Вера сидела в любимом кресле с чашкой компота, бессмысленно уставившись в экран телевизора. Пятница, девять вечера. На экране мелькали заключительные титры очередного сериала, но она ничего не видела — мысли были полностью заняты завтрашним днем. Опять суббота. Опять священный ритуал приезда свекрови.
За пять ДОЛГИХ лет брака эти выходные превратились в настоящий изнурительный экзамен на выживание. Каждую субботу. Как проклятие, которое невозможно снять.
Началось всё довольно невинно и даже мило. Тамара Ивановна приезжала к молодожёнам раз в месяц — посидеть, поговорить по душам, узнать, как дела у детей. Пётр тогда говорил с искренней заботой в голосе:
— Мама одинокая, пожилая. Папы нет уже десять лет. Давай хоть немного внимания ей уделим, поддержим морально. Пообщаемся.
Вера охотно соглашалась. Конечно, родной человек мужа. Надо уважать старшее поколение, проявлять заботу.
Но потихоньку, незаметно, всё стало кардинально меняться.
Первыми появились придирки к домашнему хозяйству. После самого первого визита Тамара Ивановна тактично отозвала сына в коридор:
— Петенька, милый, а полы-то у вас хоть кто-то моет?
— Вера, конечно, моет, мам, — удивился он таким вопросом.
— Странно как-то получается. А почему тогда на линолеуме разводы остались? И пыль на плинтусах я заметила.
С того памятного дня перед каждым приездом свекрови Вера превращалась в одержимую уборщицу. Драила квартиру часами напролёт, до седьмого пота.
Полы мыла дважды — сначала с концентрированным моющим средством, потом начисто насухо вытирала. Пыль протирала абсолютно везде — на мебели, книжных полках, даже на радиаторах и плинтусах. Ванну чистила до ослепительного блеска набором специальных средств.
— Мама с детства привыкла к идеальной чистоте, — терпеливо объяснял Пётр, наблюдая за женой, ползающей с тряпкой по углам. — У неё дома всегда был образцовый порядок, как в музее.
— А я что, по-твоему, грязнуля какая-то? — уставшим голосом спрашивала Вера, разгибая затёкшую спину.
— Да нет, что ты. Просто… ну, более расслабленная в быту.
Расслабленная. Потрясающее определение для женщины, которая пашет по десять часов в день в банке, разбираясь с нервными клиентами, отчётами и претензиями руководства.
Но Вера стоически терпела. Семья — это же сплошные компромиссы и взаимные уступки, правда?
Через год Тамара Ивановна стала наведываться заметно чаще. Сначала раз в две недели, потом каждую субботу без исключений.
— Ей одной скучно в пустой квартире, — объяснял муж с пониманием. — Хорошо, что есть у неё место, где можно отдохнуть душой.
Отдохнуть. До чего же интересное слово в данном контексте.
Потому что отдыхала в их доме исключительно свекровь. А Вера пахала как лошадь на галерах.
К прежним требованиям безукоризненной чистоты постепенно добавились обязательные развлекательные программы. Тамара Ивановна больше не довольствовалась домашним времяпрепровождением — сидением перед телевизором с чаем и печеньем. Ей потребовались активные выходы в свет, походы по магазинам.
— Петенька, сыночек, а давайте съездим куда-нибудь, блузочку мне новую посмотрим? — каждую субботу заводила она одну и ту же песню. — А то совсем гардероб обветшал.
— Конечно, мам! Обязательно! Вера, собирайся быстрее.
И Вера покорно собиралась. Тащилась по душным торговым центрам, носила бесконечные вешалки с одеждой, терпеливо ждала под примерочными кабинками.
Тамара Ивановна была исключительно капризной и требовательной покупательницей — мерила по пять-семь вещей подряд, чтобы в итоге купить одну. Или вообще ничего не купить, разочарованно вздохнув.
— Качество нынче совсем не то, что раньше было. В советское время лучше шили, добротнее.
— Может быть, попробуем в другом магазине? — предлагала измученная Вера.
— А давайте! Там наверняка получше будет.
И снова примерочные, длинные очереди на кассах и примерочных.
Пётр в этих изнурительных шоппинг-турах принципиально не участвовал. У него всегда находились более важные и срочные МУЖСКИЕ дела — футбольный матч по телевизору, встреча с друзьями в гараже, мойка машины или поход на рыбалку.
— Вы же женщины, вам такие вещи интереснее, — философски рассуждал он. — А я только мешать буду своими советами.
Интереснее. Превосходное слово. После напряжённой рабочей недели в банке таскаться по торговым центрам с капризной пожилой дамой — это, оказывается, интересно.
Но даже это испытание было ещё не пределом человеческого терпения.
Но даже это испытание было ещё не пределом человеческого терпения.
Вчера Вера вернулась домой с работы исключительно поздно и в состоянии полного изнеможения. Квартальный отчёт для головного офиса, экстренное совещание с руководством банка, скандал с проблемным клиентом. Голова раскалывалась от напряжения, ноги едва держали натруженное тело.
Пётр в это время мирно сидел на любимом диване, с наслаждением смотрел очередную серию криминального сериала. Неторопливо допивал вечерний чай, задумчиво жевал песочное печенье.
— Как дела на работе? — поинтересовался он, не отрывая взгляда от экрана, где происходила динамичная погоня.
— Очень устала сегодня, — честно призналась Вера, рухнув в кресло.
— А, ну понятно. Ладно, отдыхай. Кстати, мама завтра с утра приедет.
— Знаю, — коротко ответила она.
— Слушай, Вер, встань завтра пораньше, маме суп свари. Она же с дачи приедет уставшая, голодная. Только обязательно из фермерской курицы — ты же знаешь, у мамы теперь желудок больной. Ей нужен настоящий наваристый бульон, не магазинная химия.
Вера медленно подняла голову:
— Фермерская курица?
— Ну да. На центральном рынке есть хорошие торговцы. Тётя Люба там какая-то, она живых кур держит. Главное — чтобы парная была, тёплая. Мама говорит, замороженная курица из магазина — это вообще не еда, а ерунда.
— А во сколько мне за этой курицей ехать прикажешь?
— Ну пораньше надо, в половине шестого встанешь. Рынок в шесть открывается, к восьми домой приедешь. Мама же к девяти обычно приезжает.
— А ты почему не съездишь?
— Я бы с удовольствием, но ты же лучше в этом разбираешься. Да и суп — это всё-таки женское дело. А я заодно хоть выспаться смогу нормально, до обеда, сил набраться.
Вера молча проследовала в ванную комнату. Долго чистила зубы, размышляла о справедливости жизни. Он планирует спать до обеда в свой законный выходной. А она должна подняться в половине шестого утра, ехать за курицей через весь город, потом три часа стоять у плиты.
— Будильник себе поставишь? — крикнул Пётр из гостиной.
— Какой будильник? — не поняла она.
— Ну, чтобы точно не проспать утром. Мама ведь к девяти обычно приезжает, а суп варить долго.
Вера выглянула из ванной с зубной щёткой во рту:
— А ты себе будильник поставишь?
— А зачем мне будильник? Мне же завтра не готовить.
Не готовить. Как будто это не его родная мать едет в гости. Как будто он совершенно не причастен к семейным обязанностям и заботам.
— Хорошо, — нейтрально сказала Вера.
Но будильник на телефоне принципиально не поставила.
Утром проснулась от настойчивого звонка в дверь. Семь утра десять минут. За окном ещё царили сумерки, мелкий осенний дождик уныло барабанил по стеклу.
— Кто там может быть? — сонно пробормотала она, нащупывая домашний халат.
— Тамарочка к вам! — жизнерадостно откликнулся знакомый голос.
Сердце предательски ухнуло куда-то в желудок. Свекровь. И значительно раньше обычного времени.
Открыла входную дверь. Тамара Ивановна стояла на пороге с двумя объёмными хозяйственными сумками, в элегантном лёгком пальто, свежая, бодрая и полная энергии.
— Веруня, доброе утро! Уже вкусно пахнет супчиком? Или я слишком рано приехала?
Вера с трудом сглотнула подкативший к горлу комок. Суп. О котором она впервые услышала только вчера вечером.
— Никакого супа нет, — хрипло ответила она.
— Ой! — растерялась Тамара Ивановна. — А Петенька говорил, что ты встанешь пораньше…
— Петенька спит.
Свекровь прошла в квартиру, словно не услышав. Сняла пальто, повесила на вешалку.
— Ну ничего страшного, милая! Значит, сейчас быстренько на рынок съездим, курочку купим. Петенька же объяснял — фермерская нужна, свежая. А то магазинная — это сплошная химия.
Вера стояла в халате, смотрела на эту бодрую женщину и чувствовала, как внутри всё закипает.
— Никуда я не поеду.
— Как не поедешь? — удивилась Тамара Ивановна. — А суп?
— А суп пусть варит тот, кто его заказывал.
— Но Петенька же работает всю неделю! Ему отдыхать надо!
— И мне тоже работать надо. И отдыхать тоже.
Тамара Ивановна устроилась на кухне, явно рассчитывая на долгое обсуждение:
— Веруня, ты что, не понимаешь? Мне врач велел обязательно горячее с утра. Желудок больной!
— Понимаю. Не понимаю, почему это моя проблема.
Ровно через пять минут из спальни наконец появился Пётр. В мятой майке, сонный, растрёпанный.
— О, мам! Уже приехала?
— Петенька! — Тамара Ивановна посмотрела на сына с надеждой. — А где суп? Вера говорит, что никуда не поедет за курицей.
Пётр недоумённо уставился на жену:
— Ты чего? Я ж тебе вчера сказал: встань пораньше и маме суп свари.
Вера очень медленно повернулась лицом к мужу. Тщательно вытерла руки кухонным полотенцем. Посмотрела ему прямо в глаза.
— Пусть маме суп варганит тот, кто из неё родился.
На кухне повисла тишина. Тамара Ивановна замерла. Пётр открыл рот, закрыл.
— Ты что сказала? — тихо спросил он.
— То, что думаю уже давно.
— Вера! — возмутилась свекровь. — Как можно так говорить!
— Очень просто, — ответила Вера. — Языком.
— Но я же твоя свекровь!
— И что? Это делает меня вашей прислугой?
— Какой прислугой? — вмешался Пётр. — Мама же семья!
— Твоя семья. Твоя мать. Вот ты ей и вари.
— Я не умею!
— Научись. Интернет полон рецептов.
— Но ты же женщина! — растерялся муж.
— Ага. А ты что, инопланетянин?
— Веруня, — мягко сказала Тамара Ивановна, — я понимаю, ты устала. Но семейные обязанности…
— Чьи обязанности? — резко перебила Вера. — Мои? А ваши где?
— Я пожилая женщина…
— Которая отлично ездит по дачам, ходит по магазинам, требует развлечений. Не такая уж пожилая.
— Как ты смеешь! — вспылила свекровь.
— Легко. Пять лет терпела — надоело.
Вера прошла к плите, включила конфорку. Поставила маленькую кастрюльку.
— Что ты делаешь? — спросил Пётр.
— Себе завтрак готовлю. Овсянку.
— А нам?
— А вам ничего. Сами взрослые.
— Вера, это неправильно! — возмутилась Тамара Ивановна.
— Что неправильно? То, что я не хочу быть бесплатной домработницей?
— Но я же мать Пети!
— Вот и займитесь материнскими обязанностями. Накормите сына.
— Я не собираюсь готовить на чужой кухне!
Пётр сел за стол, растерянно посмотрел на мать.
— Мам, а может, в кафе сходим?
— В кафе дорого, — поморщилась Тамара Ивановна. — И желудку вредно.
— Тогда дома приготовишь что-нибудь.
— Но я не собираюсь!
— А я вообще готовить не умею! — взорвался Пётр. — Вера, ты должна заботиться о семье!
— О своей семье — да. О чужих тётках — нет.
— Моя мама не чужая тётка!
— Мне — чужая. Я с ней не росла, не дружила, не выбирала.
Тамара Ивановна всхлипнула:
— Как жестоко!
— Жестоко — это пять лет использовать человека как прислугу, — ответила Вера.
— Ты куда?
— По своим делам. Вы взрослые — разберётесь.
Она ушла в ванную. Горячая вода смывала усталость пяти лет.
А на кухне остались два взрослых человека, которые теперь решали, как сварить простой суп, ну или кашу.
На сносях