Лена стояла у окна, держа в руках ключи от новой квартиры. Тяжелые, металлические, они жгли ладонь, словно раскаленные угли. Двушка на Пушкинской — единственное, что осталось от бабушки. Единственное настоящее, что принадлежало только ей в этой жизни, где каждый квадратный метр приходилось отвоевывать.
— Лен, ты чего молчишь? — голос Сергея доносился из кухни, где он разбирал коробки с посудой. — Завтра же переезжаем, а ты как в ступоре.
Она не отвечала. Внутри поднималась волна, которую она не могла объяснить даже себе. Радость от наследства смешивалась с тревогой, словно предчувствие беды. Сергей был хорошим мужем — заботливым, работящим, но иногда в его глазах мелькало что-то, что заставляло её сжиматься изнутри. Покорность матери, которая граничила со слепотой.
Звонок в дверь прорезал тишину как нож.
— Кто это может быть? — Сергей вытер руки о полотенце, недоуменно посмотрев на жену.
Лена уже знала. Интуиция подсказывала ей, что на пороге стоит Раиса Петровна — свекровь, которая никогда не приходила просто так.
— Сереженька! — голос Раисы Петровны звенел фальшивой радостью. — А вот и мы к вам! Поздравить!
За её спиной маячила фигура Пети — младшего сына, вечно прячущегося за маминой юбкой. Рядом с ним стояла женщина лет тридцати пяти, с умными карими глазами и натянутой улыбкой. Лена её видела впервые, но сразу почувствовала опасность. В этой женщине было что-то хищное, скрытое за показной мягкостью.
— Мама, проходите, — Сергей засуетился, расчищая проход между коробками. — Лена, встречай гостей!
— Познакомьтесь, это Инна, — Раиса Петровна торжественно представила незнакомку. — Петина девушка. Замечательная женщина, двоих детишек поднимает одна. Петя у нас теперь совсем серьезный стал.
Инна скромно опустила глаза, но Лена заметила, как внимательно та изучает квартиру, прикидывая, оценивая. Цепкий взгляд человека, привыкшего быстро анализировать ситуацию.
— Очень приятно, — Лена протянула руку, и Инна пожала её с неожиданной силой.
— Раиса Петровна так много о вас рассказывала, — голос Инны был мягким, обволакивающим. — Какая вы умница, какая хозяйка. А теперь ещё и такое наследство получили. Просто сказка!
Первый укол. Они ещё и пяти минут не провели в её доме, а уже началось.
— Да, бабушка оставила, — сухо ответила Лена.
— Леночка, ну что ты стоишь как столб! — Раиса Петровна сняла пальто, явно настраиваясь на долгий разговор. — Чай поставь, угости гостей. Мы же семья!
«Семья», — мысленно усмехнулась Лена. Семья, которая полтора года делала всё, чтобы она чувствовала себя чужой. Семья, которая постоянно напоминала ей о том, что она «не такая», «не наша», «выскочка».
Но она пошла на кухню, поставила чайник. Нужно было время, чтобы понять, зачем они пришли. Хотя догадка уже зрела в голове, холодная и неприятная.
— А квартирка-то какая просторная! — восхищалась Инна, разглядывая комнаты. — И ремонт свежий, и мебель хорошая. Детям здесь было бы раздолье.
— А сколько у вас детей? — спросил Сергей.
— Двое. Мальчик и девочка, школьники уже. Живем в съемной однушке, тесновато, конечно, но что поделаешь. Жизнь такая.
Лена вернулась с чаем и увидела, как Раиса Петровна и Инна переглядываются. Сговорились. Петя сидел в углу, теребя рукав свитера.
— Леночка, садись, поговорить надо, — Раиса Петровна заняла место во главе стола, словно в собственном доме. — Дело серьезное.
Лена села, скрестив руки на груди.
— Вот смотри, — начала свекровь, — ты квартиру получила. Хорошую, большую. А Петя с Инночкой мучаются, по углам живут. У неё дети маленькие, им нормальные условия нужны.
— Раиса Петровна права, — подхватила Инна, — но мы же не просим просто так. Мы готовы компенсировать, помочь вам обустроиться в однушке. Она же уютная, тёплая.
— О чём вы говорите? — голос Лены звучал спокойно, но руки дрожали.
— По справедливости ты должна эту квартиру Пете отдать! Мы так решили! — выпалила Раиса Петровна, не выдержав дипломатии. — Ты же её не покупала, не зарабатывала. Досталась просто так. А семья — это семья. Надо помогать друг другу.
Тишина повисла в воздухе, тяжелая и звенящая. Лена смотрела на свекровь, и в её глазах медленно разгорался огонь.
— И что это сейчас было? — тихо произнесла Лена.
— Леночка, не горячись, — вмешался Сергей. — Мама просто предлагает.
— Предлагает? — Лена повернулась к мужу. — А тебе что, не хватает духу сказать жене прямо: отдай квартиру моему брату?
— Лена, при чём здесь дух? — Сергей покраснел. — Речь о справедливости. У нас есть где жить, а у них нет.
— О какой справедливости ты говоришь? — голос Лены становился всё громче. — Эта квартира — моё наследство. От моей бабушки, которая всю жизнь работала, чтобы её купить. Которая меня растила, когда родители погибли. Которая…
Она замолчала, чувствуя, как перехватило дыхание. Не хватало ещё при них заплакать.
— Леночка, милая, — Инна наклонилась к ней через стол, — вы же умная женщина. Посмотрите на ситуацию шире. Петя — брат вашего мужа. Мы — одна семья. А семья должна поддерживать друг друга в трудную минуту.
— И какая же у вас трудная минута? — Лена смотрела на Инну в упор. — Не можете съём оплатить?
— Дело не в деньгах, — вмешалась Раиса Петровна. — Дело в том, что мы — семья. А семья живёт по правилам. Старшие заботятся о младших, сильные помогают слабым.
— А кто здесь слабый? — Лена встала из-за стола. — Тридцатилетний мужик, который до сих пор живёт с мамой? Или женщина с двумя детьми, которая встречается с маменькиным сынком?
— Лена! — возмутился Сергей.
— А что «Лена»? — она повернулась к нему. — Ты послушай, что твоя мама говорит. Она считает, что раз я квартиру не покупала, то она не моя. По её логике, всё наследство — это общее семейное добро, которое надо делить по справедливости.
— Ну и что тут неправильного? — Раиса Петровна вскочила, красная от возмущения. — Мы тебя в семью приняли, как родную дочь! А ты в трудную минуту поддержать не хочешь!
— Как родную дочь? — Лена засмеялась, но смех этот был горьким. — Полтора года вы мне внушаете, что я не такая. Что готовлю не так, убираю не так, с мужем разговариваю не так. Что я выскочка, которая Сережу от семьи отбивает.
— Лена, ты утрируешь, — попытался вмешаться Сергей.
— Утрирую? — она повернулась к нему. — А помнишь, как твоя мама при гостях рассказывала, что я готовить не умею? Как она говорила твоей тёте, что я Сергея избаловала, потому что не заставляю тебя каждые выходные к ней ездить?
— Мамочка, может, не надо? — тихо проговорил Петя. — Мы как-нибудь сами…
— Молчи! — рявкнула на него Раиса Петровна. — Мужик должен за свою семью бороться, а не хныкать!
— За семью бороться? — Лена подошла к Пете вплотную. — А что ты для этой семьи сделал? Работаешь где? Детей её кормишь чем?
Петя покраснел и опустил голову. Инна положила ему руку на плечо — жест защитный и одновременно собственнический.
— Пётр ищет себя, — мягко сказала она. — Не каждому дано сразу найти своё призвание. Зато какое у него доброе сердце, какая чуткая душа. Правда, Раиса Петровна?
— Конечно! — подхватила свекровь. — Петя у нас золотой. Просто жизнь сложная, работу найти трудно. А тут ещё семья, ответственность.
— Ответственность, — повторила Лена. — Интересное слово в ваших устах.
Она обвела взглядом всех троих: Раису Петровну с её праведным возмущением, Петю с его виноватым видом, Инну с её расчётливой мягкостью.
— А вы знаете, что такое ответственность? — продолжила Лена. — Это когда в семнадцать лет остаёшься одна, потому что родители погибли в аварии. Это когда учишься в институте и работаешь по ночам, чтобы на учебники хватило. Это когда ухаживаешь за больной бабушкой, которая тебя вырастила, и видишь, как она с каждым днём слабеет.
Голос её дрожал, но она продолжала:
— Эта квартира — не просто наследство. Это память. Это то, за что бабушка жизнь отдала. Она сорок лет на заводе проработала, чтобы её купить. Сорок лет! А вы хотите, чтобы я её отдала человеку, который в жизни пальцем не пошевелил, чтобы что-то заработать?
— Ты же видишь, у него семья будет! — Раиса Петровна била кулаком по столу. — Дети, жена! Им жить негде!
— А мне где жить? — спросила Лена. — Или я не семья?
— Ты с Сергеем в однушке поживёте, молодые ещё. А им простор нужен, дети растут.
— Её дети, — сказала Лена, глядя на Инну. — Её, не ваши. Не Петины. Почему я должна обеспечивать детей чужого человека?
— Лена! — возмутился Сергей. — Как ты можешь так говорить? Если Петя их усыновит…
— Если, — повторила Лена. — А если не усыновит? Если эта… дама, — она кивнула на Инну, — найдёт кого-то получше? Что тогда? Квартиру обратно просить будете?
Инна всё это время молчала, но теперь заговорила, и голос её был уже не таким мягким:
— Лена, я понимаю, вы расстроены. Но посмотрите правде в глаза. Вы с Сергеем прекрасно проживёте в однушке. А нам с детьми действительно тяжело. Я готова работать, помогать по хозяйству, быть благодарной…
— Благодарной? — Лена засмеялась. — Мне? За мою же квартиру?
— Леночка, — Инна встала и подошла к ней, — я вижу, какая вы умная, сильная женщина. И я восхищаюсь вами, честное слово. Но иногда сила проявляется в том, чтобы уступить, помочь тем, кто слабее.
— А иногда, — сказала Лена, — сила проявляется в том, чтобы сказать «нет».
Она подошла к двери и распахнула её.
— Вон.
— Что? — опешила Раиса Петровна.
— Я сказала: вон. Все. Немедленно.
— Лена, ты что творишь? — Сергей вскочил с места.
— Я защищаю свой дом, — спокойно ответила она. — Свой дом от людей, которые пришли его отобрать.
— Мы же семья! — кричала Раиса Петровна. — Как ты можешь нас выгонять?
— Очень просто, — Лена стояла у открытой двери. — Семья — это когда поддерживают, а не требуют. Когда радуются твоему счастью, а не пытаются его отобрать.
— Неблагодарная! — Раиса Петровна схватила пальто. — Мы тебя в семью приняли, а ты…
— Приняли? — Лена шагнула к ней. — Или терпели? Разница есть.
Инна молча одевалась, но в её глазах читалась ярость. Планы рухнули, карты были биты. Петя семенил следом, пытаясь успокоить мать.
— Лена, одумайся, — он обернулся на пороге. — Мы же родственники.
— Родственники — это те, кто любит тебя таким, какой ты есть, — ответила она. — А не те, кто пытается тебя переделать или ограбить.
Дверь захлопнулась.
Лена прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Руки дрожали, сердце колотилось, но внутри была странная пустота. Как после операции — больно, но легче.
— Лена, — тихо сказал Сергей.
Она открыла глаза. Он стоял посреди комнаты, растерянный и виноватый.
— Может, мама права? — голос его дрожал. — Может, нам стоит подумать? У Пети действительно непростая ситуация, а у нас есть где жить…
Лена смотрела на него долго, изучающе. Изучала лицо человека, с которым прожила полтора года. Человека, которого, как ей казалось, знала.
— Сергей, — сказала она наконец, — а ты когда-нибудь защищал меня?
— Что? — он не понял.
— Когда твоя мать при гостях рассказывала, какая я плохая хозяйка, ты меня защищал? Когда она говорила, что я тебя избаловала, ты что-то возражал? Когда она намекала, что я не такая, как все нормальные жёны, ты вставал на мою сторону?
Сергей молчал, и этого молчания было достаточно.
— Понятно, — кивнула Лена. — А теперь ты хочешь, чтобы я отдала свою квартиру твоему брату. Квартиру, которую мне оставила бабушка. Квартиру, которая для меня — последняя связь с семьёй.
— Лена, это же не навсегда, — Сергей попытался приблизиться к ней. — Мы поживём в однушке, а потом…
— А потом что? — она не дала ему договорить. — Потом твой брат с этой женщиной поживут в моей квартире, обустроятся, привыкнут. А потом скажут, что у них дети, что им некуда деваться, что мы же обещали.
— Ты всё драматизируешь.
— Драматизирую? — Лена засмеялась. — Сережа, а ты хоть раз видел, чтобы твоя мать что-то отдавала? Хоть раз? Она даже старые вещи на помойку не выносит — вдруг пригодятся.
— При чём здесь это?
— При том, что она прекрасно знает: если Петя получит эту квартиру, он её никогда не вернёт. Более того, через пару лет она будет рассказывать всем, что она сына квартирой обеспечила.
Сергей молчал, и в этом молчании было признание.
— А знаешь, что меня больше всего поразило? — продолжила Лена. — Не то, что твоя мать пришла требовать мою квартиру. Не то, что эта Инна строила из себя бедную овечку. А то, что ты, мой муж, даже не попытался меня поддержать.
— Лена, я не хотел ссоры…
— Ссоры? — она подошла к нему вплотную. — Сережа, это была не ссора. Это была попытка ограбления. Меня пришли грабить в моём же доме, а ты стоял в сторонке и думал, как бы никого не обидеть.
— Ты преувеличиваешь.
— Преувеличиваю? — голос Лены стал тише, но холоднее. — Хорошо. Тогда ответь мне на один вопрос. Если бы квартиру оставил твой дедушка, а моя мать пришла бы требовать её отдать моему брату, что бы ты сделал?
Сергей открыл рот, но слов не нашёл.
— То-то, — кивнула Лена. — А теперь послушай меня внимательно. Эта квартира — моя. Я никому её не отдам. Тем более твоему брату и его сожительнице, которые даже не удосужились предложить нормальную компенсацию.
— Но…
— Никаких «но», — перебила она. — И ещё одно. Если ты ещё раз заикнёшься на эту тему, если ещё раз попытаешься меня уговорить, если ещё раз поставишь интересы твоей семьи выше наших с тобой отношений — можешь собирать вещи и отправляться к маме. Там тебя поймут.
— Лена, ты не можешь так говорить…
— Могу, — спокойно ответила она. — И ещё как могу. Я два года пыталась стать частью вашей семьи. Два года сносила упрёки, претензии, советы. Два года слушала, какая я неправильная. Но квартира моей бабушки — это последняя черта.
Она отошла к окну, посмотрела на город внизу. Где-то там, в съемной однушке, Инна сейчас рассказывает своим детям, что злая тётя не захотела им помочь. Где-то там Раиса Петровна звонит знакомым и жалуется на неблагодарную невестку. Где-то там Петя жалеет себя и мечтает о том, как всё могло бы быть.
— Лена, — тихо позвал Сергей.
Она обернулась. Он стоял посреди комнаты, потерянный, как ребёнок, который впервые понял, что мама не всегда права.
— Я не хочу с тобой расставаться, — сказал он. — Я люблю тебя.
— А я люблю тебя, — ответила она. — Но этого мало. Любовь без уважения — это не любовь, а привычка.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что уважать — значит принимать решения близкого человека, даже если они тебе не нравятся. Значит поддерживать его, когда на него нападают. Значит видеть в нём не приложение к своей семье, а отдельную личность со своими правами и потребностями.
Сергей молчал, переваривая сказанное.
Лена подошла к коробке с фотографиями и достала снимок бабушки. Пожилая женщина в старомодном платье смотрела с карточки строго, но с любовью.
— Знаешь, что сказала бы моя бабушка, если бы была жива? — спросила Лена. — Она бы сказала: «Лена, эта квартира — твоя крепость. Не отдавай её никому, кто не заслужил твоего доверия».
— А я не заслужил?
Вопрос повис в воздухе. Лена смотрела на мужа, и в её глазах была боль — боль человека, который любит, но больше не может закрывать глаза на правду.
— Не знаю, — честно ответила она. — Сегодня ты мог это доказать. Но ты выбрал нейтралитет.
— Я не хотел конфликта…
— А я не хотела унижения, — перебила она. — Но получила его в полной мере. От твоей семьи и, как ни больно признавать, от тебя.
Сергей сел на край дивана, опустил голову в ладони.
— Что теперь будет? — спросил он глухо.
— Не знаю, — Лена села рядом, но не близко. — Это зависит от тебя. От того, что для тебя важнее — мнение мамы или мнение жены. От того, готов ли ты быть мужем, а не сыном.
— Это несправедливо. Ты заставляешь меня выбирать между семьёй и тобой.
— Нет, — покачала головой Лена. — Я прошу тебя выбрать между прошлым и будущим. Между тем, кем ты был, и тем, кем можешь стать.
Они сидели в тишине, каждый думая о своём. За окном сгущались сумерки, в квартире становилось темно, но никто не включал свет. Темнота была уместна — в ней легче говорить о важном.
— А если я не смогу? — тихо спросил Сергей. — Если не смогу измениться?
— Тогда мы расстанемся, — так же тихо ответила Лена. — Не со злостью, не с обидами. Просто поймём, что мы слишком разные.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Сережа, я больше не могу жить в доме, где меня не уважают. Не могу быть женой человека, который меня не защищает.
Сергей поднял голову, посмотрел на неё в полутьме.
— Дай мне время, — попросил он. — Мне нужно всё обдумать.
— Времени у тебя сколько угодно, — кивнула Лена. — Только вот квартиру я не отдам. Это не обсуждается.
— Понятно.
Телефон зазвонил, прерывая раздумья. На экране высветился номер Раисы Петровны.
Лена сбросила вызов, не раздумывая. Через минуту снова звонок. И снова. На четвёртый раз она переключила телефон в беззвучный режим.
— Мама звонит? — спросил Сергей из кухни.
— Звонила, — коротко ответила Лена.
— Может, стоит поговорить…
— Нет.
Этого слова было достаточно. Сергей замолчал, продолжая греметь посудой.
Лена встала, включила свет и начала разбирать коробки. Нужно было что-то делать руками, чтобы голова не взрывалась от мыслей. Бабушкина посуда, книги, фотографии — каждая вещь была пропитана воспоминаниями и любовью.
— Помочь? — Сергей появился в дверях комнаты.
Лена посмотрела на него оценивающе. В его глазах читались растерянность и что-то ещё — возможно, понимание.
— Можешь книги разложить по полкам, — кивнула она.
Они работали молча, каждый погружённый в свои мысли. Лена расставляла фарфоровые статуэтки, которые бабушка коллекционировала всю жизнь, а Сергей аккуратно выстраивал на полках потрёпанные тома классики.
— Лена, — сказал он внезапно, — а ты действительно готова разрушить нашу семью из-за квартиры?
Она замерла, держа в руках фигурку балерины.
— Сергей, — медленно проговорила она, — семью разрушаю не я. Её пытались разрушить сегодня вечером, когда пришли с требованием отдать моё наследство. Я просто не дала этого сделать.
— Но мы же могли договориться…
— О чём? — Лена поставила балерину на место и повернулась к нему. — О том, как я должна отдать свою квартиру? О том, какую компенсацию мне за это дадут? О том, в какие сроки я должна освободить свой дом?
— Ты опять всё драматизируешь.
— А ты опять пытаешься уйти от ответа, — парировала она. — Сергей, скажи честно: ты считаешь требования твоей матери справедливыми?
Он помолчал, перебирая корешки книг.
— Не знаю, — наконец признался он. — С одной стороны, ты права — квартира твоя. С другой стороны, Петя действительно в сложной ситуации…
— Стоп, — Лена подняла руку. — Ты сейчас сказал главное. Квартира моя. Всё остальное — детали.
— Но семья…
— Семья, семья, — устало повторила Лена. — Сергей, а ты когда-нибудь задумывался, почему твоя мать так рьяно устраивает Петину судьбу? Почему ей так важно, чтобы он жил отдельно?
Сергей поднял голову, удивлённо посмотрел на жену.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что твоя мать устала от сына-нахлебника. Тридцать лет, а он всё при маме живёт, работать нормально не может, девушки у него случайные. И вот появилась Инна с детьми, и мама подумала: «О, отличная возможность пристроить сыночка!»
— Это же… цинично.
— Это реально, — жёстко сказала Лена. — И знаешь, что самое интересное? Твоя мать прекрасно понимает, что Инна — охотница за жилплощадью. Но ей всё равно, лишь бы Петя съехал.
— Откуда ты знаешь?
— Женская интуиция. Плюс наблюдательность. Видела, как Инна изучала квартиру? Как оценивающе осматривала мебель, технику? Это не взгляд влюблённой женщины, это взгляд покупателя на рынке.
Сергей сел на пол, прислонившись спиной к стене.
— Получается, все меня используют?
— Не все, — мягко сказала Лена. — Но многие. Твоя мать использует тебя как способ давления на меня. Петя — как источник решения своих проблем. Инна — как ключ к бесплатному жилью.
— А ты?
— А я? — Лена села рядом с ним на пол. — Я тебя люблю. Но любить и позволять собой манипулировать — разные вещи.
Они сидели в тишине, среди коробок и воспоминаний. За окном включились фонари, город погружался в ночь.
— Лена, — тихо сказал Сергей, — а что, если мы просто уедем? Далеко, где нас никто не найдёт?
— Куда? — усмехнулась она. — От себя не убежишь. Рано или поздно ты начнёшь скучать по маме, жалеть Петю, винить меня в том, что я тебя от семьи оторвала.
— Не начну.
— Начнёшь. Потому что ты привык быть хорошим для всех. Привык не расстраивать, не конфликтовать, не говорить «нет». А жизнь иногда требует именно этого.
— Учишь меня жить?
— Предлагаю подумать, — спокойно ответила Лена. — Сергей, мне тридцать лет. Я хочу семью, детей, настоящий дом. Но не такой дом, куда в любой момент могут прийти посторонние люди и потребовать моё имущество. И не такую семью, где муж стоит в стороне, когда жену унижают.
— Тебя не унижали…
— Унижали, — твёрдо сказала она. — Каждым словом, каждым взглядом. Твоя мать говорила со мной как с малолетней дурочкой, которая не понимает, что такое семейные ценности. Инна строила из себя жертву обстоятельств, которой злая Лена не хочет помочь. Петя просто молчал, но его молчание было согласием.
— А я?
— А ты искал компромисс там, где его быть не могло. Нельзя быть немножко беременной, Сережа. Нельзя немножко отдать квартиру или немножко защитить жену.
Сергей встал, прошёлся по комнате.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Допустим, ты права. Что дальше? Я должен поссориться с матерью? Перестать общаться с братом?
— Ты должен стать взрослым, — ответила Лена. — Взрослые люди умеют говорить «нет» даже близким, если те ведут себя неправильно. Взрослые люди защищают свою семью — жену, детей, дом.
— А если мама обидится?
— Обидится, — пожала плечами Лена. — И что? Мир не рухнет. Она поворчит, поплачется подружкам, а потом смирится. Такие женщины всегда смиряются, когда понимают, что давление не работает.
— Ты так уверенно говоришь…
— Потому что у меня был опыт. Моя мать была похожа на твою — властная, требовательная, считающая себя центром вселенной. Но я рано поняла: если ей уступить один раз, она будет требовать всё больше и больше.
— И что ты сделала?
— Поставила границы. Сказала: «Мама, я тебя люблю, но жить буду так, как считаю нужным». Она злилась, обижалась, угрожала лишить наследства. Но в итоге приняла.
— А если не приняла бы?
— Значит, она любила не меня, а свою власть надо мной, — просто ответила Лена. — И тогда грош цена такой любви.
Сергей остановился у окна, смотрел в темноту.
— Страшно, — признался он.
— Что именно?
— Остаться одному. Если мама отвернётся, Петя обидится… Что у меня останется?
— Я, — тихо сказала Лена. — Если ты этого захочешь.
— А если не захочешь?
— Тогда ты останешься сам с собой. И это тоже неплохо — наконец-то познакомиться с настоящим Сергеем, а не с сыном Раисы Петровны.
Телефон в её сумке завибрировал — пришло сообщение. Лена достала аппарат, включила. Эсэмэска от неизвестного номера: «Лена, это Инна. Давайте встретимся завтра и всё обсудим спокойно. Уверена, мы найдём решение, которое устроит всех».
Лена показала сообщение Сергею.
— Что ответишь? — спросил он.
— Ничего, — Лена удалила сообщение. — Мне не о чём с ней говорить.
— Но может, стоит выслушать?
— Сережа, — устало сказала Лена, — эта женщина сегодня пришла в мой дом и потребовала мою квартиру. Причём не прямо, а исподтишка, через лесть твоей матери и жалость к детям. О чём мне с ней говорить?
— Может, она действительно в трудной ситуации…
— А может, она профессиональная охотница за чужим имуществом, — перебила Лена. — Может, она уже не первого мужчину использует для решения жилищного вопроса.
— Ты слишком подозрительна.
— А ты слишком доверчив. Золотая середина где-то посередине.
Сергей сел в кресло, потёр лицо руками.
— Лена, я запутался. Не знаю, что думать, как поступить. Всю жизнь мне говорили: семья — это святое, родственников не бросают, старших уважают. А теперь ты говоришь другое…
— Я не говорю бросать родственников, — мягко сказала Лена. — Я говорю о том, что уважение должно быть взаимным. Что семья — это не повод для шантажа и вымогательства.
— Но что, если ты ошибаешься? Что, если мама действительно хочет помочь Пете, а Инна действительно хорошая женщина?
— Тогда пусть твоя мама отдаст им свою квартиру, — ответила Лена. — Или пусть Инна найдёт работу и снимет жильё получше. Вариантов масса, но почему-то все упёрлись именно в моё наследство.
— Потому что у нас квартира больше…
— Потому что со мной можно не считаться, — жёстко перебила Лена. — Потому что я чужая, не ваша, значит, моё мнение не важно.
Сергей замолчал, и в этом молчании было понимание — болезненное, но неизбежное.
— Что мне делать? — спросил он наконец.
— Решать, — ответила Лена. — Самому. Я не могу решить за тебя, не должна и не буду. Это твой выбор, твоя жизнь.
— А если я выберу неправильно?
— Значит, получишь урок, — пожала плечами Лена. — Все мы учимся на ошибках.
— А если я выберу тебя, а потом пожалею?
— Тогда честно скажешь об этом, и мы разойдемся, — спокойно ответила она. — Сергей, я не собираюсь держать тебя силой. Мне нужен муж, который хочет быть со мной, а не тот, кто остается из жалости или привычки.
Часы на стене пробили полночь. Новый день, новая жизнь — или продолжение старой. Всё зависело от решения, которое должен был принять мужчина, сидящий в кресле и думающий о своём будущем.
— Лена, — тихо сказал он, — а ты меня любишь?
— Люблю, — без колебаний ответила она. — Но любовь без уважения превращается в привычку. А привычка без развития становится тюрьмой.
— Для кого?
— Для обоих.
Сергей встал, подошёл к ней, опустился на колени рядом с местом, где она сидела на полу.
— Прости меня, — сказал он. — За сегодня. За то, что не защитил. За то, что сомневался.
— Я не обижаюсь, — Лена коснулась его щеки. — Просто хочу понимать, на кого могу рассчитывать.
— На меня, — твёрдо сказал Сергей. — Если дашь ещё один шанс.
— Сергей, дело не в шансах. Дело в том, готов ли ты измениться. Готов ли стать мужем, а не сыном.
— Готов, — он взял её руки в свои. — Квартира остается у нас. Пете скажу, что пусть сам решает свои проблемы. А маме объясню, что у меня теперь своя семья.
— А если она обидится?
— Пусть обижается, — вздохнул Сергей. — Лена, я понял сегодня одну вещь. Пытаясь всем угодить, я никому не угождаю. И себе тоже.
— Это болезненное открытие, — мягко сказала Лена.
— Но необходимое. Мне тридцать два года, а я до сих пор боюсь маму расстроить. Это ненормально.
— Нормально. Ты просто привык быть хорошим. Но иногда быть хорошим значит сказать «нет».
Они обнялись, сидя на полу среди коробок с бабушкиными вещами. В квартире пахло новой краской и старыми воспоминаниями — смесь прошлого и будущего.
Завтра их ждали трудные разговоры с Раисой Петровной. Завтра Сергею предстояло впервые в жизни сказать матери «нет». Завтра Петя и Инна поймут, что их план провалился.
Но сегодня, в этой квартире, наполненной любовью и воспоминаниями, молодая семья делала первые шаги к настоящей взрослости. К тому моменту, когда двое людей становятся одним целым, не теряя при этом себя.
А ключи от квартиры так и лежали на подоконнике — тяжёлые, настоящие, принадлежащие только им.
Ты думаешь, что я должна сидеть с твоими детьми? У меня свои планы на жизнь! — заявила свекровь, просматривая очередную серию