— Оплати брату свадьбу! Ты же много зарабатываешь, вот помоги близким!

— Поздравляю с повышением! — папа поднял рюмку, но его улыбка не добралась до глаз.

Я обвела взглядом праздничный стол. Мама нарезала оливье с таким видом, будто делала мне одолжение.

Брат Максим ковырял вилкой в тарелке, а его девушка Алина откровенно скучала, уткнувшись в телефон.

— Руководитель отдела, надо же, — протянула мама. — В тридцать три года. Молодец, Катюш.

В её голосе звучало что-то странное. Не гордость — скорее оценка, прикидка.

— Зарплата небось хорошая теперь? — Максим наконец оторвался от салата.

— Нормальная, — уклончиво ответила я.

— Ну сколько? — он наклонился ко мне. — Сестрёнка, мы же семья, чего скрываешь?

Алина подняла голову от телефона, внезапно заинтересованная.

— Максим, не лезь, — одёрнул его папа, но без особого энтузиазма.

— Да ладно, пап. Катька теперь большой человек, может и родственникам помочь.

Я почувствовала, как напряглись плечи. Вот оно. Не прошло и получаса.

— Кстати, о помощи, — мама отложила нож. — Помнишь, ты обещала Максиму на ноутбук скинуться? Ему для работы очень нужен.

— Я говорила, что подумаю.

— Ну так подумала? — Максим усмехнулся. — Или руководителям отделов некогда о семье думать?

Алина хихикнула, и я поняла — они это обсуждали. До моего прихода сидели и планировали, как правильно подступиться.

— Я куплю ноутбук, — тихо сказала я. — Но это подарок, а не…

— Конечно, подарок! — мама расцвела. — Я так и знала, что ты не забудешь про брата. Вы же всегда дружили.

Дружили? Я припомнила, как Максим отбирал у меня карманные деньги в школе.

Как смеялся, когда я не поступила в университет с первого раза. Как забыл поздравить с днём рождения три года подряд.

— А мне платье нужно, — вдруг подала голос Алина. — На свадьбу подруги. Может, сходим вместе, выберешь? Ты же со вкусом.

Я посмотрела на неё. Впервые за два года, что они встречались с Максимом, она со мной заговорила. И сразу — про платье.

— Посмотрим, — буркнула я.

— Вот и славно! — мама довольно кивнула. — Семья должна поддерживать друг друга. Правда, Кать?

Я кивнула, чувствуя, как праздничное настроение улетучивается. Повышение, о котором я мечтала пять лет. Результат бессонных ночей, переработок, курсов по выходным.

А для них — просто повод залезть в карман поглубже.

— Ещё салатика? — мама подвинула ко мне блюдо.

— Спасибо, наелась.

— Ну что ты как не родная, — обиделся Максим. — Мы же за тебя рады. Просто… ну, у тебя теперь есть возможность близким помочь. Это же нормально?

Нормально. Я смотрела в его наглые глаза и думала — когда это началось? Когда моя семья решила, что я — ходячий банкомат?

***

Год пролетел незаметно. Ноутбук я купила. И платье Алине. И маме новый телефон на день рождения. И папе помогла с ремонтом машины.

Каждый раз говорила себе — последний раз. Каждый раз верила, что теперь они поймут: я не дойная корова.

Сидела на кухне своей квартиры, проверяла отчёты, когда позвонила мама.

— Катюш, срочно нужно встретиться. Есть важный разговор.

— Мам, у меня дедлайн послезавтра.

— Это не терпит! Семейное дело. Приезжай.

Я вздохнула. Семейное дело в их понимании означало только одно — деньги.

Приехала через час. Вся семья в сборе, даже Алина. Сидят за тем же столом, что и год назад, только теперь на лицах не притворная радость, а деловая собранность.

— Садись, — мама указала на стул. — Чай будешь?

— Давайте сразу к делу.

Максим с Алиной переглянулись. Она положила руку ему на плечо, и я заметила кольцо. Обручальное.

— Мы свадьбу назначили, — выпалил брат. — Через три месяца.

— Поздравляю.

— Ресторан уже присмотрели, — добавила Алина. — «Золотой фазан», слышала? Там такой банкетный зал!

Я кивнула, предчувствуя продолжение.

— Только вот проблема, — мама сложила руки на столе. — Дорого очень. Сто пятьдесят человек планируем, всё-таки событие. А у ребят денег… сама понимаешь, молодые ещё.

— Мам, Максиму тридцать пять.

— Ну и что? — она нахмурилась. — Он только карьеру строит. Не то что некоторые.

Вот так. Моё повышение из достижения превратилось в упрёк.

— Короче, — Максим откинулся на спинку стула. — Нам нужна помощь. Ты же не откажешь единственному брату?

— Сколько?

— Ну… — он замялся. — Там ресторан, ведущий, фотограф. Платье Алине хорошее нужно. Миллион выйдет примерно.

— Миллион?!

— Оплати брату свадьбу! Ты же много зарабатываешь, вот помоги близким! — нагло заявила мне мама. — Что тебе, жалко что ли?

Папа молчал, разглядывая скатерть. Алина улыбалась, уже представляя себя в дорогом платье. А Максим смотрел так, будто я уже согласилась.

— Это не просто большая сумма, — медленно произнесла я. — Это очень большая сумма.

— Ну подумаешь! — мама всплеснула руками. — Ты же руководитель. У тебя премии, бонусы. Не обеднеешь.

— Я копила на первый взнос за квартиру побольше.

— Квартира подождёт, — отрезала она. — А свадьба — раз в жизни. Ты что, хочешь, чтобы твой брат позорную свадьбу устроил? Чтобы люди говорили — вот, сестра при деньгах, а родному брату не помогла?

Люди. Всегда эти мифические люди, мнение которых важнее всего.

— Я готова подарить хорошую сумму на свадьбу, — сказала я. — Тысяч двести. Но оплачивать всё целиком…

— Двести?! — Максим аж подскочил. — Ты издеваешься? Это даже на ресторан не хватит!

— Тогда выберите ресторан попроще.

— Попроще?! — взвизгнула Алина. — Мы что, нищие? У меня подруги в «Золотом фазане» свадьбы играли!

— Катерина, не позорься, — холодно сказала мама. — Ты одна в семье при деньгах. Обязана помочь.

Обязана. Это слово повисло в воздухе, тяжёлое, как камень.

Я встала из-за стола. Медленно, спокойно, хотя внутри всё кипело.

— Сядь! — рявкнула мама. — Мы не договорили!

— Договорили. Я не буду оплачивать свадьбу.

— Да ты что?! — Максим вскочил следом. — Совсем охренела? Я твой брат!

— Именно. Брат. Не ребёнок, которого нужно содержать. Тебе тридцать пять, Макс. Если не можешь оплатить свадьбу — не женись.

Алина ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Или женись скромнее, — добавила я. — В загсе. Потом отметите в кафе с близкими.

— В кафе?! — взвыла невеста. — Да меня подруги засмеют!

— Пусть смеются. Или пусть оплачивают вашу свадьбу, раз их мнение так важно.

Мама обошла стол, встала передо мной. В глазах — ярость.

— Ты неблагодарная. Мы тебя вырастили, воспитали…

— И я благодарна. Но это не значит, что должна всю жизнь расплачиваться.

— Да что ты себе позволяешь?!

— То, что давно пора было. Говорю «нет».

Папа наконец поднял голову.

— Кать, ну не горячись. Семья же…

— Семья, пап? — я повернулась к нему. — А где была семья, когда я по ночам работала? Когда в отпуск три года не ходила? Кто-то интересовался, как я? Звонил просто так, не за деньгами?

Молчание. Все опустили глаза.

— Вот именно. Я для вас стала банкоматом. Засунул карту — получил деньги. И даже «спасибо» не всегда говорите.

— Мы же благодарили… — пробормотал Максим.

— Ага. А потом просили ещё. Ноутбук, телефон, платье, ремонт. Теперь свадьба. А что дальше? Квартиру купить? Детей растить?

— Не драматизируй, — мама скривилась. — Просто помоги брату один раз нормально…

— Один раз? — я рассмеялась. — Мам, я вам за год отдала четыреста тысяч! Посчитала специально. Четыреста! Это чья-то годовая зарплата!

— Ну и что? У тебя есть!

— Есть. Потому что я пашу как проклятая. А Максим? Пять лет на одном месте, даже повышения не добился. Зато жениться на широкую ногу хочет.

— Предатель! — выплюнул брат.

— Макс! — одёрнул отец, но вяло.

— Нет, пап, пусть говорит. Я предатель, потому что не хочу спонсировать его понты? Отлично.

Взяла сумку, пошла к выходу. Мама кинулась следом.

— Стой! Ты пожалеешь! Кто тебе поможет, когда понадобится? Чужие?

Обернулась на пороге.

— Чужие хотя бы не требуют миллион за родство. Живите как хотите. Но без моих денег.

— Не смей уходить! Ты нам должна…

— Ничего я вам не должна. Абсолютно. Ничего.

Вышла, хлопнув дверью. Спустилась по лестнице, села в машину. Руки дрожали, но на душе было… легко? Да, именно легко. Будто скинула с плеч мешок с камнями.

Телефон взорвался сообщениями. Удалила не читая. Потом подумала и заблокировала все номера. Мамин, папин, Максима.

Завела машину, выехала со двора. В зеркале заднего вида мелькнула мамина фигура на балконе. Махала руками, кричала что-то.

Я улыбнулась и добавила газу. Свобода, оказывается, стоит ровно миллион рублей. Дёшево, если подумать.

***

Прошло два месяца. Тишина оказалась оглушительной.

Первую неделю они названивали с разных номеров. Я меняла настройки, блокировала незнакомые контакты. Потом начались визиты. Мама приезжала к офису, караулила у подъезда. Пришлось предупредить охрану.

— Катерина Сергеевна, там опять ваша мама, — сообщил консьерж. — Говорит, передачу принесла.

— Спасибо, Андрей. Не пускайте.

Передачи я не брала. Знала — это крючок. Возьмёшь пирожки, придётся выслушивать претензии.

На работе стало легче. Без постоянных звонков с просьбами о деньгах я сосредоточилась на проектах. Начальство заметило — предложили курсы за счёт компании. Я согласилась.

В выходные пила кофе в любимой кофейне, когда увидела в окне знакомую фигуру. Алина. Без Максима. Постояла, потопталась, зашла.

— Можно? — кивнула на стул напротив.

— Садись.

Выглядела она неважно. Похудела, под глазами круги.

— Как ты?

— Нормально. А вы как? Свадьба скоро же.

Алина дёрнула плечом.

— Отменили.

— Почему?

— Денег нет, — она усмехнулась. — Максим решил — раз ты не даёшь, попросит кредит. Отказали везде.

Я кивнула. Понимала. Максим вечно брал в долг и забывал отдавать.

— Поругались из-за этого. Он сказал, что я меркантильная. Что выхожу замуж только ради красивой свадьбы. А я… — она замолчала.

— Что?

— А я подумала — может, правда? Мы три года вместе, а я его толком не знаю. Он работать не хочет, всё ждёт, когда повезёт. Или когда ты денег дашь.

— И что решила?

— Расстались. Вчера съехала от него. Сниму комнату пока, устроюсь нормально на работу.

Мы помолчали. Она крутила в руках чашку.

— Прости, — вдруг сказала Алина. — За то платье. И вообще.

— Забыли.

— Нет, правда. Я думала, это нормально — родственники же. А потом увидела, как они тебя… как мы тебя использовали. Стыдно.

Официант принёс мой чизкейк. Я подвинула тарелку к ней.

— Угощайся.

— Спасибо. Катя, можно вопрос? Тебе не одиноко? Ну, без семьи.

Я задумалась. Одиноко?

— Знаешь, первые недели было странно. А потом… Представь, что всю жизнь таскала тяжёлый рюкзак. И вдруг сняла. Сначала непривычно, а потом понимаешь — как же легко идти. Ну и я планирую завести семью, детей.

Она кивнула.

— Твоя мама говорит, ты эгоистка. Что думаешь только о себе.

— Может быть. Но я двадцать лет думала только о них. Пора и о себе.

Мы допили кофе. Алина встала.

— Удачи тебе, Кать. Ты правильно сделала. Я бы не смогла.

— Сможешь, когда припрёт.

Она ушла, а я осталась. Заказала ещё кофе, открыла ноутбук. Работа над презентацией.

Телефон пискнул. Сообщение от неизвестного номера. Открыла — мамино: «Катя, папе плохо. Приезжай срочно!»

Я усмехнулась. Третий раз за два месяца у папы «плохо с сердцем». В первый раз я примчалась — он сидел на кухне, здоровый как бык, а мама начала про свадьбу.

Удалила сообщение. Если действительно плохо — вызовут скорую, а не будут писать эсэмэски.

— Ещё что-нибудь? — спросил официант.

— Да, — я улыбнулась. — Бутылку. Отмечаю свободу.

— Что-то особенное?

— Два месяца без токсичных родственников. Знаете, это как день рождения. Только лучше.

Он рассмеялся, принёс вино. Я подняла бокал за себя. За новую жизнь. За право говорить «нет». За миллион, который остался при мне.

В сумке завибрировал телефон. Достала — опять неизвестный. На этот раз папа: «Дочь, мама плачет. Прости нас. Давай поговорим.»

Поговорим. Они хотят говорить, только когда нужны деньги. А когда я хотела поговорить — о своих проблемах, переживаниях, радостях — им было некогда.

Заблокировала и этот номер.

Через неделю узнала от общей знакомой — Максим таки женился. В загсе, без гостей. Мама не пришла, сказала — позор. Алина оказалась права, он быстро нашёл замену. Девушка с ребёнком, снимают однушку на окраине.

— Твоя мама всем рассказывает, какая ты неблагодарная, — сплетничала знакомая. — Что бросила семью в трудный момент.

— Пусть рассказывает. Мне всё равно.

И это была правда. Абсолютно всё равно.

Ещё через месяц я переехала. Купила в ипотеку наконец ту самую квартиру побольше, на которую копила. Спальня, кабинет, просторная кухня. Никаких компромиссов — выбирала только для себя.

Распаковывала коробки, когда в дверь позвонили. Курьер? Открыла.

На пороге стоял папа. Один, без мамы. Постаревший, осунувшийся.

— Привет, доченька.

— Что ты здесь делаешь? Откуда адрес?

— В агентстве недвижимости работает Ленка, помнишь её? Подсказала.

Стояли молча. Он переминался с ноги на ногу.

— Войдёшь? — спросила наконец.

— Можно?

Прошёл, огляделся.

— Красиво у тебя. Сама выбирала?

— Сама.

— Молодец. Всегда с головой была.

Сели в гостиной на пока единственный диван. Молчали.

— Кать, — начал он. — Я пришёл извиниться. Не от мамы, от себя. Понимаю, поздно. Но…

— Пап, если ты про деньги…

— Не про деньги! — он вскинул руки. — Господи, неужели ты думаешь, я только за этим?

— А за чем?

Он опустил голову.

— Дочку потерял. Единственную. Из-за дурости своей, из-за жадности. Молчал, когда надо было заступиться. Думал — семья, разберётесь. А семью-то я и проморгал.

В горле встал ком.

— Почему молчал тогда?

— Трус. Всю жизнь трус. С мамой твоей спорить — себе дороже. Легче согласиться. А что дочь теряю — не думал. Дурак старый.

Он выглядел таким потерянным, что сердце сжалось.

— Хочешь чаю?

— Буду благодарен.

Пока ставила чайник, думала. Злость ушла, осталась только усталость. И жалость — к нему, к себе, ко всей этой ситуации.

— Мама знает, что ты здесь?

— Нет. Поругаемся, когда узнает. Но мне плевать. Я тебя три месяца не видел. Ночами не сплю, всё думаю — как же так? Растил дочь, любил. А потом деньги важнее стали.

— Не только деньги, пап. Отношение. Я для вас функцией стала — давать деньги. Не человеком.

— Знаю. И прости. Если сможешь.

Мы пили чай. Говорили о ремонте, о его здоровье (оказывается, давление действительно скачет), о моей учёбе. Не о маме, не о Максиме, не о деньгах.

Когда собрался уходить, сказал:

— Я не прошу вернуться. Понимаю — мы всё испортили. Но может… может, хоть иногда увидимся? Кофе выпьем?

— Хорошо, пап.

— И на том спасибо.

Ушёл. А я стояла у окна, смотрела, как он садится в старенькую свою мазду. Помахал мне, уехал.