— Миша, посмотри на это, — позвала она мужа, который возился с калькулятором у окна. — Если покупать всё самое необходимое, но приличного качества, выходит около ста пятидесяти тысяч. А ведь ещё ремонт в комнате…
Михаил отложил калькулятор и потёр глаза. За окном моросил дождь, и комната казалась особенно тесной. Их двушка в панельном доме была неплохой для молодой семьи, но с появлением ребёнка всё менялось. Вторая комната, которую они использовали как рабочий кабинет и склад для всякой всячины, должна была превратиться в детскую.
— Стены точно придётся перекрашивать, — вздохнул Михаил. — Обои там ещё со времён моего детства, и пятна от протечки не закрасили. Плюс пол… Ламинат местами вздулся. Хорошо хоть окно поменяли в прошлом году.
Анна кивнула, машинально подсчитывая в уме. Краска, грунтовка, новый пол, может быть, натяжной потолок, работа… Ещё тысяч двести, не меньше. Они оба работали — Анна экономистом в небольшой фирме, Михаил инженером на заводе, — но зарплаты были самые обычные. Откладывать удавалось немного, и то только благодаря тому, что практически не развлекались и покупали только самое необходимое.
— Мы справимся, — сказал Михаил, подходя и обнимая жену за плечи. — У нас ещё пять месяцев. Я подрабатываю по выходным, ты получишь декретные… Главное — не паниковать.
Анна прижалась к нему, вдыхая знакомый запах его одеколона. В такие моменты все проблемы казались решаемыми. Они вместе уже четыре года, и за это время научились поддерживать друг друга в трудностях. Квартиру покупали тоже в кредит, затягивая пояса, зато теперь она была их собственной.
Звонок в дверь прервал их объятия. Анна недоумённо посмотрела на часы — половина седьмого вечера, никого не ждали. Михаил пошёл открывать, и через минуту в коридоре послышался бодрый голос свекрови:
— Мишенька, привет! Аннушка, как дела? Как малыш?
Валентина Петровна вошла в комнату, стряхивая капли дождя с куртки. В свои пятьдесят девять она была энергичной женщиной, которая привыкла держать всё под контролем. После смерти мужа десять лет назад она одна воспитала Михаила, работая медсестрой в поликлинике, и считала, что её жизненный опыт даёт ей право вмешиваться в дела взрослого сына.
— Мам, садись, чай будешь? — предложил Михаил, убирая со стола распечатки с ценами.
— Чай потом. У меня важное дело, — Валентина Петровна села на диван и достала из сумочки блокнот. — Миша, ты же помнишь, что у меня скоро день рождения?
— Конечно помню. Юбилей, шестьдесят лет.
— Вот именно! Юбилей, знаешь ли. Раз в жизни случается. И я хочу отметить его как следует. — Глаза свекрови загорелись. — Представляешь, я уже всё продумала! Ресторан «Русский дворик» забронировала, на тридцать человек. Там такие интерьеры, просто сказка!
Анна почувствовала лёгкое беспокойство. Она знала свекровь достаточно хорошо, чтобы понимать: если Валентина Петровна что-то «продумала», то от молодых ожидаются существенные финансовые вложения.
— Это хорошо, мам, — осторожно сказал Михаил. — Но ты же понимаешь, что у нас сейчас… особые обстоятельства.
— Какие ещё обстоятельства? — удивилась Валентина Петровна. — Аннуша беременная, это прекрасно! Но это же не болезнь, а естественное состояние женщины.
Анна сжала губы. Свекровь имела обыкновение говорить о беременности как о некой причуде, а не как о серьёзном жизненном событии, требующем подготовки.
— Мама, мы копим деньги на малыша, — терпеливо объяснил Михаил. — Нужно очень много всего купить, сделать ремонт в детской…
— Ой, да что там покупать-то? — махнула рукой Валентина Петровна. — В наше время рожали, и ничего особенного не требовалось. Пелёнки, распашонки, деревянная кроватка — и прекрасно! А сейчас понапридумывали всяких ненужностей.
Анна почувствовала, как внутри неё поднимается раздражение. Она уже не раз слышала эти рассуждения о том, как «в наше время» всё было проще. Но мир изменился, изменились стандарты безопасности, появились новые возможности обеспечить ребёнку комфорт и здоровье.
— Валентина Петровна, — сказала она, стараясь говорить спокойно, — времена действительно изменились. Сейчас есть множество вещей, которые делают уход за ребёнком безопаснее и удобнее. Автокресла, например, которых раньше не было, или качественные коляски…
— Автокресла! — фыркнула свекровь. — Мы Мишу в корзинке возили, и ничего. Вырос же здоровый.
Михаил видел, как напрягается Анна, и поспешил вмешаться:
— Мам, дело не в том, что было раньше. Просто у нас сейчас ограниченный бюджет, и мы должны расставить приоритеты.
— Вот именно о приоритетах я и говорю, — оживилась Валентина Петровна, открывая блокнот. — Шестьдесят лет — это серьёзная дата. И я хочу, чтобы мой единственный сын помог мне её достойно отметить.
Она начала зачитывать список, и с каждым пунктом лица молодых становились всё более напряжёнными.
— Итак, ресторан на тридцать человек. Это с учётом того, что будет живая музыка. Потом, мои подружки Люся и Галя приедут из Тулы — им нужно оплатить гостиницу на две ночи, это ещё восемь тысяч. Подарки всем гостям — хотя бы по тысяче рублей, тридцать тысяч. Моё платье — пятнадцать тысяч, причёска, маникюр — пять тысяч. Фотограф — двенадцать тысяч. Торт особенный заказала — пять тысяч.
Валентина Петровна подвела итог в блокноте и удовлетворённо посмотрела на сына:
— Всего получается сто двадцать тысяч рублей. Конечно, сумма приличная, но ведь это юбилей! И потом, часть гости компенсируют подарками.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Анна смотрела на свой живот, где росло их будущее, и думала о том, что эти деньги составляют большую часть их накоплений. Михаил потирал виски — у него начиналась головная боль.
— Мам, — медленно сказал он, — сто двадцать тысяч… Это очень много. У нас таких денег просто нет.
— Как нет? — возмутилась Валентина Петровна. — У вас зарплаты, вы экономите…
— Мы экономим на ребёнка, — твёрдо сказала Анна. — Понимаете, эти деньги отложены на самое необходимое для малыша. Мы не можем их потратить на что-то другое.
Лицо свекрови изменилось. В глазах появилась обида, смешанная с недоумением.
— То есть как — не можете? Это же моя семья! Я тебя, Миша, одна растила, всё отдавала, лучшие годы жизни на тебя потратила. А теперь, когда мне хочется один раз в жизни отметить юбилей, ты отказываешь?
— Мама, я не отказываю, — попытался объяснить Михаил. — Просто давай сделаем что-то более скромное. Можно собраться дома, или снять кафе поменьше…
— Скромное? — голос Валентины Петровны повысился. — Я что, нищенка какая-то? У меня есть подруги, коллеги, они привыкли, что я умею красиво жить. А ты предлагаешь мне устроить какие-то посиделки на кухне?
Анна почувствовала, как в ней закипает возмущение. Вся эта история с юбилеем казалась ей чистым эгоизмом. Неужели бабушка будущего ребёнка не понимает, что сейчас не время для роскошных трат?
— Валентина Петровна, — сказала она, стараясь не повышать голос, — а вы подумали о том, что скоро у вас будет внук? Разве не лучше потратить эти деньги на него, чем на один вечер?
— Внук, внук… — раздражённо махнула рукой свекровь. — Дети раньше росли без всяких особенных трат. Моя мать меня в тяжёлые времена родила, и ничего особенного не покупала. И Мишу я без всяких дорогих колясок растила. Главное — любовь и забота, а не количество денег.
— Но ведь сейчас есть возможность дать ребёнку лучшее, — возразила Анна. — Безопасные игрушки, качественную одежду, удобную мебель…
— Лучшее — это когда родители не жадничают на собственную мать! — вспыхнула Валентина Петровна. — Мне шестьдесят лет, Аннуша. В этом возрасте уже не до детей думать нужно, а о себе. Я столько лет только о других заботилась!
Михаил чувствовал, как ситуация выходит из-под контроля. Мать и жена смотрели друг на друга с плохо скрываемой неприязнью, и он понимал, что должен что-то решать.
— Мам, послушай, — сказал он, — давай найдём компромисс. Мы можем дать тебе тысяч двадцать — тридцать на празднование. Это уже приличная сумма…
— Двадцать тысяч? — презрительно фыркнула Валентина Петровна. — На что их? На салаты в домашних условиях? Миша, ты же понимаешь, что это не серьёзно.
— Для нас это очень серьёзные деньги, — тихо сказала Анна.
— Ну и что? Потерпите ещё пару месяцев, зато мать достойно отметит юбилей. — Валентина Петровна встала с дивана, собираясь уходить. — Неужели вы родной матери в такой важный день откажете? Мне уже все подруги говорят, какой красивый праздник будет…
— Мама, пожалуйста, пойми, — устало сказал Михаил. — У нас нет таких денег. И будущий внук важнее любого праздника.
Валентина Петровна остановилась у двери и обернулась. В её глазах была такая обида, что Анна почти пожалела о своей принципиальности.
— Знаешь что, Миша? Я думала, что воспитала сына, который не бросит мать в трудную минуту. А оказывается, женился — и семьи у него больше нет. Только жена и её капризы.
— Мам, это не капризы, — попытался возразить Михаил, но свекровь уже надевала куртку.
— Хорошо, — сказала она холодно. — Раз так, то я сама разберусь со своим юбилеем. А вы живите, как хотите. Только не ждите, что я буду радоваться вашему ребёнку, если для его родителей собственная мать — обуза.
Дверь хлопнула, и молодые остались одни. Анна опустилась на диван, чувствуя, как дрожат руки. Такие конфликты всегда давались ей тяжело — она выросла в семье, где открыто не ссорились, а все проблемы решали мирно.
— Может, мы неправы? — тихо спросила она. — Может, действительно нужно помочь ей?
Михаил сел рядом и взял её за руку.
— Нет, Аня. Мы правы. Мать — это важно, но наш ребёнок важнее. И потом, сто двадцать тысяч на один вечер — это просто неразумно.
В последующие недели Валентина Петровна предпринимала ещё несколько попыток склонить сына к тратам на юбилей. Она звонила почти каждый день, рассказывая о том, как продвигается подготовка, и между делом упоминая, что «всё ещё можно изменить, если дети одумаются». Иногда она приходила в гости с подругами, демонстративно обсуждая при Анне детали будущего торжества.
— Знаешь, Галя, — говорила она громче обычного, — я ведь думала, что сын поможет. Но молодёжь сейчас какая-то бесчувственная стала. Только о себе думают.
Анна молча выходила в другую комнату, стараясь не реагировать на эти уколы. Беременность и так давалась ей нелегко — начался токсикоз, появилась постоянная усталость, — а семейный конфликт только усугублял ситуацию.
Михаил тоже переживал. На работе он стал рассеянным, дома часто сидел молча, обдумывая ситуацию. Ему было жаль мать, но он понимал, что Анна права: их маленькая семья должна быть приоритетом.
Через месяц Валентина Петровна неожиданно прекратила свои визиты и звонки. Михаил сначала обрадовался, решив, что мать наконец поняла их позицию, но потом начал беспокоиться. Он несколько раз звонил ей, но она отвечала сухо и формально.
— У меня всё хорошо, Миша. Готовлюсь к празднику. До свидания.
А за неделю до юбилея пришла СМС: «Юбилей состоится, как планировалось. Вас не жду.»
Анна, прочитав сообщение, почувствовала смешанное облегчение и грусть. С одной стороны, конфликт закончился, и можно было спокойно заниматься подготовкой к рождению ребёнка. С другой стороны, было больно осознавать, что семья раскололась из-за денег.
— Она сняла свои накопления, — грустно сказал Михаил. — Мне звонила её подруга Люся, рассказала. Мама потратила деньги, которые копились на пенсионном счету.
В день юбилея матери, они сидели дома и смотрели телевизор. Анна уже была на седьмом месяце, и ей становилось всё труднее двигаться. Детская комната была почти готова — они потратили на ремонт примерно двести тысяч, выбирая самые безопасные и качественные материалы. Стены покрасили в мягкий жёлтый цвет, постелили специальное покрытие на пол, установили хорошие окна.
— Интересно, как у неё прошёл вечер, — тихо сказала Анна, поглаживая живот.
— Наверное, хорошо, — ответил Михаил. — Она всё-таки добилась своего.
Они не знали, что в этот момент Валентина Петровна сидела в дорогом ресторане в окружении тридцати гостей, улыбалась и принимала поздравления, но внутри чувствовала горькую пустоту. Праздник получился действительно красивым — живая музыка, изысканные блюда, профессиональная фотосъёмка. Но отсутствие сына отравляло всё удовольствие от торжества.
Какое-то время прошло в абсолютном молчании. Анна полностью сосредоточилась на подготовке к родам. Михаил подрабатывал по выходным, стараясь увеличить семейный бюджет. Валентина Петровна не звонила и в гости не приходила.
Вскоре родился Артём — здоровый крепкий мальчик. Роды прошли хорошо, и уже через три дня мама с малышом вернулись домой. Детская комната оказалась идеальной — светлой, тёплой и уютной. Коляска, которую они в итоге купили за пятьдесят тысяч, была удобной и безопасной. Кроватка-трансформер могла служить до тех пор, пока ребёнок не пойдёт в школу.
— Мы всё сделали правильно, — сказала Анна, качая сына. — Посмотри, как ему здесь хорошо.
Михаил кивнул, но в глазах его была грусть. Он всё ещё переживал из-за разрыва с матерью.
Когда Артёму исполнился месяц, раздался звонок в дверь. Михаил открыл и увидел Валентину Петровну с большим букетом цветов и коробкой детской одежды.
— Можно войти? — тихо спросила она.
За эти месяцы она заметно постарела. Волосы стали совсем седыми, появились новые морщины вокруг глаз. Но главное — исчезла та самоуверенная энергичность, которая всегда её характеризовала.
— Конечно, мам, — растерянно сказал Михаил. — Проходи.
Валентина Петровна вошла в комнату, где Анна кормила малыша, и остановилась, глядя на внука. В её глазах блестели слёзы.
— Какой красивый, — прошептала она. — Совсем как Миша в детстве.
Анна подняла голову и увидела, что свекровь плачет. Вся злость и обида, накопившиеся за эти месяцы, вдруг куда-то исчезли.
— Хотите подержать? — мягко предложила она.
Валентина Петровна осторожно взяла внука на руки, и её лицо преобразилось. Она склонилась над малышом, что-то тихо ему нашёптывая.
— Простите меня, — сказала она, не отрываясь от ребёнка. — Я была неправа. Совсем неправа.
— Мам… — начал Михаил, но она подняла руку.
— Нет, дай мне сказать. Я потратила все свои сбережения на один вечер. Все деньги, которые копила годами. И знаешь, что я поняла? Этот вечер прошёл, остались только фотографии. А я осталась без денег и без семьи. — Она посмотрела на Анну. — Аннуша, прости меня. Ты была права. Дети важнее всего на свете. А я думала только о себе.
Анна почувствовала, как глаза наполняются слезами. Беременность и роды сделали её более эмоциональной, и сейчас она остро чувствовала, как важно для их маленького сына иметь любящую бабушку.
— Мы тоже были не правы, — сказала она. — Могли бы найти компромисс, помочь хотя бы частично.
— Нет, — покачала головой Валентина Петровна. — Вы думали о будущем, а я — только о своих амбициях. Посмотрите, какая красивая комната, какие хорошие вещи… Вы создали для сына настоящий дом.
Она провела ещё два часа с ними, рассказывая о том, как прошли эти месяцы. После юбилея она долго болела — сказались нервы и разочарование. Потом начала понимать, что совершила ошибку, но гордость не позволяла первой сделать шаг к примирению.
— А когда узнала, что родился внучек, — призналась она, — поняла, что больше не могу так жить. Семья дороже всего.
Уходя, Валентина Петровна обняла сначала Анну, потом Михаила.
— Теперь я буду настоящей бабушкой, — пообещала она. — Буду помогать вам, а не требовать помощи.
После её ухода Анна и Михаил долго сидели молча, каждый думая о своём. Малыш мирно спал в своей кроватке, окружённый вещами, которые родители выбирали с такой любовью и заботой.
— Знаешь, — сказала наконец Анна, — я думаю, мы все стали мудрее. И твоя мама тоже.
А через месяц Валентина Петровна устроила другой праздник — в честь рождения внука. Скромно, дома, только самые близкие. И было видно, что этот вечер приносит ей гораздо больше радости, чем тот пышный юбилей, который стоил ей почти всех сбережений и чуть не стоил семьи.
Его любимая секретарша