Всё началось с того дня, когда Игорь пришёл домой с мрачным лицом и молча плюхнулся на диван. Яна готовила ужин, нарезала овощи для салата, и сразу поняла — случилось что-то серьёзное.
— Сократили, — бросил муж, не поднимая глаз. — Весь отдел под нож. Говорят, оптимизация.
Яна отложила нож и подошла к дивану. Игорь выглядел усталым, плечи опустились, будто на них навалили тяжёлый груз.
— Ничего, найдём что-то другое. У тебя хороший опыт, квалификация. Через месяц-другой обязательно что-то подвернётся.
Игорь кивнул, но взгляд остался пустым. С того дня прошло уже почти четыре месяца, а работы всё не было. Вернее, предложения поступали, но Игорь находил в каждом изъяны. То зарплата маленькая, то график неудобный, то коллектив показался подозрительным.
Зато звонки матери участились в разы. Раньше Людмила Васильевна созванивалась с сыном пару раз в неделю, теперь трезвонила ежедневно. И каждый разговор заканчивался одинаково — жалобами на Яну.
— Игорёк, ты что-то похудел. Она тебя нормально не кормит? — спрашивала свекровь, даже не пытаясь говорить тише.
Или:
— Сынок, ты стал какой-то нервный. Наверное, дома напряжённая обстановка? Она тебя не поддерживает?
Яна слушала эти разговоры, стоя у плиты или складывая бельё, и каждый раз прикусывала язык. Игорь мямлил что-то невнятное в ответ, не защищал жену, но и не соглашался открыто с матерью.
А потом звонки перешли в визиты.
Людмила Васильевна появилась в их квартире в среду вечером, когда Яна только вернулась с работы. Свекровь сидела на кухне, попивала чай и рассуждала о том, как тяжело мужчинам переживать потерю работы.
— Им нужна особая поддержка, понимание, — вещала женщина, поглядывая на Яну так, будто та была источником всех бед. — А не упрёки и претензии.
— Я никого не упрекаю, — тихо ответила Яна, снимая куртку.
— Да ну? А кто вчера устроил сцену из-за того, что Игорь не пошёл на собеседование?
Яна замерла. Вчерашний разговор происходил в спальне, при закрытой двери. Значит, Игорь пересказал матери каждое слово.
— Людмила Васильевна, мы справимся сами, — Яна повесила куртку в шкаф и прошла на кухню.
— Ой, справимся! — фыркнула свекровь. — Я же вижу, как ты на него смотришь. Как на неудачника какого-то.
Игорь молчал, уставившись в телефон. Яна села напротив и налила себе чай. Руки слегка дрожали, но она старалась не подавать виду.
— Я смотрю на мужа с любовью и пониманием, — сказала Яна. — И поддерживаю его, как могу.
— Поддерживаешь? — Людмила Васильевна хмыкнула. — Работаешь, деньги домой приносишь, а потом этим тыкаешь. Мол, я тружусь, а ты бездельничаешь.
— Я никогда такого не говорила.
— А взглядом говоришь. А молчанием говоришь.
После того визита Людмила Васильевна стала приходить через день. То якобы проведать сына, то принести что-то из еды, то просто так — поболтать. Каждый раз женщина находила повод для колкости в адрес Яны.
— Игорёк, ты совсем исхудал, — говорила свекровь, разглядывая сына. — Раньше такой румяный был, а теперь бледный какой-то.
— Мам, я нормально выгляжу, — отвечал Игорь, но в голосе слышалась неуверенность.
— Нормально? Да у тебя под глазами мешки! Это всё стресс. А стресс от того, что дома не те разговоры ведутся.
Яна, мывшая посуду у раковины, крепче сжала губку. Тарелка выскользнула из рук и звякнула о дно мойки.
— Вот видишь, — тут же подхватила Людмила Васильевна. — Нервная какая. А нервная жена — это нервный муж.
Игорь поднял глаза от тарелки и посмотрел на Яну, но сказать ничего не решился.
Через неделю свекровь перешла к прямым обвинениям.
— Яна, ты плохо заботишься о муже, — заявила женщина за ужином, даже не глядя на невестку. — Я Игорька совсем другим воспитала. Он привык к заботе, к вниманию. А ты что даёшь? Холодность и упрёки.
Яна медленно положила вилку на тарелку. Кусок мяса застрял в горле комком.
— Людмила Васильевна, я забочусь о муже, как умею.
— Как умеешь — это и есть проблема, — отрезала свекровь. — Не умеешь. Мужчине нужна мягкость, понимание. А не эти твои кислые мины и вздохи.
— Я не вздыхаю, — Яна почувствовала, как напряглись мышцы шеи.
— Ещё как вздыхаешь! И смотришь на него, как на обузу. Думаешь, я не вижу?
Игорь сидел, уткнувшись в тарелку, и старательно не участвовал в разговоре. Яна ждала, что муж скажет хоть слово в защиту жены, но Игорь молчал.
— Вот раньше мужчины семью содержали, — продолжала Людмила Васильевна, накручивая себя. — А женщины их поддерживали, создавали уют. А сейчас что? Сейчас женщины командуют, мужчин экономить заставляют, во всём винят.
— Я никого не заставляю и не виню, — тихо сказала Яна.
— Да ну? А кто вчера шипел на него за то, что купил пиво? А кто на прошлой неделе устроил разбор полётов из-за счёта за интернет?
Яна уставилась на свекровь. Женщина знала такие подробности их семейной жизни, будто жила с ними в одной квартире.
— Игорь, ты рассказываешь матери о наших личных разговорах? — спросила Яна, поворачиваясь к мужу.
Игорь поднял глаза, лицо покраснело.
— Я… не рассказываю. Просто… иногда делюсь.
— Делишься чем?
— Ну… когда тяжело на душе…
— И тебе тяжело от того, что я спросила, зачем покупать пиво, если денег в обрез?
— Яна, не устраивай сцену, — вмешалась Людмила Васильевна. — Сын имеет право поговорить с матерью. А ты что, запрещаешь?
Яна встала из-за стола. Оставаться в одной комнате с этими людьми стало невыносимо.
— Где ты идёшь? — окликнула свекровь. — Мы ещё не закончили разговор.
— Я закончила, — бросила Яна, не оборачиваясь.
В спальне женщина села на край кровати и закрыла лицо руками. По щекам текли слёзы злости и обиды. Игорь не защитил. Более того — кормил мать информацией для новых атак.
За стеной слышались голоса. Людмила Васильевна что-то долго объясняла сыну, а тот изредка вставлял короткие реплики.
На следующий день звонок раздался в половине седьмого утра. Яна собиралась на работу, когда телефон ожил противным трезвоном.
— Алло?
— Яна, это Людмила Васильевна. Нам нужно поговорить.
— О чём? — Яна застегнула куртку и взяла сумку.
— О том, как ты относишься к моему сыну. И вообще к семье.
— Людмила Васильевна, я опаздываю на работу.
— Вот именно! Работа у тебя на первом месте, а семья потом. Это неправильно.
Яна остановилась у двери. Игорь спал, и женщина не хотела его будить.
— Что вы от меня хотите?
— Хочу, чтобы ты была нормальной женой. Поддерживала мужа, а не давила на него. И ещё хочу, чтобы ты помогала семье.
— Как это?
— У меня проблемы со здоровьем. Нужна операция, дорогие лекарства. А пенсия копеечная. Ты молодая, работаешь, у вас лишние деньги есть.
Яна прислонилась спиной к двери.
— Людмила Васильевна, какие лишние деньги? У нас один доход — моя зарплата. Игорь четыре месяца не работает.
— Ну и что? Вы же не голодаете. Значит, деньги есть.
— Есть на еду и коммунальные. Больше ни на что.
— Враньё! Я вчера видела, как ты в дорогом магазине продукты покупала.
Яна вздрогнула. Вчера действительно зашла в супермаркет за хлебом и молоком. Неужели свекровь следила?
— Людмила Васильевна, я не покупала ничего дорогого.
— А мне Игорёк сказал, что у вас на счету приличная сумма накоплена. На отпуск откладывали.
Яна закрыла глаза. Эти деньги копились два года. Планировали съездить к морю, впервые за долгое время позволить себе нормальный отдых.
— Эти деньги не лишние, — сказала Яна. — Они на отпуск.
— Какой отпуск? — голос свекрови стал резким. — Когда сын без работы, а свекровь больная? Ты совсем бессовестная?
— Людмила Васильевна, давайте закончим разговор.
— Не смей мне грубить! Ты плохо обеспечиваешь моего сына, плохо к нему относишься, а теперь ещё и помочь семье отказываешься. Я за Игорёком не так ухаживала!
Яна сбросила вызов и выключила телефон. Руки тряслись от ярости.
Весь день на работе мысли крутились вокруг одного — хватит. Хватит терпеть, хватит оправдываться, хватит позволять чужим людям диктовать, как жить в собственной квартире. Вечером Яна долго сидела на кухне, обдумывая каждое слово предстоящего разговора. Никаких эмоций, никаких криков. Только чёткие границы и твёрдые решения.
Людмила Васильевна появилась на пороге на следующий день около обеда. Даже не постучала — использовала ключи, которые когда-то дал Игорь.
— Мы не закончили вчерашний разговор, — заявила свекровь, проходя в прихожую. — Ты мне нагрубила и сбросила трубку.
Яна стояла у окна в гостиной, поливая фикус. Медленно поставила лейку на подоконник и обернулась.
— Людмила Васильевна, верните ключи и уходите.
— Что? — женщина остановилась как вкопанная. — Ты что, совсем обнаглела?
— Верните ключи, — повторила Яна спокойно. — И больше не приходите без приглашения.
— Да как ты смеешь! — голос свекрови взлетел на октаву выше. — Это квартира моего сына! А ты тут временная!
— Это моя квартира. Я плачу за неё, обеспечиваю, содержу. А вы здесь гость.
Людмила Васильевна прошла в гостиную, села в кресло и скрестила руки на груди.
— Хватит мне мозги пудрить! Ты обязана помогать семье! У меня проблемы со здоровьем, мне нужны деньги на лечение, а ты жадничаешь!
— Я никому ничего не должна, — Яна подошла ближе. — Тем более вам.
— Ты должна! — свекровь вскочила с кресла. — Должна мужа поддерживать, должна свекровь уважать, должна семье помогать! А ты что делаешь? Нос воротишь, деньги считаешь!
— Вон из моей квартиры! — резко сказала Яна. — Вы не моя мать, и я вам ничего не должна!
Людмила Васильевна застыла с открытым ртом. Несколько секунд молчала, а потом лицо исказилось от злости.
— Ах ты так! Ну погоди! Я скажу сыну, какая у него жена! Увидишь, чем это кончится!
— Скажите, — Яна подошла к двери и распахнула её. — А заодно скажите, что дверь закроется и для него, если не изменит отношение.
— Ты угрожаешь моему сыну?
— Я ставлю условия. Либо в этом доме живут взрослые люди, которые решают проблемы сами, либо я остаюсь одна.
Свекровь медленно поднялась с кресла, взяла сумку и направилась к выходу. У порога обернулась.
— Ты пожалеешь об этом. Игорёк меня любит больше, чем тебя.
— Возможно, — кивнула Яна. — Тогда и живите вместе.
Дверь захлопнулась. Яна прислонилась к ней спиной и выдохнула. Руки перестали дрожать впервые за несколько месяцев.
Первым делом заблокировала номер Людмилы Васильевны в телефоне. Потом удалила из всех мессенджеров и социальных сетей. Пусть ищет другие способы давления.
Игорь вернулся домой вечером мрачнее тучи. Прошёл на кухню, сел за стол и уставился в окно.
— Мать звонила, — сказал муж, не глядя на жену. — Рассказала, что ты её выгнала.
— Выгнала, — подтвердила Яна, продолжая готовить ужин. — И ключи забрала.
— Зачем ты так? Мать волнуется, болеет. А ты как чужая.
Яна выключила плиту и повернулась к мужу.
— Игорь, ты выбираешь. Или ты решаешь свои проблемы сам, как взрослый мужчина, или живёшь с мамой. Я не банк, не служанка и не терпила.
— При чём тут это? — Игорь наконец посмотрел на жену. — Речь о том, что ты мать обидела.
— Речь о том, что твоя мать четыре месяца унижает меня в собственном доме. А ты это поощряешь.
— Я не поощряю.
— Молчишь — значит, поощряешь. Рассказываешь ей наши личные разговоры — поощряешь. Позволяешь приходить без спроса — поощряешь.
Игорь потёр лицо руками.
— Она волнуется. Хочет помочь.
— Волнуется за свой карман, — отрезала Яна. — И требует денег на лечение, которого может не быть.
— Ты жестокая.
— Я честная. Либо ты ищешь работу и живёшь как партнёр, либо дверь закроется и для тебя.
Игорь вскочил из-за стола.
— Ты мне угрожаешь?
— Я ставлю условия. У меня есть право жить в собственном доме без постоянных упрёков и требований.
Муж прошёлся по кухне, остановился у окна.
— Мать права. Ты изменилась. Стала чёрствой.
— Стала себя защищать.
— От семьи защищаешься?
— От токсичных людей. Даже если это родственники.
Следующую неделю Игорь ходил мрачный и молчаливый. На собеседования не ездил, резюме не рассылал. Зато часами говорил по телефону с матерью, запираясь в спальне. Яна слышала обрывки фраз через дверь — жалобы, упрёки, планы давления.
В субботу утром терпение лопнуло окончательно. Яна достала из шкафа большую сумку и начала складывать туда вещи мужа.
— Что ты делаешь? — Игорь стоял в дверях спальни.
— Собираю твои вещи, — ответила Яна, не останавливаясь. — Ты мне уже чужой.
— С чего это?
— С того, что неделю назад я поставила условия. Ты их проигнорировал.
— Какие условия?
— Найти работу. Перестать жаловаться матери. Начать вести себя как взрослый человек.
Игорь подошёл ближе, попытался взять жену за руку.
— Яна, не надо. Давай поговорим нормально.
Яна отстранилась.
— Мы уже говорили. Иди к маме, там и ищите поддержку друг у друга.
— Ты серьёзно?
— Более чем. — Яна закрыла сумку на молнию и протянула мужу. — Больше не хочу слышать жалобы на жизнь от здорового мужчины тридцати лет.
Игорь взял сумку, постоял несколько секунд в нерешительности.
— А если я найду работу?
— Найдёшь — поговорим. Но не раньше, чем научишься говорить матери нет.
— Она больная.
— Пусть лечится за свой счёт.
Игорь ушёл, громко хлопнув дверью. Яна подошла к окну и посмотрела, как муж садится в автобус с сумкой в руках. Облегчения не чувствовала. Только усталость и странную пустоту.
Вечером квартира казалась непривычно тихой. На кухонном столе стояла одна чашка кофе вместо двух. Яна включила ноутбук, открыла рабочую почту. Жизнь продолжалась, и теперь никто не мешал жить её по собственным правилам.
Телефон молчал. Никаких звонков с упрёками, никаких требований денег, никаких жалоб на жизнь. Завтра Яна планировала купить свежие цветы — теперь никто не скажет, что это пустая трата.
Свобода оказалась тише, чем ожидалось. Но намного честнее.
Он больше не вернется