— Это твоя мать! Сам ей помогай, а я не нанималась в свои выходные спину гнуть на её даче!

— Денис, какая у тебя хозяйственная жена! — восхищалась пожилая женщина, наблюдая, как Анна без лишних слов убирает со стола после ужина и моет посуду. — Видно же, что девочка трудолюбивая, не то что эти современные принцессы.

Анна улыбалась вежливо, но что-то в тоне свекрови её настораживало. Слишком уж откровенно звучало это одобрение, словно Валентина Семёновна уже распределила роли и обязанности.

Первые месяцы семейной жизни прошли в относительной гармонии. Денис работал инженером в проектной организации, получал неплохо, но Анна как IT-специалист зарабатывала существенно больше. Это его не смущало — он был из тех мужчин, которые искренне гордятся успехами жены. По крайней мере, так казалось.

— Аня, мама просит в субботу приехать помочь с генеральной уборкой, — сообщил Денис в один из апрельских вечеров, даже не поднимая глаз от телефона.

— Опять? — Анна отложила документы, над которыми работала дома. — Мы же только две недели назад у неё убирались.

— Ну что ты, Анечка, — голос Дениса звучал примирительно. — Она же пожилая женщина, ей тяжело одной справляться.

Анна помолчала. В глубине души она понимала, что помогать родителям — нормально. Но что-то в этой истории её раздражало. Может быть, то, что Денис в основном разговаривал с матерью, пил чай и смотрел телевизор, пока она перемывала окна, чистила плиту и разбирала антресоли.

— Хорошо, — согласилась она. — Но в следующий раз поедешь один.

— Да что ты говоришь! — засмеялся Денис. — У меня же руки не из того места растут. Ты знаешь, как я убираю.

И действительно знала. Денис мог полчаса протирать одну полку, постоянно отвлекаясь на разговоры с матерью о том, как дела на работе, что показывают по телевизору, какие у соседей новости. Анна работала молча и эффективно, превращая хаос в порядок с почти механической точностью.

— Анечка, золотце, — умилялась в эти моменты Валентина Семёновна, — какая ты у нас мастерица! А Денис мой всегда был не очень в хозяйстве. Но ничего, зато он добрый, верный.

К маю «просьбы о помощи» участились. То генеральная уборка, то нужно переставить мебель, то разобрать балкон. Анна начала замечать, что усталость от работы, которая раньше проходила за выходные, теперь накапливается. В IT-сфере нервное напряжение требует качественного отдыха, а не физической работы в пыльной квартире.

— Может, наймём клининговую службу? — предложила она как-то вечером. — Я могу оплатить, у меня сейчас хороший проект.

Денис посмотрел на неё так, словно она предложила что-то неприличное.

— Анна, это моя мать! Как можно чужих людей к ней пускать? Она же не привыкла.

— Но мы каждые выходные…

— Раз в две недели, — поправил он. — И потом, тебе же не тяжело? Ты молодая, здоровая.

В этот момент Анна почувствовала, как подкатывает обида. Не тяжело? Она работала по десять часов в день, часто брала работу на дом, её мозг постоянно был занят решением сложных технических задач. А в выходные вместо восстановления сил — швабра, пылесос и недовольное бурчание свекрови о том, что «раньше хозяйки умели всё делать быстро и качественно».

Переломный момент наступил в июне, когда Валентина Семёновна объявила об открытии дачного сезона.

— Анечка, дорогая, — позвонила она в среду вечером, — в субботу поедем на дачу, там столько работы накопилось! Грядки перекопать, рассаду посадить, забор покрасить.

Анна сидела в офисе, доделывая срочную задачу. В голове пульсировала головная боль, глаза слезились от монитора. Последние две недели она работала почти без выходных, закрывая крупный проект, который принёс компании существенную прибыль и ей — хороший бонус.

— Валентина Семёновна, — сказала она осторожно, — может быть, в этот раз я останусь дома? Очень устала на работе.

Пауза на том конце провода была красноречивее любых слов.

— Понятно, — холодно произнесла свекровь. — Современные жёны, значит, такие. Ладно, передай Денису, пусть сам решает.

Вечером разговор с мужем начался спокойно, но быстро накалился.

— Мама расстроилась, — сказал Денис, не глядя на жену. — Говорит, что ты отказалась помочь.

— Я не отказалась помочь. Я попросила один раз остаться дома и отдохнуть.

— Аня, она пожилая женщина! Ей шестьдесят восемь лет. Как она сама справится с дачей?

— А как справлялась до того, как мы поженились?

— Хуже! — вспылил Денис. — Ты же видишь, какая там была разруха, когда мы первый раз приехали.

Анна вспомнила тот первый визит на дачу. Действительно, участок выглядел запущенно. Но она также помнила, что за полтора года их совместной помощи состояние дачи кардинально не изменилось. Валентина Семёновна каждый год сажала огромное количество овощей, которые потом не успевала собрать или перерабатывать. Половина урожая гнила, другая половина раздавалась соседям. При этом она упорно отказывалась от предложений сократить посадки.

— Денис, твоя мама выращивает столько кабачков, что могла бы прокормить всю нашу улицу. Мы покупаем продукты в магазине, потому что её помидоры всегда переспелые, а огурцы горькие. Зачем нам каждые выходные ездить копать землю для урожая, который никому не нужен?

— Как не нужен? — Денис побелел от возмущения. — Это же экологически чистые продукты! Без химии!

— Какие без химии? Я же вижу, сколько она удобрений покупает!

— Не смей критиковать мою мать!

— Я не критикую! Я просто говорю, что устала! Я работаю больше тебя, зарабатываю больше тебя, а в выходные вкалываю на даче, пока ты лежишь в гамаке!

— Я не лежу в гамаке!

— Да? А что ты делаешь? Рассказываешь маме анекдоты, пока я полю грядки? Загораешь, пока я таскаю лейки с водой?

Денис сжал кулаки.

— Я общаюсь с матерью! Она одинокая, ей нужно внимание!

— Прекрасно! Общайся. Но не заставляй меня работать на неё!

— Заставляю? — голос Дениса стал опасно тихим. — Никто тебя не заставляет. Но я думал, что ты понимаешь, что такое семья.

— Семья — это когда обязанности распределяются поровну. А не когда один работает, а другой развлекается.

— Ты считаешь, что я развлекаюсь?

— А ты считаешь, что я должна жертвовать своим отдыхом ради твоей матери?

Они стояли друг против друга в гостиной своей квартиры — той самой, которую Анна купила ещё до знакомства с Денисом. Тишина была настолько плотной, что слышалось тиканье часов на кухне.

— Хорошо, — сказал наконец Денис. — Я поговорю с мамой. Скажу, что ты больше не будешь приезжать.

— Не надо ничего говорить! — взорвалась Анна. — Я буду приезжать, но мы распределим обязанности. Я буду делать что-то одно, ты — другое. Поровну.

— Я же не умею…

— Научишься! Тебе тридцать два года, а не восемь!

В субботу они поехали на дачу. Анна была полна решимости довести эксперимент до конца. Она взяла на себя прополку одной грядки, Денис должен был заняться другой. Валентина Семёновна наблюдала за происходящим с нескрываемым неодобрением.

— Денис, что ты копаешься как черепаха? — проворчала она через полчаса. — Аня уже половину сделала, а ты всё первый ряд полешь.

— Мам, я стараюсь аккуратно.

— Какая аккуратность? Сорняки выдергивать! Вон Анечка как ловко управляется.

Анна работала молча, но внутри клокотала злость. Свекровь сравнивала их, словно они были рабочими на соревновании. Денис действительно работал медленно, постоянно отвлекаясь на замечания матери, просьбы попить или отдохнуть.

— Мам, а помнишь, как дед Вася эту грядку делал? — начал он очередную историю.

— Помню, сынок. Он же умелый был, золотые руки.

— А я вот никогда не мог понять, как он так ровно грядки размечал…

Анна выпрямилась и посмотрела на часы. Прошло два часа. Её грядка была идеально прополота, грядка Дениса — наполовину.

— Всё, — сказала она. — Я закончила.

— Анечка, а может, поможешь Денису? — предложила Валентина Семёновна. — Видишь, он медленно работает.

— Нет, — ответила Анна. — Мы договорились поровну.

— Но он же не успевает!

— Это его проблемы.

Повисла неловкая тишина. Денис покраснел, свекровь поджала губы.

— Хорошо, — сказала Валентина Семёновна холодно. — Тогда идите домой. Доделаю сама.

— Мам, не надо, я доделаю, — пробормотал Денис.

— Не надо. Я вижу, какие у вас семейные отношения. Иди отдыхай.

По дороге домой они молчали. Анна понимала, что произошло что-то серьёзное, но не могла понять что именно. Она поступила справедливо — каждый сделал свою часть работы. Но атмосфера в машине была настолько тяжёлой, что дышать было трудно.

— Ты довольна? — спросил наконец Денис, когда они подъехали к дому.

— Чем именно?

— Тем, что унизила мою мать.

— Как я её унизила?

— Показала ей, что я неумеха, что я не могу справиться с простой работой.

— Ты действительно не можешь, — сказала Анна устало. — И это нормально. Не все умеют всё. Но тогда не бери на себя обязательства, которые не можешь выполнить.

— Какие обязательства?

— Помогать матери. Если ты не можешь помочь физически, найди другие способы. Наймём рабочих, купим ей путёвку в санаторий, переведём деньги. Но не заставляй меня работать вместо тебя.

Денис остановил машину у подъезда и повернулся к жене.

— Аня, мне кажется, ты не понимаешь главного. Моя мать — это святое. Я не могу бросить её в старости.

— Никто не просит бросать. Просто помогай сам.

— Я помогаю как могу!

— Ты помогаешь разговорами и присутствием. А физическую работу сваливаешь на меня.

— Сваливаю? — голос Дениса стал резким. — Я тебя заставляю?

— Морально — да.

— Это называется семейная ответственность.

— Нет, это называется манипуляция.

Они поднялись домой и продолжили спор уже в квартире. Постепенно накал страстей рос. Денис обвинял Анну в эгоизме и нежелании принять его семью. Анна обвиняла его в том, что он использует её как бесплатную рабочую силу для решения своих семейных проблем.

— Ты знаешь что? — сказал Денис в какой-то момент. — Может, тебе стоило выйти замуж за кого-то, у кого нет матери. Или есть мать, но с прислугой.

— А может, тебе стоило найти жену, которая мечтает посвятить жизнь обслуживанию твоей семьи, — парировала Анна.

— Обслуживанию? — Денис побледнел. — Ты считаешь помощь пожилому человеку обслуживанием?

— Я считаю регулярную бесплатную физическую работу, которую я выполняю вместо тебя, именно обслуживанием.

— Знаешь что, Анна? Иди к чёрту со своими принципами! Это моя мать! Она меня растила одна, работала на трёх работах, чтобы я получил образование. И если сейчас ей нужна помощь, я буду её обеспечивать любыми способами.

— Обеспечивай. Но своими силами.

— А если не хватает моих сил?

— Тогда наймём помощников.

— За мой счёт или за твой?

Анна задумалась. Вопрос был резонный. Денис зарабатывал в полтора раза меньше её. Если нанимать помощников за его деньги, это серьёзно ударит по семейному бюджету.

— За общий, — сказала она наконец.

— То есть в основном за твой.

— Ну и что? Зато мы будем отдыхать в выходные.

— А я буду чувствовать себя альфонсом, который живёт за счёт жены и даже матери помочь не может.

— Денис, при чём тут альфонс? Мы семья. У нас общий бюджет.

— Общий бюджет, да. Но не общие обязанности, получается.

— Как это не общие? Я же соглашаюсь платить за помощь твоей матери!

— Но не соглашаешься помогать лично.

— Потому что устаю на работе!

— А я не устаю?

— Устаёшь. Но меньше. И зарабатываешь меньше. И твоя работа менее нервная.

— Ага, — саркастически произнёс Денис. — Значит, я недостаточно зарабатываю, чтобы иметь право просить жену о помощи.

— Не извращай мои слова!

— Я не извращаю. Я делаю логические выводы из твоих утверждений.

Анна почувствовала, что разговор зашёл в тупик. Каждый остался при своём мнении, но теперь к разногласиям добавились взаимные обиды.

Следующие две недели прошли в напряжённой атмосфере. Они разговаривали только по необходимости, избегали обсуждения планов на выходные. Валентина Семёновна звонила сыну каждый день, жалуясь на здоровье, дачные проблемы и одиночество. Анна слышала эти разговоры и понимала, что давление на Дениса усиливается.

— Аня, — сказал он в очередную пятницу, — мама просит приехать завтра. У неё сломался забор после дождя, нужно починить.

— Езжай, — ответила Анна, не отрываясь от компьютера.

— Одному мне не справиться.

— Наймём рабочих.

— В субботу? За двойную цену?

— Да, за двойную.

— Аня, это же глупо! Мы сами можем починить забор.

— Мы — это кто?

— Ну… я и ты.

— Я не могу починить забор. Я не умею.

— Научишься.

— Как ты научился полоть грядки?

Денис замолчал. Потом резко встал из-за стола.

— Знаешь что, Анна? Я пойду один. И буду ездить один, пока не сделаю всё, что нужно маме.

— Прекрасно, — сказала Анна, хотя внутри всё сжалось. — Удачи.

В субботу утром Денис уехал на дачу. Анна впервые за долгое время провела выходной дома. Она выспалась, привела в порядок квартиру, встретилась с подругами. К вечеру чувствовала себя отдохнувшей и готовой к новой рабочей неделе.

Денис вернулся поздно, грязный и уставший. На вопрос о том, как дела, буркнул, что забор починил, но это заняло весь день.

— Хорошо, что справился, — сказала Анна искренне.

— Справился, — согласился он. — Только теперь знаю, что значит работать одному.

В его голосе слышалась усталость, но и что-то ещё — возможно, понимание того, сколько работы Анна делала все эти месяцы.

Неделю спустя он снова поехал к матери. На этот раз нужно было перекопать картофельное поле. Вернулся он совсем разбитый.

— Может, всё-таки наймём помощников? — предложила Анна.

— Да, — сказал Денис устало. — Пожалуй, стоит.

Но когда он предложил матери нанять рабочих, та пришла в негодование.

— Что за рабочие? Чужие люди? Они же всё поломают, украдут что-нибудь! И потом, зачем тратить деньги, когда есть свои руки?

— Мам, мне одному тяжело справляться.

— А где Анна? Почему она не приезжает?

— У неё много работы.

— Работы! У всех работа есть. А семейный долг?

— Мам, Анна устаёт…

— А ты не устаёшь? А я не устаю? Мне семьдесят лет скоро, а я не жалуюсь!

Денис вернулся домой мрачный.

— Мама против рабочих, — сообщил он.

— Тогда это её проблемы, — ответила Анна.

— Как это её проблемы? Она же моя мать!

— Именно. Твоя мать, твои проблемы.

— Анна, я не понимаю, что с тобой стало. Раньше ты была такая отзывчивая, добрая…

— Я и сейчас добрая. Но не до самоотречения.

— Самоотречение? — взорвался Денис. — Помочь пожилому человеку — это самоотречение?

— Когда эта помощь превращается в постоянную повинность — да.

— Повинность! Вот как ты видишь заботу о моей матери!

— Я вижу, как ты перекладываешь свои сыновние обязанности на меня.

— Я не перекладываю! Я прошу помочь!

— Нет, ты требуешь. И манипулируешь чувством вины.

— Какой вины? Какие манипуляции?

— «Она пожилая», «она одинокая», «она меня растила», «как можно бросить мать». Это всё манипуляции.

— Это правда!

— Правда, которой ты прикрываешься, чтобы я работала вместо тебя.

Денис встал и начал ходить по комнате.

— Анна, я думаю, у нас серьёзные проблемы.

— Согласна.

— И я не знаю, как их решить.

— А я знаю, — сказала Анна тихо. — Ты должен выбрать: либо ты учишься справляться с материнскими проблемами сам, либо соглашаешься на наёмных рабочих за общие деньги. Третьего варианта нет.

— А если я не могу ни того, ни другого?

— Тогда мы не подходим друг другу.

Эти слова повисли в воздухе между ними. Денис остановился и посмотрел на жену.

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно.

— То есть ты готова разрушить семью из-за того, что не хочешь помочь пожилой женщине?

— Нет, — сказала Анна спокойно. — Я готова разрушить семью, потому что мой муж считает, что его мать важнее меня.

— Я никогда такого не говорил!

— Говорил. Своими поступками. Каждый раз, когда заставлял меня жертвовать своим отдыхом ради неё. Каждый раз, когда игнорировал мою усталость. Каждый раз, когда отказывался искать альтернативные решения.

— Но я же люблю тебя!

— Возможно. Но недостаточно, чтобы поставить мои интересы наравне с материнскими.

Денис сел в кресло и закрыл лицо руками.

— Анна, дай мне время подумать.

— Конечно. Думай.

Но время работало против их брака. Каждый новый звонок Валентины Семёновны, каждая новая просьба о помощи становились проверкой на прочность. Денис пытался справляться сам, но это давалось ему всё тяжелее. Мать жаловалась, что сын стал раздражительным, что работает кое-как, что лучше бы вообще не приезжал.

— Может, поговоришь с мамой? — попросил он Анну как-то вечером. — Объяснишь ситуацию.

— Какую ситуацию?

— Ну что у тебя много работы, что ты устаёшь…

— Нет, — отрезала Анна. — Это твоя мать, твоя задача с ней договариваться.

— Но она тебя любит, доверяет…

— Она меня любит как бесплатную рабочую силу. Как только я перестала быть полезной, любовь закончилась.

— Это несправедливо!

— Справедливо. И мне не хочется поддерживать отношения на таких условиях.

В конце июля произошёл последний серьёзный разговор. Денис вернулся с дачи в состоянии полного изнеможения. Он потратил целый день на прополку картошки, которую в прошлые годы они с Анной делали вдвоём за три часа.

— Я больше не могу, — сказал он, падая на диван. — Мне нужна твоя помощь.

— Нет, — ответила Анна.

— Анна, пожалуйста! Я умоляю! Это последний раз!

— Каждый раз — последний.

— Но сейчас действительно последний! Картошка — это самая тяжёлая работа за сезон.

— А потом будет сбор урожая. Потом — подготовка к зиме. Потом — что-то ещё.

— Не будет! Я обещаю!

— Ты уже обещал. Много раз.

Денис встал и подошёл к жене.

— Анна, я на коленях прошу. Помоги мне. Я понимаю, что был неправ. Понимаю, что злоупотреблял твоим терпением. Но сейчас мне действительно нужна помощь.

Анна посмотрела на него. В его глазах была искренняя мольба, усталость, отчаяние. Но была и привычка. Привычка решать свои проблемы за её счёт.

— Денис, — сказала она тихо, — если ты сейчас не можешь справиться с дачей, может быть, стоит честно поговорить с матерью? Сказать, что тебе тяжело, что нужно сокращать объёмы работ или искать помощников?

— Я не могу ей этого сказать! Она расстроится!

— А я должна страдать, чтобы она не расстроилась?

— Нет, но…

— Никаких «но». Либо ты решаешь проблему, либо я её решаю. Третьего не дано.

— Как ты её решишь?

— Перестану участвовать в этой истории.

— То есть?

— То есть больше не буду ездить к твоей матери. Вообще.

— А если она заболеет? Если ей нужна будет реальная помощь?

— Тогда ты будешь за ней ухаживать. Или наймёшь сиделку.

— За какие деньги?

— За свои. Или продашь дачу и на эти деньги обеспечишь ей комфортную старость.

Денис побледнел.

— Продать дачу? Это же память о дедушке! Там вся наша семейная история!

— Значит, семейная история важнее здоровья жены.

— При чём тут твоё здоровье?

— При том, что я работаю на износ. И мне нужен полноценный отдых, а не дополнительная физическая работа.

— Анна, ну что ты как маленькая! Один день в неделю!

— Каждые выходные. Плюс вечера, когда я выслушиваю жалобы твоей матери по телефону. Плюс постоянное чувство вины, что я недостаточно помогаю. Плюс упрёки от неё, если что-то сделаю не так.

— Она же не специально!

— Специально или нет — не важно. Важно, что это разрушает мою жизнь.

— Разрушает жизнь? — Денис повысил голос. — Помощь пожилому человеку разрушает твою жизнь?

— Да! — крикнула Анна. — Разрушает! Потому что это не помощь, а эксплуатация! Потому что ты используешь меня! Потому что твоя мать для тебя святая корова, а я — рабочая лошадь!

— Не смей так говорить о моей матери!

— А ты не смей превращать меня в прислугу для своей матери!

— Прислугу? — Денис стал совсем белым. — Ты считаешь себя прислугой?

— В контексте отношений с твоей семьёй — да.

— Тогда может быть, тебе лучше найти другую семью?

Эти слова ударили Анну как пощёчина. Она посмотрела на мужа и вдруг ясно поняла: это конец. Он сделал выбор. И выбрал не её.

— Знаешь что, Денис? — сказала она очень спокойно. — Это твоя мать! Сам ей помогай, а я не нанималась в свои выходные спину гнуть на её даче!

— Вот оно что! — взорвался Денис. — Вот твоё истинное лицо! «Не нанималась»! Значит, ты всё это время считала помощь моей матери работой!

— А чем же ещё это было? Развлечением?

— Это было семейной обязанностью!

— Твоей семейной обязанностью, которую ты переложил на меня!

— Я не перекладывал! Я просил помочь!

— Ты требовал! И шантажировал моральными обязательствами!

— Какой шантаж? Я говорил правду!

— Ты говорил правду, чтобы заставить меня делать то, что должен делать сам!

Денис схватился за голову.

— Анна, мы разрушаем семью из-за глупости!

— Нет, — сказала она твёрдо. — Мы разрушаем семью, потому что у нас разные представления о том, что такое семья. Для тебя семья — это когда жена обслуживает интересы мужа и его родственников. Для меня семья — это когда супруги поддерживают друг друга и решают проблемы вместе.

Денис снова сел и закрыл лицо руками.

— Дай мне неделю, — попросил он. — Я поговорю с мамой, объясню ситуацию.

— Хорошо, — согласилась Анна. — Неделя так неделя.

Эта неделя оказалась самой тяжёлой за всё время их знакомства. Денис каждый день звонил матери, пытаясь объяснить, что ситуация изменилась, что Анна больше не может помогать, что нужно искать другие решения. Валентина Семёновна реагировала всё хуже и хуже.

— Она меня ненавидит! — плакала она в трубку. — Я всегда знала, что эти современные девочки эгоистки! Сначала показывают себя хорошими, а потом показывают настоящее лицо!

— Мам, она не эгоистка, она просто устаёт…

— Устаёт! А я не устаю? Мне семьдесят лет, а я не жалуюсь!

— Мам, может быть, нам действительно стоит нанять помощников?

— Каких помощников? Чужих людей? Да они всё разворуют! И потом, за какие деньги? У тебя что, денег много?

— Аня предлагает заплатить…

— Ага! Значит, на чужих дядек у неё деньги есть, а помочь свекрови своими руками лень? Вот и видно, какая она жена!

— Мам, не говори так…

— А как говорить? По делам и судят! Хорошие жёны семью мужа как свою принимают, а плохие — только деньги считают!

Анна слышала эти разговоры и понимала, что Денис попал в безвыходную ситуацию. С одной стороны, жена ставила ультиматум. С другой — мать обвиняла его в предательстве семейных ценностей.

В пятницу он пришёл домой совершенно разбитый.

— Ну что? — спросила Анна.

— Мама категорически против любых изменений. Говорит, что если ты больше не будешь приезжать, значит, ты меня не любишь и не уважаешь её.

— И что ты ей ответил?

— Что… что я попробую тебя уговорить.

Анна почувствовала, как внутри всё сжимается от разочарования.

— То есть ты выбрал её.

— Я не выбирал! Я просто не знаю, как поступить!

— Знаешь. Но боишься расстроить маму.

— А ты не боишься разрушить нашу семью?

— Нашу семью разрушает не моё нежелание работать на твою мать. Нашу семью разрушает твоё нежелание защитить меня от неё.

— Защитить? От чего защитить?

— От эксплуатации. От неуважения. От постоянных претензий и недовольства.

— Но она же не со зла!

— Мне всё равно, со зла или нет. Мне важно, что ты позволяешь ей так со мной обращаться.

— Анна, может быть, мы найдём компромисс? Будешь приезжать раз в месяц?

— Нет.

— Ну хотя бы в самых крайних случаях?

— Денис, ты не понимаешь? Дело не в количестве поездок. Дело в принципе. Я не хочу, чтобы меня использовали. Ни раз в неделю, ни раз в месяц, ни в самых крайних случаях.

— Но тогда что мне делать с мамой?

— Решать её проблемы самостоятельно. Как взрослый мужчина.

— А если не получится?

— Тогда признать, что ты не готов к самостоятельной семейной жизни.

Эти слова прозвучали как приговор. Денис посмотрел на жену и вдруг понял, что она серьёзна как никогда.

— Анна, ты действительно готова развестись из-за этого?

— Я готова развестись, чтобы сохранить своё достоинство и психическое здоровье.

— Но мы же любим друг друга!

— Любовь — это не только чувства. Это ещё и поступки. А твои поступки говорят, что мать для тебя важнее жены.

— Это неправда!

— Тогда докажи обратное.

— Как?

— Поставь границы в отношениях с матерью. Скажи ей, что твоя семья — это в первую очередь я и ты. А она — расширенная семья, которой ты помогаешь по мере возможности, но не в ущерб основной семье.

Денис побледнел.

— Я не могу этого сказать. Она меня не поймёт.

— Значит, ты сделал выбор.

— Какой выбор?

— Выбрал её, а не меня.

На следующий день Анна собрала вещи Дениса и поставила их у двери.

— Что это? — спросил он, вернувшись с работы.

— Твои вещи. Можешь забрать и перебраться к матери. Или снять квартиру.

— Анна, ты серьёзно?

— Абсолютно. Я подаю документы на развод в понедельник.

— За что? За то, что я не хочу бросить больную старуху?

— За то, что ты готов пожертвовать женой ради этой старухи.

— Она не старуха! Она моя мать!

— Она старуха, которая манипулирует тобой и использует меня. И ты ей в этом помогаешь.

— Анна, давай ещё раз всё обсудим…

— Нет. Я устала обсуждать. Я год пыталась найти компромисс. Год просила тебя поставить себя на моё место. Год ждала, что ты начнёшь меня защищать. Но ты так и не понял, что проблема не в твоей матери. Проблема в тебе.

— Во мне?

— В том, что ты инфантильный мужчина, который не может отделиться от мамы. Который готов принести в жертву семью, лишь бы не расстроить мамочку.

— Это несправедливо!

— Это правда. И мне не хочется тратить жизнь на мужчину, для которого я не главная женщина.

Денис взял сумки и направился к двери. На пороге обернулся.

— Знаешь, Анна, может быть, мама была права. Может быть, ты действительно эгоистка.

— Возможно, — спокойно ответила Анна. — Но лучше быть эгоисткой, чем жертвой.

Дверь захлопнулась. Анна осталась одна в квартире, которую когда-то считала их общим домом. Она подошла к окну и долго смотрела на улицу. Внутри было пусто, но это была не пустота потери — это была пустота освобождения.

Через месяц ей позвонила Валентина Семёновна.

— Анечка, дорогая, — голос свекрови звучал необычно мягко, — может быть, мы поговорим? Денис совсем плохой стал, не ест, не спит…

— Валентина Семёновна, — ответила Анна вежливо, — мы с Денисом развелись. Его проблемы больше не мои проблемы.

— Но ведь вы любили друг друга…

— Любили. Но этого оказалось недостаточно.

— Анечка, может быть, я была не права? Может быть, мы найдём решение?

— Поздно искать решения. Надо было искать их год назад.

— Но я же не знала, что ты так страдаешь…

— Знали. Просто вам было удобно не замечать.

После этого разговора Валентина Семёновна больше не звонила. А Анна впервые за долгое время провела выходные так, как хотела — выспалась, встретилась с друзьями, съездила за город не для работы на огороде, а просто полюбоваться природой.

Свобода оказалась дороже компромиссов.