— Ты что, совсем одурела? Это мой дом! — Лариса преградила путь в прихожей, расставив руки в стороны, словно охраняла святыню.
— Твой? — Валентина медленно поставила потёртый чемодан на крыльцо и достала из сумочки сложенные документы. — А вот тут написано по-другому.
— Не размахивай этими бумажками! Мы тут живём уже три года!
— И что? — Валентина развернула справку о собственности. — Дом записан на меня. Михаил подарил его мне на свадьбу, помнишь такой обычай?
Лариса побагровела, будто её обдало кипятком.
— Миша! Миша, иди сюда! Твоя бывшая явилась!
Из глубины дома послышались осторожные шаги. Михаил появился в дверном проёме, сутулый, с поседевшими висками. Взгляд его метался между женщинами, как у загнанного зверька.
— Валя… — голос его прозвучал устало. — Зачем ты приехала?
— За своим домом, Миша. — Валентина сложила документы обратно в сумку. — Суд вынес решение. Мне полагается половина совместно нажитого имущества, но я готова забрать только этот дом. Справедливо?
— Справедливо? — Лариса взвизгнула. — А где нам жить? На улице?
— Не знаю. — Валентина пожала плечами. — Может, у твоих родителей? Или снимите что-нибудь.
— Да ты что, благотворительный фонд? — ядовито бросила Лариса. — Мы тут каждую копейку в ремонт вложили! Обои поклеили, кухню переделали!
— Ремонт делали на деньги, которые Миша недоплачивал мне алименты три года, — спокойно парировала Валентина. — Так что считай, что я сама за свой ремонт заплатила.
Михаил тяжело вздохнул и присел на табуретку в прихожей.
— Валя, ну нельзя же так… Мы ведь по-человечески можем договориться?
— По-человечески? — Валентина усмехнулась. — Ты бросил меня ради неё, не заплатил ни копейки после развода, а теперь хочешь договариваться по-человечески?
— Я же объяснял! У меня работы не было нормальной!
— Зато на её наряды деньги находились, — Валентина кивнула в сторону Ларисы, одетой в дорогую куртку. — На отпуск в Турцию тоже нашлись.
— Да что ты знаешь про наши траты! — взорвалась Лариса. — Сидела там в своей дыре, а теперь явилась, как коршун!
— Коршун? — Валентина медленно поднялась по ступенькам крыльца. — Интересное сравнение. А я думала, я просто женщина, которая хочет вернуть своё.
— Валя, послушай… — Михаил попытался встать, но Лариса толкнула его обратно на табуретку.
— Не смей с ней разговаривать! — прошипела она. — Мы никуда не уедем! Пусть подаёт в суд!
— Лариса, я уже подавала, — терпеливо объяснила Валентина. — И выиграла. У вас есть месяц на освобождение жилплощади.
— Месяц? — Лариса схватилась за дверной косяк. — За месяц мы ничего не найдём! У нас кредит на машину, у меня мать больная!
— Должна была об этом думать, когда чужого мужа увозила, — холодно ответила Валентина.
Лариса вдруг заплакала — некрасиво, с размазанной тушью.
— Миша, ну скажи ей что-нибудь! Ты же мужик!
Михаил поднял голову и посмотрел на Валентину умоляюще.
— Валечка, ну дай нам хотя бы полгода. Мы найдём что-нибудь, я устроюсь получше…
— Полгода? — Валентина покачала головой. — Миша, мне пятьдесят два года. Я снимаю комнату у чужих людей за двадцать тысяч в месяц. Полгода — это сто двадцать тысяч. У тебя есть такие деньги?
Тишина повисла тяжёлая, как намокшее одеяло.
— Вот именно, — Валентина развернулась к калитке. — Через месяц приеду с приставами. Готовьте вещи.
— Стой! — Лариса кинулась следом. — А если мы тебе заплатим? Половину стоимости дома! Через год!
— Через год? — Валентина обернулась. — Лариса, ты сама-то веришь в то, что говоришь?
— Верю! Миша, скажи ей!
Но Михаил молчал, уставившись в пол.
— Всё ясно, — тихо сказала Валентина и пошла к калитке.
Валентина дошла до калитки и остановилась. Соседский забор покосился, краска облупилась. Всё здесь постарело за эти три года.
— Валентина Сергеевна? — тихий голос заставил её обернуться.
У соседнего крыльца стояла пожилая женщина в застиранном халате. Людмила Петровна, вспомнила Валентина. Когда-то они здоровались через забор.
— Людочка! — Валентина подошла ближе. — Как дела?
— Да так… — старушка неловко поправила платок. — Вы что, к Михаилу Петровичу?
— К бывшему Михаилу Петровичу, — поправилась Валентина. — За домом приехала.
— А… понятно. — Людмила Петровна кивнула. — А я всё думала, может, вы помиритесь. Он такой грустный ходит.
— Грустный? — Валентина хмыкнула. — Людочка, он меня ради молодой бросил. О чём тут грустить?
— Ну… мужики они такие. — Старушка вздохнула. — Голова дурная, а потом жалеют.
— Поздно жалеть.
Валентина хотела идти дальше, но заметила, как Людмила Петровна поёжилась от ветра.
— Людочка, а вы как живёте? Одна ведь?
— Одна-одинёшенька. Сын в Москве, раз в год звонит. Пенсия маленькая, восемь тысяч всего. — Людмила Петровна махнула рукой. — Да ладно, не жалуюсь.
Валентина посмотрела на покосившийся дом соседки, на заколоченное окно, на дырявую крышу.
— А отопление как?
— Да печкой топлю. Дрова дорогие, но что делать.
В голове у Валентины что-то щёлкнуло. Она обернулась на свой бывший дом, где в окне маячила Лариса, явно подслушивающая.
— Людочка, а если бы вам предложили жильё получше? Временно?
— Да куда мне, старой? — женщина растерянно улыбнулась. — Я привыкла тут.
— А если бы не временно?
Людмила Петровна посмотрела на неё недоуменно.
— Валентина Сергеевна, вы что-то задумали?
— Может быть, — Валентина задумчиво потёрла подбородок. — Людочка, а сколько стоит снимать нормальную квартиру в городе?
— Тысяч пятнадцать-двадцать. Для меня несбыточно.
— Понятно.
Валентина достала телефон и набрала номер.
— Алло, Игорь Викторович? Это Валентина Сергеевна. Да, по поводу дома… Слушайте, а если я не буду выселять жильцов, а сдам им дом в аренду? На каких условиях это можно оформить?
Людмила Петровна открыла рот от удивления.
— Ага… двадцать пять тысяч в месяц рыночная стоимость… Да, понимаю… А если я захочу, чтобы часть арендной платы шла третьему лицу? Это возможно?
Лариса высунулась из окна, напряжённо слушая.
— Отлично. Подготовьте документы. Я подъеду завтра.
Валентина убрала телефон и улыбнулась Людмиле Петровне.
— Людочка, как вам идея пожить в городе? В тёплой квартире?
— Постойте, постойте! — Лариса выскочила из дома, едва не споткнувшись о порог. — Валентина Сергеевна, я всё слышала! Вы хотите сдать нам дом?
— Возможно, — Валентина обернулась, не спеша. — А что?
— Ну так мы согласны! Правда, Миша? — Лариса дёрнула мужа за рукав. — Мы заплатим!
— Двадцать пять тысяч в месяц, — спокойно произнесла Валентина. — Плюс коммунальные.
Лариса открыла рот, но слова застряли в горле.
— Двадцать пять? — выдавила она. — Это же… это больше, чем Миша получает!
— Рыночная стоимость, — пожала плечами Валентина. — Хотите — снимайте, не хотите — съезжайте.
— Но мы же не потянем такие деньги!
— Ваши проблемы.
Михаил наконец решился заговорить:
— Валя, ты специально назвала такую сумму, чтобы мы не смогли?
— Миша, я назвала честную цену. Если вы не можете себе позволить жить в таком доме — может, пора найти что-то поскромнее?
— Вот именно! — неожиданно вмешалась Людмила Петровна. — Валентина Сергеевна, не мучайте их. Молодые они ещё, найдут что-нибудь по карману.
Лариса метнула на старушку злобный взгляд.
— А вас кто спрашивал, бабка?
— Лариса! — одёрнул её Михаил.
— Что «Лариса»? — взвилась она. — Понаехали тут всякие, советы раздают!
Валентина шагнула вперёд, и голос её стал жёстче:
— Людмила Петровна прожила в этом доме соседкой тридцать лет. Она имеет право высказать мнение. А ты, Лариса, забыла, кто здесь хозяйка?
— Не забыла, — огрызнулась Лариса. — И поэтому говорю: если вы решили нас выгонять, то хотя бы делайте это честно! А не прикрывайтесь заботой о всяких…
— Всяких? — Валентина опасно прищурилась.
— Ну… — Лариса замялась, поняв, что перешла черту.
— Договаривай. Всяких кого?
— Людмила Петровна, — тихо сказал Михаил, — может, вы пройдёте домой? А то холодно на улице.
— Да нет, пусть останется, — Валентина не отводила взгляда от Ларисы. — Мне интересно послушать, что моя бывшая соседка думает о всяких людях.
— Я не то хотела сказать, — пробормотала Лариса.
— А что хотела?
— Ну… что вы используете бабушку, чтобы нам отомстить.
— Использую? — Валентина медленно подошла ближе. — Лариса, а ты знаешь, сколько Людмила Петровна платит за отопление?
— Откуда мне знать?
— Три тысячи в месяц дровами. Это больше трети её пенсии. А ты думаешь, я её использую?
Лариса молчала, кусая губы.
— А знаешь, что она ест? — продолжала Валентина. — Макароны с маслом. Каждый день. Потому что на мясо денег нет.
— Валентина Сергеевна, не надо… — смущённо прошептала Людмила Петровна.
— Надо, Людочка. Пусть эта барышня знает, как живут люди, которые не крадут чужих мужей.
— Я его не крала! — взорвалась Лариса. — Он сам ко мне пришёл!
— Потому что ты его соблазнила!
— А потому что вы его не ценили! Пилили постоянно, упрекали!
Михаил сжался, словно хотел провалиться сквозь землю.
— Лариса, прекрати, — пробормотал он.
— Не прекращу! — она развернулась к Валентине. — Вы думаете, вы такая правильная? А почему он от вас ушёл? Почему ему со мной лучше?
— Лучше? — Валентина усмехнулась. — Он же сам сказал — грустный ходит. Это тебе Людмила Петровна рассказала.
Лариса растерянно посмотрела на Михаила.
— Миша, это правда?
— Лара, не сейчас…
— Сейчас! Ты грустишь? По ней?
Михаил мучительно помолчал, а потом кивнул.
— Иногда.
Лариса побледнела, словно её ударили.
— Иногда? — голос Ларисы дрожал от ярости. — Иногда грустишь по бывшей жене?
— Лара, я же объяснял… это не значит, что я тебя не люблю…
— Не любишь! — она развернулась к Валентине. — Вот что вы наделали! Вернулись, чтобы всё разрушить!
— Я вернулась за своим домом, — спокойно ответила Валентина. — А ваши отношения меня не касаются.
— Касаются! Касаются, потому что он о вас думает! — Лариса схватила Михаила за руку. — Миша, выбирай! Или я, или эта… эта…
— Договаривай, — Валентина скрестила руки. — Эта кто?
— Старая развалюха! Которой пятьдесят два года и которую собственный муж бросил!
Людмила Петровна ахнула. Михаил побледнел.
— Лариса, ты что несёшь? — прошептал он.
— Правду несу! — она повернулась к Валентине. — Думаете, если дом отберёте, он к вам вернётся? Не вернётся! Потому что вы старая, серая и никому не нужная!
Валентина молча смотрела на неё несколько секунд. Потом медленно достала телефон.
— Игорь Викторович? Это снова я. Отменяйте договор аренды. Будем выселять через приставов.
— Нет! — Лариса кинулась к ней. — Подождите!
— Что подождать? — Валентина убрала телефон. — Ты же сама всё сказала. Старая развалюха должна знать своё место, да?
— Я не то имела в виду!
— А что имела? Объясни Людмиле Петровне, что ты имела в виду, когда назвала её всякой.
— Людмила Петровна, простите, — Лариса бросилась к старушке. — Я сгоряча… я не хотела…
— Ничего, дочка, — тихо ответила та. — Я и хуже слышала.
— Нет, не ничего, — вмешалась Валентина. — Людочка, вы тридцать лет прожили здесь достойно. Вырастили сына, работали, никого не трогали. И эта особа считает себя вправе вас оскорблять.
— Валентина Сергеевна, не надо из-за меня ссориться…
— Людочка, а вы знаете, сколько стоит ваш дом?
— Ну… тысяч триста, наверное…
— Восемьсот. Если его отремонтировать.
Людмила Петровна округлила глаза.
— Вот что я предлагаю, — Валентина повернулась к Михаилу. — Ты продашь мне дом Людмилы Петровны за четыреста тысяч. Я его отремонтирую и подарю ей обратно.
— Что? — Лариса подскочила. — Какие ещё четыреста тысяч?
— А этот дом, — Валентина кивнула на свой бывший, — я продам. И на эти деньги куплю Людмиле Петровне квартиру в городе.
— Валентина Сергеевна, — прошептала старушка, — вы что, с ума сошли?
— Нет, Людочка. Я просто поняла, что месть — это пустая трата времени. А вот помочь человеку — это навсегда.
Михаил ошарашенно смотрел на неё.
— Валя… ты серьёзно?
— Абсолютно. У меня есть деньги от продажи квартиры матери. Хватит и на ремонт, и на новое жильё для Людмилы Петровны.
— А мы? — пролепетала Лариса. — А где мы будем жить?
— А мне всё равно, — Валентина пожала плечами. — Вы же сами сказали — я старая развалюха. Какое мне дело до ваших проблем?
— Валя, но ведь мы можем договориться! — Михаил шагнул к ней. — Можем найти другой выход!
— Какой, Миша? — Валентина посмотрела ему в глаза. — Ты будешь три года выплачивать мне долги? Лариса будет извиняться перед Людмилой Петровной? Вы станете другими людьми?
— Станем! — воскликнула Лариса. — Обещаю!
— Поздно обещать.
Валентина повернулась к калитке, но Михаил схватил её за руку.
— Подожди! Если ты это сделаешь… мы с Ларисой расстанемся. Она уедет к матери, а я… я останусь один.
— И что?
— Может быть, мы с тобой… может быть, попробуем ещё раз?
Валентина осторожно высвободила руку.
— Миша, знаешь, в чём твоя проблема? Ты думаешь, что можно всё вернуть назад. Нельзя.
— Но я же изменился!
— Нет, Миша. Ты просто испугался остаться ни с чем.
Она обернулась к Людмиле Петровне.
— Людочка, собирайтесь. Завтра едем смотреть квартиры.
— Валентина Сергеевна, я не могу принять такой подарок…
— Можете. И примете. Потому что вы этого заслуживаете.
Валентина шагнула к калитке, но вдруг остановилась и медленно обернулась.
— А знаете что, — сказала Валентина, поворачиваясь к Ларисе и Михаилу, — передумала я.
— Как передумала? — Лариса вцепилась в эту надежду. — Валентина Сергеевна, вы оставите нам дом?
— Нет. Я его продам. Но деньги отдам Людмиле Петровне не все.
— А сколько? — осторожно спросил Михаил.
— Половину. Вторую половину потрачу на себя. Куплю себе маленькую квартирку. Буду жить одна, спокойно.
Валентина подошла к Людмиле Петровне и взяла её за руки.
— Людочка, хватит вам мёрзнуть в развалюхе. Найдём вам хорошую квартиру с отоплением. И на жизнь останется.
— Валентина Сергеевна, — всхлипнула старушка, — да как же так можно… Мы же чужие люди…
— Не чужие, Людочка. У меня детей нет, родителей тоже. А вы — хороший человек. Таких мало.
— А мы? — жалобно спросила Лариса. — Валентина Сергеевна, ну дайте нам хоть месяц!
— Дам. Месяц на сборы. — Валентина строго посмотрела на неё. — И если ещё раз нахамите Людмиле Петровне, вызову приставов завтра же.
— Не нахамим, — пробормотал Михаил. — Лара, правда?
Лариса кивнула, вытирая глаза рукавом.
— Валя, — Михаил сделал шаг к бывшей жене, — прости меня. Я всё понял.
— Что понял, Миша?
— Что ты лучше меня. Всегда была лучше.
Валентина грустно улыбнулась.
— Миша, я не лучше и не хуже. Я просто научилась не тратить жизнь на обиды.
Она обернулась к Людмиле Петровне.
— Людочка, завтра в десять утра буду за вами. Оденетесь потеплее, будем квартиры смотреть.
— Хорошо, дорогая. — Старушка смахнула слезу. — Только я же ничем вам отплатить не смогу…
— А не надо, Людочка. Мне и так хорошо.
Валентина взяла свой чемодан и направилась к машине. У калитки обернулась и посмотрела на дом, где прожила пятнадцать лет.
— Прощай, — тихо сказала она.
— Валентина Сергеевна! — окликнула её Людмила Петровна. — А вы не пожалеете?
— О чём, Людочка?
— Ну… что дом отдали. Что деньги потратили.
Валентина села в машину и опустила стекло.
— Людочка, знаете, что я поняла? Дом — это не стены. Дом — это когда тебе есть о ком заботиться. А у меня теперь есть вы.
Она завела двигатель и медленно поехала по знакомой улице. В зеркале заднего вида виднелись три фигуры у калитки — Михаил, Лариса и Людмила Петровна. Бывшая жизнь оставалась позади.
Валентина включила радио. Играла старая песня о том, что всё ещё впереди.
— Да, — сказала она вслух, — всё ещё впереди.
И впервые за три года по-настоящему улыбнулась.
— А мы к тебе без приглашения. Сюрпри-из! — родня бывшего мужа ввалилась толпой