— Я решил: мама переезжает. У неё такое же право на эту квартиру, как и у тебя!

Инга закрыла дверь своего косметологического кабинета и выдохнула. День выдался тяжелый — три процедуры подряд, клиентка с проблемной кожей, которая требовала чуть ли не мгновенного результата, и куча бумажной волокиты. Зато теперь можно было ехать домой, в ту самую двухкомнатную квартиру, которую дед оставил именно ей. Не брату, не двоюродным родственникам, а именно ей, Инге. Когда полгода назад дедушка умер, родня сначала недоуменно молчала, а потом начались разговоры о том, что квартира должна была достаться кому-то другому. Мол, дед был не в себе, когда писал завещание. Инга помнила, как тетка Зоя шипела на поминках, что молодым не нужно такое жилье, что они и так найдут где жить. А дедушка всегда говорил Инге, что она единственная, кто навещал его не только по праздникам.

Документы оформились без проблем. Нотариус объяснил все четко: квартира переходит в собственность Инги Сергеевны полностью. Никаких долей, никаких совладельцев. Артём тогда радовался больше самой Инги — наконец-то можно было съехать с той дырявой съемной однушки, где хозяйка каждый месяц повышала арендную плату. Артём работал с переменным успехом. То находил какой-то проект по дизайну, то месяцами сидел дома, изучая новые программы и рассказывая, что скоро все наладится. Инга не особо переживала — косметология давала стабильный доход, а муж хотя бы не пил и не гулял. Просто витал в облаках, строил планы и каждый вечер созванивался с матерью. Лидия Ивановна жила на другом конце города, в старой хрущевке, которую покупала еще в советское время. Квартира была приличная, но свекровь постоянно жаловалась: то соседи шумят, то лифт не работает, то в подъезде пахнет. Инга поначалу сочувствовала, но со временем поняла — Лидия Ивановна просто любила жаловаться. На здоровье, на одиночество, на то, что сын редко навещает. — Артёмочка, у меня опять давление скачет, — говорила свекровь в телефон так громко, что Инга слышала каждое слово из кухни. — Врач сказал, нервы. А как не нервничать, когда одна живу, как собака. Артём всегда отвечал сочувственно, обещал приехать, привезти лекарства. Инга молчала. У каждого свои родители, свои проблемы. Лидия Ивановна была не старая, в свои шестьдесят два вполне могла справляться сама. Да и пенсия у неё была неплохая — работала бухгалтером в крупной компании до самой пенсии. Три недели назад свекровь позвонила не Артёму, а прямо Инге. — Ингочка, милая, у меня к тебе просьба, — голос Лидии Ивановны звучал особенно жалобно. — Зубы совсем разрушились, надо лечить. А денег не хватает. Врач сказал, нужно сорок тысяч минимум. Инга слушала и уже понимала, к чему ведет разговор. — Не могла бы ты помочь? Я потом верну, как пенсию получу. — Лидия Ивановна, у меня сейчас сложный период, — Инга постаралась говорить мягко. — Оборудование в кабинете обновляю, кредит за него плачу. Да и ремонт в квартире планируем. — Но ведь у вас теперь своя квартира, можно и потратиться на здоровье родного человека. Инга почувствовала, как мышцы шеи напрягаются. Вот оно — началось. Квартира стала не ее, а их. Общая собственность, значит, и тратить надо на всех. — Сходите в поликлинику, там тоже хорошо лечат, — предложила Инга. — В поликлинике очереди, а мне больно. Думала, невестка поймет. После этого разговора Артём стал другим. Не сказал ни слова упрека, но Инга видела — муж обиделся. Ходил мрачный, на вопросы отвечал односложно, а вечерние разговоры с матерью стали еще длиннее и тише. Артём закрывался в спальне и говорил так, чтобы Инга не слышала. Она решила не обращать внимания. Мало ли, может, у мужа действительно проблемы с работой, или просто настроение плохое. Бывает. Инга была занята собственными делами — клиенты, процедуры, заказ нового оборудования. Вчера вечером Артём вообще не разговаривал. Поужинал молча, посмотрел телевизор и лег спать. Инга подумала, что завтра все наладится. Завтра и поговорят. Но сегодня, поднимаясь по лестнице к своей квартире на третьем этаже, Инга увидела странную картину. На площадке стояли два больших чемодана и сумка-тележка. Такие обычно берут в долгую поездку или при переезде. Инга замерла. В голове пронеслась мысль — может, соседи переезжают? Но чемоданы стояли прямо у ее двери. Дверь была приоткрыта. Инга толкнула ее и вошла в прихожую. — А, Ингочка пришла! — раздался знакомый голос из кухни. В коридоре, в домашних тапочках и халате, стояла Лидия Ивановна. Свекровь держала в руках чашку и рассматривала картину на стене, которую Инга с Артёмом купили на прошлой неделе. — Хорошая квартирка, — сказала Лидия Ивановна, как будто оценивала товар в магазине. — Светлая. И потолки высокие. — Лидия Ивановна, что происходит? — Инга поставила сумку на пол и сняла куртку. — А где Артём? — На кухне. Чай заваривает. Инга прошла в кухню. Артём стоял у плиты и старательно не смотрел на жену. — Объясни мне, что происходит, — Инга старалась говорить спокойно. Артём повернулся. На его лице было написано упрямство, смешанное с виноватостью. — Мама переезжает к нам. — Как это переезжает? — Обычно. Будет здесь жить. Инга посмотрела на мужа, потом на свекровь, которая появилась в дверном проеме кухни. — А меня кто-нибудь спрашивал? — Инга, не начинай, — Артём поставил чайник на плиту. — Мама одна живет, ей тяжело. А здесь места хватит. — Места хватит в моей квартире? — В нашей квартире. Инга села на стул. Голова начинала болеть. — Артём, это моя квартира. По документам. По завещанию. — Мы же семья, — встряла Лидия Ивановна. — Зачем делить что-то между родными людьми? — Лидия Ивановна, у вас есть своя квартира. — Есть. Но там одной страшно. А здесь с семьей буду. Инга встала и подошла к окну. За стеклом уже темнело, включались фонари. Еще утром это была ее квартира, ее дом, куда она возвращалась после работы. А теперь оказалось, что здесь может жить кто угодно, стоит только Артёму так решить. — Я не согласна, — сказала Инга, не поворачиваясь. — На что не согласна? — спросил Артём. — На то, чтобы Лидия Ивановна здесь жила. Воцарилась тишина. Слышно было только, как закипает чайник. — Инга, — голос Артёма стал жестче. — Это моя мать. И у нее такое же право быть здесь, как и у тебя. Инга обернулась. — Какое право? — Право семьи. Мы муж и жена, значит, и родители наши тоже семья. — Артём, ты понимаешь, что говоришь? — Понимаю. Я решил: мама переезжает. У неё такое же право на эту квартиру, как и у тебя! Последние слова Артём произнес громко, почти кричал. Лидия Ивановна стояла рядом и кивала, как будто сын сказал что-то очень правильное. Инга смотрела на мужа и не узнавала его. Этот упрямый, злой человек не был похож на Артёма, за которого она вышла замуж два года назад. — У меня нет права на эту квартиру? — переспросила Инга. — Есть. Но не больше, чем у мамы. — По каким документам у Лидии Ивановны есть права на мою квартиру? — По семейным, — встряла свекровь. — Артёмочка мой сын, а ты его жена. Значит, мы все одна семья. Инга подошла к столу и оперлась руками о столешницу. — Лидия Ивановна, у вас есть своя квартира. Хорошая квартира. Зачем вам еще одна? — А зачем тебе целых две комнаты на двоих? — парировала свекровь. — Детей пока нет, места много. А я одинокая старушка. — Вам шестьдесят два года. — Ну и что? Старость это или нет? Артём налил чай в три чашки и поставил их на стол. — Все, хватит спорить. Решение принято. Мама остается. — Кем принято? — спросила Инга. — Мной принято. Я глава семьи. Инга уставилась на мужа. Глава семьи? Тот самый Артём, который полгода не может найти постоянную работу и живет на ее деньги? — Артём, ты не работаешь уже четыре месяца. — При чем здесь работа? — При том, что эту квартиру я получила, коммунальные услуги я оплачиваю, продукты покупаю тоже я. — А я ремонт делал! — возмутился Артём. — Кто обои клеил, кто сантехнику менял? — На мои деньги клеил. — Значит, по-твоему, тот, кто зарабатывает, тот и решает? Инга посмотрела на свекровь, потом на мужа. — В данном случае — да. Лидия Ивановна фыркнула. — Вот и показала свое истинное лицо. А я-то думала, добрая девочка. А ты стерва, оказывается. Кровь прилила к лицу Инги. Руки сами собой сжались в кулаки. — Что вы сказали? — То, что думаю. Стерва. Сына от матери отваживаешь, на деньги свои давишь. — Лидия Ивановна, немедленно уберите свои вещи и уходите. — Никуда я не уйду, — свекровь села на стул и демонстративно отпила чай. — Сын позвал, здесь и буду жить. Инга повернулась к Артёму. — Ты слышал, что твоя мать мне сказала? — Слышал. И что? — Как что? Она назвала меня стервой в моей собственной квартире! — А ты как с ней разговариваешь? Как с прислугой какой-то. — Я разговариваю как хозяйка квартиры с незваным гостем. — Незваным? — Артём хлопнул ладонью по столу. — Это моя мать! — Которую я не приглашала! — А я пригласил! — У тебя не было права меня не спрашивать! — Было! Я муж, это мой дом тоже! Инга замолчала. Она смотрела на Артёма и понимала — что-то сломалось. Окончательно и бесповоротно. Муж стоял перед ней красный от злости, а рядом сидела довольная свекровь и прихлебывала чай из Ингиной чашки. — Хорошо, — сказала Инга тихо. — Тогда объясни мне про права. Какие у меня права на эту квартиру, а какие у твоей матери? — Одинаковые, — буркнул Артём. — Документально одинаковые? — Не всё в документах измеряется. — А в чем тогда? — В семье! В том, что мы родные люди! — Значит, любой твой родственник может сюда въехать? — При необходимости — да. Инга кивнула. Теперь все стало понятно. — Хорошо, — сказала она и вышла из кухни. В спальне Инга открыла шкаф и достала папку с документами. Свидетельство о праве собственности, договор дарения от деда, справки из БТИ — все было оформлено на ее имя. Инга взяла документы и вернулась в кухню. — Вот, — положила бумаги на стол перед Артёмом. — Читай. Артём нехотя взял свидетельство о собственности. — И что? — Читай вслух. Кто указан как собственник? — Синицына Инга Сергеевна. — А кто еще? — Больше никого. — Правильно. Больше никого. Ни тебя, ни твоей матери. Лидия Ивановна отставила чашку. — Бумажки это все. А по совести что? — По совести у каждого должна быть своя территория, — ответила Инга. — У вас есть своя квартира. — Там мне плохо. — Это ваши проблемы. — Ингочка, ну что ты как чужая? — свекровь встала и попыталась обнять невестку. — Мы же родня теперь. Инга отстранилась. — Лидия Ивановна, завтра утром заберите свои вещи и уезжайте. — А если не захочу? — Вызову участкового. Артём поднял голову. — Ты что, серьезно? — Вполне. — На собственного мужа полицию вызовешь? — На людей, которые самовольно проникли в мою квартиру. Свекровь всплеснула руками. — Вот это да! Сынок, ты слышишь, как с нами разговаривают? — Слышу, мам. — И что ты будешь делать? Артём молчал. Инга видела, как муж мучается, разрываясь между матерью и женой. Но выбор уже был сделан — не в ее пользу. — Артём, если завтра к вечеру вещи Лидии Ивановны будут в квартире, я обращусь в полицию, — сказала Инга спокойно. — Это незаконное проникновение. — Мы семья! — крикнул Артём. — Нет. Мы муж и жена. А семья это когда люди уважают границы друг друга. — Какие еще границы? — Элементарные. Нельзя заселять к жене родственников без ее согласия. — А если мать помирает? — Лидия Ивановна здорова, работоспособна и имеет собственное жилье. — Но там ей одиноко! — Артём, — Инга села напротив мужа, — послушай меня внимательно. Я выхожу завтра утром на работу. Когда вернусь вечером, хочу застать дома только тебя. Поговорим спокойно, без свидетелей. Решим, как дальше жить. — А если мама останется? — Тогда я ухожу к подруге на несколько дней. А потом мы с тобой разведемся. Лидия Ивановна ахнула. — Из-за такой ерунды разводиться? — Из-за того, что муж считает мое мнение ерундой. Артём встал и начал ходить по кухне. — Инга, не угрожай. — Я не угрожаю. Я ставлю условие. — А если я не согласен с твоими условиями? — Тогда живи с мамой в ее квартире. — А здесь что будет? — Здесь буду жить я. Одна. Муж остановился и посмотрел на жену. — Ты понимаешь, что говоришь? — Прекрасно понимаю. — Мы же любим друг друга. — Артём, любовь это не только красивые слова. Это уважение. А ты меня не уважаешь. — С чего ты взяла? — С того, что привел мать в мою квартиру, не спросив разрешения. — Я думал, ты поймешь. — А я думала, ты поймешь мое нежелание жить со свекровью. Лидия Ивановна фыркнула. — Ишь какая принцесса. Свекровь ей не подходит. — Лидия Ивановна, вы мне не подходите, — ответила Инга. — Как соседка по квартире. У нас разные привычки, разный режим, разные взгляды на жизнь. — А у меня с сыном одинаковые взгляды. — Тогда и живите вместе. Артём сел обратно за стол. — Инга, давай найдем компромисс. — Какой? — Мама поживет месяц, привыкнет, а потом решим. — Нет. — Почему? — Потому что месяц превратится в полгода, полгода в год. А я не хочу жить с посторонним человеком. — Мама не посторонний! — Для меня посторонний. Воцарилась тишина. Слышно было только тиканье часов на стене и шум машин за окном. — Хорошо, — сказал наконец Артём. — Мама, собирайся. Поедем к тебе. — Как это? — не поняла Лидия Ивановна. — А жить где будем? — У тебя пока. — А потом? — Потом посмотрим. — Сынок, ты что, правда из-за нее меня выгоняешь? — Мам, я ничего не выгоняю. Просто надо подумать. — О чем думать? Жена должна принимать родителей мужа! — Должна, — согласился Артём и посмотрел на Ингу. — Но, видимо, не все так думают. Инга встала из-за стола. — Артём, когда определишься со своим мнением, позвони. А сейчас идите собирайтесь. — Куда идти? — не понял муж. — К Лидии Ивановне. Там обдумаете ситуацию. — А ты? — А я останусь дома. — В смысле, ты нас выгоняешь? — Я даю вам время подумать. — Инга, это же глупо! — Нет, Артём. Глупо было пытаться решить мою судьбу без моего участия. Лидия Ивановна начала собирать свои вещи, громко возмущаясь и причитая. Артём помогал матери, но делал это неохотно, постоянно оглядываясь на жену. — Инга, — сказал муж, когда чемоданы были собраны. — Я завтра приеду. Поговорим нормально. — Хорошо. — Ты не передумаешь? — Нет. — А если я выберу маму? Инга подошла к окну и посмотрела на темную улицу. — Тогда завтра принесешь документы на развод. Артём и Лидия Ивановна ушли. В квартире стало тихо. Инга прошлась по комнатам, проверила замки, выключила свет в кухне. Сегодняшний вечер изменил все. Она поняла главное — никто не имеет права распоряжаться ее жительством, ее пространством, ее жизнью. На следующий день Артём так и не приехал. Не позвонил, не написал. Инга работала, принимала клиентов, делала процедуры, а вечером пришла в пустую квартиру. Тишина больше не казалась угнетающей. Наоборот, впервые за долгое время Инга почувствовала покой. Через три дня Артём прислал сообщение: — Мама заболела. Не могу ее оставить. Инга ответила коротко: — Понятно. Больше они не общались. Через неделю Инга поехала в ЗАГС и подала заявление на развод. Процедура оказалась простой — имущества общего не было, детей тоже, претензий друг к другу никаких. Расписали их быстро, развели тоже без проволочек. Вечером того дня Инга сидела в своей кухне, пила чай и смотрела на документ о разводе. Странно, но горечи не было. Только облегчение и понимание того, что теперь никому не нужно объяснять, почему квартира принадлежит именно ей. На столе лежали ключи — новые, от замененных замков. Теперь в кв