– Подписывай! А то я тебя по миру пущу, – кричит муж, а жена лишь улыбнулась…

— Подмахни тут, — бросил Владислав, швырнув на стол пухлый конверт. — Без лишних вопросов. Формальность. — А это что? — Брачный контракт. Чтобы всё, как у нормальных людей. При разводе — без разборок: мне бизнес, тебе дети, алименты и возможность пойти на все четыре стороны. Юлия взяла бумаги, и не читая ни строчки, поставила подписи. Это было пять лет назад. Тогда она ещё думала, что делает это из любви. Для спокойствия мужа. Ради семьи.

Познакомились они по работе. Она — скромный контентщик в агентстве, он — владелец сети мебельных салонов, с ухоженной щетиной и обаянием человека, у которого всё под контролем. Приглашал в рестораны, знал хорошие вина, умел слушать. Через месяц они уже жили вместе, через три — подавали заявление. Он настоял, чтобы они взяли её фамилию: «Звучит мягче. И с документами проще». Она посмеялась. Казалось забавным. После свадьбы он предложил ей оставить работу: — Ну что ты там за гроши сидишь? Я могу обеспечить. Хочешь — посвяти время себе. Или давай детей заведём. Он хотел детей. А она хотела верить, что он хочет её. Через год у них родилась дочка. Ещё через год — сын. Дом стал крепостью, а Влад оказался патологически ревнивым. Везде камеры, на телефоне приложения для слежки, все соцсети под замком. С подругами встречаться запрещено. Он говорил: — У тебя слишком много свободного времени. Вот и начинаешь фантазировать. А подруги твои, прости, шлюхи. Просто завидуют. Их мужья им изменяют — вот они и тебя настраивают. Сначала она возражала. Потом — перестала. Потом — просто замолчала. Он не кричал, не бил. Деньги давал. Внешне — идеальный. Но Юлия чувствовала: жизнь проходит, а её в этой жизни нет. Иногда ночью она лежала рядом с ним и думала: «Я как будто заняла чужую роль. Как будто меня подменили. Это ведь не я». — Годовщина у нас скоро, — сказал он как-то между делом, не отрываясь от ноутбука. — Путёвки купил. На двоих. Мальдивы. Десять дней. — А дети? — Посидит с ними твоя мать. Ты же не против? — А если я не хочу? — Хочешь — не едь. Я найду, с кем слетать. Там очередь из желающих. Он говорил это равнодушно. Как будто речь шла не о браке, а о сломанной микроволновке. Юлия сжала зубы. — Я подумаю. На следующий день, когда дети ушли в школу, она достала из сумки конверт и положила перед ним. — Это тебе. — Подарок? — хмыкнул он. — Не носки надеюсь? — Повестка. Я подала на развод. Он замер. Потом рассмеялся. — Серьёзно? У тебя, может, ПМС? У нас же контракт. Без меня ты — никто. Фамилия моя, имущество моё. Всё моё. — Именно. Всё по закону, — сказала Юлия спокойно. — Ты сам подписал. Через пару дней он пришёл к юристу, самодовольный, с документами в папке. — Контракт подписан. Всё железно. Машина, квартира, доля в бизнесе — моё. Она без копейки. Я это всё организовал. Юрист пролистал бумаги. Помрачнел. — Эм… секундочку. Почему квартира оформлена на неё? — Чего? — Ну вот документы. Дарственная. Перевод доли. Подпись ваша. — Я такого не подписывал! — Вы три года назад выдали ей генеральную доверенность. Помните? Тут она этим и воспользовалась. Он вспоминал. Тогда дочь болела, нужно было оформить выезд за границу. Он махнул рукой, мол: «Подписывай всё, лишь бы не ныла». И подписал. Он побледнел. — Но фамилия у неё моя! Контракт на неё. Она — Смирнова. — А в документах — уже снова на девичью. Юлия Козлова. Контракт составлен на иное лицо. Без юридической силы. Влад вышел из офиса, чувствуя, как у него впервые за долгое время нет руля в руках. Он стоял у двери квартиры. Звонил. Стукнул кулаком. Потом начал орать: — Юля! Я по закону имею право быть здесь! Это МОЁ жильё! Дверь открыл незнакомец. Высокий, с острым подбородком и спортивной посадкой. — Вам кого? — Я тут живу! — Вы? Тут уже давно никто по имени Владислав не живёт. Я зарегистрирован. Здесь прописан. Это моя квартира. — Ты кто такой вообще?! Её любовник?! — Я — отец её детей. Биологический. Мы с Юлей знакомы лет десять. И, честно говоря, вы тут просто забыли снять галочку. Влад чуть не задохнулся от возмущения. — Я ключи вставлю — проверим, кто здесь хозяин. Замок не поддавался. — Поменяли. Полгода назад. После суда. — Я ПРОПИСАН! — Уже нет. Выписали через суд. Добровольно-принудительно. Он, дрожащими руками, достал паспорт из машины. Прописка — по адресу его матери. — Мама, ты что творишь? Ты знала? — Знала, — ответила она, даже не подняв взгляда. — И знаешь, сынок, Юля всё правильно сделала. Я больше не в игре. Он позвонил жене, уже бывшей. — Ты меня выписала?! — Нет. Ты сам подписал доверенность. Я просто воспользовалась. Всё законно. — А дети?! — У каждого из них есть папа. — Я подам в суд! — Подавай. И сбросила. Судебное заседание назначено на 9:00. Влад пришёл заранее. С портфелем, как в былые времена, в пиджаке от «Hugo Boss», с лицом человека, уверенного, что вот-вот всё вернётся на круги своя. Он говорил быстро, отрепетировано: — Уважаемый суд, я оспариваю незаконную выписку. Требую признать дарственные недействительными. Прошу установить моё отцовство. Я детей растил, обеспечивал. Она без меня — никто. Судья листал бумаги, прищурившись. — Господин Михайлов. Согласно материалам, вы передали супруге генеральную доверенность. Подпись признаёте? Влад кивнул. — Но я не думал, что она этим воспользуется… — Это уже не наша проблема. Если вы добровольно подписываете документы, не читая, это вопрос к вам, а не к закону. Влад сглотнул. Судья перелистнул дело дальше. — Теперь к вопросу об отцовстве. Согласно результатам ДНК-экспертизы, вы не являетесь биологическим отцом ни одного из двух детей. В зале повисла глухая тишина. Затем кто-то в углу хмыкнул. Судья строго поднял глаза — стало совсем тихо. Влад обомлел. — Этого не может быть. Это… Это же мои дети! — По закону — нет. Генетически — тоже нет. Экспертиза проведена по ходатайству ответчицы. Всё оформлено корректно. — Она не имела права! — Она — мать. Имеет. Если есть основания — закон допускает проведение экспертизы без согласия так называемого «отца». Влад вжался в спинку скамьи. Кожа липла к подкладке пиджака. Судья продолжил, холодно: — Что касается недвижимости. Передача доли была оформлена по доверенности. Вы не оспаривали сделку в течение трёх лет. Сделка считается действительной. Доверенность выдали сами. Документы признаны подлинными. — Но… фамилия! У неё моя фамилия была. Договор на неё составлялся! Судья отложил папку. — Госпожа Козлова вернула девичью фамилию после развода. В контракте указана другая личность. Согласно закону, договор утратил силу. Разночтения в документах делают его ничтожным. — То есть… — выдавил Влад. — Я даже не муж? — Формально — вы не состоите в браке. Суды всё подтверждают. Можете подать заявление на смену фамилии, если хотите вернуться к прежней. Влад опустил взгляд. Он сидел. Без контракта. Без квартиры. Без детей. Без имени. Рядом Юлия не сказала ни слова. Ни крика, ни жалобы. Просто смотрела в одну точку, а потом — спокойно ушла из зала. Прошло три месяца. Влад жил в подсобке автомойки. Там стоял диван, облупленная тумба и воняло соляркой. Работал он там же — мыл машины. Заваривал кофе из пакетиков. Раз в месяц навещал мать. Разговоров было всё меньше. Костюм с суда висел на крючке. Весь в пыли. Однажды, он получил повестку на новое заседание: — Ха, теперь она на алименты подаёт? Сейчас я точно детей у нее отсужу! Суд прошёл быстро. Адвокат Юлии подал заявление: — Прошу снять с господина Михайлова обязательства по алиментам. Он не является отцом детей. Мы не нуждаемся в его поддержке. Также просим аннулировать любые попытки опеки — поскольку у него никогда не было оформленных прав на детей. Судья кивнул. Все документы были в порядке. — Ходатайство удовлетворено. Влад не успел даже открыть рот. — Также, — добавил адвокат, — просим ограничить его контакт с детьми. Суд уже признал, что попытки вмешательства негативно сказываются на психологическом состоянии несовершеннолетних. После суда он вышел на улицу. В телефоне пискнуло уведомление на комментарий к посту. Он увидел фото дочери с грамотой за отличную учёбу. Затем сын с воздушным шариком. А потом общее фото с мужчиной в серой рубашке. Тем самым настоящим отцом. Подпись: «Семья — это не кольцо на пальце. Это выбор. Ежедневный.» Влад медленно опустил телефон.