятиями — всё шло на строительство. И свидетельства соседей, которые подтверждают моё участие в строительстве и обустройстве дачи.
Владимир побагровел и вскочил.
— Что за цирк? Ты собирала это… это компрометирующее досье за моей спиной?
— Не компрометирующее, а подтверждающее мои права, — Ирина спокойно ответила, удивляясь своей хладнокровности. — Тридцать пять лет я стояла за тобой. Пришло время стоять рядом.
— Юридически, — Инна Павловна нарушила тишину тихим голосом, — всё, что супруги приобретают в браке, считается совместной собственностью. Если только у вас нет брачного контракта. У вас есть такой?
— Какой брачный контракт?… — Владимир с силой врезался в кресло. На лбу выступили капельки пота, и он нервно схватился за подлокотники. — Какие соглашения… мы поженились, когда об этом ещё никто не слышал!
— Тогда, — нотариус спокойно сложила руки на столе, — чтобы продать имущество, вам нужно письменное, нотариально заверенное согласие вашей жены. Без этого согласия сделка может быть признана недействительной.
В комнате повисла оглушительная тишина. Ирина вдруг ощутила странное тепло внутри — не шаденфройде, нет… это было нечто похожее на восстановление справедливости.
— Это шантаж, — слова Владимира прорвались сквозь тишину, шипя в воздухе, как змея. — Ты просто мстишь мне — за вчерашнее…
— Нет, — Ирина покачала головой, мягко улыбнувшись. — Я устала быть «никем». Я твоя жена, мать твоей дочери, бабушка твоих внуков. Я имею право говорить, слышишь? А теперь — я говорю.
— Думаю, вам стоит обсудить это приватно, — предложила нотариус, немного смущённо взглянув через очки. — Если вы придёте к компромиссу, я подготовлю документы.
— Какой компромисс?! — Владимир с размаха ударил кулаком по подлокотнику кресла. — Либо по-моему, либо никак! Всё.
— Тогда — никак, — Ирина тихо, но удивительно твёрдо сказала. — Я не подпишу.
Впервые в её жизни она увидела не ярость в его глазах, а замешательство. И ещё кое-что… что-то похожее на уважение. И как это приятно — вдруг почувствовать в себе поднимающуюся волну — своё право быть услышанной.
Они возвращались домой в полном молчании. Владимир пристально смотрел на дорогу, его костяшки пальцев побелели от напряжения, с которым он держал руль. Ирина оглядывала мужа, пытаясь угадать, что происходит у него в голове. Тридцать пять лет вместе, а теперь он казался ей чужим человеком.
Когда машина остановилась перед зданием, Владимир не выключил двигатель.
— Я пойду на прогулку, — сказал он, не глядя на жену.
Ирина молча вышла из машины. Мелькнула мысль, что он может не вернуться, но она сразу исчезла. Почему-то ей не было страшно. Странное спокойствие, которое она почувствовала в нотариальной конторе, не покидало её.
Дома она сразу позвонила дочери.
— Мам, что случилось? — Наташа всегда чувствовала её настроение. — Твой голос другой.
— Мы с твоим папой… поговорили. У нас был серьёзный разговор.
— Не говори мне, что вы разводитесь! — Паника в голосе дочери.
— Нет, конечно, — Ирина вдруг засмеялась. — Напротив. Кажется, что впервые за много лет мы наконец-то начинаем разговаривать друг с другом.
Когда стемнело, Ирина накрыла на стол, достала два хрустальных бокала — подарок на серебряную свадьбу — и села ждать. Время тянулось медленно. В половине одиннадцатого врезалась дверь. Владимир вошёл на кухню, уставший, сел за стол напротив жены.
— Я думал, ты уже спишь, — сказал он, пытаясь не скрыть удивления от вида накрытого стола.
— Я тебя ждала, — просто ответила Ирина. — Поужинаешь?
— Поужинаю, — он замедленно вытер нос. — Слушай… насчёт сегодняшнего…
— Не сейчас, — она покачала головой. — Давай просто поедим.
Они поужинали в тишине.
Разлил по бокалам напиток, привезенный из последней командировки. — За что пьем? — спросил он с полуулыбкой. — За новое начало, — Ирина подняла бокал. — За нас. Звон хрусталя был подобен маленькому колокольчику. Владимир выпил залпом, поставил бокал и долго смотрел на скатерть, словно там были написаны нужные слова. — Мне сегодня было страшно, — наконец сказал он.
— Не нотариус, не твои документы… Ты. Ты была… другой. — Я была собой, — тихо сказала Ирина. — Той, которую ты когда-то любила. Помнишь? — Помню, — он вдруг улыбнулся. — Ты спорила со мной о Бродском. Я подумал: «Какая заноза!» — А потом мы поехали на дачу к твоему другу и всю ночь проговорили на веранде. — И ты сказал, что хочешь такой же дом, с верандой. Ирина кивнула. Комок застрял в горле. — Володя, я не хочу отнимать у тебя право решать. Я просто хочу, чтобы мы решали вместе. Как раньше.
Он потянулся через стол, накрыл ее руку своей — жест, которого не было много лет. — Знаешь, я хотел как лучше. Сергей бизнесмен, у него связи, он бы сохранил дачу… — А наши внуки?
Они там каждое лето проводят. Помнишь, как Дима учился плавать в нашем пруду? Как Алиса собирала тебе клубнику? — Помню, — теперь его голос дрожал. — А я думал… черт, даже не знаю, о чем думал. Наверное, о престиже, о статусе… Все глупости. — Не глупости, — мягко возразила Ирина. — Ты просто забыл меня спросить. А я забыл напомнить, что у меня тоже есть голос. Мы оба виноваты. Они проговорили до рассвета — как тридцать пять лет назад на чужой веранде. О дочери, внуках, заброшенной беседке на даче, требующей ремонта, и планах.
Впервые за много лет — о совместных планах. Утром, за завтраком, Владимир разложил на столе бумаги. — Вот что я предлагаю: оформим дачу в совместную собственность, как положено. Потом составим завещание на Наташу и внуков. — А как же Сергей? — осторожно спросила Ирина. — Я передумала. Племянник — это хорошо, но не ценой семейного покоя.
Вчера я много ездила, думала… Простите меня за «никто». Я все эти годы была без вас никем, просто не хотела в этом признаваться. Ирина посмотрела на мужа и увидела в нем и упрямого студента, в которого когда-то влюбилась, и опытного мужчину, с которым прошла все трудности.
Но теперь они были уже не двое против всего мира, а двое вместе — друг с другом и с самими собой. — Так что, мир? — она протянула руку. — Мир и новая глава, — Владимир крепко пожал ей протянутую руку.
— Кстати, как насчет той веранды, о которой ты мечтала? Может, мы ее наконец построим?
Жених офигел, когда невеста дала пощёчину и пнула его под зад, свекровь побледнела от страха, золовки тут же притихли